Осколок зелёного стекла

— Так ты говоришь, проклятие начало разъедать твой и без того страдающий мозг, я правильно понимаю? — Хиджиката потянулся к пепельнице и пытливо посмотрел на Гинтоки. — И теперь есть нехилая вероятность того, что в один прекрасный момент твой предохранитель слетит к чёртовой матери? Гинтоки молча кивнул. Хвосты нетерпеливо забарабанили по дощатому полу.  — Идиот, ты осознаёшь, что мне будет куда спокойнее засунуть тебя в камеру под каким-нибудь дурацким предлогом типа пособничества повстанцам, а? — он закурил. — В Эдо и без тебя проблем хватает. С твоей стороны очень опрометчиво было рассказать это мне.  — Тупица, я не сунулся бы в вашу конуру под страхом лишения сладкого навсегда, если бы у меня был другой выход! — раздражённо отмахнулся Йородзуя. — Обещаю, если я действительно слечу с катушек, то не стану возражать против ареста. Я точно так же не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, Оогуши-кун. Так ты поделишься газом, нет? — хвосты забарабанили ещё громче, и теперь звук их напоминал стук чьих-то многочисленных маленьких ножек.  — Угомони их, твою мать! — гаркнул Хиджиката. Все девять хвостов дружно вздрогнули и мягко легли на пол, прикинувшись паиньками, только левый крайний, назло всем, дёргался из стороны в сторону. — Ты вообще их контролируешь? — спросил замком, наблюдая, как два хвоста дерутся за спиной предполагаемого хозяина.  — Когда как, — пожал плечами кудрявый. Хиджиката поперхнулся дымом и закашлялся. На несколько мгновений в кабинете замкомандующего повисла пауза, нарушаемая только стрёкотом цикад и похрапыванием Окиты на посту — разговор был долгим, за окном давно сгустились сумерки, и помещение освещал только маленький настольный светильник, который Хиджиката включал тогда, когда задерживался на работе допоздна.  — Ты уже знаешь, что ваша легенда о таинственном вирусе рассыпается прахом? — нарушил тишину замком.  — Старуха говорила мне об этом, но я не обращал внимания, — нехотя ответил Гинтоки, почёсывая правое лисье ухо — осторожно, чтобы не располосовать когтями.  — А стоило бы, дебил! В городе назревает паника. Одно дело — жить рядом с больным придурком и кучей аманто, но совсем другое, если этот придурок проклят! Ты же знаешь, почему люди становятся ёкаями, надеюсь? — взгляд его потяжелел.  — Не знаю, что ты там себе навоображал, Оогуши-кун, но если бы ёкаями становились из-за грехов, половина планеты щеголяла бы набором юного браконьера. Я и сам толком не понял, почему-то, что сидело в шкатулке, так разозлилось, — развёл руками Гинтоки. — Остаётся только ждать возвращения Сакамото с другим шаманом, и пусть только он попробует не… ои-ои, что это там у тебя? — он поводил носом — совсем по-лисьи. Хиджиката, потянувшийся к ящику, спокойно ответил:  — Баллон газа, идиот. Я тут с тобой больше торчать не собираюсь. Руки прочь! — он треснул когтистую лапу, потянувшуюся было следом. — Вдруг твоё проклятье заразно?  — Да брось, может, хоть под полосками твоё лицо будет смотреться получше.  — Хочешь получить по наглой рыжей морде, хренов косплеер?!  — От чудака с розовыми ножнами?! Твоему образу отаку они прекрасно подойдут! Замкомандующего не ответил. Вместо этого он вытащил баллон, похожий на освежитель воздуха. -…а ещё можно нацепить тебе бантиков, и… — резкая, странно пахнущая струя аэрозоля прямо в лицо заставила Гинтоки замолчать. Когда лиловый туманчик утянуло в окно, Хиджиката убрал рукав от носа и, задумчиво переводя взгляд то на баллон в руке, то на спящего на полу Гинтоки, произнёс:  — Отличная штука.

***

Сон без сновидений — то, о чём приходилось только мечтать в последнее время. Он просто лежал в обволакивающей густой тьме и медленно падал, падал вниз, будто в смоле, не желая двинуть даже пальцем. Нечто внутри затихло, оставив вялую человеческую сущность. Он закрыл глаза, желая утонуть во мраке, раствориться в нём без остатка, чтобы каждая клетка, каждая мельчайшая косточка доверху наполнилась им и продолжила своё ленивое, неспешное движение в пустом чёрном мире, сливаясь с этой смолой воедино, становясь маленькой частичкой бесконечности. Зверь внутри попытался было открыть пылающие глаза, но тут же смежил мохнатые веки — он спал, не в силах противиться действию уютного всепоглощающего мрака. И только хриплый недовольный голос где-то на периферии сознания отражался эхом от черепной коробки. Он не раздражал, нет. Было до безобразия всё равно, он просто падал…  — Отпусти немедленно, чёртов идиот! Гинтоки резко открыл глаза. Впрочем, он тут же пожалел, что сделал это. Хвосты обвили замкома, накрепко связывая их друг с другом и совершенно не желая отпускать злого, как три тысячи чертей Хиджикату, глаза которого заметно светились в темноте. Хреновый признак, беседы явно не получится. Гинтоки столкнулся с ним взглядом и тут же понял: если поймает — будет больно.  — Какого дьявола ты вытворяешь?! Сейчас же пусти! — замком дёрнулся, и хвост ещё крепче прижал его к их хозяину.  — Не-е-ет, Оогуши-кун, это ты как в таком положении оказался, хренов ты извращенец? Я должен был догадаться, не зря же вечером позвал, а потом втёрся Гин-сану в доверие и подло его усыпил… ай-та-та-та-та-та! — кулак замкома больно треснул его между ушей.  — Сейчас же убери эти грёбаные хвосты! Я всего лишь проходил мимо, когда выключил светильник, а эти сволочи потянули меня за ноги и дёрнули!  — Я бы с радостью, но не могу, они не слушаются! — панически задрыгался Гинтоки. Хвосты и правда отказывались подчиняться, только крепче прижимая их друг к другу.  — Дай сюда катану, я отрублю их нахрен!  — Себе отруби! То, что между ног! И как я, по-твоему, её достану?!  — Да плевать мне, как! Пусти, кому сказал! — хвост ещё туже затянулся вокруг рёбер замкома, и тот закашлялся. — Мать твою, ублюдок, когда я освобожусь, тебе пиз…  — Данна-а-а, Хиджиката-са-а-а-ан, — раздалось в коридоре, и шаги стали приближаться к кабинету. Они переглянулись на одно короткое мгновение. А спустя секунду принялись дёргаться и вырываться с удвоенной силой, матеря друг друга и Сого в частности в четыре этажа. Хиджиката изо всех сил пытался разжать руками хватку хвостов, Гинтоки тщетно молил их о послушании. А тем временем дверь открылась, и Окита потянулся к выключателю под громкое хоровое: «НЕ СМЕЙ!!!». Сого, конечно же, посмел. Громкий хохот, мат и звук щелчка камеры на телефоне наполнил кабинет.

***

 — Гин-чан? — сонная Кагура потёрла глаза кулачком и осмотрела Гинтоки. — Так поздно, ещё и прокуренный, ару? Кто тебя так отмутузил, ару? У тебя, кажется, хвост сломан. И что за странная штука у тебя под кимоно, ару? Йородзуя снял сапоги и подвигал немного пальцами на ногах — тоже когтистыми.  — Всё хорошо, Кагура. Я ему тоже неплохо врезал.  — Где ты нашёл тупого майору в такое время?  — Что? Кого? Я никого не искал! — поспешно замахал руками Гинтоки. — Иди спать, Кагура, нечего из-за меня ложиться так поздно, детям это вредно.  — Детям вредно жить с придурковатыми взрослыми, ару, — пробормотала Кагура, залезая в шкаф. — Спокойной ночи.  — Спокойной, — ответил он и вынул баллон. Теперь, наверное, действительно спокойной. Зверь внутри недовольно заурчал, когда Гинтоки улёгся под одеяло и брызнул из баллона вверх, погружаясь в приятную темноту на несколько часов.