Ночь. В небе луна сон звездный нарушит. Вновь в мире война за грешные души. Мать под образа с мольбой на колени – За жизни детей, но все мрачней тени. Жизнь выбрала нас на стыке столетий, И в тысячный раз вновь дети в ответе За все что отцы и деды вершили, Что, как на войне, в нашей стране жили.
Лето 1989 года.
Июнь этого года выдался чрезмерно жарким и ничто не могло спасти москвичей от столичного зноя. Я хотела отправиться на море, на самый берег; хотела снова лежать на камнях и наслаждаться легкими ласками соленых волн. Однако, за редким исключением, такие обыденные желания почти никогда не выливались в реальность — особенно, когда тебе семнадцать, а следующий год в школе станет для тебя последним. Поэтому мне приходилось довольствоваться малым — поездкой по бездорожью на окраине белокаменной столицы. Машина плавно ехала вперед, слегка подпрыгивая на неровной дороге. Прикрыв глаза, я прижалась виском к боковому стеклу — казалось, стоит еще немного помечтать, и убаюкивающая тряска сделает свое дело. Против этого я не имела ровным счетом ничего. Спать хотелось настолько сильно, что можно было бы уснуть и стоя — что говорить об уютном салоне «линкольна»? Несмотря на тот факт, что учебный год только набирал обороты, мне уже приходилось просиживать ночи за книгами. Львиная доля домашней библиотеки перекочевала ко мне в комнату и повезло еще, что среди этого «богатства» не было астрономических карт; несмотря на долгие уговоры, отец давно смирился с тем фактом, что по его стопам не хотела идти и дочь — не хотела изучать астрофизику, не хотела корпеть над макетами и чертежами. Моей целью была лингвистика и, скрепя сердце, родитель принял мой выбор. Наверное, ему было все равно, кем я стану — в конце концов, куда больше требований он всегда предъявлял моему старшему брату. Но даже эта поблажка не избавила меня от подготовки к вступительным экзаменам, которые ожидали меня через год… Или через семь месяцев, но кого волнуют детали? Словом, это все напоминало настоящую пытку — она началась еще в мае, но теперь!.. Теперь все стало только хуже. Стоило последнему учебному году начаться, как в квартиру постоянно начали приходить различные знакомые Юрия Ростиславовича Холмогорова, моего отца. Такие же признанные гении в своих сферах; такие же дотошные и требовательные к нерадивым ученикам. Я всегда считала себя достаточно умной, но эта уверенность разбилась о бесконечный поток замечаний и исправлений. Я попыталась задремать. Даже пять лишних минут не помешали бы мне, потому как минувшая ночь прошла в обществе native english. Однако, новая машина Космоса — моего брата, — словно подслушала мои мысли и решила вырвать меня из грез о солнечном побережье. Автомобиль резко подпрыгнул на одной из множества кочек и повернул направо, съезжая на проселочную дорогу. Я больно ударилась лбом о стекло и громко чертыхнулась. Фантазии о море моментально испарились, как и желание жаловаться на чужой богатый язык. Потерев ладонью ушибленное место, я бросила короткий взгляд в сторону своего старшего брата. Тот сосредоточенно смотрел на дорогу и, казалось, совершенно не заметил небольшого происшествия. — У тебя есть попить тут? — голос мой прозвучал слишком тихо и глухо, а потому пришлось откашляться, прочищая горло, и снова повторить свой вопрос. Космос молча кивнул на бардачок, и вскоре я стала гордой и довольной обладательницей банки «колы», которую нашла под грудой абсолютно ненужного никому хлама. Банка была теплой, но это не помешало мне возликовать. Я поспешила ее открыть и тут же пожалела об этом. Теплая газировка, взболтанная на ухабах, пенным фонтаном вырвалась из крохотного отверстия в жестянке, и моя футболка моментально прилипла к телу. Благо, машину не испачкала — в таком случае, меня бы сию же секунду выбросили на обочину. Но Космос все равно с силой ударил кулаком по рулю, чем вызвал мой вопросительный и недоумевающий взгляд. Неужели злится? Из-за этого пустяка?.. Приоткрыв окно, я выбросила полупустую липкую банку. Жажда резко испарилась. Виной тому была не столь неприятная ситуация, сколько осознание, что сейчас вновь начнется лекция. Космос злился, это было видно. И я могла понять эту злость — дело было вовсе не в пролитой сладкой воде. — Я устал, — излишне спокойно произнес, наконец, мой брат, и это спокойствие напрягло меня куда больше, чем любой ожидаемый выпад с его стороны. Космос был настоящим энергетическим паразитом — мог достать вас из пучины мрачных мыслей, заставить улыбнуться и показать, как надо относиться к жизни; к каждому ее проклятому дню. Но в то же время он с легкостью мог испортить настроение, которое и так уже хуже некуда. И по этой простой причине я не любила вступать с ним в пререкания. Космос Холмогоров. Тот, кто носил гордое — или не очень, — звание моего старшего брата, близкого друга и, конечно же, персональной няньки вот уже на протяжении семнадцати — без пары недель восемнадцати лет. Я любила его; по-настоящему сильно любила и бездумно бы отдала за него свою жизнь. И я знаю, что он всегда любил меня. Но сейчас Космос смотрел мне в глаза холодно, его колючий взгляд заставил моментально съежиться и виновато отвести взгляд. Да. Он злился, и я не могла понять эту самую злость. Точнее говоря, я знала природу этого его чувства, но не могла понять, осознать, разделить. Не могла принять. А потому поджала губы и вопросительно приподняла брови, не отводя взгляд от собственных коленей, обтянутых темно-синими джинсами. — Да я же ничего не испачкала… — в такие моменты лучшим выходом было начать играть в дуру. И я принялась скомкано оправдываться. Однако, причина была не в газировке и даже не в том, что жара влияла на градус агрессии Холмогорова. Дело было во мне; Космос не скрывал своего отношения к тому, что я постоянно следую за ним, как привязанная. Эта тема поднималась не в первый раз и каждый раз я оставалась в недоумении. За долгое время мой брат так и не смог привести действительно весомые аргументы против моего присутствия в своей жизни. Открытым оставался один вопрос — неужели я до такой степени мешаю брату? Я знала, что он переживает. Космос с детства меня оберегал, так как я всегда таскалась за ним и его друзьями. Однако, раньше разница в возрасте была едва ощутима — мы все были детьми. Вместе просачивались на сеансы фильмов ужасов; вместе они утешали меня, когда я начинала громко реветь при виде Крюгера; вместе мы ездили на карьер через две станции метро, а теперь… Теперь-то они уже выросли, у них появились опасные и серьезные дела. А я словно пятое колесо в телеге — ненужное, мешающее при поворотах и совершенно не вписывающееся в общую картину. Я — лишняя. Косматый сам так однажды и сказал, без обиняков и попыток хоть немного сгладить острые углы неловкого разговора. Лишняя, потому что должна тратить деньги отца на косметику и обсуждать старшеклассников. Я не должна пить пиво в беседке на задворках района, смеяться в ответ на пошлые шуточки Пчёлкина и играть с Валерой в «дурака» на желания; не должна проситься за компанию на Рижский и «путаться под ногами». Я не должна быть здесь, потому что мое место рядом с подругами. Я понимала, что теперь разница в возрасте кажется Космосу слишком большой, и он не чувствует себя комфортно рядом со мной; не чувствует себя достаточно вольготно и инстинктивно старается защитить от непотребств и «плохой» компании. Но теперь дело не ограничивается возрастом; теперь их связывает не только дружба, но и общее дело. По крайней мере, Космоса и Витю — но это вопрос времени. И все же брат настойчиво пытался меня оттолкнуть вот уже на протяжении двух лет. А я молча проглатывала обиду, вызванную такими заявлениями и продолжала находиться поблизости. Назойливо? Возможно. Более чем! Но тогда мне казалось, что никому — кроме Космоса, естественно, — я не мешаю. И причину его предвзятого отношения я не принимала с завидной упертостью. И не понимала, потому что действительно старалась не быть обузой. Старалась быть «своей». Шли годы. А я все еще была в компании. Космос перестал кричать и все чаще молчал, проглатывая колкие и бесполезные замечания, которые должны были меня задеть. Теперь он лишь хмуро смотрел на меня и иногда бросал вот такие вот неопределенные фразочки. Устал он, тоже мне. От чего? — Устал? — я давно усвоила простую истину о том, что лучшая защита от нежелательных намеков — делать вид, что ты не понимаешь этих тонких завуалированных претензий, — Так может быть, тебе стоит немного поспать? Космос в ответ промолчал и только сильнее сжал руль — так, что костяшки пальцев побелели. Я отвернулась к окну и сделала вид, что не понимаю его злости. Смотрела на окраину Москвы и на то, как слабый ветер качает ветки деревьев. Как по пыльным дорогам катаются мальчишки на велосипедах — так когда-то катались и мой брат с друзьями. Я закусила губу, осознавая, что наш небольшой разговор так и останется подобием отрывка — без начала и без конца, очередной парой фраз, который оставляют за собой прорву вопросов. Молчание начало давить на меня. Да и Космосу оно было не свойственно, а потому я вдруг поняла, что просто не могу оставить очередную попытку поднять волнующую нас обоих тему без внимания. Задавать прямые вопросы было бесполезно, мой брат всегда старательно уходил от ответов. Идти окольными путями — практически так же неоправданно. И все же попытка имела право на жизнь. Я уселась поудобнее, потягиваясь всем телом и высовывая руку в приоткрытое окно. Поток воздуха приятно касался пальцев и успокаивал. Бросив отстраненный взгляд на Космоса, я буднично произнесла: — Скоро вернется Саша, — констатировав всем и без того известный факт, я вновь отвернулась. Парни ждали друга достаточно долго. Уже два года Белов служил в армии и вот, того и гляди наступит дембель — может быть, уже наступил, я не особо следила за датами. Возвращение Саши меня немного настораживало. За два года многое изменилось, он мог отреагировать на меня совершенно иначе. В конце концов, он мог начать разделять мнение Космоса; тогда противиться определению «мужская компания» будет практически невозможно. Да еще и эта история с девушкой Саши, Леной… Я поджалась и вновь развернулась к брату. Он продолжал молчать, а машина тем временем плавно подъехала к беседке — вечному пристанищу нашей компании. Увидев под крышей строения силуэты Валеры Филатова и Вити Пчелкина, я заметно оживилась. Они снова играли в карты — Пчёла еще и дымил, как паровоз, явно нервничая из-за очередного нелицеприятного проигрыша. Нечленораздельные возгласы Вити и Фила, который пытался пристроить на плечи друга «погоны», вызвали у меня улыбку — в такие моменты я лишь сильнее убеждалась в том, что вряд ли смогу «отколоться» от этой компании; они давно стали родными людьми друг другу и мне. Я выпрямилась и накрыла ладонью ручку двери, словно собиралась потянуть за рычаг и выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Космос что-то снова буркнул себе под нос, но я уже не расслышала фразу и не стала переспрашивать — нормально поговорить все равно уже не удастся, так смысл портить настроение себе и окружающим? Космос тем временем с силой нажал на кнопку сигнала, заставляя «линкольн» разразится громким звуком, привлекающим к себе внимание. Парни моментально повернули головы на звук и недоуменно переглянулись. Сюрприз, который планировал мой брат, явно удался. Никто не ждал, что он появится на машине. Его собственная первая тачка — да еще какая! Космос вдавил ногой педаль в пол и тормоза заскрипели, заставляя машину практически моментально остановиться и избежать столкновения с пошарканной деревянной опорой беседки. Старая, давно потерявшая насыщенный шоколадный цвет, в который ее красили при постройке еще во времена моего детства, она давно стала символом. Как и вьюнок, обвивающий ее перекладины со всех сторон. Как и выжженные увеличительным стеклом имена – каждого из нас и еще парочка чужих. Как и зарубки на скамье, расположенной перед входом – ровно 48 штук; на сорок восьмой день Космосу надоело вести отсчет до того дня, когда Саша Белов вернется из армии. Облако пыли вылетело из-под колес «линкольна» и поднялось в воздух, из-за чего я сразу же пожалела о приоткрытом окне. Космоса же эффектное появление явно обрадовало, потому как автомобиль он покинул, старательно пряча самодовольную улыбочку — от былого хмурого выражения лица не осталось и следа. Он деловито прошел к капоту, спрятав руки в карманы светлых брюк. Я почти физически чувствовала вязкую радость брата и искренне ее разделяла; не столько из-за его машины, сколько из-за него самого. Тем временем, на встречу Космосу уже медленно шли Витя и Валера. Они с интересом и удивлением рассматривали машину, от чего Косматый распалялся еще сильнее — я буквально видела, как его плечи расправляются, а он смотрит на капот «линкольна» сверху вниз, словно на своего первенца, добившегося в раннем возрасте несоизмеримых высот. Я не выдержала и тоже вышла из машины, стараясь не слишком сильно хлопать дверью. Липкая футболка постоянно прилипала к телу и каждое движение заставляло меня морщиться. Пришлось застегнуть куртку, чтобы спрятать липкое пятно на светлой ткани. Куртка была легкой, но в такую жару даже она доставляла дискомфорт. Однако, лучше жариться на солнце, закутавшись в одержу, чем оставаться в машине. Отсиживаться в салоне не хотелось в любом случае. Не хотелось быть в стороне. В моменты, подобные этому, я и сама начинала думать о том, что в компании я явно лишняя. Вот, Космос подошел к друзьям, а я осталась стоять в стороне, скромно и молчаливо. — Ну, Космос, — Пчёла подошел ближе к машине, аналогично Холмогорову спрятав руки в карманы своей спортивной куртки. Он усмехнула и, сдвинув кепку козырьком назад, наклонился к бамперу машины, словно там можно было рассмотреть что-то важное, — Где тачку упер? — Вот так, пацаны, Линкольн! — важно заявил мой брат и сам приблизился поближе, так же наклонившись к административному номеру. Проведя пальцем по ободу таблички, он оценивающе взглянул на слой пыли и поморщился, оглядываясь по сторонам в поисках тряпки, о которую можно было бы вытереть руку. Я подошла ближе и протянула ему платок, лежавший в кармане моей куртки уже где-то месяц. Космос удовлетворено кивнул и, вытерев пыльные пальцы, отбросил кусок ткани в сторону. Он напустил на лицо важнейшее выражение, что заставило меня усмехнуться. И в этот же момент оказываюсь заключенной в медвежьи объятия Валеры. Фил совершенно неожиданно подкрадывается со спины и крепко стискивает руками — без лишних слов, как обычно. Этот человек никогда не отличался особой общительностью, но было в нем что-то особенно теплое. К нему хотелось тянуться. Валера был моим близким другом — самым близким из всей компании и, если быть честной, я понятия не имею, как так получилось. Я улыбнулась Валере и тут мое внимание снова привлек громогласный голос Пчёлы. — Ну-ка, что там? — он деловито наклонился еще ниже и в этот момент Космос смахнул с головы друга вечную и любимую Витей кепку, попутно натягивая ее на голову мне. Я и охнуть не успела, как козырек закрыл мне половину обзора на беседку. Витя же явно обалдел от такого детского поступка Космоса — они вечно дурачились вместе, но сегодня Косматый явно же намерился играть в важного дядю! Так в чем дело? Витя резко выпрямился. На его лице отразилось недоумение, — Эй, ты что?! — Такая только у меня и у Майкла Джексона, — победно отрапортовал Космос, сделав вид, что совершенно не заметил возмущений и наездов со стороны Пчелкина. Витя же отмахнулся от него и подошел ко мне, поправляя кепку на моей голове так, как носил ее всегда сам — козырьком назад. А затем вольготно приобнял меня за плечи; сделал то, от чего сердце пропустило пару ударов, а дыхание замерло. Но Витя этого, конечно же, даже не заметил. В этом и был смысл — оставаться незаметной и не давать ему повод словом или делом отстраниться от меня однажды, увидев во всем этом… Детское увлечение? Так бы это назвал Космос. — Тоже мне, Майкл Джексон, — фыркнул Витя, даже не подумав меня отпустить. В этот же момент взгляд Космоса вновь стал неодобрительным и колючим и на секунду я чувствую невероятное. Мне самой хочется отстраниться от Пчёлы. Словно решив вновь переключить внимание Вити с меня на себя, Космос снова сбил кепку с головы — на этот раз уже с моей — и напялил ее на голову себе. Повернувшись вокруг своей оси, Космос двигается в сторону, изображая подобие лунной походки, чем вызывает смех и аплодисменты. Эта компания и моменты, которые мы проводили вместе, всегда были такими — шумными и яркими; иной раз от ребят у меня начинает болеть голова. Подойдя к «линкольну» и запрыгнув на капот, я обратилась во внимание, с интересом наблюдая за шуточной потасовкой, устроенной друзьями. Космос и Пчёла устроили настоящую баталию, пытаясь завоевать кепку, словно какой-то дорогой сердцу трофей. И, наблюдая за этим, я почувствовала легкость и подобие радости. Эти чувства длились ровно до того момента, пока Валера не перехватил мой взгляд. Он посмотрел пристально и изучающе — так, что я сразу поняла, о чем он думает, словно могла считать его мысли, подобно рентгену. Однажды наша дружба потерпела изменения, и я до сих пор не знаю, к лучшему это было или к худшему. Во время очередного «фестиваля» я выпила куда больше положенного и у меня развязался язык. Разговорившись с Филом, словно с лучшей подружкой, я подписала себе приговор; а он теперь вынужден следить за моей личной девчачьей драмой. И в каждом моем взгляде в сторону ребят ловил двусмысленные подтексты. Поэтому, зная это, я быстро отвернулась от него, нарушая зрительный контакт. — Он же голубой, негр этот, — Витя, снова завладев своей многострадальной кепкой, оставил Космоса в покое и вновь вернул свое внимание «линкольну». Обойдя машину по кругу, словно оценивая ее на аукционе, он присвистнул. Фил издал нечленораздельный звук, очевидно, означающий изумление, и пнул заднее колесо. — Ну и что? — Да, и что? — поддакнула ему я, когда Витя оказался снова возле капота. Вытянув ногу, я преградила ему дорогу, будто шлагбаум, в ответ на что Пчёла лишь усмехнулся и облокотился на машину рядом. Он положил ладонь мне на плечо, а другой рукой смахнул с машины невидимые пылинки. Слабо поведя плечом, я сбросила его кисть, чем вызвала изумленный взгляд, — Что, у голубого негра не может быть клевой тачки? Ответа не последовало, а зрительный контакт с Пчелкиным слишком уж затянулся. В попытке нарушить паузу и разрядить обстановку, я толкнула его кулаком в плечо и добавила: — Сигаретой не угостишь? Пчёла похлопал себя по карманам в поисках пачки и, наконец, выудил на свет божий «Самца». Я вытянула из потрепанной упаковки одну сигарету и зажала ее между зубами, снова отправив Вите вопросительный взгляд. Тот, спохватившись, достал следом зажигалку и поднес огонь к моему лицу. — Ну, вас, девушек, вечно на голубых тянет, — повел он плечом, с усмешкой наблюдая за тем, как я делаю первую затяжку. А я в ответ наблюдаю за тем, как он не глядя убирает пачку обратно в карман. Вы знаете этот момент, правда? Когда время замирает, потому что ты смотришь в одну точку и погружаешься в собственные мысли о… Космос снова появился совсем рядом, буквально вырастая между мной и Витей. Нахмурившись, он выдернул из моих пальцев сигарету. Этот жест на долю секунды показался мне довольно странным — брат никогда не относился к моей пагубной привычке предвзято. Не видел в этом ничего такого, о чем стоило бы переживать. Открывая и закрывая рот в безмолвном возмущении, я стала похожа на рыбу, выброшенную на берег. Космос же бросил сигарету на землю и втоптал ее в пыль подошвой ботинка с садистским удовольствием, не отводя от меня пристального взгляда. — Хорошо, что ее на таких как ты не тянет, — парировав, он облоктился на капот по правую сторону от меня, и я оказалась зажатой между двух парней. И, несмотря на то, что знала их с детства, почувствовала себя весьма неловко. Космос достал из кармана свою пачку «Мальборо» и мне только и осталось, что скрестить руки на груди и бросать в его сторону обиженные взгляды. А Космос, закурив, неожиданно добавил, — Убил бы. Обоих. Я не видела лица Валеры в этот момент, но буквально почувствовала спиной его напряженный взгляд, слишком долгий и слишком пульсирующий. А затем услышала его шаги — в следующий момент Фил уже вышел вперед и повернулся к сформировавшемуся строю возле капота «линкольна». Мне пришлось снова отвести взгляд в сторону, чтобы избежать унизительно сочувствующего и одновременно осуждающего — по-доброму, конечно же, — взгляда. Непроизвольно сжав пальцы в кулак, я устремила свой взгляд в сторону карьера, возле которого мальчишки продолжали рассекать на велосипедах, поднимая пыль в воздух. — А ты, Пчелкин, расист, получается, — Валера усмехнулся и, кажется, беглую смену темы разговора никто не заметил. На долю секунды в моего голове даже появилась мысль о том, что я слишком уж сильно себя накрутила в данной ситуации. — Кто? Я расист? — Пчелкин успешно заглотил наживку и удивление буквально засквозило в его голосе. Оттолкнувшись от капота, он тут же повернулся к Космосу и ткнул его указательным пальцем в грудь, заставляя покачнуться, — Я не просто расист. Я ку-клукс-клан. Понял меня, грязный вонючий нигер? Космос не заставил ждать ответной от себя реакции и подскочил, сложив пальцы пистолетом и угрожающе направляя его на Витю. — What!? Shut up! Shut up, motherfucker, — издав боевой клич, он принялся отбиваться от атаки друга и в скором времени они уже полностью ушли в свою новую игру. Нам оставалось только наблюдать за парочкой великовозрастных детей. Валера не спеша подошел ко мне ближе. Его взгляд был так же направлен в сторону друзей. Пожалуй, его не меньше чем меня удивляла такая разительная перемена в Космосе. Он всегда выглядел слишком серьезным, но ровно до той поры, пока не встретится с ребятами. Фил скрестил руки на груди и, склонив голову на бок, уставился на меня. Испытующе, слишком открыто и, я бы даже сказала, немного нагловато. Впрочем, я утрировала — он просто заботился обо мне. Сейчас в несколько раз сильнее, чем когда бы то ни было. Видимо, потому что считал круглой идиоткой. Я не могла с ним не согласиться. — Все нормально? — едва слышно поинтересовался Валера тем временем и от такого вопроса я снова вспыхнула. Даже не понимала почему, но краснела я неизменно, словно в моей тайне, которую я смогла открыть Филатову, было нечто постыдное. Я отрывисто покачала головой, давая понять парню, что место и время для подобных вопросов он выбрал не самое подходящее и разговаривать об этом я не намерена. Так как я старательно избегала его взгляда, то не увидела никакой реакции на свое поведение, только услышала знакомый, уже более громкий, голос Валеры, — Кос! Костер сам рисовал? Филатов вальяжно направился в сторону дверей машины. Присев перед ними на корты, он провел пальцем по рисованному пламени. Мне рисунок тоже понравился — как настоящий! Такое ощущение, что дотронешься и обожжешься. Я вывернулась, не желая вставать с насиженного места, но с интересом наблюдая за Валерой и Космосом. Тот, оставив Пчелкина в покое, снова стал самим воплощением серьезности. Подойдя к другу он окинул взглядом рисунок и снова довольно прищурился, словно оценивая масштабы работы, за которую ему пришлось заплатить накануне. Пусть и не слишком много. — Энди Уорхол, — выпалил он внезапно, и я прыснула в кулак. Космос смерил меня укоризненным взглядом, и я постаралась вернуть себе серьезное выражение лица. Ребята же переглянулись в недоумении. На их лицах отразилось сомнение — иностранное имя прозвучало довольно громко, а оттого казалось, что Космос слегла приукрашивает. Так и было — мой братец бесстыдно врал. Рисунок ему сделали в гаражах за домом. Заплатил он всего трешку, а потом добавил ящик пива, расщедрившись из-за того, что результат оставил его довольным. На самом деле, получилось даже дороговато. Но сейчас Холмогоров гнул свою линию. Он постучал себя указательным пальцем по виску и снисходительно посмотрел на парней, — Это лучший американский художник. Деревня! Фил встал, выпрямился. Смерил друга грозным взглядом и лукаво усмехнулся. — Может быть, ты теперь и на Линкольне, — он развел руки в стороны и направился в сторону Космоса в наступающей форме, — Но понтоваться лучше не надо. С другой стороны к моему брату уже подходил Пчёла. Я уже предчувствовала, что того и гляди начнется опять драка. Пусть и шуточная, но драка. Но подобному действу не суждено было сбыться, потому как к машине на полной скорости несся юный велосипедист лет двенадцати. Я даже не сразу заметила его приближение, не услышала скрипа цепей на двухколесном «коне». Он чудом не протаранил переднюю дверь «линкольна» со стороны водителя, а заодно и Филатова. Спрыгнув с капота, я удивленно посмотрела на мальчика. Тот выглядел довольно загнанным, каким-то возбуждённым и… Я не успела закончить мысль, так как тот, облокотившись на собственную ногу, тут же протянул вперед руку в просящем жесте. Моего недоумения прибавилось в разы. Боковым зрением я заметила, как подошли Витя, Космос и Валера. Мальчишка же обращался ко всем сразу и одновременно ни к кому в частности. Первые несколько секунд я не могла разобрать ровным счетом ничего из того, что он выкрикивал. — Сашка Белов приехал! Рубль гони! — вопил мальчишка, тряся рукой, — Сашка приехал, гоните рубль!!! Белый приехал! Когда до меня уже дошел смысл сказанного, Космос и Валера двинулись к машине, намереваясь скорее поехать к другу. Я запустила руку в волосы, в нерешительности замерев на пару секунд на месте. Поехать к Сашке вместе со всеми было для меня достаточно привлекательной перспективой. Вот только я весьма сильно переживала насчет этого. Словно встретиться мне предстояло не с другом детства, а с совершенно незнакомым молодым человеком. Тем временем мальчишка уже забеспокоился о том, что сейчас все разбегутся кто куда, и он останется без вожделенного вознаграждения. Именно поэтому он с утроенными силами набросился с криками о рубле на Пчёлу. Тот в недоумении пошарил в карманах в поисках хоть чего-то, но нашел лишь упаковку мятных леденцов. Он вытряхнул на ладонь три штуки и вложил их в руку поочередно мальцу. — На, — отмахнулся он от вымогателя, — За папу, за маму и за бабушку. Кушай. Когда Витя уже запрыгнул на заднее сиденье Линкольна, до мальчика дошло, как его облапошили. Он растеряно глядел на конфетки в своей ладони, а потом с досадой бросил их на землю. — Гад ты, Пчёла! — мальчишка едва ли не топнул ногой. — Потеряйся! — раздалось из приоткрытого окна. Я закатила глаза и запустила руку в задний карман montan’ы и протянула маленькому гонцу смятую купюру. Он столь же небрежно ее смял еще сильнее и засунул в карман своей олимпийки. — Настя, давай пошевеливайся уже, а то пешком пойдешь, — раздался раздраженный голос моего брата, и я поспешила занять место на заднем сиденье. С Космоса станется — действительно придется пешком идти, а такая перспектива меня совершенно не радовала. Устроившись сзади, я обвела пассажиров взглядом и отдельно задержалась на Филатове, расположившимся на переднем сиденье рядом с Космосом. — Это мое место! — возмущенно заявила я, легонько ткнув его кулаком в плечо. Валера лишь хмыкнул и кивнул в сторону Пчелкина, сидевшего рядом со мной. Я вопросительно приподняла бровь. — Этот минуту назад то же самое заявил! — засмеялся Фил и спустя некоторое время добавил, — Расторопнее просто надо быть, граждане. Я притворно надулась и отвернулась к окну; машина уже двинулась с места, и я наблюдала за тем, как за стеклом мелькают пейзажи блочных многоэтажек, перемежающихся с пустырями, притягивающими своей пустотой. Парни балагурили и хохмили всю дорогу, но я старалась не вслушиваться в их болтовню. Все равно их темы крутились вокруг Белова, «привальной», которую они непременно устроят, и планов на ближайшее время в целом. На самом деле, именно планы их меня настораживали. Все закрутилось ненамного позже, чем Сашку забрали в армию. Изначально Космос просто пропадал до позднего времени где-то — и отдалился от меня еще дальше и решительнее, чем прежде. Меня это слишком задело, чтобы разбираться в причине происходящего, да и потом — мне казалось, что она слишком уж очевидна. А когда я спохватилась и поговорила с Валерой о том, что творится с компанией друзей, было весьма поздно. Филатов поведал мне, что Космос и Витя нашли легкий способ добывать деньги. Не самый чистый, но довольно заманчивый. И делали они это не самым честным путем. Тогда для меня стали понятными причины позднего возвращения Косматого, его синяки и ссадины, а также холодная отстраненность. Тогда я приняла такой стиль жизни моего братца и через тернистый путь снова нашла способ стать близким для него человеком. Но в душе все равно надеялась на чудо — вот вернется Сашка и снова образумит моего непутевого родственничка. Белов всегда оказывал непонятный авторитет и влияние на сложившуюся компанию. Хотя — и дело вовсе не в моей предвзятости — я бы могла поспорить, что по закону жанра место лидера могло бы принадлежать Космосу. Видимо, в людях я разбираться не умею и в самом деле. «Не переживай из-за ерунды, сейчас все так живут», — отмахивался брат, когда я начинала привычный разговор, уже набивший оскомину нам обоим. Речь всегда шла о том, что у него есть все шансы и возможности начать жизнь нормального добропорядочного человека, не преступающего закон. И я решила не переживать. Он не маленький. Серьезный, взрослый человек практически. Сам решит, как жить дальше. К тому же, я и правда не была уверена в том, что даю правильные советы. И, если уж быть совершенно откровенной, боялась нарваться на неприятности со своей излишней заботой и опекой. Я не хотела снова остаться в стороне. Мне были нужны ребята. В тот месяц отчуждения я поняла, что у меня толком и друзей без них нет — единственная близкая подруга в счет не шла. К тому времени, когда мы уже подъехали к многоэтажному строению, в котором жил Саша со своей мамой, я успела успокоить мысли, исполненные переживаний от встречи со старым другом. Из машины я снова выбралась последняя и Космос уже успел достать из багажника огромный громкоговоритель — где именно он его скоммуниздил, брат признаваться отчаянно не желал. Он увернулся от Фила, который старался отобрать у него мегафон, и чуть было резким движением руки не подсинил левый глаз Пчелкина. Тому такой поворот дела явно не пришелся по душе, потому как он возмущенно заворчал и попытался ответить Косматому тем же. Я закатила глаза и вернулась в машину, на заднее сиденье — только дверь открыла и закинула ноги в оконный проем, предварительно опустив стекло. Когда все отношения снова были выяснены и моему брату отвесили несколько смачных щелбанов, парни, наконец, вспомнили, зачем сюда явились. Я тряхнула волосами, с интересом наблюдая за тем, как Космос запрыгнул на капот Линкольна, совершенно не заботясь о целостности слоя свежей краски. Он прочистил горло и взглядом победителя посмотрел на блочную многоэтажку, в которой жил Саша. Я, на удивление, даже помнила, где находилось его окно, несмотря на то что в гости заходила как раз на проводах. Мне было пятнадцать лет. Это было два года назад. Это было так давно… Я вздохнула, но мое внимание привлек громогласный голос Космоса, вырвав из воспоминаний. — Пожалуйста, внимание, — дурачась, он пародировал работниц вокзала, которые регулярно объявляли о прибытии рейсов, об отправлении поездов и о забытых вещах. И вообще о многом другом, не менее важном. Однако, они все проигрывали стараниям Косматого. Я невольно засмеялась. Штора в открытом окне Саши тем временем зашевелилась, словно кто-то пробирался к проему, — Военнослужащий Александр Белов! Просьба спуститься вниз, вас ожидают. Повторяю, военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз. И тут в окне появилась довольная физиономия Белова. Изменился, даже очень. Я улыбнулась, узнав приятеля. Одного взгляда на него хватило, чтобы я почувствовала еще большее облегчение — и чего я так переживала? Глупая. Это тот самый Сашка, который чинил мой велосипед, учил ловить рыбу и сделал мою первую в жизни рогатку. Ребята уже бурно радовались тому, что наконец видят старого друга. Они подпрыгивали, издавали нечленораздельные возгласы и размахивали руками. Я поднялась и подошла к компании, задрав голову и прикрыв ладонью глаза, прячась от солнца. Рассмотреть Сашку было сложно, но возможно. Он, пожалуй, достаточно изменился — возмужал, окреп. — Мой народ! — закричал тем временем Белов, поднимая вверх обе руки, словно готов был сам сейчас вылететь из окна, чтобы не тратить время на спуск по лестничным пролетам, — Здорова, братья! — Давай сюда! Давай к нам! — завопили в ответ парни. — Я с поезда только, — нерешительно покачал головой Саня, покосившись в сторону комнаты. Судя по всему, мама была там же и что-то ему говорила о перспективе такого скоропостижного исчезновении из родительского дома. Пчела невозмутимо покачал головой и крикнул: — Какой поезд, а привальная!? — он развел руками, давая понять, что отказ не принимается и вообще подобные споры крайне не уместны в таком случае, — Ты что, обидеть нас хочешь? — Да, Сань! — поддакнул ему Валера, — Мы тебя два года ждали, давай спускайся! Саша на момент отвернулся от окна и некоторое время о чем-то перепирался со своей мамой. Затем он снова перевесился через подоконник, довольный и улыбчивый. — Сейчас! — наконец-то ответил он, — Я иду! Ловите меня! Радостный возглас был ему ответом. Космос спрыгнул с капота и потянулся через водительское место к магнитоле, решительно наобум повернув колесико громкости и тем самым врубая свою любимую C. C. Catch на полную. Саша спустился довольно быстро, и я получила свою порцию крепких объятий, которые окончательно и бесповоротно разрушили мои страхи о том, что теперь все изменится. А затем, не сговариваясь, все разом залезли в машину Космоса — было и без того понятно, что направление проложено в сторону смотровой площадки на Воробьевых горах. Это было чем-то вроде нашего места. Почти как беседка на заднем дворе дома Пчелкина. Валера снова резво занял место рядом с водителем, из-за чего получил тычок в плечо от Пчёлы. Я оказалась посередине, на заднем сиденье, между Сашей и Витей. Не самое удобное положение — я то и дело заваливалась то в одну, то в другую сторону, что вообще не удивительно с таким лихим Шумахером, как мой брат. Всю дорогу ребята спрашивали Сашу про армию, он нахваливал новую машину и… Все дружно игнорировали его вопросы про Лену Елисееву. Саша то и дело вспоминал свою девушку, к которой уже успел забежать — да вот только ему не открыли. Не удивительно это было, ведь она со своей мамой переехала, да только говорить об этом никто из нас не хотел. Когда мы подъехали, я в очередной раз наклонилась в сторону Пчёлы — на этот раз, пожалуй, преднамеренно, — и вытащила из его кармана пачку сигарет с зажигалкой. — Эй, эй! — я поймала на себе его возмущенный взгляд и широко распахнула глаза, демонстрируя притворный испуг. Он только фыркнул в ответ. — Я только одну, не жадничай, — дернула я плечом, снова убирая сигареты в карман парня, попутно вдыхая запахи табака и какого-то не самого лучшего одеколона, плотно въевшиеся в его куртку. Я понятия не имела, насколько давно стала замечать подобные мелочи в Пчелкине, но деться от этого никуда не могла. Пожалуй, он был в выпускном классе, когда я впервые осознала, что все пошло под откос. Тогда я приревновала его к своей однокласснице. Она настойчиво просила познакомить, а я не могла понять причину, по которой делать этого совершенно не хотела. В конечном итоге спровоцировала свою первую в жизни драку — девочка и не поняла толком, могу поспорить, из-за чего все произошло. Но в компанию нашу больше не лезла. А я поняла, почему Космос был против моего пребывания среди его друзей. Потому что я девчонка. А девчонки всегда влюбляются, потому что дуры. Оказавшись на улице, я подошла к парапету и задрала голову вверх, ища взглядом Сашу. Я знала, что найду его именно там. И правда — Белов был там и он явно что-то выискивал на коре, покрывавшей ствол. Подойдя поближе и наклонившись к каменным перилам я прикрыла глаза ладонью и усмехнулась. — Ты что там потерял? — спросила я. Голос мой звучал настолько безмятежно, насколько это вообще возможно было, однако достаточно громко. Саша обернулся на звук и улыбнулся в ответ. — Восемьсот дней здесь не был, ровно. Представляешь? — он любовно погладил ладонью по дереву. Я не могла увидеть снизу, но знала, что там были выцарапаны имена. Его и Елисеевой, заключенные в угловатое сердечко. Неровные буквы, косое сердце, но… Чертовски искренне выглядела эта надпись. Настроение у всех было приподнятое. Никто не хотел говорить о грустном и серьезном, а потому важная тема про Лену так и не была поднята. Несколько раз Саша сам начинал разговор о девушке и в эти моменты я едва сдерживалась от того, чтобы не развить направление в нужном русле, не вывести к негативной новости. Я понимала, что если кто и должен сообщить Белову о новом статусе его любимой, то настоящий Друг. Именно с большой буквы. Впрочем, положение Ленки на новом месте жительства было не единственной негативной темой для разговора, которая ожидала Сашу. Его друзья ведь тоже пошли по кривой дорожке — и уже реакции на эту новость я ждала; жаждала, если хотите. Мне казалось, что уж он-то точно образумит ребят и занятие рэкетом тут же и завершится. Так было в моих мечтах, по крайней мере. — Что он там делал? — переспросил внезапно приблизившийся Пчёла и запрыгнул на парапет, усаживаясь на нем поудобнее. Ему в руку тут же спикировала бутылка пива, принесенная Космосом из багажника. Я приняла свою тоже, однако открывать не спешила. Витя ловким движением скрутил пробку и пиво запенилось, внезапно вырываясь к горлышку, на свободу. Фил облокотился на парапет рядом и усмехнулся. — Яйца он там откладывал. Сань, помнишь, как на проводах хотел на коньках с трамплина прыгнуть? Все дружно засмеялись, вспомнилась события двухлетней давности. — Да не было такого, — Саша твердо воспротивился, отмахиваясь от похлопываний по плечу. — Было, было, Рыжего уже за коньками посылали, — не отставали парни. — Ладно вам, ребят, — вмешался Космос и жестом предложил помочь мне открыть бутылку. Помощь я восприняла с энтузиазмом, там как пробка совершенно не хотела поддаваться, а только царапала руку. Когда брат справился с ней и протянул мне бутылку, я сделала большой глоток, предварительно чокнувшись горлышками с Филом и Пчёлой, — Ты лучше скажи, что дальше делать будешь? Саша пожал плечами, поднося бутылку к губам. — Ну, я думал, что так… Месяца три пошатаюсь а потом в этот, как его?.. Горный институт, — выпалил он, немного подумав. Последняя его фраза снова вызвала бурю эмоций. Парням явно такая затея пришлась не по душе. А меня разговор заставил полностью обратиться в слух — казалось, что того и гляди ребята начнут обсуждать дела, в которые сами недавно ввязались. Я с любопытством уставилась на лицо Саши, стараясь не пропустить никаких изменений в его эмоциях. Космос и Пчёла так и прыснули со смеху — Фил едва заметно улыбнулся, но его идея с институтом тоже явно не воодушевила. Не то сейчас время было, стоило действовать иначе, пока есть возможность. Как именно иначе, конечно, уже другой вопрос. Но явно не в душных аудиториях штаны просиживать. Саша стушевался — это было заметно невооруженным взглядом. Он сразу нахмурился, нахохлился, сгорбился. — Не, ну ты что? Какой такой институт? — Космос обнял меня за плечи и притянул к себе, — Вот я, Космос, и сестра моя. Отец у нас профессор астрофизики! Ну, слушай! Вот я тебя сейчас спрашиваю, что в жизни самое главное? Я почувствовала, как он одной рукой полез к себе под полу пиджака, а затем поняла, что у него за поясом торчит «ствол». И выдохнула — возмущенно, протяжно и намеренно громко. Того и гляди дым из носа повалит. Однако, брат не обратил на эти предупреждающие вздохи ровно никакого внимания. — Скажешь бабки — получишь в лоб, — ограничился Саша, бросив на меня беглый недоумевающий взгляд. Я лишь виновато дернула плечом и отвела глаза в сторону. А что тут сказать? Космос отрицательно покачал головой и с наслаждением прицокнул языком. — Э, не, — он демонстративно выдернул пистолет из-за пояса и наставил дуло прямо в лоб Белову. Я невольно вздрогнула, хоть и понимала, что это просто дурачества — уж кого, а друга Косматый точно никогда не тронет. Особенно этого! — Вот, что сейчас самое главное. Саня резко отвел от себя его руку, сжимающую крепко «тт-шник», в сторону и нахмурился еще сильнее. — Никогда не наводи оружие на человека! — машинально и нравоучительно отчеканил он. Я видела, как под его глазами внезапно пролегли нехорошие тени. Саша явно был не в восторге от событий, которые начали развиваться. И тут на помощь Космосу пришел Пчёла. Он снова заерзал на парапете и отвел бутылку пива ото рта в сторону. — Я сейчас здесь заколачиваю столько, сколько мой папаша в месяц на своей фабрике, — фыркнул он, положив руку на плечо Белова. Тот сгорбился еще сильнее, словно ладонь Вити весила целую тонну. В моей голове появилась мысль, что новость про Ленку он точно сегодня не сможет выдержать здраво, — На хрена мне институт? — По воровской пошли что ли? — Белый уже выглядел усталым и расстроенным. Я же едва заметно кивнула, но этого не заметил даже он. Все были слишком увлечены разговором и, что важнее, реакцией товарища. — Да по воровской, а не по воровской, — пробормотал Космос, где-то растеряв свое красноречие. Он молча пожевал губами, словно подбирая слова, а затем махнул рукой и затараторил, — На Рижском сейчас такие дела творятся, ты что! Пацаны со всего города съезжаются, лохов бомбят… Мы с Пчёлой там совсем не последние люди! Подключайся. Фил вон тоже подтянется… Я не удержалась от усмешки. Фил был в стороне от этих дел. Он словно еще не определился в том, насколько это все плохо. И стоит ли вообще в это ввязываться. Валера тоже улыбнулся. — Фил еще ничего не решил, — ткнула я брата локтем в бок, но тот лениво отмахнулся. Я в этих делах точно никакой роли не играла. Во-первых, потому что девчонка. Так еще и, прямо скажем, малолетка. Ну и, во-вторых, Космос бы никогда не разрешил ввязываться в такие дела. Вероятно, он был прав. Я и сама не особо горела желанием нарушать закон. Да и не могла я — не представляю, до какой степени надо развить фантазию, чтобы представить меня, достаточно хилую даже для девушки, на Рижском, орудующую кулаками наравне с Витей. Тот как раз полез в карман и достал пачку денег. Отсчитав несколько купюр, он протянул их Саше, но тот отвел его руку от себя в сторону точно так же, как поступил с Космосом, когда тот направил на него оружие. — Возьми, на первое время хватит. — убедительно предложил Витя. Саша настойчиво покачал головой, давая понять, что денег, заработанных подобным способом, он никогда не примет. Я пожала плечами и вырвалась из крепких объятий Космоса, а затем выхватила и купюры из протянутой руки Вити. — А я вот не откажусь, — я тут же попыталась спрятать полученные деньги в карман джинс, но Пчелкин явно не собирался так легко расставаться с тем, что заработал кровью и потом — причем в прямом смысле слова. Возмущенный возглас слетел с его губ, и он тут же потянулся за своими деньгами. Я увернулась, отбегая в сторону, прекрасно понимая, что тем самым устроила игру в догонялки. Через минуту я уже была возле «линкольна», а через полторы — нарезала вокруг машины круги, в попытке уйти от горячего преследования. Я стояла с одной стороны от машины, а Пчёлкин прямо напротив, облокотившись на правую сторону капота. Он запрыгнул на него моментально, и столь же быстро оказался рядом со мной, я даже не успела никоим образом на это отреагировать. Пчелкин же все уже продумал. Легко схватив меня за плечи со спины, он с легкостью оторвал мой вес от земли и потащил в противоположную сторону от нашей компании, напевая какую-то детскую песню про деньги. Я даже не была уверена в том, что слова — не его собственного сочинения. — Валера! — завопила я, как только Витя начал меня щекотать, устроив тем самым настоящую пытку, — Фил! Если ты меня спасешь, то половина нажитого — твоя! — Половина?.. — явно заинтересовался Филатов, с улыбкой направившись в нашу сторону. Витя же с удвоенной силой принялся вести борьбу за свои деньги. Шуточную борьбу, конечно же. — Мое решили делить, надо же! — наигранно возмущался он. Я не заметила, сколько прошло времени до той поры, когда мне удалось вырваться. Валера оказался тем еще предателем и спустя мгновение после его появления, он щекотал меня вместе с Витей, явно забыв о том, что был призван мной для спасения. Я поднялась на ноги и сбросила со лба выбившуюся прядь волос. Достав из кармана свернутые купюры, я протянула их Вите. — На, честно отвоевал, — усмехнувшись, я снова посмотрела в сторону парапета. И никого не увидела. Округлив глаза, я обернулась, в попытке отыскать в округе брата и друга, но ничего не увидела, кроме пивных бутылок, оставленных возле дерева, на котором и сидел каких-то двадцать минут назад Саша. — Куда они делись-то? — недоумевающе спросил Валера, встав рядом. И тут все услышали какую-то возню с пригорка, который скрывался за парапетом. Звуки напоминали… борьбу! Не сговариваясь, Фил и Пчёла побежали туда, быстро перепрыгивая через ограждение и выкрикивая что-то нечленораздельное. Первой мыслью, которая посетила мою голову, когда я увидела разбитое лицо брата — он сказал про Ленку. И Саша, как и ожидалось, не поверил. И мысль эта была верной.