***
Я приехала домой сравнительно быстро и радовалась тому, что успешно избежала неудобных вопросов. В квартире царила мертвая тишина. Отец уже уехал, а Надя не успела проснуться — стрелка часов не перевалила за двенадцать, отмерив полдень. Эйфория от ощущения собственной удачливости прошла, как только я открыла дверь в свою комнату. На моей кровати лежал Космос и лениво листал книгу. Явно долго не выбирал и взял первую попавшуюся, о чем говорил скучающий вид моего брата. Я тихо прикрыла за собой дверь и, пройдя вперед, села на край постели. Присутствие Космоса не сулило ничего хорошего. Наконец он отложил книгу в сторону и пристально посмотрел на меня. — Старшие вызывали с самого утра, — лениво протянул Космос и в глубине души я обрадовалась. Значит, речь пойдет о делах; жаловался на жизнь Косматый не часто, но иногда позволял себе выпустить пар, изливая наболевшее в монолог, который я комментировала общими фразами. И если сейчас тот самый момент, то пусть так. Я вопросительно посмотрел на брата, ожидая продолжения рассказа, — Вчерашние выкрутасы Саши не прошли незаметно. Нужно решать вопрос. Космос потер переносицу пальцами. Я не торопила его, терпеливо ждала, когда брат заговорит снова. Устроившись на постели поудобнее, я обратилась во внимание. Космос же сел, выпрямился. В его позе чувствовалось явное напряжение, но я и представить себе не могла, чем это для меня обернется. Чем это обернется для нас. — Ты не пришла ночевать домой и я подумал, что ты у Оксаны. Больше не у кого. Ты никогда не отличалась особой коммуникабельностью, мне ли не знать, — Космос усмехнулся. В этой усмешке не было ровным счетом ничего доброго и я невольно напряглась тоже, — Ты же все время терлась рядом с моими друзьями. Мне давно это нужно было пресечь. Я понимала, куда ведет этот разговор, но не хотела принимать правду. Мы с Космосом не были теми братом и сестрой, которые смотрят вместе мультфильмы и делают домашнее задание. Мы не были лучшими друзьями; он всегда позиционировал себя моим защитником. Вторым отцом. Человеком, обязанным оберегать не только от реальных опасностей, но и от банальных ошибок. И сейчас он узнал ту часть правды, которой будет достаточно для классической громкой ссоры. Вот только я была истощена морально и совершенно точно не чувствовала себя готовой к противостоянию этому космическому чудовищу. Космос, казалось, не замечал ничего, что могло отразиться в моих глазах. Он вовсе на меня не смотрел. Впился взглядом в пол и, сцепив пальцы в замок, сосредоточенно чеканил одну холодную фразу за другой. — Я ехал домой и решил забрать тебя от твоей подружки. И по пути к ней заехал. Вот только, знаешь, тебя у нее не оказалось. Так где моя младшая сестра ночевала сегодня? Рассказывай. Я хмыкнула. Подозрения Космоса были естественными и ожидаемыми. Вот только в этот раз мне нечем было крыть. В этот раз я действительно была не у подруги. В этот раз я не могла приплести байку, связанную с Оксаной. И, наконец, в этот раз я поняла, что абсолютно не умею лгать. — Что рассказывать? — глупо отвечать вопросом на вопрос, но другой альтернативы в моей голове не возникло. Я старательно оттягивала момент, когда придется что-то сказать. Пыталась придумать достойное объяснение, которое бы устроило Космоса. Но голова оставалась пустой. — Не строй из себя идиотку, — неожиданно зло рыкнул Кос, хлопнув ладонью по постели. Я вздрогнула от неожиданности и рывком поднялась на ноги. Инстинктивно, желая убраться подальше, чтобы не попасть под горячую руку. Космос никогда не бил меня, но в тот момент, когда он схватил меня за запястье, не давая уйти, я засомневалась в том, что это не изменится. Кос тут же ослабил хватку, будто испугался собственного порыва. Он отпустил меня и сам подорвался с места; метнулся к окну и остановился. Казалось, еще немного и схватится за голову, подобно персонажу драматического фильма. Смешно. Вот только смеяться мне больше не хотелось. — Ты была у Пчелкина. Подумай, прежде чем начать врать, — он не спрашивал, просто констатировал факт и ждал подтверждения. Я поджала губы в тонкую линию. Хотелось упрямо молчать, выгнать брата в коридор и потребовать никогда больше не лезть в мою личную жизнь. Но я бы не решилась. Не сейчас, когда все и так рушится. — Какая разница, Космос? Причем тут вообще Пчелкин? Тебе не кажется, что ты перегибаешь сейчас и… — я не смогла договорить сразу, осеклась. Космос обернулся и под его холодным взглядом мне захотелось уменьшиться. Он покачал головой и поднял руку вверх, этим жестом прося меня заткнуться. Это легкое будничное движение и придало мне уверенности; почему-то в ту же секунду весь юношеский максимализм вышел из берегов. Захотелось сделать что-то в противовес брату. И, опустив взгляд, я упрямо договорила, — Я же не спрашиваю тебя о твоих шлюхах, с которыми ты трешься на даче Царевых, пока отец не замечает. — Это другое! Я вздрогнула, когда Космос снова повысил голос. Он это заметил и приблизился ко мне, успокаивающе коснулся пальцами подбородка и мягко надавил, заставив поднять голову и взгляд. Космос мягко улыбнулся. Вымученно и притворно; его улыбка напугала меня еще сильнее, но на этот раз я взяла себя в руки и взгляд не отвела. — Это другое, — спокойно повторил он, — Пчелкин бабник, понимаешь? Ты ему не нужна. Я не хочу, чтобы тебя использовали, Настя. Я тебе только добра желаю, понимаешь? Ты была с ним сегодня? С трудом я кивнула. В голове гулом все еще отдавалась фраза брата: «Ты ему не нужна». Произнесенная так буднично и просто и оттого причиняющая еще большую боль. Лицо Космоса ожесточилось в тот же миг, но я этого не заметила, погруженная в свои переживания слишком глубоко. У меня просто не было возможности понять, что я только что сделала ошибку — мой брат блефовал, когда говорил, что знает все. И надеялся он явно не на мое жалкое признание. — Ты с ним трахнулась? Грубое слово резануло по ушам. Я снова кивнула. И Космос синхронно кивнул мне в ответ, мысленно подводя итог разговора. A затем, в ту же секунду, произошло то, чего я ожидала меньше всего. Мою щеку вдруг обожгло яркой болью и я, прижав к ней ладонь, недоумевающе посмотрел на брата. — Моя сестра шлюхой не будет, — отчеканил Космос и быстро покинул комнату, громко хлопнув дверью. Я же опустилась на кровать, не в силах переварить произошедшее. Щека все еще горела. Может быть, дело было в том, что удар оказался сильным; может быть, виной тому была обида. Родной брат поднял на меня руку, подумать только! Впервые за семнадцать лет. Это причиняло настоящую боль — осознание того, что человек, который все время защищал, теперь сам причинил вред. Впервые за семнадцать лет мы серьезно поссорились. Детские споры из-за конфет и игр не в счет, из-за таких пустяков ничего не рушится. A из-за ударов по лицу — да. Из-за испорченного мнения о человеке. Мысль о том, что Космос считает меня шлюхой, почти заставила пожалеть обо всем. Его мнение было всем. Но все же почти — это не совсем. Я дотронулась пальцами до ключиц, а затем опустила руку чуть ниже. Воспоминания о минувшей ночи притупляли боль последствий. И, думая о том, что никогда не повторится, я незаметно провалилась в дрему. Вновь открыла глаза я спустя час. В коридоре слышалась возня и я направилась в коридор, шлепая босыми ногами по холодному полу. И когда дверь спальни за мной закрылась, я увидела брата. Он уже стоял возле выхода из квартиры и даже не смотрел в мою сторону. A я в нерешительности замерла, не зная, что сказать. — Я уже уходил, — Космос первый нарушил тишину. — Я вижу. Собираешься обсудить случившееся с Сашей? Под случившимся я имела ввиду не свой сексуальный опыт, а разговор со старшими, который упоминал Космос утром. И он это сразу понял. Помрачнел и кивнул. — Конечно. Я собираюсь, — Космос сделал ударение на местоимении. Он закатил глаза так, будто я говорила сущую ерунду. По сути, так оно и было. Они с первого класса были вместе; друг друга не оставят, какой бы не была опасность. Такой дружбе я завидовала и знала, что ее частью мне никогда не стать. — Я тоже поеду. Космос не ожидал ничего подобного. Вероятно, он думал, что я намеренно буду избегать его некоторое время, прежде чем пойти на контакт; что я буду демонстрировать полную независимость от него и незаинтересованность. Когда-то Косматый этим пользовался. Я долго обижалась, а потом делала первые шаги к примирению. Всегда я. Даже тогда, когда старший брат побрил отцовским станком моего плюшевого медведя, извинения были за мной. Таков талант Космоса. Он всегда выходит правым в любом конфликте. Сейчас он выдержал паузу, окинув меня насмешливым взглядом, прежде чем ответить. — Ради Сани или ради Пчелкина? Я вспыхнула. Дорогого стоило сдержаться и снова не спровоцировать ссору. Вторую волну наши родственные отношения не выдержали бы и ближайшие полгода мы бы провели под одной крышей, как соседи. Я беспомощно развела руками. — Космос, я… — Мне все равно, что ты думаешь, — перебил Космос, — Я погорячился, когда ударил тебя, но от своих слов не откажусь. Я был прав. Если еще хоть намек на ваши отношения увижу… Он сжал руку в кулак. — Я предупредил. Собирайся.***
Когда мы подъехали к беседке, известная троица уже была на месте. И, казалось, из всех присутствующих только Валера оставался спокойным. Я наблюдала за тем, как меняется выражение лиц присутствующих в зависимости от того, что говорил и делал мой брат. — Новость номер один, — отстраненно вещал он, вынимая из кармана старый кастет, окропленный кровью, — Саня, твой? Саш кивнул, принимая из рук друга холодный предмет. Мне стало дурно от одного только вида крови; теперь на душе явственно чувствовалась тяжесть. Красные разводы на металле говорили о том, что ситуация начинала набирать серьезные обороты. И дело даже не в драке. Просто из-з мелочей старшие не стали бы дергать Космоса. Я никогда не встречалась с людьми, которые пользовались в глазах моих друзей неоспоримым авторитетом. И была уверена, что не встречусь никогда. Однако вывод сделать имела возможность даже на основании разговоров. И ничего хорошего ждать не приходилось. Космос же продолжал вещать. Никто не думал перебивать его, все оценивали серьезность ситуации. — Вчера ты разбил башку одному из основных на той земле. Зовут Муха, — я шумно выдохнула и в тишине этот вздох оказался слишком громким. Саша сразу же отправил мне вопросительный взгляд, но утешить Белова мне было нечем. О Мухе была наслышана от того же Космоса; ничего хорошего о нем не говорили. Парнем всегда был отчаянным, о последствиях не думал. Да и не требовалось от него это — брат, служащий в милиции, был способен отмазать и вытащить из любых неприятностей. Зато тех ребят, которых Муха покалечил или вовсе убил, вернуть было невозможно, — Это еще не все. Есть вторая новость. Напряженное молчание, повисшее в воздухе, не сулило ничего хорошего. Казалось, Витя и Валера уже знали, что скажет Космос дальше. Я полагала, что знаю тоже и была уверена в том, что готова ко всему. Но то, что сказал брат дальше, повергло меня в шок. — Утром их люди встречались с нашими старшаками. Они хотят твою голову, Санек. Срок до послезавтра, до пятницы. Отвечаю за это я. Не получат твою голову — отвинтят мою, — Космос взялся за голову, словно в буквальном смысле слова переживал за ее судьбу. В эту секунду я окончательно убедилась в опасности тех дел, которые с головой захватили ребят, — Что делать сам не знаю, хоть убей. Саша достал сигарету, чиркнул спичкой и глубоко затянулся. О неторопливо выпустил дым. Казалось, Белов не до конца понимал, о чем ему говорят. Уверена, он надеялся, что это шутка, глупый розыгрыш друзей. Но никто не спешил смеяться. Мне вдруг стало по-настоящему жаль Белова. Слишком резко жизнь толкнула его в измененные реалии жизни; слишком мало времени ему выделили на то, чтобы привыкнуть, что теперь круг знакомых его друзей далеко не самый дружелюбный. И что за мелкие шалости отвечать надо по-взрослому. — Расскажи поподробнее об этих ребятах, — попросил, наконец, он, нарушая громкую тишину. И ему начали рассказывать. О том, что из себя представляют люберецкие; о том, чем промышляет местная братия. Послужной список выходил не таким уж солидным, но для Белова даже несколько точек на рынке и байки о подпольном бойцовском клубе звучали впечатляюще. Я видел это в его взгляде, как видела и отчаянные попытки скрыть замешательство. Сашу мало интересовали истории о том, каким образом люберецкие добывают деньги — оживился он в тот момент, когда локус внимания общего повествования сместился с магазинчиков, нуждающихся в крыше, до мест, в которых братва проводила спокойные часы. Никто, казалось, не обратил внимания на то, как загорелись глаза Белова в мгновение, когда Витя ляпнул необдуманную фразу о старом карьере. И я в том числе; уже время спустя до меня дошло, что случившееся можно было предотвратить. Впоследствии даже утешала себя, что предотвратить ничего было нельзя; твердила, что все могло бы обернуться куда хуже. Но этого уже никто не узнает. — Ладно, я обмозгую все это, — кивнул Саша, когда экскурс в историю люберецкой банды подошел к концу, — Сейчас пойду. Матери обещал помочь там с одним делом… — Какой матери, Саня? Нас с тобой обоих порешают к чертовой матери, а ты, видите ли, обещал? — вспылил Космос. Я могла его понять. Более того, в ту самую секунду я по-настоящему разозлилась на Сашу. Мой брат влип в неприятности из-за того, что тому потребовалось добиться справедливости. И ради кого? Ради легкодоступной девицы, предавшей его без зазрения совести. Саша отмахнулся. Его взгляд в одночасье стал колючим и упрямым. — Я позвоню тебе, — ответил он Космосу и, не дожидаясь ответа, направился в сторону дороги. — Саш! — позвала его я, но он только махнул рукой и, не оборачиваясь, продолжил свой путь. Все замерли, не зная, что делать дальше. Я беспомощно посмотрела на брата; хотелось верить, что он обязательно что-то придумает. Все обиды, которые я затаила на Космоса утром, казались незначительными теперь, когда я знала, что через два дня его тело могут сбросить в реку. Космос не удостоил меня ответным взглядом, но я его не осуждала. Когда твоя жизнь висит на волоске, найти в себе силы держать ситуацию под контролем может оказаться слишком трудной задачей. Поддев носком ботинка камень, Космос с силой пнул его в сторону машины, а затем сам направился к ней. Я замешкалась, не зная, что делать дальше. И именно в тот момент почувствовала осторожное прикосновение к своему локтю. Резко обернувшись, я увидел Витю. Только теперь я заметила, что мы невольно остались наедине — Валера направился к турникам, Космос скрылся в слоне «линкольна» и теперь что-то сосредоточенно искал в бардачке. A мы стояли в непосредственной близости друг к другу и молчали. Первой взгляд отвела я. Смотреть на Витю и пытаться не думать о том, что случилось и чему случиться не предстоит, было слишком тяжело. Еще тяжелее было не думать об угрозе Космоса, прозвучавшей в коридоре нашей квартиры. Меньше всего мне хотелось становиться камнем преткновения для двух лучших друзей. — Мы можем поговорить? — тихо спросил Пчелкин и я вздрогнула, когда его дыхание обожгло мне предплечье. Где-то внутри меня снова начала зарождаться надежда. И поговорить мне действительно хотелось; очень. Отвлечься от страшных мыслей и услышать от Вити то, что мне хотелось услышать все эти годы. Но я отрицательно покачала головой. Возможно, из-за страха снова быть отвергнутой; услышать извинения, не нужные никому, и потерять самообладание. Возможно из-за того, что Космос смотрел прямо на меня. Он обхватил руль обеими ладонями и легким наклоном головы указал на пассажирское место рядом с собой. — Нет, Вить. Давай в другой раз, — севшим голосом пробормотала я и, высвободив локоть из его пальцев, направился к машине. Заведомо жалея обо всем и ненавидя это решение всей душой.