"Как вести себя адекватно, когда тут такие мужики?"

       Новый день, середина июня, новые приключения. — подумала с утра Лиззи, но в итоге целый день был потрачен на примерку костюмов, выбор причесок, 8 консультаций с гримером, а к вечеру ещё и репетиция, где Моффат снова и снова заставлял повторять одни и те же сцены и реплики. — Итак, Майкл, Том, Чарли к костюмерам, Джесс, Лили к гримерам, остальные могут отдохнуть, все кроме… — в этот момент эти «все» молились «только не я» — Бена и Элизабет.- было слышно как громко и с облегчением выдохнул Холланд, ему сегодня сильно досталось во время репетиции и он был рад возможности забиться в какой-нибудь уголок и посидеть в тишине и покое.       Всё покинули комнату, в большой зале остались лишь трое: Моффат, девушка и мужчина с темными волосами. — Ребята, я понимаю вы устали, но я не вижу между вашими героями химии, а это важно, вы одни из ключевых героев. Их чувства… Ваши чувства к друг другу тянутся через весь сюжет, они развиваются, меняются, в какой-то момент зритель должен оказаться в напряжении и задаться вопросом: «Когда, когда же, вашу мать, наконец они смогут быть вместе и смогут вообще? Любит ли она его? А он её? Что это любовь или что-то другое?». Вы понимаете меня? Ваша задача показать особенности их чувств, их закрытость, интимность, ведь они не признаются друг другу, ни поцелуев, ничего, лишь прикосновения такие незначительные и их так мало, но между ними существует связь. Понимаете? — Моффат посмотрел с надеждой. — Так, ладно, сидите здесь, общайтесь, настраивайтесь, репетируйте, приду через два часа, попробуем ещё раз. — он вышел из зала. — Он что, запер нас здесь? — девушка повернулась в сторону двери. — Похоже на то… — Бен повернулся в ту же сторону. — Проклятье…- она села на пол посередине этого бального зала, а мужчина усмехнулся. — В этом есть что-то смешное? — она посмотрела на него очень строгим взглядом. — Давно не слышал чтобы кто-то так ругался. Очень не современно. — он сел напротив неё, она улыбнулась. — Мой отец, да и вся семья в целом, воспитывала меня в некоторой строгости и ругательства не допускались, даже ими самими, ну, при мне так точно. — она пожала плечами. — Я не понимаю её. — девушка указала на сценарий. — На что она надеется? Почему она такая, закрытая, даже себе она не признается, что любит и хочет быть с мужчиной, в том что он тот самый? — Нельзя сказать наверняка. Возможно, от неуверенности. А он разве не видит её любовь в глазах, хоть и скрытую? Разве человек может не замечать, что его любят? Откуда в нем эта сдержанность в эмоциях? Он всегда так прямолинеен и так тверд в своих решениях. Черт, может он просто не понимает, что испытывает? Что это привязанность? Физическое влечение? И взаимно ли это? — Я тут подумала, возможно он осознает свои чувства к ней и она свои к нему тоже, Моффат же сказал, что между ними есть связь. Но они не могут принять их и поверить, страх быть отвергнутым, страх потерять того особенного. — Поподробнее. — Ну, представь, Бен, могу я обращаться к тебе на ты? — Да, конечно, буду рад, Лиззи. — в ответ она смущенно улыбнулась, все-таки он невероятен, голос, манеры, глаза и все-равно что он вылитый Баттхед. — Так вот, представь, что ты нашёл ту, с которой вы понимаете друг друга. Ты чувствуешь связь с ней, почти электрические заряды, ты начал это понимать с первой секунды, с первого слова и жеста. И ты привык скрывать свои слабые места и ранимые чувства от всех, даже от любимых. Стараться всегда быть разумным и в действиях и в чувствах. — Да, ещё война так близко. — начал понимать её Бен. — Полюбить, признаться этому человеку, да, даже себе, трудно и в какой-то мере безответственно, если произойдёт что-то страшное, открытые чувства будут давить на больное. А так, никто не знает о твоих чувствах, это проще, ведь вся тяжесть, лишь на тебе одном. — Да, да, именно так. Она молчит от страха, что может потерять его, либо в случае не взаимности, либо в случае его гибели. Он боится того же, она может отказать ему, в обратном случае, если он погибнет это принесёт ей столько боли, он не хочет для неё такого. — задумавшись сказала девушка. — Мне кажется это ужасно. — ответил он. — Многие так и живут, молча, ждут чего-то, боятся навредить, боятся последствий — вздохнула Лиз, мысленно отмахнувшись от воспоминаний, истлевших где-то в самом далёком и скрытом уголке её памяти, её раны продезинфицированы собственными доводами и забинтованы его оправданиями, а сверху укрыты надеждами на светлое будущее. Но все же, если нажать на это проклятое место посильнее из этих ран польется кровь. Так всегда в жизни, как не закрывай или прячь, если посильней нажать вся это чертова горечь заполнит все. — Может тогда ещё раз попробуем. — сказал Бенедикт вырвал её из потока мыслей, а сам уставился в сценарий. — Да, какая сцена? — На платформе? Нет, в доме, она как раз довольно интересная. — Где они прощаются? На лестнице? — Да. — они оба встали. — Элеонор права, мистер Рассел. — она посмотрела на него. — В чем же, мисс Александра? — взгляд на неё и попытка изобразить хоть какое-то подобие улыбки. — Все вы — мужчины нуждаетесь в войне. Она захватывает ваш ум, сердце, физически вы уже там, а не здесь рядом со мной. На передовой. Сражаетесь. А если с вами что-то… — она отвернулась, её голос задрожал, ей нужно вздохнуть поглубже чтобы успокоиться. — Прошу вас… — Да? — он стал ближе к ней, глядя ей в спину, белая макушка, хрупкие плечи, как он может быть не здесь, быть рядом с ней или по близости, видеть её, слышать её, это все, что ему нужно, все в чем он нуждается. — Позаботьтесь об Эндрю, он может начать геройствовать, глупый мальчишка, думает, что ничего не боится, что ничто в целом мире не сможет ему навредить. Огородите его. — она резко разворачивается на ступеньке винтовой лестницы. — Вы, его близкий друг, он уважает вас и ваше мнение. Он послушает вас. Обещайте мне. — Разумеется, я обещаю вам. Я сделаю все, что в моих силах. — тихо говорит он. — Сколькие вернутся, как вы думаете? — она взглянула в окно, где солдаты шли со своими родными на вокзал. — Немногие. Те же кто вернутся, разумом останутся там — на войне. Вряд ли кто-то вернётся прежним. — И вы? — она посмотрела прямо ему в глаза. — Я не знаю, мисс, не знаю. Я глуп, твердолобый, я — настоящий осел, говоря простым языком, простите за грубость. — он ударил кулаком по деревянным перилам. — Эта война… Зачем она? Сколько будет потеряно и для чего? — в это время было объявлено, что машина подана. — Пора на вокзал. Пока нет всего этого вокзального гама и шума, я хочу дать вам это, наденьте его или хотя бы положите в нагрудный карман мундира… — она сняла с себя цепочку с образком и положила в его руку. — В нашей семье два таких, один носит мой брат, другой я отдаю вам, знаю, вы во всё это можете не верить, но наш дедушка и его брат всю войну прошли с ними на груди и вернулись домой целыми и невредимыми. Так, вы точно сможете выполнить данное мне обещание. — она улыбнулась, чтобы не заплакать, он должен запомнить её такой и никакой иначе. — Спасибо вам. — он взял её руку на одно мгновение, позже в сырости и грязи, лёжа в окопе, он вспоминал эти секунды — тепло кожи, ее мягкость; солнце поместья Менерс, ее белые платья, смех, как далеко, то лето за городом и даже та, Лондонская лестница на которой прощались двое столь близких и столь далеких друг от друга людей. — Пора.- он быстро спустился по лестнице в холл, потом вышел из дома и сел в машину ни разу не обернувшись, он не знал, что Александра, так и осталась стоять на лестнице приложив руку к сердцу, с закрытыми глазами и несколько маленьких, но горьких слезинок упало на перила лестницы. — Отлично! Прекрасно, ребята! — Моффат стоял у открытой двери и улыбался в первый раз за день. — Наконец-то то, что я хотел! А вам как? — рядом был Майкл и Джессика. — Я думаю неплохо, по крайней мере, все не настолько херово, как у Тома и Лили. — усмехнулся Майкл. — Ты слишком строг, Фассбендер. — закатив глаза произнесла рыжеволосая. — Да, да, ребята, Бен, Элизабет, завтра продолжим. Мне надо что-то сделать с Хиддлстоном чтобы он вспомнил, что он, все-таки актёр, а не манекен из GAP. — улыбку на лице Моффата сменило выражение недовольства и даже какой-то печали и он быстро покинул залу. — Ну, что, Ромео и Джульетта, может выпьем чего-нибудь? Джессика? Мы ведь теперь свободны на сегодня. — произнёс Майкл. — Я бы не отказалась от кофе. — ответила Лиззи сначала посмотрев на мистера Shark, так Фассбендера она называла про себя и быстро перевела взгляд на Джессику и Бена, те, лишь кивнули в знак согласия. — Отлично, поехали, малыш. Хотел у тебя узнать… Я могу так обращаться?..Хочешь, могу называть тебя солнышко? — Акула приобнял Лиззи за плечи и повел в сторону выхода, но она убрала его руку.        В это время на верхнем этаже особняка начиналась настоящая буря готовая потопить и сокрушить лёгкое суденышко под названием Том Хиддлстон.