Невероятная всратость бытия

— Я всегда боялась только одного — блевануть во время поцелуя. Но когда тебя об этом умоляют, трясясь от экстаза. Ты бы видел. Короче, попросил меня как-то Мирон взблевнуть ему в лицо. Он размазывал мой бывший обед по лицу, приговаривая «лицо под картошкой, лицо под картошкой». Ебанутый. — Напиши книгу таких великих историй, который раз говорю. Потомкам будет над чем подумать. Например, над психологическим портретом эпохи, — Кирилл сидел перед компьютером в домашних обносках и рьяно щёлкал мышкой, уставившись в экран. — Кстати, мы сейчас пойдём прикупить шмотья со Светло, — Слава сделала ручкой и была такова. — Пошла со своим френдзонным карманным мальчиком, — усмехнулся Овсянкин, продолжая играть в Доту. В неформальном бутике включили Ди Антвуд. Можно потоптать. Пританцовывая, Слава с улыбкой кружила по магазину, а Ваня исподтишка ей любовался, впрочем, палясь безбожно. — Ты бы хоть очки солнечные надевал для таких случаев, — между делом замечает она, а Светло рдеет как огородная свёкла. КПСС любила одеваться стильно, выглядеть модно и глянцево. Всё это мишурой обвешивало гнилую сущность бывшей наркоманки и нынешней алкоголички. Пока что мозги варили как надо. Пока что под слоем косметики получалось спрятать круги под глазами и последствия разудалой жизни. Голубая радужка цвета мета. Манила как наркотик только самых отчаянных. Мужчин в ней отталкивала самонадеянность и излишняя активность. Такую не заткнешь даже членом в глотку, не высечешь всю дурь, что в венах круглосуточно, а в голову и сунуться страшно. Там не омут. Там ад идей, маний и странствий потерянного рассудка. Те, кто остался рядом, считай что герои. Прошли сквозь синее полотно примерочной. В кабинке достаточно просторно и есть кушетка. — Вань, ты бы вышел что ли. Нам уже не по десять лет. — А ты меня стыдишься? Чего я там не видел, — Фаллен стряпает на себе незаинтересованную мину. Слава только пожимает плечами и начинает переодеваться. Ваня советует ей вещи. У него подозрительно хороший вкус. Одно дело, что не гей. Что подтверждается его скулежом. — Ну что там у тебя? — она снимает белую блузку через голову и оборачивается раздражённо. — Соня, Сонечка, — прижимается к шее, помогая стянуть блузку, — Возьми меня. — Никогда не называй меня этим именем, — девушка больно наступает на кед каблуком. — Не буду, только помоги мне, — почти ноет Ваня. — Да что с тобой не так? Боже, насыпали дебилов и назвали друзьями. — Трахни меня, жёстко, Слав. Я знаю, ты умеешь. — Прямо здесь что ли? — выгнутая изящная бровь, — Один момент. Слава набирает Овсянкину одной рукой, а второй придерживает Ваню, чтобы перестал ей носом тыкаться в шею как самая настоящая псина. Ещё и плаксивая к тому же. — Алло, Кирилл, у меня тут Ваня кукухой поехал, просит его выебсти, представляешь? — Ага, — раздаётся на том конце провода, — А я чем могу помочь тут? Бери и еби. — Разрешаешь? — немного удивлённо. — Да, мы же договаривались. — Значит у меня карт-бланш на анальчик этого мальчика? Тогда пока. Встретимся вечером. Там рассольник в холодильнике. Кушай. Слава со странным набором фетишей дама. Она долго просила у Овсянкина страпон хотя бы на праздники, однако тот был непреклонен. И они сговорились на том, что она может воплощать свою низменную страсть к ебле мужиков на стороне, но предупреждать об этом. Странный симбиоз. Отбросив телефон в сумку, Слава сжала в ладонях лицо друга. — Ну что мистер, доебался? Ща поебемся. Только вот чем? — У тебя в сумке был этот, чистилка для одежды. Ручкой можно, — робко предложил Ваня с блестящими глазами. Чё б и нет, как говорится. Слава косо посмотрела на продолговатую пластмасску и упаковала её в презик. Фаллен завороженно за всем этим наблюдал. Ловко стянул штаны и встал в нужную позу. Удобный парень. Понимающий всё без слов. Можно было ему жестами показать, что и как делать. И приказы тут же будут исполнены. Хищной птицей Слава набрасывается на добровольную жертву. Приближается стремительно. Сначала добродетельно растягивает Ваню пальцами под его громкие стоны, затыкает ему рот, чтобы не голосил на весь магазин. От второго он начинает извиваться, на третий уже бессовестно насаживается. — Вот же шлюшка ты, — усмехается девушка и кусает за губы, за ушко, не стараясь быть милой. Чистилка входит уже лучше. Меняя угол, Слава добивается обдолбанного выражения лица и закатывающихся глаз. Такой Ваня сносит крышу. Такой покорный, тёплый, раскрытый во всех смыслах. С явными помыслами и душевной прямотой. Он никогда не обманет и юлить не будет. Потом Ваня предлагает продолжить дома и девушка соглашается. Довольная возвращается домой и обнимает крепко Кирилла. — Сначала помойся, — советует он, впрочем, без обид. Слава под струями душа вспоминает, как впервые увидела лицо Овсянкина. Был какой-то совершенно обычный день. Он вошёл в комнату с миской салата. И она не сразу поняла, что изменилось. — Скучное ебало у тебя. — А ты чего-то блять веселого ожидала? Потом он рассказал, что носил маску только из-за неё, ведь Фаллен с Джигли давно знали, как он выглядит. А от тебя прятал, потому что ты фанатка и могла повести себя неадекватно, — пояснил Кирилл. Было немного обидно, но справедливо. Со временем Слава привыкла к этому лицу и к меняющимся на нём выражениям. Было забавно наблюдать, как он хмурится, улыбается или сидит задумчиво над треком. Он никогда преждевременно их не показывал и писался незаметно. Как мышь прятался. Видимо, это являлось очень личным и даже не для взгляда собственной девушки. Да и она истратила кредит доверия, ведя себя как дешевка. Что поделать, если правду не скрыть, себя не перекроить. Даже ради великой любви. Пар из кружки кружится вальсом вверх. Так молодость улетучивается из тела. Остужается градус выходок и драйва. Из упругих органов улетучивается жизнь постепенно. Камешки лет раскиданы по саду жизни. Порастёшь мхом, это твое королевское облачение. Плеснуть кипятком своего тела в суицид. Запятнанное представление. Удушливые полосы на запястьях. Еще один порезик, будет цела кисть. Говорю я ему. А он так понимающе улыбается, что жуть просто трясется от страха и пугливо жмется к ошарашенному ужасу. Как уж я ужалю уже суженные вены. Представления о пространстве валиком космических оргий мы смочили. Раскурили черную дыру и выплюнули белую. Теории струн это сказки для наших нарожденных детей во всех реальностях. — А это что за бег с препятствиями? — Светло кивает в сторону коридора и Овсянкина, скрывшегося за дверью туалета. — А это мы с Кириллом купили арбузов. — Понимаю, — уважительно кивнул гость. — Нет, Ваня, не понимаешь. У айзеров каких-то купили. И они напичканы херотой. Вот Кирюшу то и пронесло, меня чуть меньше, — Слава посмеивается. Для нее это приключение, как и забирать закладки прямо под окнами участкового. Многие такие приключения на хую вертели. Однако данная парочка изысканно подходила к своему времяпрепровождению.