5 лет спустя. Настоящее время.
— Ты посадил труп парня, у которого отрезал яйца, на переднее сидение и ездил с ним по городу? — Ну…да. Весело же. — Ты настоящий дебил. Огромная ладонь Вэнса напряглась и с силой сжала черный гладкий руль. Пальцы побледнели и подрагивали. Громила с трудом сдерживал порыв отвесить смазливому засранцу хорошую пощечину. Один раз еще в начале их знакомства хлопнул его по щеке. — Еще раз меня ударишь — проснешься ампутантом на цепи в подвале, — холодно сказал Алекс. Вэнс тогда еще не поверил. Подумал, что паренек бахвалится. Да поглядите на него! Губки бантиком, бровки домиком, мать вашу. В общем, как-то по пьяной лавочке вмазал ему по щеке, а утром и правда проснулся в пустом сыром помещении. В нижней конечности пульсировала боль, Алекс стоял и наблюдал за ним с вежливо-отрешенным видом. — На первый раз палец, Вэнс, — с улыбкой на девчачьих блядских губах сказал он, — В следующий раз останешься без ног. На протестующие крики и проклятья снисходительно улыбнулся, сказал, что временно оставит Громилу, чтобы тот успел справиться с чувствами. И ушёл. На два дня, мать его. Вначале Громила рычал, как зверь и пытался порвать цепь. Думал о том, как свернет шею сучонку, как только тот вернется. Потом забеспокоился. Обида и злость ушли. Ну…подумаешь, мизинец оттяпал. С кем не бывает. Зато горячий. Да, Алекс много чего говорил, и ему с рук сходило. Зато всегда знал, когда нужно вовремя остановиться. А то, что по части ума прохаживался… ну, книгочеем Вэнс и правда не был. —Я же волнуюсь за тебя, — сменил тон Алекс, — ты можешь попасть в тюрьму. Умел паршивец вот так делать. Сначала взбесит до предела, потом включает ласковый режим. Если отвести взгляд от дороги, непременно увидишь милую застенчивую улыбочку, сияющий взгляд и… в общем, лучше о таком не думать. Не сейчас. — С тобой не развлечешься, — буркнул Вэнс. — Правда? — с характерными нотками в голосе спросил Алекс. — Всё, мы приехали, — рыкнул Громила, пресекая разговор. — Глуши мотор. И дай мне сигарету. Вэнс заглушил и полез в бардачок, доставая пачку бабских сигарет — тонких, длинных и довольно пошло смотревшихся между алых губ Алекса. Он отказывался курить мужские варианты. Пожимал плечами, говорил, что выглядеть будет, как полный кретин. Еще один странный заскок. Вэнс терпел. Кроме девичьих ужимок у парня было много плюсов. Котелок варил как надо, например. — Что теперь? — спросил Вэнс. Алекс закурил. Сделал глубокую затяжку. Стряхнул пепел в открытое окно. Хранил молчание, пока докуривал. Вэнс ждал. Когда Алекс думал, то не любил, чтобы его беспокоили. Это могло обернуться колкими репликами, слыша которые Вэнс хотел прибить парня. Но не мог. Распускать в его отношении руки — под запретом. — Всё по плану, — наконец отозвался Алекс. — Зайдёшь в здание под видом посетителя. Доберёшься до туалета и примешь оборотное зелье – войти под ним ты не сможешь из-за чар, развеивающих иллюзии. Так что старайся вести себя неприметно. Поднимешься на третий этаж. Наведёшь Конфундус на секретаршу и начинишь кофе. Подождёшь, пока он выпьет и ощутит эффект. Затем заберёшь его под видом целителя. — А что, если этот хер не будет пить кофе? — Будет. Я знаю его привычки. — А что, если он заметит, что с кофе что-то не так? — Не заметит. Он в этом ни черта не понимает. — А что, если… — Вэнс, ты катался по городу с мертвым трансвеститом на переднем сидении и боишься зайти в здание и сработать по плану? — Просто уточняю детали, — фыркнул Вэнс, — К тому же, я не понимаю, зачем столько стараний в его случае. — О, — Алекс улыбнулся, — Ты сделай дело как надо, а позже мы отметим. — Ты не ответил. Вэнс не был эрудитом, но и придурком не был. Они порядком успели покуролесить, да. Нарушали законы только так. До знакомства с Алексом Вэнс охотился за кошельками и жизнями смазливых гомиков и прочих извращенцев, ну и развлекался попутно. Потом появился Алекс и сказал, что делать так без этих, как его… прынципов неправильно. Нужно это… Понимание. Тогда и начали выбирать жертв по иному критерию. Узнавали о жизни, привычках. Заслужил там человек это или нет. Гомосеков-то Вэнс всегда как-то презирал, а Алекс сказал, что они же не все вредят другим людям. Да и сам вот Вэнс не отказывается развлечься со своими жертвами. Тогда Громила прорычал, что одно дело — трахать педиков, но вот в рот у мужика он никогда бы не взял. Алекс улыбнулся блядской улыбочкой и сказал, что это всё меняет. Бесстрашный мерзавец… — Он заслужил. Мне пойти и самому всё сделать, Вэнс? Громила наотмашь хлопнул дверью фургончика и размашистыми шагами направился в сторону с виду заброшенного здания. Аврорат, мать его. Приятель у него отвязный, что ни говори. Хочет одурманить и похитить аврора. И он еще критикует развлечения Вэнса? Ладно! Громила взмахнул волшебной палочкой, начертив в воздухе замысловатый знак, позволяющий любому магу увидеть вход и проникнуть в обитель справедливости. Их такому знаку с детства учили, вдруг что. — Извините, мне заявление нужно написать, — подошёл к стойке, за которой сидела строгая барышня в очках и с высокой прической. — Украли вещицу одну фамильную. Мудаки! Дед-герой ещё подарил. Сорок лет храним… — Третий этаж, кабинет 32, — равнодушно ответила она, махнув рукой в сторону двери, за которой извивалась лестница. Вэнс кивнул с дикой улыбочкой. В целом, ему не нужно было что-то объяснять – требовалось просто найти бабу, которой нужно мозги подправить, и начинить кофе кое-чем. Алекс сказал, что для правдоподобия нужно придерживаться сценария. Сыграть роль посетителя, придумать предлог, чтобы подняться на третий этаж, где она работает. Вэнс вот придумал. Пошёл вверх по лестнице. Ступенек было дохрена, словно их количество магией увеличили. Под тяжелой поступью Громилы камушки осыпались. Миновал второй этаж, задержавшись на мгновение, чтобы поглядеть на изображение женщины-аврора с огромными буферами. Надпись под этой наскальной живописью гласила «Маша — звезда наша». Посмотрел Вэнс на соски, выпирающие из-под майки, и потопал дальше. Дверь на третьем была деревянной и хлипкой — такой здоровяк как Вэнс вынес бы с одного удара ноги. Распахнул на себя и сделал шаг вперед, оказавшись в коридоре. Люди сновали туда-сюда, и всем было похер на Громилу. Это обнадёживало. Чего он всегда опасался, так это подставы. Поэтому предпочитал работать в одиночку. Потом появился Алекс, который хорошо составлял планы. С ним и денег стало больше, и жизнь приятнее, а то, что к этому прилагались «прынципы», пришлось терпеть. Но Алекс был смышленым парнем. Слишком смышленым. Их объединяли совместные преступления. Вэнс был матерым хищником, и потому, конечно, не мог никому полностью доверять. Уж с Алексом слишком расслабился. Хотя сейчас вот опасался. Припёрся в аврорат со смесью водки и клофелина во фляжке, чтобы подлить служивому. Могут замести. Хотя это же вряд ли. Маги все зелий опасаются. Особенно чистокровные. Алекс правильно рассудил, что надо подлить в кофе что-то маггловское. Потом под видом целителя вывести того типа. Чтобы мордой Вэнс не светил, Алекс и оборотное зелье добыл. Слишком хорошо во всём знает толк, сучонок. И откуда такой взялся на его голову? Вэнс покачал головой, вздохнул, заходя в ближайший сортир. Там достал флакончик с оборотным зельем и сделал глоток.***
3 года назад.
— К тебе посетитель, Воронцов, — директор тюрьмы смотрит на заключённого с неприязнью, — Какой-то молодой человек. Дмитрий Воронцов — самый известный узник тюрьмы. Он заключён до конца дней своих без возможности апелляции. Он интересный объект для анализа, вот только не позволяет себя анализировать, чем вызывает безмерное раздражение директора Черпухова. Дмитрий Воронцов — живая сенсация. Директор Черпухов использует его славу для получения дотаций. В тюрьму стекаются многочисленные научные деятели, журналисты, студенты аврората и авроры, богатые иностранцы, коллекционирующие различные предметы, связанные с сенсациями. Дмитрий Воронцов — дойная корова, но директор Черпухов с охотой избавился бы от него. Под немигающим пристальным взглядом впору почувствовать себя умственно отсталым. — Очередной студент, — прохладный голос Дмитрия Воронцова, взгляд насквозь, — который пишет дипломную работу о методах вербовки в деструктивных сектах. Банально. — Нет, — характерно коричневый оттенок глаз Черпухова наводит на размышления. — Говорит, что у него есть личные причины для встречи. Так мне сказать, что ты занят? — в голосе директора тюрьмы звучит ирония. — Как его зовут? — взгляд Воронцова задумчив, он смотрит как будто сквозь Черпухова. — Александр Снегирев. — Позови его ко мне, — распоряжается Воронцов. Клокоча от удушающего гнева, Черпухов ретируется. У него непреходящее чувство, будто он на посылках у одного из заключенных. Материальная компенсация не всегда помогает справиться. Дмитрий Воронцов легко улыбается. Его взгляд скользит по стенам камеры, увешенными многочисленными рисунками. Есть там темноволосая женщина с крыльями за спиной, пьющая коньяк с уставшим видом. Между тонкими пальцами зажата сигарета, разбитый нимб валяется у ног. Она фигурирует на многих портретах. Присутствует и похожий на неё мальчик, позже — молодой человек. Он смеётся, хмурится, пишет что-то в толстой тетради, гуляет в компании юной барышни с зелёными глазами. Приближаются шаги, принося с собой пригожего темноволосого юношу. У него тонкие девичьи черты, стройная фигура и лихорадочно поблескивающие глаза. — Добрый день. Создается впечатление, словно узник выбрал удобную для него дистанцию, а стеклянной стены между ним и посетителем не существует. — Здравствуйте, Дмитрий Валерьевич. Воронцов рассматривает посетителя. Ни одна деталь не укрывается от его внимательного взгляда. — Ты находился в психлечебнице, — говорит он прохладным и отстранённым тоном. Александр Снегирев вздрагивает. — Как вы узнали? — У тебя дрожат руки, глаза блестят, нервная манера. На мага, увлекшегося наркотиками магглов, ты не похож. Значит, зелья. Зелья, которые принимают для приятных эффектов, вызывают другие симптомы. Значит, зелье для сна без сновидений в сочетании с успокаивающими. У тебя бледная кожа человека, почти не выходившего на свежий воздух. При этом местная обстановка тебя не пугает, поскольку ты к подобному привык. — Вы проницательны, — красивые губы кривятся в улыбке, а лицо подрагивает, словно под кожей перекатываются волны, которые мешают удерживать маску бесстрастности. Кажется, что Александра Снегирева переполняют какие-то сильные эмоции. Это не страх — преступника он рассматривает со странной жадностью. — Для чего ты здесь? — осведомляется Воронцов. Дмитрий утаивает от посетителя, что знает о том, кто он такой. Информация стекается к нему и в тюрьме — есть осведомители и последователи на свободе. Конечно, Воронцов знает о том, что происходит в жизни его жены и сына. — Я… Воронцов терпелив. Знать все — он, разумеется, не знает, но в курсе дружбы Феликса с этим юношей. В курсе и того, что тот покинул школу после странного скандала. Затем оказался в психлечебнице. Теперь появился в тюрьме. Любопытные перемещения. Определённо это связано с Феликсом. Нужно держать ситуацию под контролем. — Я убил человека, — с кривой усмешкой на подёргивающемся лице заявляет Александр. Он прерывается на мгновение, но под немигающим взглядом Воронцова продолжает говорить. — Это была случайность. Я много выпил в баре. Увидел на улице знакомое лицо и… вышел из себя. — Почему ты пришел сюда и рассказываешь об этом мне? — спрашивает Воронцов, догадываясь об ответе, но желая услышать, что скажет Александр. — Потому что… Потому что вы отец Феликса, — с губ парня срывается нервный смешок, — мы дружили в школе, понимаете. Он был единственным моим другом. Феликс бы не понял, что я убил человека, потому что он похож на… на… — плечи Александра подрагивают. — Расскажи по порядку, — приказывает Воронцов, — без утайки. — Что же, слушайте… — он выглядит как человек, пытающийся решиться нырнуть в прорубь, и, наконец, ныряет. — В зимние каникулы на шестом курсе я впервые поцеловался, а через неделю меня избили и жестоко изнасиловали. Я не смог защитить себя и после произошедшего попытался покончить с собой, перерезав вены. Но меня нашли и выходили. Придя в себя, я сказал директору, что, если меня заставят остаться в школе, я наложу на себя руки окончательно. В соседних камерах притихли и слушают откровения. Александр под неотрывным взглядом рассказывает о том, что у него был нервный срыв. Дома он пытался изуродовать лицо. Зачем нужна красота, которая сломала ему жизнь? Его застала мать и остановила. После ещё двух попыток свести счеты с жизнью Александра отправили в дурдом, где заперли на два года. Он ненавидел себя. Чувствовал сломанным, жалким, ничтожным. Парень, которого изнасиловали, куда хуже, чем обесчещенная женщина. И почему такое произошло именно с ним? Наверное, он сам виноват в случившемся. Жалкий, никчёмный слабак, неспособный постоять за себя. Не парень, а посмешище. А он ведь думал, что тренировки с Феликсом на что-то повлияли. Сделали его морально сильнее. Только в решающий момент не смог ничего сделать. Плакал как девчонка, умолял, но это не помогло. Феликса тогда в школе не было. И после случившегося Александр не мог продолжать с ним общаться. Феликс почувствовал бы жалость, наверное, но начал бы презирать. Впрочем, Александр сам себя презирает. Его жизнь в принципе можно считать законченной. Выпустили из дурдома пару недель назад, и он уже убил человека. Зачем пришел к Дмитрию Воронцову? Наверное, чтобы увидеть что-то, связанное с Феликсом. Человека, который знает, что такое зло, потому что сам его совершал. Ну и хотелось сделать что-то стоящее, прежде чем… покончить со всем этим. — Хочешь покончить с собой? — осведомился Воронцов, изучая парня взглядом. — А какой смысл жить дальше? — усмехнулся Александр, который в ходе своей исповеди странным образом успокоился. — Я ненавижу и презираю себя. Я совершил преступление против невинного человека. Самое худшее, что, делая это, я впервые за долгое время почувствовал себя живым. Узнай о подобном Феликс, он бы возненавидел меня. — Ты можешь наложить на себя руки, — сказал Дмитрий Воронцов. — Для этого у тебя достаточно оснований. Но ты не прав в том, что смысла жить дальше нет. — Я ведь теперь моральный урод. Извините, что говорю такое в подобном месте и обществе, но убивать людей и получать удовольствие… неправильно. — Смотря каких людей, — Дмитрий Воронцов улыбнулся. Его улыбка походила на волчий оскал.***
Алекс задумчиво курит сигарету, дожидаясь Вэнса, который пошёл на ответственное задание. Сам того не зная, Вэнс действует во имя главной цели Алекса. Остальные забавы соответствовали выбранной миссии, но Алекс не ощущал полное удовлетворение. Наверное, нужно просто сделать это. Тогда он почувствует покой. Рассказывать Вэнсу правду он, разумеется, не будет. Вэнс — матерый преступник. Потеряешь его уважение — не проснёшься. Алексу и без того сложно лавировать между пассивной ролью в романтических отношениях и ролью организатора, когда речь идет о преступной деятельности. Романтические отношения — нет, это не было необходимостью для Алекса, но так было проще контролировать партнёра. Поэтому Алекс не стал сопротивляться, когда Вэнс впервые на него набросился, прижал к стенке и взял своё. Благо, он был готов к такому повороту событий. Вэнс отреагировал на Алекса с явным интересом уже в момент их первой встречи два года назад. Алекс зашёл в бар и увидел того, кого так долго искал. За стойкой бара сидел огромный блондин со зверской мордой. Джинсы, ковбойские сапоги, джинсовая куртка и грива спутанных светлых волос. Просто идеальный образчик для рекламы Мальборо. — Бокал красного, — сказал Алекс, скользнув на высокий стул рядом с парнем. Почувствовал на себе любопытный взгляд. От ощущения опасности по коже пробежали мурашки. Страха, к слову говоря, не было. Должен бы возникнуть — человек, сидевший рядом, нападал на симпатичных молодых парней, грабил, иногда убивал, но не всегда. Если было настроение — добровольно-принудительно опускал, а потом отпускал, стирая память. Вот такой добропорядочный гражданин. Выйти на него было довольно сложно, хотя полукровный маг отчасти пренебрегал мерами безопасности, имея дело с магглами. С трудом выкраденное у полиции дело, разговоры с жертвами-завсегдатаями баров, которые описывали одного и того же человека, присутствующего в тех местах, где совершались преступления… Его не могли поймать, поскольку он путешествовал по городам России и пользовался очищающими заклинаниями. Труднее всего было поймать его между полустанками. Но Алексу повезло. Если бы за дело взялись авроры, возможно, поймали бы преступника уже давно, а маггловская полиция не могла справиться даже с захудалым волшебником. В итоге на сына американского фермера и русской стриптизёрши вышел именно Алекс. Завести разговор было просто. Вэнс его и начал, впечатлённый внешностью Алекса. Решил, видимо, что объект подходящий. Только Алекс повел игру по своему сценарию — отказался выходить для перекура. Предложил устроиться в уголке и побеседовать. Там уже пошел ва-банк — прямо сказал, как восхищается деятельностью Вэнса. В ответ на недоуменный взгляд пояснил, какой деятельностью. Громила охерел. По-другому и не скажешь. Напрягся и подобрался. Волосатая лапища машинально нырнула в карман. Алекс поспешил сказать, что давно мечтал встретить такого ловкого и неуловимого преступника. Фантазировал даже о встрече. Тут он состроил невинные глазки, рот даже приоткрыл, демонстрируя восхищение и возбуждение. Так состоялось их знакомство. Со временем Алексу удалось выдрессировать Вэнса. С ним рядом нельзя было ощущать себя в безопасности, но Алекс подавлял в себе страх. Вэнс не был гением ума. Им можно было управлять. Алекс просто применял различные психологические приемы. Что-то он вычитал, что-то почерпнул у отца Феликса, к которому регулярно приезжал. Именно Дмитрий Воронцов навел на мысль, что нужно использовать свои сильные стороны и, если у Алекса проблемы с боевой магией, следует обзавестись напарником, который будет выполнять грязную работу. Правда, для того чтобы заниматься тем, что делал Алекс, пришлось связаться с преступником. Вэнс был мудаком, который незатейливо убивал гомосексуалистов, ненавидя их за то, что сам испытывал подобные желания. Забавная такая проекция. Пришлось преодолеть себя. Лучше перевоспитывать преступника, чем развращать невинного человека. В итоге Алексу удалось вбить в упрямую башку Вэнса, что веселее исполнять роль стражей порядка. Наказывать плохих парней. К тому же под руководством Алекса денег стало больше, и Вэнс получил красивую жизнь, о которой мечтал. Ну и Алекса в придачу. Так они и жили. Но в душе у Алекса разрасталась черная дыра. А еще его подтачивала неудовлетворенность. Об этом он поговорил с Воронцовым. — Может быть, это не то, что мне нужно в жизни? Александр озвучил это с усмешкой. Он не был кретином. Понимал, что сейчас руководствуется принципами и взглядами Воронцова. В его голове был разлад, пришлось жить по указке другого человека. Общаясь с Дмитрием Воронцовым, Александр смог сопоставить, что и зачем тот творил. Конечно, преступника радовала мысль, что на свободе гуляет продолжатель его начинаний. Правда, действовать сообща со свободными последователями Алекс не хотел. Он-то соображал, что и зачем делал. — Когда мы убиваем, я живой, но в остальное время… Да, его действительно тревожил тот факт, что в остальное время он не чувствовал ничего. Или очень тускло. Как свет фар среди тумана. — Может быть, тебя гнетёт незаконченное дело? — спросил Воронцов. Он проигнорировал шутливый намёк на то, что Алекс бросит свою деятельность. У Алекса нет ничего другого, и Дмитрий Воронцов прекрасно это понимал. К тому же… Как ни прискорбно, за неимением возможности увидеть Феликса, Алекс ходил к его отцу. Видел в нём знакомые черты. Алекс осознавал, что Феликс никогда не примет его таким. А его отец принимал. Да, Алекса угнетало незаконченное дело. Он долго обдумывал разговор с Воронцовым. Пришел к пониманию, что не делал ничего в этом аспекте, поскольку испытывал страх. Смеху подобно! Убил стольких подонков, причём не быстро. Держал на поводке здоровенного волчару, который запросто мог оттяпать ему руку, но испытывал страх при мысли о мести человеку, который превратил его в ЭТО. Наверное, Алекс боялся, что при встрече вернется в прошлое и снова станет Красоткой. Бессильной, никчемной жертвой. Об этом он даже Дмитрию Воронцову не говорил. Но да, слова отца Феликса имели смысл. Требовалось преодолеть себя. Возможно, именно это сделает его окончательно свободным. Так что Алекса разработал план мести и сообщил Вэнсу, что гуляет по свету один парень, заслуживающий наказания. Теперь обратного пути не было.