В объятиях щупалец

Ганс молчал, минут десять осматривая кабинет своего хозяина, где, если судить по выдранным локонам, клочкам одежды и следам крови, присыпанных перышками, долго и основательно избивали лерментиса. Вот прямо здесь, у письменного стола, на котором хаотично валялись стопки рабочих документов с перьями вперемешку. То, что Келгар любил крылатеньких и любил их жестко, Ганс знал конечно, но подобное скотство видел впервые. Ком негодования и праведной ярости так и подступил к его горлу, но был проглочен, как и всегда, да и что может сделать маленький и незначительный слуга, внебрачный сын мельника влиятельному и богатому судье? — Ганси, ты там замерз? — отрешенно поинтересовался Келгар, небрежно отбрасывая тряпку, которой только что вытирал ладони. Сейчас он полностью удовлетворен, как никогда, весел и бодр, пусть и сидел в заляпанной кровью шелковой рубашке, и это даже как-то непривычно, ведь раньше Келгар так трясся над безупречностью собственного внешнего вида, что готов был менять одеяния раз по пять за день, а сейчас был таким… таким растрепанным, помятым и грязным. — Господин, я… — Ганс сжимал кулаки, пытаясь подобрать слова, не походившие на матерные. — У меня новости про Лиа… — Чудесно, надеюсь, плохие? — искренне улыбнулся Келгар. — Ну, она… она живет с тем уродом. Он ее бьет, только несильно, трахает, когда хочет и как хочет…— Ганс врал и не краснел. С таким безжалостным и всесильным хозяином вешать лапшу на уши парнишка научился очень и очень быстро. — Замечательно. Но мне нужны детали. — Впервые вместе я их увидел на кухне. Кудряшка с ним спорила, о чем — не знаю. И вот, через пару минут, он просто схватил ее за волосы, да так, что она истошно завопила и затрепыхалась. Потом — сорвал платье… Келгар аж засиял от подобного доклада, его ледяные и немного уставшие глаза налились черной радостью, отчего слуга невольно съежился и, стараясь больше не пересекаться с ним взглядом, продолжил: — А под платьем одни синяки. Особенно на щиколотках и запястьях, там, где он ее щупами держит — вообще все синее. Ну, он ее подхватил и распял в воздухе своими отростками. Это было тошнотворно… Она так кричала и дергалась… Я еще подумал: «Хорошо, что через артефакт не проходит звук — оглох бы». Ну и… он в нее сразу три щупальца всунул, но бережно, ей же еще рожать потомство. Но все равно более мерзкой картины я в жизни не видел, аж отвернулся. Ну не могу смотреть такое — выворачивает. — Я бы посмотрел, — Келгар облизнул пересохшие губы, на которых еще оставались следы чужой крови, представляя в распаленном мозгу страдания последней из рода Арзеви, ну и дорисовал еще пару щупов в воображении для большего эффекта. — Он недолго елозил там — бросил сразу на пол и уполз потом куда-то. Я так понял, это наказание… он частенько делает подобные вещи. Лиа совсем померкла в его логове от подобного-то обращения. Взгляд пустой, словно мертвый, волосы спутались, а ведь раньше она про них никогда не забывала, могла по часу расчесывать. Уродец ее окончательно сломал, — подручный говорил все тише, пока не затих и не вздохнул в конце, что придало лишней убедительности его лжи. — Это прекраснейшие новости за последние несколько месяцев, — на лице возбужденного судьи возникла удовлетворенная улыбочка, та самая, с которой он слушал донесение о самоубийстве матери Лианейн. Та самая, за которую Ганс мечтал избить холеного аристократа столь же остервенело, как избивали одну продажную пташку недавно. Но бушующие чувства и океан ненависти Ганс ловко спрятал под равнодушной и слегка испуганной маской, клятвенно обещая себе — эта самодовольная и злорадная мразь поплатится за все свои злодеяния. — Я могу идти, господин? — Да, ступай, — Келгар небрежно махнул рукой, но стоило юноше коснуться дверной ручки, как хлестнул его очередной фразочкой, словно плетью: — Надеюсь, завтра ты принесешь мне такие же чудесные вести, да? — Разумеется, господин, я рад служить вам, — чуть ли не прикусив язык, захлебываясь яростью, отчеканил паренек, сжимая ручку до боли в пальцах и улыбаясь через силу.

☆☆☆

Хорошо, что Келгар не знал правды! Увидев, как весело хохочет его заклятый враг, он бы точно от злости разорвал свое же горло собственными ногтями. Естественно, никаких синяков, описанных Гансом, на худенькой фигурке Лианейн не было и в помине, как и той жестокости, коей пришлось наделить Эштена. Не способен он на жестокость, пусть и рожден монстром, да еще и столь мерзким, даже по меркам королевства Орен. Лианейн всего за несколько дней рядом с этим странным созданием расцвела, засияла, почти как влюбленная девчонка. Нет, это не любовь! Чушь какая. Просто с ним хорошо, спокойно (особенно засыпать в одной постели, когда он заботливо окутывает всем телом), весело и легко. А еще, когда он рядом, боль, что царапается внутри, утихает и растворяется в необъятном и необъяснимом светлом чувстве, что, кажется, заполняет собой все естество. Нет, это точно не любовь! Да, точно, ведь не может же наследница влиятельного и уважаемого рода банкиров (в прошлом) влюбиться в темно-бирюзового парня, у которого вместо ног щупальца? Это невозможно! Собственно, именно этими переживаниями, истерзавшими всю душу, Лиа и хотела поделиться со своей лучшей подругой. Да и правда, уже давно пора навестить ее, а то наверняка извелась бедная, представляя себе всевозможные страдания бывшей аристократки в «лапах» Эштена. Поэтому, урвав подходящий денек, Лианейн выпорхнула из «логова монстра», чтобы наконец повидаться с Ми и заодно уладить кое-какие вопросы в городе.

☆☆☆

После долгой трудовой смены в гостинице Миранда, по обыкновению, полдня отсыпалась в своей комнатушке, правда, сейчас, даже несмотря на гудящие ноги и боль в спине, сон окутывал паутиной как-то неправильно. Не было покоя и умиротворения в грезах, как раньше, а всему виной — ужаснейшее положение одной юной особы, к которой судьба оказалась слишком несправедлива. Горничная не переставала думать о ней, даже чуть было не нарушила наказ и не заявилась к этому Эштену — проверить что да как… И если Лиа никак о себе не напомнит в ближайшее время — значит, случилась беда. Она сама же просила выждать неделю, а уже потом начинать беспокоиться. Маленькая, глупая и наивная аристократка. Едва Ми закрыла свое лицо руками, как раздался громкий стук, тот самый, торопливый и долгий, каким только один человек на свете спрашивал разрешения войти. Девушка прямо босиком и в одной ночнушке бросилась к двери, чуть не споткнувшись о табуретку при этом. На пороге стояла вполне себе здоровая и счастливая Лиа и даже не в обносках, а в миленьком новом зеленом платье, но, правда, без украшений. Она держала в руках ароматный сверток, в котором точно прятались какие-то гостинцы, но не это главное, конечно же… Гостью стиснули в объятиях, чуть не плача, как после многолетней разлуки. Миранда все не могла разжать руки, словно боялась, что ее хихикающая подруга растворится дымкой или окажется лишь обычным сном, если отпустить ее. — Как ты? Что он с тобой сделал? Все хорошо? — Ми засыпала вопросами, едва выпустила Лианейн из плена. — Все прекрасно! — констатировала Лиа, серьезным и радостным тоном. — Эш совсем не такой, каким я его представляла. Он… — глубоко вздохнула, — удивительный! Так, это тебе, а то я тебя несколько недель объедала, — торжественно вручила кулек с миндально-медовыми сладостями, какие горничная просто обожала. — Ты с ума сошла, — сглотнула Миранда, заглянув в сверток, и тотчас протянула его обратно, — они же безумно дорогие! — Ничего не знаю, это подарок! И он возвращению не подлежит! — Лиа ответила все так же серьезно, а через секунду перевручила вкусности снова, встряхнув кудряшками. Да и если честно, то расставаться с любимым лакомством и самой Миранде не очень-то и хотелось. Поэтому она, прижав гостинец к груди, искренне улыбнулась и от всего сердца поблагодарила: — Спасибо, я уж думала, что больше их не попробую… А уже спустя несколько минут девушки сидели за столом и пили чай, щебеча без умолку. Когда вся знать, все друзья и даже несостоявшийся жених отвернулись от потерявших состояние Арзеви, только в крошечной каморке, какую Ми могла себе позволить, Лианейн и находила свое утешение и посильную помощь, а также всегда находила понимание и просто хорошего слушателя. — Ты изменилась… платье новое, светишься вся, — подметила горничная. — Это всего лишь небольшой аванс. Точнее, то, что от него осталось, я потратила на себя, — вздохнула Лианейн, — а основную его часть пришлось отдать кредиторам. Они мне дали еще несколько месяцев отсрочки. И когда я получу всю сумму, то смогу окончательно выкупить усадьбу! — она чуть не пищала от восторга. — Так, только бы не сглазить, только бы не сглазить… — постучала по столу. — Боги, как же я рада, неужели этот кошмар закончится? Даже не верится! А что с этим Эшем? Какой он из себя? Он точно тебя не обижает? — прищурилась Миранда. — Да это самое безобидное существо на свете, — хихикнула Лиа в ответ, — он очень добрый. Просто очень! Добрый, мягкий и трогательный. — Размазня, — покачала головой Ми. — Ну, я бы не сказала. С одной стороны, он мягкий, а с другой — упрям, как стадо оренийских баранов! Вот сколько я с ним, уже почти неделю, да? И вот он продолжает мне выкать, как его не поправляй. С этим бесполезно бороться, я уже плюнула на это. Ми вскинула бровку и лукаво улыбнулась. — А еще он постоянно интересуется: «Не холодно ли мне». Это уже действительно раздражает, — продолжила Лиа, подхватывая очередное миндальное лакомство. — А у вас холодно? — В том-то и дело, что нет! Но он упорно продолжает спрашивать раз по десять на дню. А еще может подкрасться и плед накинуть сверху или втихаря ноги потрогает щупалками. Это он так проверяет, не замерзла ли я, — Лиа рассержено встряхнула кудряшками. —Щу-пал-ка-ми? — протянула Миранда. — Они склизкие, да? — поморщилась. — Что? Нет, конечно! Мягонькие такие, на ощупь приятные, нежные. — Лиа, мне начинает казаться, — хитро улыбнулась горничная и предположила, — что этот уродец тебе нравится. Говори прямо, ты в него втюрилась? — Да нет же! Он… ну, просто… просто мне симпатичен, — Лиа отвела смущенный взгляд в сторону, заправляя непослушные кудри за ухо, но вспыхнувшие щечки спрятать-то все равно не успела. — Он приятный. И знаешь, какой-то светлый, что ли, словно ребенок во взрослом теле. Я таких не встречала никогда. — Неужели лучше того лорда, который за тобой ухлестывал? — Ой, Ми, нашла кого вспомнить. Он не за мной ухлестывал, а за состоянием моего отца, — презрительно фыркнула Лианейн. — А когда у нас начались проблемы, то мои ухажеры испарились, подобно туману, а этот бежал впереди всех. — Ну, а вы с этим Эшем уже… — по широченной улыбке лучшей подруги без труда можно было угадать окончание фразы, что дочка банкира и сделала, вспыхивая еще сильнее, а потом просто спрятала пунцовые щечки в ладонях. — Да! — буркнула она, не поднимая глаз. — Очень больно было? Он вообще как это делает-то? — оживилась в одночасье, забыв про свое самое любимое лакомство. — Волшебно, — донеслось из ладошек. — Даже так… И вы… — Ми, прошу, мне так стыдно, — Лиа наконец-то посмотрела на собеседницу, чьи голубые глазки так и горели от любопытства. — К тому же… ну, он устроен по-другому, не так, как наши мужчины. Совсем! Вот даже деток может зачать лишь раз в год… — Насоздавали же всяких монстров наши правители, а нам с ними мучайся, — покачала головой Миранда, а после небольшой паузы, внимательно посмотрев на алеющую мордашку, продолжила только предельно серьезным тоном: — Подожди, так ты все-таки решилась от него… это… зачать? Если он такой расчудесный, как ты рассказываешь, то без труда сможешь выудить у него еще деньжат, может, все 100 золотых у него «одолжишь». Ну и вынашивать эту мерзость не придется, — поморщилась Миранда. — То есть… обмануть Эша? — Лианейн удивленно моргнула несколько раз. — Я не могу, Ми. Он слишком хороший и слишком несчастный, чтобы так подло с ним поступать. Он же четыре года ждал деток. А еще… — она умиротворенно улыбнулась, — а еще, может, это и странно, но я тоже хочу их… Кажется, горничная тихонько стала сползать со стула в обморок, но тарелка с самым любимым миндальным деликатесом ее удержала от беспамятства. — Прости, что?! Ты хочешь его монстренышей? Ты это сейчас серьезно?! — возмутилась Миранда во весь голос. — Ну да. Они будут такими же беззащитными, как Эш. И невероятно миленькими. А еще они первое время похожи на рыбок. У них прозрачное тело, маленькие плавнички, совсем крошечные, и даже есть жаберки. Вот. Милашки. От подобных восторженных описаний «потомства», благодаря которым печенюшка встала поперек горла, Миранда на несколько секунд впала в ступор. — Так. Хорошо, — промолвила она, успокоившись, — не сегодня, но когда-нибудь я пойму это. Может, и правда твой Эш настолько хороший, что ему так и хочется детей рожать, я же не знаю... Не видела его ни разу. Но, как по мне, это безумие какое-то… — Все, что происходит в моей жизни, — «безумие какое-то», и лишь когда появился он, то в моем сердце вспыхнула надежда на что-то хорошее. — Ну да, надежда... как же… — улыбнулась Ми по-доброму. Кого эта влюбленная и раскрасневшаяся глупышка хочет обмануть, если и так все прекрасно видно по той восторженности в глазах, с какой она тут рассказывала про будущих малышей и ласковые щупальца? Пропала аристократка, утонула в чувствах, пусть и сама себе не признается.