Действующие роли

      Он бросил уродливую сумку на кровать. Прошёлся по светлым просторным комнатам, обставленным с безликим комфортом дорогого отеля. Впрочем, его личные апартаменты Мариону скорее понравились, особенно широкие двери, ведущие в тихий уголок сада со старой вилейей и пестрыми анютиными глазками у маленького столика. Чтобы отвлечь себя монотонной работой, принялся разбирать вещи. Ему удалось набрать два чемодана самых старомодных и неброских костюмов, фланелевых ночных рубашек, простого и удобного белья, обычно используемого для походов в тренажёрный зал. Исключение составляли лишь любимые носки в пеструю полоску, длинные, до колена. Все остальное казалось чужим.       Почувствовав неожиданную усталость, Марион присел на край широкой кровати, погладил ладонью шелковое покрывало с изящным матовым узором. А что, может быть и неплохо было бы пожить какое-то время в этих светлых комнатах, переустроить их по-своему. Осесть на одном месте, не метаться между фотосессией в Итарии и кастингом в Аурике, между Каррским фестивалем и съемками в джунглях Мохагве. Постараться действительно стать супругом этому альфе...       Марион мечтательно улыбнулся. Вопреки здравому смыслу Квентин ему понравился. Нет, понравился – это не то слово. Понравиться может острый соус для устриц, именно сегодня, под настроение, а завтра он же может показаться тошнотворным. Чувства к жениху были совершенно другими. Этот альфа заинтриговал Мариона, чем-то даже приворожил. Альфа, несомненно. Невзирая на тонкую белую кожу, на розовые мочки маленьких ушей, на чуть заметные веснушки на переносице. Такой серьёзный мальчик, и сам не знает, насколько он мил. Ах, что мог бы сделать Марион с таким мальчиком! Заставил бы отрастить волосы, что это за дурацкая, почти военная стрижка? Густые волнистые пряди, поразительно светлые, платиновые, как красиво они легли бы на плечи. Маленький бриллиантик в ноздре, чтобы подчеркнуть тонкий рисунок, и чуть побольше – в ухе. Марион любил бы брать его губами, ласкать языком гладкий камешек, чуть прикусывая, легонько посасывая... Неожиданно пробудилось желание, теплой тяжестью налилось между бедрами. Марион сжал колени, вызвал в воображении тонкие изящные руки с длинными пальцами. Сейчас самое время надеть полупрозрачный кружевной пеньюар, самый любимый, черный, и разыскать жениха. Подойти к нему, позволив тонкому шёлку сползти с плеча, чуть заметно двинуть бедрами. Спросить с лёгкой хрипотцой в голосе: "Представь, я не могу включить в ванной воду. Не поможешь?" Кажется, именно так сказал два года назад принц королевской крови герою-звездолетчику... Его белое колено на фоне чёрных форменных брюк альфы выглядело обворожительно. Этот эпизод потом использовали для номинации Мариона на лучшую роль второго плана. Награду получил кто-то другой, но лишь потому, что годом ранее он выиграл главный приз за роль гениального омеги-физика, сломавшего гендерные барьеры...       Желание исчезло. Марион вдруг понял, что ему будет страшно не хватать работы. О потерянной роли в глупом вестерне он не жалел. Ему всегда нравился сам процесс. Приятное волнение, когда впервые открываешь сценарий. Представляешь своего героя, сначала простые вещи: внешность, мимику, походку. Потом более сложные: что ему нравится, чего он терпеть не может. Очень скоро герой захватывал его целиком. За рулём автомобиля, в салоне, в тренажёрном зале он выдумывал истории о вымышленном омеге, эпизоды его детства, красивую и глупую первую любовь, рыжего щенка, найденного в подвале, - все то, чего не было и быть не могло в сценарии. То, что сделает его героя живым. Так появлялись мелкие человеческие черты: привычка прикусывать нижнюю губу или размахивать правой рукой во время ходьбы, в раздумье шевелить кончиком носа, смеясь, закидывать голову или наоборот прикрывать рот ладошкой, сверкая поверх руки лучистыми глазами. Вот этого ему будет не хватать больше всего: своим воображением создавать живых людей, которых никогда не было на свете. Ну и другого тоже: организованной суеты съемочной площадки, жирных плюшек и горького кофе в перерывах, уютной тесноты трейлера, посиделок с Дебс.       Марион отыскал новый телефон, по памяти набрал номер Дебс. Тот не ответил.       Подошёл к зеркалу, оглядел себя критически. Хорош... Бледная немочь в жутких окулярах, нагло украденных из реквизита. Волосы специально помыл жидкостью для мытья посуды, и они превратились в паклю. Если ссутулится ещё больше – сойдёт за горбуна. Пожалуй, перебор. Можно постепенно менять внешность к лучшему, так делают во всех фильмах, где чудовище превращается в красавца. Марион раскрыл набор косметики, самый скромный, дорожный. Коснулся кисточкой скул, обозначая едва заметный румянец, нанёс на губы блеск, почти бесцветный. Что ж, это, конечно, не пеньюар, но с чего-то надо начинать. Открывая дверь своих апартаментов, Марион волновался, как перед выходом на сцену в тот день, когда получал золотую статуэтку крылатой Ники – высшую награду любого актёра. Это было, конечно, глупо. Публики за дверью не оказалось. Мариону пришлось поблуждать по лестницам, длинным, безукоризненно чистым коридорам и даже по тенистым дворикам, пока он не набрел на кухню. Двое омег, колдующих над разделочным столом, уставились на него, как на привидение. – Здравствуйте, я – Марион Барбер, жених господина Квентина Росса. Мне нужно поговорить с управляющим, – произнёс Марион вежливо и немного робко. – Это прямо по коридору, вторая дверь направо, – ответил старший из омег.       Мариона огорчало, когда вежливость и стеснительность принимались за слабость. Он добавил в голос лишь каплю металла. – Проводите меня, будьте любезны.       Омега шагал по коридору, как солдат расстрельной команды. У двери управляющего Марион вежливо поблагодарил, повар ответил с едва скрываемым раздражением.       Управляющим оказался тоже омега, довольно тучный и неприветливый. Он не встал навстречу Мариону и не предложил ему присесть. Разумеется, тот сел все равно. Представился и перешёл к делу: – Ввиду того что мне предстоит жить в этом доме в течение определённого времени, хотелось бы ознакомиться с его распорядком. – Видите ли, господин Барбер, наш распорядок установлен с учётом комфорта господина Росса. – Разумеется, – отозвался Марион, постаравшись не заметить, каким тоном нахал произнёс "Барбер". – Завтрак подают в семь часов в малой столовой. Мне не было дано распоряжений накрывать стол на двоих. – Разумеется, я присоединюсь к жениху за завтраком. Это прекрасная возможность пожелать друг другу доброго утра и поделиться планами на день.       Лицо управляющего выразило сильное сомнение. – Обедает господин Росс в офисе, поэтому в нашем распорядке обед не предусмотрен. – Я буду обедать в полдень, в той же малой гостиной. Если мои планы переменятся, я постараюсь сообщить о них как минимум за час.       Обмен выпадами заставил обеих омег взять паузу. Марион взглянул в глаза омеге, от которого в ближайшем будущем будет зависеть его комфорт, и увидел в них нескрываемую неприязнь. – Ужинает господин Росс как правило дома, но время ужина не установлено. Обычно после восьми. Иногда намного позже. Его секретарь Беатрис звонит мне и предупреждает, когда ждать его домой. – Я буду ужинать в шесть, в моих апартаментах. Меню должно быть согласовано со мной. В ваших интересах – за день вперёд, чтобы успеть сделать необходимые изменения. Если мой будущий супруг ужинает дома, я хочу быть осведомленным, чтобы присоединиться к нему. Разумеется, ужин мне подавать не нужно, разве что фрукты, легкий десерт и напитки. – Вряд ли у нас есть... – Я составлю вам список. Конечно, вас не затруднит приобрести то, что я привык есть и пить в такое время дня?       Управляющий пошёл пятнами. Неприязнь в его глазах сменилась более сильным чувством. – Мне не было дано указаний информировать вас о планах господина Росса. – Я могу получить эту информацию от вас, от Беатриса или от самого Квентина, – ответил Марион тоном Клеопатра, не заметившего оплошности раба. – Что бы вы предпочли?       Выбор был трудным. Неприязнь победила. – Я предпочёл бы не быть для вас источником этой информации.       Марион чуть пожал плечами. – Дело ваше. Кстати, никто не познакомил меня с домом. Желаете ли вы лично провести экскурсию или же назначите мне гида по вашему усмотрению?       Снова взгляд, снова выбор. Последняя возможность наладить отношения была отвергнута. Управляющий набрал номер, сказал в пустоту перед собой: – Дрейк, ко мне в кабинет.       Дрейк оказался мальчишкой, лет шестнадцати на вид, вихрастым и непоседливым, похожим на взъерошенного воробья. Унижение было намеренным: Дрейк исполнял обязанности чернорабочего. Разгружал на кухне продукты, выносил мусор, помогал садовнику и горничным, выполнял мелкий ремонт. Но дом, а вернее целое городское поместье, он знал лучше кого бы то ни было и обязанности гида выполнял с энтузиазмом. Показал все, начиная от винного погреба до чердака.       Когда с экскурсией было покончено, приближался вечер. Марион давно не бывал в Хартане, пышной столице Астории, сочетающей древнее величие с современной респектабельностью. Он вспомнил о ресторане на набережной реки, где подавали отличные морепродукты, где можно было затеряться и остаться неузнанным. С чувством мстительным и приятным он набрал номер управляющего. – Будьте так любезны, – промурлыкал он тоном приторно-вежливым, – распорядитесь подать машину через полчаса. Я еду в город. – У нас нет свободного шофёра, – послышался ответ. – В самом деле? – удивился Марион. – В таком случае вызовите мне такси. – Не будет ли недоволен господин Росс, что его жених отправился в город без сопровождения? – Я полагаю, это решение принадлежит господину Россу...       Марион вернулся в поместье уже затемно. Пришлось довольно долго ждать, пока откроются ворота, а у дверей особняка его не встретил никто. Серо-голубая пустота его комнат показалась ему особенно холодной. Он постоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, вглядываясь в пустынные садовые дорожки, подсвеченные голубоватыми звездочками фонарей. Пожалуй, никогда он не чувствовал себя таким одиноким. "Не раскисать, Мари", - прикрикнул он на себя голосом Дебс. Горячий душ, маска на ночь (ничего особенного, мята, ромашка и лаванда), модный роман на планшете, в котором злоключения несчастного омежки заканчиваются шикарной свадьбой с богатым наследником. А может быть, только начинаются, но это уже будет совсем другой роман...