Пустыня

Мается, мается маятник, Крутится-бьется пружинка в часах, Сколько еще мне осталось, кукушка?! До взрыва вселенной И ветра в моих волосах. Крыс и Шмендра, «Маятник»

Настоящее — Подзорная труба очень пригодилась бы, — сказала Акира, напряженно вглядываясь в даль. — Можно попробовать обменять ее в следующий раз на шкуру варана. — Если следующий раз наступит, — еле слышно пробормотал Сейдо. Акира шикнула на него. Всадники на черных мотоциклах были совсем близко, но лиц все равно было не разобрать. На них нападали не впервые, но пока им всякий раз удавалось прогнать незваных гостей. Небольшие банды, перебивавшиеся собирательством и грабежом одиноких хозяйств вроде их фургончика, оказывались, как правило, не готовы к настоящему бою. Они были нацелены на легкую добычу: на тех, кто будет рыдать и молить о пощаде, кто сам вынесет все добро в обмен на жизнь. Никто из этих шавок не собирался умирать из-за сомнительной наживы. Намного хуже было, если пожаловали охотники. Эти не действовали без приказа, и если приказ был уничтожить, они не остановились бы ни перед чем. Не говоря уж о том, что их боевые навыки не шли ни в какое сравнение с тем, что пытались изображать из себя грабители. Рев двигателей приблизился, растаяла наивная надежда, что всадники едут куда-то по своим делам. Когда в клубах пыли оказалось возможным разглядеть лица, Акира медленно опустила оружие и вышла им навстречу. — Нет, нет, остановись, — полузадушенно крикнул Сейдо, — что ты делаешь, сумасшедшая?! Амон молча выступил из укрытия со своей огромной пушкой наперевес и встал рядом с ней могучей темной скалой. Она знала, что, если всадники пришли за ними, Амон и Сейдо будут драться. Бесполезно, бессмысленно, но будут, пока не перестанут дышать. В себе она не была так уверена. Пятеро в черных куртках что-то кричали друг другу, подъезжая. Хороший знак? Акира остановилась в напряжении, ожидая. Их появление каждый раз было гребаной рулеткой: нельзя сказать, в гости они или по приказу. И если первое означало веселый вечер со старыми друзьями, то второе — верную смерть. Этих всадников боялись мутанты в Городе и в пустыне, и им троим со всем их оружием, конечно, было не выстоять против такого противника. Но главное ей совершенно не хотелось их убивать. Сейдо, собранный и мрачный, вышел вперед, держа на прицеле центрального всадника. Тот дружелюбно помахал ему, останавливая мотоцикл, и, спешившись, бросился к Акире, не обращая внимания на наставленные на него пушки. — Акира-сан! Она раскрыла объятия, и через секунду в нее врезался, едва не сбив с ног, пахнущий пылью и сладостями мальчишка, чья макушка едва доставала ей до носа. Джузо, безжалостный истребитель мутантов от барханов до самого моря. Он обнял ее, обвешанную ножами и гранатами, и закружил в танце, не обращая внимания на всю эту экипировку и стоящих рядом вооруженных мужчин. Акира знала, что оружия на этом смеющемся ребенке гораздо больше, чем на ней. Но можно было выдохнуть наконец облегченно: Джузо не стал бы обнимать ее, если бы пришел убивать. Она улыбнулась и закружилась вместе с ним. Сейдо сказал недовольно, опуская оружие: — Хватит уже обниматься и изображать из себя лучших друзей. Еще заколешь ее ненароком или уронишь, и граната разорвется. — Я тоже рад тебя видеть, Сейдо. И я еще никогда никого не закалывал ненароком, ты же знаешь, — пропел он своим высоким, почти женским голосом. — Здравствуй, Джузо. — Амон улыбнулся ему, приветствуя. Почти как в прежние времена. Почти. — Амон-сан, как ваше здоровье? Рука в порядке? Я принес кое-что новенькое, может помочь. Ребята Джузо спешились, подошли к ним, здороваясь. Акире они нравились. Странно было думать, глядя на этих милых, вежливых мальчишек, что однажды они могут прийти сюда с совсем другими целями. Джузо был осколком их прежней жизни, тонкой нитью, оставшейся от мира, который они навсегда покинули. Акира часто задавалась вопросом, зачем он приезжает раз за разом. Здесь, в мире, где все имело свою цену, где человек был врагом человеку, а мутанту уж и подавно, охотник из их прежней жизни, дослужившийся до особого класса, обласканный Вашу, зачем-то навещал отшельников и предателей, заочно приговоренных к смерти. Мутантов, в конце концов. Если бы Вашу нужны были их головы, он мог взять их в любой момент. Ради этого не стоило усыплять бдительность и привозить подарки. Слово из старых времен до Войны — подарок. То, за что не нужно было платить, ценность, которую ни на что не обменивали и отдавали, просто чтобы порадовать. Почти чудо. У них не было ничего, на что можно было обменять эти дары, и вряд ли когда-то могло появиться, поэтому каждый раз им всем было мучительно стыдно. Но еще им действительно нужны были все эти вещи, и Джузо обиделся бы, если б они ничего не взяли, поэтому они давно уже не отказывались от подарков и просто смущенно благодарили. Ребята занесли в фургон канистру бензина и сумки с едой: немного зерна, мука, крупные ровные клубни картофеля, фасоль, кукурузу и растительное масло. Мыло, о боги! Мыло, которое Акира не видела уже очень давно: маленькие, дивно пахнущие тяжелые брусочки. И лекарство, которое могло спасти им жизнь. Амон принес из погреба грибы, по щелчку пальцев Накарая Микаге и Тамаки пошли к колодцу — достать воды, а Абара, как обычно, взял на себя готовку. Это была древняя традиция — устраивать праздник по случаю приема гостей. Угощение, конечно, было бессмысленной растратой продуктов, которых могло хватить еще надолго, но было в этом что-то, ради чего они делали это снова и снова. Может быть, радость? В фургоне было тесно для такой толпы народа, потому все, кто не был занят делом, устроились на террасе для разговора. С последней их встречи Джузо заметно осунулся и похудел. Прежняя беззаботная улыбка порой все еще трогала его губы, но глаза оставались безрадостными. Накарай, обычно собранный и спокойный, тоже казался подавленным. — Он сумасшедший, — сказал Джузо тускло, засовывая в рот леденец. Он рисовал что-то пальцем в песке, налетевшем на террасу, и казался полностью поглощенным этим занятием. — Кичимура Вашу, новый Верховный правитель, — ответил Накарай на их вопросительные взгляды. — Он хочет уничтожить всех мутантов, извести под корень. Охотники превратились в палачей — люди боятся нас больше, чем мутантов. На Главной площади каждый день казни. Там дети и женщины, больные и умирающие — все без разбора. Он вешает не только мутантов, но и людей: всех, кто мог знать и не доносил, кто дружил с ними, торговал или вступал в брак. — Он смущенно глянул на Акиру и тут же опустил глаза. — К женщинам, что спали с мутантами, они особенно жестоки. — Это неудивительно. — Акира усмехнулась недобро. — Что бы ни случилось с миром, женщины всегда оказываются больше всех виноваты в этом. Даже если выбора у них не было. — Он казнил Хайсе на Главной площади, — сказал Джузо, не отрывая взгляда от песка. — То есть не Хайсе, а какого-то несчастного, похожего на него. Устроил из этого целое представление. — Почему вы терпите это? — спросил Амон, сжав кулаки. — Кто он такой? Выскочка, чей-то бастард. Почему не прогоните его? — Он собрал свою армию, пока мы латали раны после битвы на базе Аогири: сирот, бандитов, головорезов — они верны только ему, — ответил Накарай бесцветным голосом. — Новобранцам обещают чуть ли не трехразовое питание, он отдает им дома и добро казненных. Часть народа застыла в ужасе, но есть и те, кто любит его: верящие в глупые байки о мутантской заразе, наживающиеся на чужом горе и просто глупцы. Его охраняет особый отряд — подростки, вооруженные до зубов. Они, кажется, и правда умеют драться, не знаю уж, где их тренировали. — В Цитадели, — сказал Амон тихо. Он побледнел, на скулах играли желваки. Акира взяла его за руку, хотя и сама была недалека от бешенства. — Сирот, которые пострадали от мутантов и хотят стать охотниками, берут в Цитадель и там тренируют. Об этом не особо распространяются, чтобы не было толп желающих есть хлеб даром. Как грязно… использовать в своих целях чужое горе…  — И вы боитесь их? — спросил Сейдо с презрением. — Боитесь его солдат и детей, что его охраняют? Вы, те, кто сражается уже много лет, кто бился с Одноглазой Совой, неужели вы струсили? Джузо мрачно сверкнул глазами, будто хотел резко возразить, но потом выдохнул и полуприкрыл их. Лицо его снова стало задумчивым, узор на песке складывался в вытянутую морду неведомого зверя. — Он ведь знает, что делает, этот нелепый человек, — сказал Накарай зло и вместе с тем как-то потерянно. — Он смеется, он кривляется как ярмарочный паяц, но держит нас всех в своей руке. Эти руки в красных перчатках поймали каждого из нас за горло и все сильнее сжимают. — Что он делает? — спросил Амон с тревогой. — То, что работает лучше страха. Он забрал жену Куроивы Такеоми якобы за дружбу с мутантом. Сейчас ее держат где-то в Цитадели — никто точно не знает, где. Ее казнят, если Куроива станет бунтовать. — Мы все несвободны, — сказал Джузо с печальной улыбкой, — у Ханбее в Городе мать и больной отец, Накарай заботится об Ауре-сан, оставшейся без ног… Ее будут лечить, если он позволит, но он молчит... — Ублюдок, — выплюнул Амон, — каков же ублюдок. — И это правда. — Джузо невесело засмеялся. — Уи-сан совсем сдал: не знаю уж, чем Верховный правитель его шантажирует, но он ходит за ним тенью и глаз не поднимает. Смотреть на него жутко, по правде говоря. Может, и мы такие или скоро станем… Амон напряженно сжимал и разжимал кулаки, он явно хотел сказать что-то, но не желал говорить при них. Акира догадывалась, что его беспокоило, она спросила напрямик: — Слышно что-нибудь о Донато Порпоре? Амон вздрогнул, вскинул на нее взгляд, стремительно краснея. Акира оставалась невозмутимой. — Мутант-детоубийца, что исчез почти двадцать лет назад, а потом объявился снова, — пояснила она, сжав ладонь Амона в своей. Джузо поднял голову и внимательно посмотрел на них. — Я слышал что-то от Хигемару. Этот мутант подстерег их с Урие в заброшенном доме и едва не убил. А потом просто скрылся. Больше я ничего не знаю, Амон-сан. — Он не из тех, кто попадается, — пробормотал Амон взволнованно, — таких как он не казнят на площади и не ловят за мелкие проступки. — Ему ведь должно быть очень много лет? — спросил Джузо с внезапным интересом. — Не слышал, чтобы мутанты жили так долго… — Это случается, — отозвалась Акира. — Очень редко — один случай на тысячу. Но мутанты-долгожители — не миф. Вспомни отца Одноглазой Совы, что держал бар в Двадцатом районе. Их прервал Абара, появившийся в дверном проеме. — Обед готов. Может, поедим на террасе? Здесь места побольше, чем за столом. — Грибной суп получился на славу. — Акира чуть прихлебнула из бокала с брагой. Абара смущенно покраснел. — Я… не знаю, как и благодарить, Акира-сан… — Эй, ты чего? Вы привезли продукты, и ты сварил суп. Это мы должны благодарить. Абара, казалось, готов провалиться на месте. Джузо рассмеялся. — Это же Ханбее, он всегда такой. — И ты специально не положил мне морковь? — спросил Сейдо. — Я подумал… вы же ее не любите, Такизава-сан. — Как вы сами живете? — спросил Амон. — Вне Цитадели и всего, что творится вокруг. Джузо задумчиво помешал ложкой в миске с супом. — Как и вы, наверное, Амон-сан. Пытаемся спрятаться внутри, чтобы сохранить себя. Только это бесполезно. В доме, что выделила Цитадель, с оружием, которое нам позволили иметь и заберут, как только станем не нужны. Еда и одежда, даже мой протез — все принадлежит Вашу, и он об этом знает. Не говоря уж о жизнях, которые он может отнять в любой момент. Ханбее низко опустил голову и занавесился волосами, словно стыдился чего-то. Может, своей уязвимости. Все замолчали натянуто и неловко. «Они тоже платят, — подумала Акира. — Страшную цену за то, чтоб остаться в живых. За себя, за нас, друг за друга…» *** Разговор никак не клеился, как ни старались они отвлечься от тяжелых мыслей. Амон смотрел куда-то внутрь себя и будто отсутствовал, Акира порой бросала на него беспокойные взгляды. События в Городе нависли над ними тяжелой грозовой тучей, готовой в любой момент пролиться ядовитым дождем. Отвлечься и провести время за приятной болтовней, как бывало раньше, не получалось. Абара старался расшевелить товарищей, подбрасывая новые темы, но все обрывалось уже после пары реплик, и они снова погружались в неуютное молчание. «Мы делаем вид, что это милые дружеские посиделки, — думал Сейдо раздраженно. — А что на самом деле? Предупреждение, прощание? Зачем вы здесь, зачем приехали, как старые друзья? Вы так заранее извиняетесь за то, что завтра будете смотреть на нас через прицел?» Сейдо не нравился этот странный визит и не нравились собственные мысли о нем. Разговор, сделав круг, вернулся к Цитадели и новому Верховному правителю, будто что-то не пускало, не позволяло им думать о другом. Теперь вспоминали о том, как стремительно и неожиданно для всех он поднялся — меньше чем за год — хотя еще недавно был простым охотником и звался Фурутой. Амон его даже не вспомнил, в отличие от Акиры: — Точно, ведь был такой — молодой и симпатичный. Неужели он? Накарай мрачно кивнул. — Он работал тогда в паре с Киджимой. Никогда бы не подумала, что он на такое способен. А, ну понятно. Кто еще мог быть напарником такого отморозка. Охотники порой оказывались пострашнее мутантов. Это ужасно беспокоило Сейдо раньше, но теперь его представления о мире немного изменились — с тех пор, как он узнал на собственной шкуре, откуда берутся чудовища. — Я пытался найти что-то полезное в хранилище, — продолжал Накарай голосом негромким, но почему-то заставляющим слушать очень внимательно. — Странное дело: мне показалось, что там содержатся далеко не все сведения, которым положено там быть. — Уже по интонации было ясно, что он уверен в правильности своего впечатления. — Да, мы просмотрели много записей по годам, и нигде не говорилось… Сейдо отвернулся в сторону, не слушая больше. Все эти свидетельства, завещания, доказательства, интриги и противостояния исчезли. Перед ним лежала пустыня, бескрайняя, спокойная и равнодушная, да накатывали друг на друга пологие волны, залитые солнцем. У горизонта тонкой серебристой полосой блестело море. Красиво. На пыльных полках хранилища, в рассказах старших или сплетнях юных охотников — найдется ли когда-то место ему, Такизаве Сейдо? Он хотел стать охотником, спасать людей, делать что-то по-настоящему важное. Чтобы его запомнили. И что в итоге? Что он может рассказать про свои достижения? Про пытки в темном подземелье, про ночные рейды мутантов, про убийства? Тут нечем гордиться. Лучше бы забыть навсегда. –… Такизава-сан? — Абара звал его, кажется, не в первый раз. — А? — Давно хотел сказать, я… — он запнулся и опустил глаза, — в хранилище Цитадели я читал все записи о битве с Одноглазой Совой — хотел разобраться, что там произошло. Там был и отчет Акиры-сан. — Он кивнул Акире, которая посмотрела на него удивленно, а потом уставилась на стол перед собой. — Я… счастлив, что мне удалось узнать вас лично, и вас, Амон-сан, — добавил он. — Это большая честь. Вы сражались тогда весьма достойно. — Не надо, Абара, — Сейдо покачал головой, — мы же проиграли. — Пускай, но вы бились так, что заслужили, чтобы о том бое сложили песни, — горячо возразил Абара, но тут же снова отвел взгляд, устыдившись своей горячности. — Спасибо, — пробормотал Сейдо невпопад. Странная неуместная похвала почему-то вдруг согрела душу. Амон понимающе улыбнулся ему — он тоже почувствовал это тепло. И неловкость. — Что ты там такого написала, Акира? — спросил он вполголоса. Она пожала плечами. — Правду. Не думал же ты, что я стану врать ради какой-то песни? Или ради таких придурков, как вы? *** Остаток дня они пытались вернуть утраченную непринужденность: вспоминали прошлое, давнее, еще до потерь и смертей, играли в шарады и болтали о пустяках. Сузуя был непривычно задумчив, хоть и расшевелился немного во время игры, а его подчиненные старались сделать все, чтобы он расслабился. Тамаки шутил, Микаге, парень не от мира сего, рассказывал что-то о созвездиях, Накарай уводил разговор от любых острых тем, Абара кормил сладостями и стремился исполнить любое желание Сузуи прежде, чем оно было высказано. «Может, они вовсе не ради нас приехали, — подумал Сейдо, — а ради него. Чтобы хоть один день не видеть крови. Чтобы попрощаться со своим прошлым, прежде чем все рухнет. Как же они любят своего командира…» Когда-то его неимоверно возмущал Сузуя — выскочка без тормозов, которому прощались любые выходки. Командование на все закрывало глаза за его талант убийцы. Талант, которого у самого Сейдо не будет никогда, сколько бы усилий он ни приложил. Он сам рассмеялся этой мысли — жизнь зло подшутила над его глупыми мечтами. С тех пор изменилось многое — хотя бы то, что однажды он понял, что любой человек из его прошлой жизни, который смотрит на него без отвращения, стал ему почему-то очень дорог. Ребята Сузуи нравились ему, они не были похожи на тех юных охотников, которых он видел в Городе в прошлом году. Он не видел их в бою, но по тому, как они заботились друг о друге, по разговору без слов понял, что в сражении они будут серьезными противниками. Даже без своего командира. Придется ли ему увидеть их в битве? Эта мысль не давала покоя сейчас сильнее, чем когда-либо. Сейдо чувствовал скрытое напряжение, а повисающая порой тишина слишком громко кричала: с кем вы будете при следующей встрече? Вечером, перед самым отъездом, Сузуя предостерег их: — Амон-сан, вас видели в Городе, это нехорошо. Пусть Сейдо идет в следующий раз, — он слегка кивнул ему, — я принес косынку — закрыть волосы. Акира-сан, ты не ходи. Они помешались там совсем на женщинах, ты-то справишься, но если оставишь много трупов, будут искать. — Спасибо. — Акира пожала его узкую белую ладонь, испещренную узорами стежков. Сейдо не выдержал и выпалил вдруг то, что беспокоило больше всего и делало натянутыми даже самые искренние слова благодарности. — Ты говорил, что вами руководит беспринципный ублюдок, который не чурается самых подлых средств. Что будет, если он пошлет тебя, всех вас, убить нас? Что ты сделаешь? Амон отвел глаза, взгляд Акиры остался непроницаем. Сузуя, казалось, совсем не смутился, долго смотрел, чуть прищурившись, на окрашенные закатными лучами песчаные волны, а потом сказал без улыбки: — Я не знаю, Сейдо. Слова повисли в воздухе, и будто стала заметна невидимая раньше преграда между беглецами и охотниками. Ощущать ее было тягостно и горько. — И все же приезжай еще. — Акира обняла Сузую на прощание, пожала руки остальным ребятам, но глаза у нее сделались грустными. — Если приедешь по приказу — дай нам знать. — Сейдо обернулся к сказавшему это Амону, и несколько напряженных секунд они смотрели друг другу в глаза. — Хорошо, — ответил Сузуя серьезно. Это была не такая маленькая просьба, как могло показаться. Она предполагала нечто, граничащее с предательством. *** Закатное солнце разлилось в воздухе прозрачной золотистой взвесью, окрасило нежно-розовым спины барханов, протянуло теплые руки-лучи к трем фигурам у затерянного в пустыне фургона. Расположившись на террасе, они слушали, как ветер перекатывает по полу песчинки. Акира потянула колено к подбородку, задумчиво глядя в охряно-золотую даль. Сейдо бездумно запустил пальцы в волосы Амона, который устроил тяжелую голову у него на коленях, и подставил лицо последнему ласковому прикосновению солнца. Все мысли Сейдо будто тонули в сладкой неге, не желая проникать в сознание. Не хотелось разрушать покой этого вечера, пускать в их тихое существование тревоги и подозрения. Еще немного, еще один украденный у жизни вечер. Украденный для жизни. Куда лучше ощущать кожей мягкое вечернее тепло, чувствовать боком горячее тело Акиры, знать, что Амон тает от его прикосновений, хотя ни за что не скажет об этом. Сейдо почему-то вспомнилось далекое-далекое прошлое, которое стало теперь размытым и нереальным, будто бы было не с ним. Неужели он мог быть таким наивным? Он усмехнулся про себя. — Смеешься? — тут же откликнулся Амон, уловивший его мимолетное движение. — Я так… Вспомнил, как мы познакомились. — Ааа… — протянул Амон невнятно, но на губах его появился крошечный намек на улыбку. — Я был тогда в полном восторге, кажется. — О, я заметил! Все заметили. — Да? Было так очевидно? — Ты сиял, как лампочка. Было ужасно неловко. — Теперь Амон улыбался по-настоящему. — Черт. — На самом деле Сейдо не чувствовал сожалений. Скорее уж это было смешно. — Ты был для меня вроде тех охотников, о которых любят болтать в Цитадели — героев, непобедимых, бесстрашных, не знающих устали, бьющихся с сотнями врагов в одиночку. — А теперь? — Амон открыл глаза и посмотрел на него. Сейдо показалось, или где-то там он видел горечь? Нет, любимый, не надо. Он не удержался и поцеловал его выступающую ключицу. — Теперь… я знаю, что ты не такой. Тебе бывает больно и страшно, и ты можешь ошибаться… — Слишком дорого… — Сейдо коснулся его губ пальцами, чтобы не дать договорить. Он и так знал каждое из этих слов. –… и несмотря на все, ты не сдаешься. — Не мог остановиться на герое, да? — отшутился Амон, целуя пальцы Сейдо и снова закрывая глаза. — Я их не люблю больше, героев — после того, как посмотрел поближе на некоторых. Акира задела плечом Сейдо, поворачиваясь: — Как дети в самом деле. Все, что мы знаем, на грани уничтожения, а они про любовь. Герои нашлись. Сейдо и Амон синхронно рассмеялись. — Нечего смеяться. Они придут сюда. Сузуя не сказал этого, потому что сам не знает. Но чутье у него удивительное. Надо подготовиться, чтобы не бежать потом в панике. Если вообще сможем убежать. Сейдо вздохнул — на него будто повеяло могильным холодом, но он не удивился. Должно быть, чувствовал что-то похожее с того самого момента, как черные всадники превратились в отряд Сузуи. Амон отвернулся в сторону песчаных холмов, сжав губы. Тоже, значит, думал об этом. — Нам нужно в Город на разведку. Как можно скорее, — решила Акира. — Но сначала поохотимся. *** Охота на варана была опасным делом, но рискнуть стоило. В Городе придется начинать все сначала — без колодца, плантации грибов, собственного источника энергии и горы разного добра. Нужен был задел хотя бы на первое время. Из хорошей плотной шкуры можно сделать одежду или обменять на что-то полезное и немало выручить. Акира объявила, что в этот раз в паре с Амоном пойдет она, и не стала слушать возражений. Ей нужна была настоящая практика с оружием, и охота на живую опасную дичь как нельзя лучше для этого подходила. Амон не был доволен, но, кажется, принял ее доводы. Сейдо смотрел на них хмуро, но она знала, что он отойдет. Они взбирались по песчаному склону, чтобы увидеть за его кромкой целое море выгнутых спин холмов, вдохнуть обжигающе-горячий воздух и вновь скатиться в низину. Подходящее для охоты место все не находилось. Такое, чтобы оттуда хорошо был виден окружающий ландшафт. Искать варанов стоило ближе к морю, где среди скудной жесткой растительности водились мелкие звери, и куда время от времени наведывались люди и дикие собаки. Главным в предстоящей охоте было не дать быстрому хищнику подобраться незаметно. Амон остановил мотоцикл. — Как думаешь? — Он кивнул на широкую ровную котловину между песчаными горами. Акира спрыгнула с сидения и прошлась по краю неглубокой низменности, оглядывая пространство вокруг. — Пойдет. Со всех сторон расстилались обманчиво неподвижные волны песков, кое-где они дрожали, плавились под солнечными лучами; вдалеке поблескивало море. — Лучше место вряд ли найдем, только зря потратим топливо, — сказала Акира. Они разровняли площадку на вершине песчаной гряды, чтобы было удобнее встречать противника. Амон обычно никому не позволял рисковать и оставлял роль приманки себе. Из оружия у него были только револьвер и копье — ни то, ни другое не годилось для того, чтобы убить варана просто и быстро. Его делом было приманить животное и дать Акире возможность спокойно прицелиться из винтовки, не подпуская варана близко с помощью копья, чтобы избежать любого контакта с пропитанной ядом тварью. Амон достал нож и без колебаний провел лезвием вдоль пары белых шрамов, оставшихся от предыдущих охот, опустил руку. Кровь часто закапала в подставленную Акирой плошку. Запах невидимой волной поплыл вслед за ветром, увлекая скрытых за барханами хищников обещанием близкой еды. Когда дно плошки покрылось темнеющей жидкостью, Акира вытащила коробочку с белой субстанцией и смазала порез, останавливая кровь, потом обернула запястье Амона чистой тканью. Теперь оставалось только ждать. Они оба сосредоточенно следили за горизонтом. Шли минуты, но ничего не происходило. Самое опасное время — легко расслабиться и потерять бдительность, а потом оказаться неготовым к нападению. — Там, на два часа. — Где? — Появляется и пропадает снова. Акира осмотрела ближайший к ним сектор в указанном направлении. Открытый ровный склон. Неплохо. Она отправилась на свою позицию в десяти шагах от Амона, чтобы контролировать ситуацию и не мешать ему. Она изо всех сил старалась не побежать, и вскинула винтовку на плечо сразу, как добралась до места. Теперь можно было разглядеть, как движется животное: то показывается, то исчезает среди песчаных холмов. Амон опустился на одно колено, чтобы варан не решил в последний момент, что цель ему не по зубам, и выставил вперед металлическое копье, прижав один его конец ногой — упереть копье здесь было не во что. Сердце бухало в груди, отсчитывая секунды до встречи со смертельно опасным противником. Тяжелая серо-песчаная туша неслась с напором ожившего тарана, легко отталкиваясь от поверхности. Массивная морда чутко следила за запахами, что доносит ветер, и меняла направление, мощные лапы с длинными когтями работали неустанно, вздымая вверх песчаные брызги. Трудно себе представить, что животное может быть наделено такой силой — люди редко сталкивались с кем-то крупнее диких собак. Больше всего хотелось убраться с его дороги, но нужно было делать прямо противоположное. Акира прицелилась. Стрелять было рано. В мире не остались ничего — ни шума крови в ушах, ни высыпающегося из-под ног песка, ни пота, градом льющегося со лба — только ружье в руках и цель. Варан двигался плавно, без рывков, не отклоняясь в сторону ни на шаг. Давай, малыш, еще немного. Она выстрелила. Грохот разнесся далеко по песчаным перекатам. Варан едва споткнулся, но продолжил низкий полет. Ну уж нет. Акира была уверена, что попала, но прицелилась снова, в голову. Щелчок, выстрел. Животное мотнуло головой, но лишь немного сбросило скорость. Черт. Черт. Быстрее перезарядить. Она рисковала пропустить момент, когда тварь доберется до Амона. Но без винтовки Акира ему не поможет. Мысли неслись ураганом, а руки с отработанной точностью заряжали оружие. Она успела увидеть, как тяжелая туша насаживается на копье Амона, как ссыпается по склону песок из-под его ног, а сам он чуть не переворачивается на спину под напором пустынного чудовища. Акира готова была стрелять снова, но, кажется, стало уже не нужно — ноги животного подкосились. Неужели все? — Акира, идем. Она заметила теперь нахлынувшую противную слабость в ногах. Амон тяжело дышал, и выпустил копье из рук с явной неохотой — оно единственное стояло между ним и смертью всего минуту назад. Тварь все еще конвульсивно перебирала лапами, но явно была мертва. — Я попала? — Дважды. Живучая… тварь. Надо… завернуть ее… в брезент, чтобы не задеть когти. — Амон все не мог отдышаться. — Сейчас все сделаем, не спеши. — Она опустила руку на его плечо, чтобы он не вставал слишком резко. Говорить спокойно было тяжело — губы плясали от нервного напряжения, которое еще не отпустило. — Подожди, я воды принесу. Сумку там бросила. Она побрела обратно, чувствуя, как в ладонях, мокрых от пота, скользит винтовка, и застыла на месте. На нее неслась в вихре песка еще одна громадная серая тень, колыхались кожистые складки, взлетал в воздух песок под когтистыми лапами. Я не успею, не успею, не успею выстрелить — стучало в голове набатом. Бежать нельзя, стрелять тоже… Разве что… Она не успела додумать мысль — тело сделало все быстрее. Она перехватила винтовку, и когда тварь выросла перед ней, оттолкнула ее прикладом, а сама отскочила в сторону, но в последний момент не устояла и поехала вместе с маленькой лавиной вниз. Не вышло — в неистовом припадке бил тревогу разум. Сейчас мелькнет рядом бессмысленная животная морда, толстые лапы, складки кожи, и она больше не сможет встать на ноги. Может быть, хоть попрощаться успеет. Надо успеть, надо… Грянул выстрел, потом еще и еще, послышалась яростная возня. Акира крепче ухватилась за винтовку и пошла вверх по склону. Слишком медленно, ноги проваливались, вязли в песке. — Акира, ты в порядке? Тебя зацепило? Амон съехал навстречу ей вместе с потоком песчинок. Его голос звучал обеспокоенно, но с этим звуком Акира тут же почувствовала, как державшее ее в тисках напряжение отпустило, сменилось усталостью. — Все хорошо. Просто оступилась. — Акира… — Голос звучал странно. Амон усадил ее прямо на склон и осторожно стряхнул песок с ее ноги там, где под разодранной штаниной виднелась ярко-красная полоса, от которой прокладывала себе дорожку вниз капля крови. Он выругался и накрыл ранку губами, чтобы высосать зараженную кровь, выплюнул порцию, потом повторил. Акира даже не заметила, что тварь задела ее. Боли не было поначалу, зато теперь она почувствовала ее очень хорошо. — Все, хватит, — сказала она, гладя Амона по голове. — Хватит. Помоги мне встать, — голос звучал почему-то очень слабо. Амон оторвался от раны, она стерла с его губ следы собственной крови. — Кажется, я все-таки перегрелась… Амон смотрел на нее недоверчиво. Акира вздохнула. — Поехали домой, там все станет ясно. А то дождемся сейчас еще кого-нибудь. — Да уж, этих не знаю, как везти теперь, — поддержал смену темы Амон. На вершине бархана лежал второй мертвый варан. Похоже, Амон выпустил в него весь барабан револьвера, разворотив голову, в груди зияла рана от копья. Он по-своему истолковал взгляд Акиры и произнес с досадой: — Пришлось попортить шкуру — тварь никак не подыхала. Акира только покачала головой. Сейдо встретил их угрюмо — все еще дулся. Он собрался помочь Амону перетащить добычу на террасу, но тот остановил его: — Иди лучше к Акире. — Я могу са… — начала было она, но осеклась, наткнувшись на выразительный взгляд Амона. Акира не стала бы обращать большого внимания на такое послание, если бы дело касалось другого, но в отношении Сейдо лучше было его послушать. — Помоги мне дойти, — разрешила она и изобразила чуть большую, чем надо, хромоту. Сейдо заметил перевязанную ногу, хлопнул ртом, будто хотел выругаться, но передумал, бросил только: «Вы оба ненормальные», — прежде чем подхватить ее на руки и отнести на кровать, а после бросился рыться на полках. — Не волнуйся ты — ранка маленькая. Амон уже сделал, что возможно. Сейдо упрямо тряхнул волосами и все-таки промыл рану найденным лекарством. Его сосредоточенное хмурое лицо с пролегшей между бровей складкой и закушенной губой показалось Акире невероятно милым. Следующие несколько часов — до темноты и чуть позже — они посвятили разделке добычи. Осторожно, чтобы не повредить, отделяли шкуру, когти тоже могли пригодиться. Мясо варана было несъедобным для человека — оставшиеся туши придется отвезти завтра подальше от фургона. Если сородичи убитых не нагрянут ночью, чтобы доесть их. Когда дело было сделано, все трое, казалось, пропитались тошнотворным смрадом вараньей крови насквозь. Пришлось собрать последние силы, чтобы отмыться. После этого можно было только упасть на постель и уснуть, но, видно, тревоги прошедшего дня дали о себе знать — спать не получалось. Оставалось только сидеть, обнявшись, в темноте и ждать утра. Говорить не хотелось, думать тоже. Они дышали рядом и в унисон, робко прислушиваясь к тишине, шелесту ветра и глухому, едва заметному перестуку сердец. Подаренное время почти ушло, и Акире впервые было нисколько не жаль его. Жаль другого… Она прислонилась к Амону, положив голову ему на плечо. Сейдо устроился головой на ее коленях и задумчиво водил пальцами вокруг раны на ноге. Акира в ответ зарылась ладонью в его волосы, лаская расслабленно и неспешно. — А ведь бывают заговоры от болезней и ран, песни там какие-то… Старая Юки знала, — пробормотал Сейдо скорее сам себе, чем остальным. — Должно быть, она уже умерла. — Это та женщина, что лечила твою руку, Сейдо? — Акира поймала его левую ладонь, расправила пальцы — они срослись хорошо и были почти ровными. Они обменивались воспоминаниями, будто хотели разделить на всех каждую из трех жизней. А потом снова сидели в тишине, пока Амон не нашел ее подбородок и слегка приподнял для поцелуя. Сухие горячие губы пахли колодезной водой и зноем, Акира потянулась к ним, дотронулась кончиком языка — распробовать вкус — и раскрыла как чужие податливые объятия. Он вздохнул тихо и тонко, словно от боли, словно от укола отточенным острием или прикосновения к открытой ране. Края раны распухали, распускались под ее губами, как диковинные цветы с кровавыми лепестками, а мягкая плоть за ними была равно обманчиво сладкой и беззащитной. Сейдо следил за ними снизу, ловил каждое движение огромными влажно блестящими глазами, а после приподнялся, чтобы дотянуться поцелуями до ее открытых ключиц. Как всегда в такие моменты, Акире мучительно не хватало рук, хотелось обнять обоих, ласкать и держать так крепко, чтобы даже смерть не посмела вырвать их из ее объятий. Не сейчас. Пусть подождет еще.