Сведенные судьбой

Утром следующего дня Мари сидела на диване в гостиной и, точно завороженная, гладила тонкими пальчиками разложенные на столе васильки, уже начавшие увядать, но еще не утратившие своей красоты. При взгляде на эти полевые цветы юная герцогиня начинала невольно улыбаться, вспоминая задорную улыбку Айзека, его лучистые глаза цвета янтаря и мягкие черты добродушного лица. При мысли о том, что сегодня им предстоит еще одна встреча, сердце Мари начинало биться, точно вспугнутая пташка в неволе. «Мы с ним друзья. Просто друзья», — в сотый раз повторила себе девушка в тщетной попытке изгнать из своей души зачатки зарождающейся нежности и, не удержавшись от тяжкого вздоха, перешедшего в протяжный стон, провела ладонью по лицу. — Госпожа, — тихий, робкий голос заставил Мари вздрогнуть и обернуться. На пороге, смущенно потупив взор, стояла дородная девИца лет семнадцати с волосами цвета пшеницы, заплетенными в тугую косу. — Простите, госпожа, я не хотела вас пугать, — смутилась девушка. — Ничего страшного, Ирени, — Мари, искренне любившая свою простушку-служанку постаралась дружелюбно улыбнуться — обед подай, когда придет граф де Вард. — Граф прислал Вам депешу, госпожа, — еще сильнее смутилась Ирени и протянула хозяйке небольшой конверт. — Спасибо, милая, можешь идти, — медленно проговорила герцогиня, взяв конверт дрожащими пальцами. — С Вашего позволения, — Ирени склонилась в легком реверансе и юркнула за дверь, а Мари еще несколько томительно долгих минут смотрела на письмо, пока, наконец, не решилась слегка надорвать по краю конверт из которого выпал сложенный вчетверо лист бумаги, испещренный до боли знакомыми Мари неровными буквами убористого почерка. Бледнея и судорожно сжимая в побелевших пальцах послание, герцогиня в сотый раз перечитывала заученные уже наизусть строки, каждая из которых отдавалась острой болью в сердце девушки: Моя милая Мари, Я вижу, что я для тебя всего лишь друг, но этого мне мало! Остаться рядом, ежедневно видеть тебя, слышать твой смех и знать, что я для тебя просто друг-мне худшая из зол. Поэтому я уезжаю, полный надежд на то, что расстояние и время подарят мне долгожданное забвение и исцелят истерзанное сердце. Любящий Вас, но так и не понятый Вами, осмеяный в лучших чувствах, Ваш покорный слуга Айзек де Вард. Перечитав депешу еще раз, Мари сложила листок вчетверо и, судорожно всхлипывая, прижала его к сердцу. — Как жаль, что у тебя не хватило смелости сказать мне в глаза о своих чувствах, — одними губами прошептала девушка, чувствуя, что вот-вот лишится чувств и вдруг разрыдалась полном отчаянии выкрикнув в пустоту богато обставленной залы: — Все могло бы быть совсем иначе, Айзек!