Сведенные судьбой

Вернувшись домой на рассвете, Мари переоделась в ночное платье и, вымыв перепачканные землей и золой ноги, прошла в комнату, где спал Франц. — Просыпался полтора часа назад, спрашивал, где «его кареглазая фея», — пробурчала сонная Ирени в ответ на немой вопрос хозяйки, вставая с кресла. — Я сказала, что Вы вышли в сад, подышать. — Молодец. Спасибо тебе, Ирени, — Мари достала из шкатулки массивный серебряный браслет, украшенный аметистами и вложила его в ладонь верной служанки, сжав ее пальцы. — Благодарю, мадам, — расцвела улыбкой служанка. — Иди спать, — улыбнулась Мари и, когда служанка ушла, села у изголовья кровати Франца и принялась с нежностью гладить его волосы, стараясь не разбудить, пока сон не сморил ее. — Мари… Мари… — А? Что? Я не сплю… Не сплю… — забормотала сонная девушка, вскакивая на ноги. — А надо бы, — с ласковым укором сказал Франц, слабо улыбнувшись. — Как ты себя чувствуешь? — нежно спросила девушка, желая сменить тему. — Лучше, моя ненаглядная, благодарю за заботу. Мари взяла руку Франсуа в свою ладонь и нежно поцеловала ее, тихо промурлыкав: Мужское плечо и женская рука Друг друга в ночи коснутся боязливо Есть океан у моряка, у пирамид — века, И у поэта есть строка — а значит, мы живы…* — Хочешь, прогуляемся сегодня, любимая? Мари, глаза которой враз засияли, радостно кивнула. Через полчаса молодые люди, смеясь, прогуливались по набережной Сены, держась за руки. — Мне так повезло, что я встретил тебя, звездочка моя ясная, — проникновенно произнес Франц, с нежностью глядя в глаза возлюбленной. Мари, в голове которой стрелой пронеслось: «Неужели он все знает?»** — Содрогнулась всем телом, ощущая, как по спине побежал холодок. — Сердце мое, что с тобой? — Франц приобнял девушку за плечи и, очевидно, истолковав содрогание по-своему, укутал ее своим плащом. — Спасибо, — Мари благодарно посмотрела на него. — Хочешь, пойдем домой? — заботливо спросил он, но Мари в ответ лишь отрицательно качнула головой: — Лучше зайдем в кофейню. Франц понимающе улыбнулся, завел девушку в кофейню и ушел, вернувшись через несколько минут с букетом из пяти белых роз. Мари терпеть не могла белые розы и из всех сортов «королевы цветов» отдавала предпочтение бордовым, алым, розовым или, на худой конец, желтым. Но, дабы не расстраивать и не волновать и без того еще не окрепшего возлюбленного, она приняла букет и, сияя счастливой улыбкой, прощебетала: — Какие красивые! Спасибо, хороший мой! — Рад, что сумел тебе угодить. — Франц нежно поцеловал ее в щеку, по-хозяйски притянув к себе и робко спросил: — Ты простила меня, Мари? — Ты ни в чем передо мной не виноват, Франсуа, — вкрадчиво произнесла герцогиня. — Я сделаю так, как ты просишь. — Ты святая, Мари, — растроганно прошептал Франц. Часы на городской ратуше пробили одиннадцать, когда Маркиз Дебре вернулся домой, неся на руках сонную Мари. — Устала за день, да еще и ночь не спала… Шутка ли? — шепнул он удивленной Ирени, бережно кладя герцогиню на диван и укрывая ее пледом. — Франц… — Я здесь, девочка моя… — с улыбкой прошептал он, бережно гладя ее по волосам. — Спи, моя ненаглядная… — Спой мне… — сквозь сон улыбнулась Мари. Франц с нежностью посмотрел на мирно посапывающую возлюбленную и, подоткнув одеяло, тихо запел глубоким, басистым, чуть подрагивающим от волнения голосом: Спящее дитя — моя любимая… Светлая звезда в моей судьбе. Песни, что пою душой ранимою, Дарю единственной- тебе. В этом мире без тебя мне холодно, Я перед тобой не виноват: Ты мне подарила свою молодость, А я тебе свой звездопад…*** «Завтра будет еще один замечательный день», — подумала Мари, слушая его голос и погружаясь в пучину сновидений. *** Утром следующего дня Мари разбирала корреспонденцию, улыбаясь воспоминаниям о прошедшем дне, когда на глаза ей попался конверт, на котором вместо обратного адреса стояла надпись: «Открой и увидишь истинное лицо того, кого боготворишь. Доброжелатель» Чувствуя, как сердце болезненно сжалось и забилось где-то в горле, Мари занемевшими пальцами вскрыла довольно пухлый конверт, из которого выпало три листа бумаги, сложенные пополам. Текст всех трех писем был написан точно под копирку: Моя жизнь пуста и бессмысленна без Вас, моя прекрасная леди. Я словно одинокий странник, блуждающий в темноте в поисках лучика света, ради которого стоит жить. Молю, не отказывайте мне в такой малости, как ежедневно слышать Ваш чарующий голос, видеть ваши глаза, сияющие ярче любых драгоценных камней, любоваться красотой вашего лика и греться душой в безграничной доброте вашего поистине золотого, нежного и трепетного сердца. Навеки ваш покорный раб, маркиз Дебре. Отличались только имена адресатов и даты, стоящие в конце посланий, первое из которых предназначалось «Милой Эжени», второе «Прекрасной Аннет», а третье« Обворожительной Жюли». У Мари потемнело в глазах и резко перехватило дыхание, словно чья-то стальная рука с силой сдавила ей горло. Больнее всего было то, что последнее письмо было датировано прошлым месяцем. В какой-то момент Мари показалось, что ее сердце разлетелось на сотни мелких осколков, в каждый из которых вонзили кинжал. Из горла рухнувший ничком на кровать и уткнувшийся лицом в подушку девушки вырвался всхлип, перешедший в бурные рыдания, смешанные с истошным, почти звериным, воем. Ей казалось, что мир перестал существовать. Не верилось, что человек, которого она, как правильно заметил тот треклятый доброжелатель, боготворила, мог ТАК поступить. Мог оказаться таким записным мерзавцем… В таком состоянии ее и застал вернувшийся с конной прогулки Франсуа. — Мари, что случилось? — тревожно осведомился он, обняв ее за плечи. — Убирайся!!! — раненым изюбрем взревела Мари, сбрасывая его руки со своих плеч и бросая ему под ноги роковые депеши. — Значит БЕЗ НИХ твоя жизнь пуста и бессмысленна?! Вот и убирайся хоть к Эжени, хоть к Аннет, хоть к Жюли! Убирайся к кому хочешь, ОДИНОКИЙ странник! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Каждый выкрик сопровождался звонкой пощечиной. — Мари, эти письма написаны давно! — с отчаянием воскликнул маркиз, опускаясь на колени. — Ты еще и лжец! — сквозь зубы процедила де Шеврез, с болью глядя на него. — Последнее письмо датировано недавним числом! — Мари, моя милая Мари, эти письма я писал задолго до встречи с тобой и числа на них расставлял, забегая вперед. То письмо написано задолго до указанной в нем даты! Тогда я еще не знал, что встречу лучшую из женщин! Ту, которая будет понимать меня с полуслова, заботиться обо мне и ПО-НАСТОЯЩЕМУ любить! Я не знал, что встречу ту, которую сам ПОЛЮБЛЮ ВСЕМ СЕРДЦЕМ! Не знал, что встречу тебя, Мари! — Это правда? — глухо спросила герцогиня, взгляд которой заметно смягчился. — Не веришь, — с горечью констатировал Дебре, бледнея и заваливаясь с колен на бок. — Франц! — Забыв все обиды, Мари кинулась к любимому и, опустившись на пол, села так, что голова Дебре оказалась у нее на коленях. — Где болит, ангелочек мой? — Сердце… — одними губами выговорил он, содрогаясь, точно в ознобе. Мари дрожащими руками накапала в стакан несколько капель снадобья и понесла его к губам Франца. — Пей… Скоро пройдет… Скоро все пройдет… — Нет… Лучше умереть, чем знать, что любимая женщина ненавидит меня и считает предателем! — он говорил так тихо, что Мари едва могла разобрать слова. — Это не так, Франц… — Мари разревелась, обняв его за голову и прижав к себе. — Я люблю тебя, слышишь? — Ты говоришь это, чтобы успокоить меня, — грустно прошептал он. — Нет… нет, мой хороший… — всхлипнула Мари, проклиная себя за резкость и вспыльчивость. — Я люблю тебя! Еще долго Мари вот так сидела на полу, обнимая постепенно приходящего в себя юношу и осыпая поцелуями его бледное лицо. Когда Франсуа наконец стало лучше, она помогла ему дойти до кровати и лечь, после чего ушла в другую комнату, где, достав из шкатулки зачитанное до дыр письмо Айзека, опустилась на пол и, прижав депешу к груди, зашлась судорожными рыданиями. Ей ХОТЕЛОСЬ ВЕРИТЬ, что Франсуа сказал правду, и именно поэтому она простила его, но в глубине души девушка знала, что путаное объяснение о заранее проставленных датах — ложь, шитая белыми нитками.