Сведенные судьбой

— Лачи, я так устала… — выдохнула Ягори, уткнувшись носом в плечо подруги. — Беги от этого человека, золотая, черное у него сердце, злое. Добра тебе от него не будет. Ты же в тень превратилась! Ягори подняла на девушку выцветшие, безжизненные глаза. — Идем на набережную. Погадаем прохожим, развеемся. Да и тебе на пользу — хоть немного забудешь про свои переживания. — Ты права, идем, — Ягори встала и потянула за собой Лачи. Погода, на удивление, радовала парижан теплым, ласковым солнышком и заливистым щебетом птиц. Девушки уже полтора часа ходили по набережной, гадая прохожим, смеясь и болтая о чем-то своем. — А Шандр-то наш каков?! — возмущалась Лачи. - Думает, раз он сын нашего баро*, так ему все… Эй, ты чего, золотая?! Ягори, до этого спокойно шедшая рядом, вдруг содрогнулась, встала точно вкопанная и побледнела, взгляд девушки, в котором начали возрождаться давно забытые веселые искорки, вновь сделался затравленным и потухшим. — Так это и есть твой гаджо**? - презрительно фыркнула Лачи, проследив за взглядом подруги. Ягори едва нашла в себе силы кивнуть и вдруг заметила на себе взгляд его свинцово-серых глаз, смотревших на нее с явной смесью превосходства, насмешки и презрения. Так волк смотрит на зайца, который на полпути к пасти хищника отчаянно дергает лапками, все еще надеясь убежать. К своему безграничному удивлению, Ягори вдруг почувствовала, что внутри нее что-то сломалось. Словно в сердце оборвалась какая-то тонкая струнка, отвечающая за страх. Она поняла, что смертельно устала бояться. Устала быть постоянно без вины виноватой просто потому, что ее обожаемому Францу захотелось покуражиться. Устала бояться потерять того, кто в последние годы постоянно унижал ее и был причиной бесконечных слез и сердечных приступов, которые она стоически терпела. Девушка медленно выдохнула и, с вызовом посмотрев в глаза своему мучителю, демонстративно пустилась в пляс на полупустой набережной, которая тотчас начала наполняться народом, но Ягори танцевала только для НЕГО. Каждый отбитый ритм — как пощечина. каждый взмах руки — попытка освободиться от пут. «Смотри же, Франц, смотри на ту, которую ты унижал! На ту, чьи слезы так тебя радовали! Смотри на ту, чью любовь и нежность ты растоптал в пыль! Последний раз она встает перед тобой на колени! Смотри же! Смотри!» — читалось в ее лихорадочно горящем взоре, когда девушка, подойдя к Дебре максимально близко, опустилась перед ним на колени и прогнулась, ловко сотрясая плечами. Видя его растерянный, полный злобы взгляд, Ягори поднялась с колен и в порыве безумной пляски, словно бы случайно, взмахнула воланами пестрой юбки так, что ее полы хлестнули враз отпрянувшего Дебре по лицу. Публика, понявшая все верно, разразилась гулким смехом и довольным улюлюканьем, и Францу не оставалось ничего иного, кроме как поскорее убраться с места своего позора. *** Домой Мари впервые за долгое время вошла летящей походкой абсолютно счастливой женщины и, гордо подняв голову, посмотрела в глаза мечущему громы и молнии Дебре. — Как ты могла связаться с этим отребьем?! — неистовствовал он. — Мне стыдно, что моя… — Твоя кто? — с вызовом осведомилась Мари. — Моя жена — цыганка, — последнее слово он произнес так, точно сплюнул его. — Жена? — переспросила девушка, нервно хохотнув. — Мы с тобой так и не обвенчались, если ты забыл! И окольцована тобой я не была, хотя регулярно слышала от тебя обещания подобного рода. — Мари, не уходи от темы! — нервно воскликнул Дебре. — Со ту камэс мандэр***? -чеканя слова спросила Мари, сверкнув глазами. — Прекрати говорить, как плебейка, — поморщился маркиз. — Я буду говорить так, как хочу. — Но это неправильно! — негодующе воскликнул Дебре. — Что именно? — спокойно осведомилась Мари, с усмешкой глядя на беснующегося Франца. — Все! Начиная от того, что ты мнишь себя частью этого странного, никому не нужного народа и заканчивая твоими взглядами на жизнь! Ты вообще вся неправильная! Ошибка природы! Мари закусила губу и, чувствуя, как из глаз по щекам помимо воли покатились, туманя взор, крупные горячие капли, схватила со стула свою любимую накидку кофейного цвета и кинулась прочь, в непроглядную ночную мглу, под проливной дождь спящих парижских улиц. *** Оглушительный раскат грома выдернул Мари из омута мрачных воспоминаний, вернув ее к действительности и осознанию того, что человек, которого она боготворила последние четыре года, считает ее ошибкой природы. «Чем я заслужила такие жестокие слова?! Чем заслужила тот ад, в котором жила последние пару лет?!» — вновь и вновь спрашивала себя Мари. — «Может, я была слишком хорошей?! Слишком избаловала его всепрощающей, всепонимающей любовью, которую он не заслужил?!» — Эй, вы с ума сошли?! — раздался над ухом возмущенный окрик, и Мари, словно опомнившись, обнаружила, что стоит на мосту, опасно свесившись через перила, и чьи-то сильные руки держат ее за талию, не давая сделать роковой шаг в никуда. Незнакомец развернул ее к себе и Мари, у которой с языка готова была сорваться колкость о том, что она не просила спасать себя, замерла под пристальным взглядом до боли знакомых глаз цвета янтаря. Этого не могло быть. Не могло. И все же было. Перед ней стоял тот, надежда на встречу с кем давно померкла, превратившись в призрак прошлого. — Айзек… — Мы знакомы? — нахмурился он. — Я Мари… Мари де Шеврез… Ты помнишь меня? Как же долго я тебя искала… — Да, я тебя помню, — медленно произнес де Вард, глядя на девушку. — Так странно встретиться вот так… Спустя столько лет, когда все произошедшее уже стало казаться сном и вдруг — снова обернулось явью. Айзек вдруг порывисто обнял разрыдавшуюся в голос Мари и прижал ее к себе так, словно она была пустынным миражом, способным вот-вот исчезнуть. Несколько минут молодые люди молча стояли на мосту, обнявшись, под проливным дождем. Айзек, первый пришедший в себя после столь неожиданной встречи, не выпустил Мари из объятий, улыбнулся: — Поехали. — Куда? — изумилась девушка. — Мари, если тебе удобнее разговаривать здесь, стоя под проливным дождем, я не возражаю, — усмехнулся граф, — но ты можешь простыть. С этими словами он взял покорно склонившую голову Мари за руку и повел ее к крытому ландо, стоявшему неподалеку.