Сведенные судьбой

Мари словно бы со стороны наблюдала за тем, как они с Мыртано зашли в уютную кофейню и сели в отдаленном уголке, практически скрытом от чужих глаз неким подобием тонкой ширмы. С того момента, как Мари стала невестой Де Сагара, прошло три дня, но гул в ушах, звенящая пустота в голове и ощущение тумана, забвения, какой-то странной нереальности происходящего не только не покидало девушку, но с каждой минутой становилось все сильнее. — …Будешь? — донеслось до нее откуда-то издалека. — Что? — герцогиня непонимающе посмотрела на сидящего рядом Мыртано, вдыхая сладковато-дурманящий запах его парфюма с нотками морского бриза. — Чай будешь, чудо мое? — нежно переспросил он, беря девушку за руку. Ощутив тепло его большой, теплой, сильной ладони, Мари обмякла, нежно улыбнувшись: когда Мыртаноро вот так брал ее за руку, бережно, нежно, осторожно сплетая свои пальцы с ее, девушка чувствовала, что ей ничего не страшно. Все тревоги, все сомнения и страхи отступали, когда он брал ее за руку. Казалось, что его ладонь- самая надежная опора и Мари понимала, что пока он рядом, пока вот так держит ее за руку, ничего страшного не произойдет. Мари впервые в своей жизни чувствовала в мужчине опору, а не являлась опорой для него, и это было так ново, непривычно и безумно приятно-позволить себе быть слабой женщиной, а не смесью няньки, сиделки и любящей мамочки. Все еще свеж был в памяти Мари эпизод, когда она, приболев немного, что, впрочем, случалось не так уж часто, лежала на диване, содрогаясь от легкого озноба. — Франц, сделай мне горячего чая пожалуйста, — попросила она, заходясь в приступе истошного кашля. — Сейчас, душа моя, — отозвался юноша и ушел, вернувшись с чашкой теплого чая, но едва герцогиня опустошила чашку, как Дебре c глухим стоном схватился за сердце. «Почему если Франц болеет, в то время как я сама чувствую себя неважно, я не только никак не проявляю этого, чтобы не волновать его, но и выхаживаю его, позабыв о своей хвори! Но стоит нам поменяться местами, как он непременно станет „самым больным человеком на земле“, и вместо того, чтобы окружить заботой меня, вынуждает меня заботиться о нем! — с раздражением подумала Мари, вопреки ознобу и головокружению сдувая пылинки с обессилившего маркиза. — Быть сильным вопреки — удел мужчины. Но в нашей паре все наоборот». — Мари, милая, все хорошо? — тревожный голос Мыртано вырвал девушку из воспоминаний. — Да-да, все в порядке, — рассеяно отозвалась она, переведя взгляд на стол, где уже стоял поднос с пирожными и двумя чашками чая. — Извини, я задумалась… И я не хочу есть, солнышко, буду только чай. — Мари, так нельзя… Ты совсем ничего не ешь в последние дни, — Мыртано с явной тревогой и мольбой посмотрел на девушку. — Ради меня, поешь хоть немного, любимая. Мари, у которой аппетит в последние дни снизился практически до нуля, а все трапезы плавно свелись к чаю до, после и, главное, вместо еды, вздохнула и нехотя принялась ковырять вилкой аппетитное пирожное. — Так не пойдет, — улыбнулся Мыртано и, взяв вилку из рук Мари, стал осторожно кормить герцогиню, изредка поднося к ее губам кружку с ароматным чаем, давая запивать десерт. — Мыртано, мне так неловко… — смущенно улыбнулась Мари. — Ты так обо мне печешься…возишься со мной, как с маленькой. — А ты для меня и есть маленькая и хрупкая девочка. Моя девочка… — прошептал де Сагар, бережно проводя пальцем по ее щеке. — боги, как же ты прекрасна, Мари. ты сама не понимаешь, как ты прекрасна, девочка моя. У тебя необыкновенно красивые глаза, нежная кожа, волосы, точно шелк… Прежде, чем Мари успела опомниться, Мыртано начал осыпать нежными, почти невесомыми поцелуями ее лоб, щеки, нос, а потом впился нежным, бережным поцелуем в губы герцогини. Ощущая, как закружилась голова, Мари медленно, но жадно ответила на поцелуй, чувствуя обжигающее дыхание де Сагара, упиваясь мягкостью его теплых губ и пропадая в черной бездне глаз. Всего лишь несколько мгновений, показавшихся ей вечностью, наполненной вихрем непередаваемых эмоций. Вихрем, который, зародившись в одно мгновение в душе Мари, сжигал эту душу до тла и вновь возрождал ее из пепла ярким всполохом. — Ты в порядке? — спросил Мыртано, бережно отстранившись. — Да, — еле слышно отозвалась Мари, глядя в одну точку в слабой попытке осознать произошедшее и ощущая, как немилосердно пламенеют губы. — Ты так трогательно цепенеешь, — улыбнулся он, — это так мило. В такие моменты я еще отчетливее понимаю, какое хрупкое, нежное сокровище даровала мне судьба. Знаешь, я хотел бы провести один обряд, чтобы мы с тобой могли чувствовать друг друга на расстоянии, он для этого мне нужна пара капель твоей крови. Мари неуютно поежилась, робко сказав: — Обряды на крови опасны. Но у цыган бытует поверие, что если влюбленные сделают несколько глотков из одной чашки, они смогут читать мысли друг друга. Вдруг девушка почувствовала, что дурман, мучивший ее последние несколько дней, ослаб, но на глаза на краткий миг опустилась пелена, сквозь которую она наблюдала за тем, как Франц пристально посмотрел своими свинцово-серыми глазами на чашку Мари и залпом сделал несколько глотков, судорожно закашлявшись: — Терпеть не могу чай с сахаром, — с отвращением проговорил он. «Но ты же любишь сладкий чай, Франц!» — хотела воскликнуть Мари, но язык словно бы отяжелел и прилип к нёбу. — О боги! — прорычал Франц сквозь зубы. — Что такое? — Мари тревожно посмотрела на Дебре. — Обжегся немного, пролил чай на запястье. Не тревожься, не стоит.- Мари чуть улыбнулась, трепетно гладя его запястье. — Это я должен гладить твои руки, звездочка, — с жаром воскликнул юноша, которому явно было неловко от такого проявления нежности. — Перестань, Франц, — улыбнулась девушка, продолжая свои манипуляции. — До тебя ни одна девушка так не заботилась обо мне, Мари, — прошептал он и вдруг усмехнулся: — Франц? Charming! Самое интересное, что у тебя полный карт-бланш: я никогда не узнаю о ком из нас двоих ты думаешь, называя меня по имени. «Франц никогда так не выражался». — Мари растеряно прикрыла глаза, легонько тряхнув головой, после чего медленно подняла взор и увидела перед собой Мыртано. «Морок? Господи… Я так явно видела перед собой Дебре! Так отчетливо!» — в недоумении подумала Мари, кусая губы. — Ягори, ты в порядке? — донеслось до нее тревожное мурчание. — Д-да…да, просто голову повело, — рассеяно отозвалась девушка, против своей воли неотрывно глядя в черно-кровавую бездну камня на обручальном кольце и ощущая, как отступившее на миг забвение снова окутывает ее сознание плотным покровом густого тумана.