Мамин парень моей мечты

      Первое, что бросилось Джихуну в глаза, когда он проснулся и разлепил пушистые ресницы, это обглоданная куриная кость на прикроватной тумбе. Сонно моргнув, Пак замычал от радостной встречи и повернул голову в другую сторону. Спустя ещё пару секунд он резко подорвался c кровати и, кое-как найдя смартфон в складках одеяла, уставился на время. Пять пятнадцать утра. Он проспал как минимум восемь часов, отрубившись где-то между окончанием самобичеваний и началом самокопаний, а посему было вовсе не удивительно, что он вскочил в такую рань. Но вскакивать так резко всё же было ошибкой.       Из-за быстрой смены положений голова слегка закружилась, и юноша потёр висок пальцами, болезненно жмурясь. Ложиться и досыпать ещё два часа, учитывая то, что Джихун чувствовал себя вполне выспавшимся, было глупо — раз, нежелательно по причине возможного столкновения с Даниэлем — два, а ещё его волосы пахли жареной курочкой, были испачканы жареной курочкой и вообще Паку не помешало бы помыться, а заодно и закинуть в стирку всё постельное бельё, включая плед, о который вчера он в задумчивости вытер руку.       Кряхтя, Джихун сполз с кровати и на носочках подошёл к двери. Снаружи было тихо (ещё бы в пять пятнадцать-то утра), и юноша как можно более бесшумно выскользнул из комнаты, в пару широких шагов достигая ванной. Только оказавшись внутри, Джихун расслабленно выдохнул и занялся утренними процедурами. Отмывшись от последствий вчерашнего вечера, юноша замотался в полотенце и, отодвинув щеколду, приоткрыл дверь. Наверное, это могло бы показаться странным, но с этого дня Джихун решил, что будет десять раз думать прежде, чем что-то делать, заранее проверять всё на отсутствие возможности облажаться и вообще станет куда более осторожным. На самом деле во всё это он верил как-то не очень, но был настроен довольно решительно. Убедившись, что снаружи никого нет, Джихун вышел и помчался в сторону спальни, оставляя на паркете следы мокрых пяток.       Сушить волосы феном было опасно: слышимость в доме была хорошая, поэтому Пак усиленно вытер их полотенцем и, скинув то в общую кучу грязного белья, наклонился, заграбастывая его в охапку. Из-за того, что руки были заняты, дверь пришлось открывать ногой, и та, распахнувшись, почти встретилась со стеной, но изловчившийся Джихун кое-как притормозил её пальцами, облечённо вздыхая. В конце концов к выходу он готов был уже в шесть. Натянув поверх форменного пиджака большую толстовку, Джихун подхватил собранный рюкзак, проверил наличие карманных денег в кошельке и, ещё раз оглядев комнату, вышел.       Даниэль ожидаемо спал на диване в гостиной. Ещё в пятницу, когда старший ночевал в их доме впервые, Джихун предложил ему спать в маминой комнате, но тот отказался, ответив, что не случится ничего страшного, если он поспит на диване. Джихун, пару раз засыпающий там во время просмотра плазмы, знал, что диван удобный, но всё же в доме имелась ещё одна кровать, а Даниэль, вроде как, был парнем её хозяйки и… Джихун мотнул головой, прогоняя назойливые мысли. После всего, что произошло вчера, будет чудом, если их отношения останутся прежними и Даниэль не сбежит сразу, как только проснётся.       «Прости, мам», — подумал Джихун и, поджав губы, тихонько подошёл чуть ближе, рассматривая спящего парня. Кан, как и всегда, выглядел прекрасно. Даже растрёпанные волосы и слегка блестящая после сна кожа нисколько не портили его внешний вид. Вздохнув, Джихун перевёл взгляд на журнальный столик, с удивлением замечая, что всё было убрано. Коробки из-под пиццы нашлись в большом пакете в холле вместе с банками из-под пива: кажется, Даниэль приготовил всё это, чтобы вынести утром. Поэтому прежде, чем покинуть дом, Джихун прихватил мусорный пакет и, кинув ещё один взгляд в сторону гостиной, вышел, тихо закрыв за собой дверь. На журнальном столике осталась короткая записка на наспех выдернутом из блокнота листе: «Ушёл в школу, после дополнительных доеду с Джинёном, не приезжай~».       Бредя по всё ещё сонным после воскресной ночи улицам, Джихун то и дело вздыхал, пиная мелкий камушек гравия, кажется, от самого дома. Спрятанные в рукава толстовки пальцы слегка замёрзли, а встречный ветер бил в лицо, трепля не до конца просушенные после душа волосы. Вздрогнув от прошедшихся по шее мурашек, юноша натянул на голову глубокий капюшон и нахохлился, приподнимая плечи. На улице заметно похолодало, и если на той неделе Джихун разгуливал в одном только пиджаке, пусть и от зимней формы, то сейчас ему было не по себе даже в большущей тёплой толстовке. Но вернуться домой за чем-то потеплее означало встретиться с Даниэлем, который, Пак был уверен, уже проснулся. В животе заурчало. Надавив на него ладонью, Джихун поднял голову и огляделся.       Он шёл уже минут двадцать. Джихун хорошо знал этот маршрут из-за того, что любил смотреть в окно во время поездок, но никогда раньше не ходил здесь пешком. Всё же путь до школы был не близкий: обычно он добирался на автобусе или на машине с мамой, изредка — с Джинёном, а в последнее время… Пак нахмурился. В последнее время его частенько подбрасывал и забирал Даниэль. Сегодня он тоже наверняка поехал бы с ним, не случись того, что случилось. Джихун даже поесть не смог перед школой, потому что жутко боялся встречи со старшим, и теперь его живот урчал от голода. Поэтому когда на противоположной стороне дороги показался Макдоналдс, юноша даже не раздумывал.       Внутри помещения было тепло и немного пахло прогорклым маслом. Джихун не часто ел здесь, поэтому просто заказал хэппи мил и, забрав поднос, решил подняться на второй этаж. Людей в это время почти не было, разве что на диванчиках, громко переговариваясь, сидели три девушки-студентки, одетые в короткие, не по погоде, юбки, а за столиком в центре потягивал кофе похожий на бизнесмена мужчина. Присмотрев себе место возле окна в самом конце помещения, Джихун водрузил на столик поднос и забрался на высокий стул, переводя взгляд на улицу.       Сеул оживал. Начинающие спешить по своим делам люди постепенно наполняли тротуары, всё чаще стали звучать протяжные гудки автомобилей, а возле входа в магазинчик, находящийся с противоположной стороны улицы, кто-то громко ругался. И чем больше Джихун смотрел в окно, тем отвратительнее он себя чувствовал. Отведя взгляд, он притянул к себе коробку хэппи мила и заглянул внутрь.       — Джиглипафф, — вздохнул, доставая розового покемона. Пак не очень хорошо разбирался в покемонах, но на прошлой неделе Джинён притащил ему такого же в школу и сказал, что их глаза чем-то похожи, а потом всучил игрушку как подарок. И Джихун, наверное, мог бы попросить девушку на кассе поменять его, например, на Феннекена, но разговаривать с кем бы то ни было ему просто-напросто не хотелось.       Настроение медленно, но верно ползло к отметке «хуже быть не может». И Пак совершенно не знал, что с этим делать. Где-то в паре километров от него, в его же доме находился Кан Даниэль. Наверное, сейчас он тоже завтракал, только не вредным фастфудом, а чем-то домашним, пусть и приготовленным на скорую руку, а может, уже ехал в сторону своей квартиры, чтобы покормить наверняка соскучившихся по хозяину Руни и Питер. Может, Даниэль сейчас улыбался своей дурацкой улыбкой, делающей его похожим на кролика, а может, чувствовал себя не лучше, чем сам Джихун.       Юноша снова подумал о том, что так и не дописал крутившееся на языке «прости» на тот блокнотный листок с рваными краями, несмотря на то, что существовало слишком много вещей, за которые ему стоило бы извиниться. Например, за то, что всё это время он доставлял старшему одни только проблемы. Или за то, что вёл себя как беспомощный ребёнок, не справляющийся даже с самыми простыми вещами. За то, что вредничал и требовал к себе слишком много внимания. За то, что был груб в первый день знакомства, и то, что окончательно испортил вчерашний вечер. И за свои дурацкие чувства, конечно, тоже. И одного «прости» для всего этого было бы просто недостаточно.       Джихун вздохнул и зарылся пальцами в волосы. Ему не хватило смелости написать одно-единственное слово, о том, чтобы извиниться лично, не могло быть и речи. Ему было так стыдно, так гадко на душе, что его буквально выворачивало наизнанку. И Джихун продолжил бы внутренне разлагаться от отвращения к собственной персоне, попутно дожёвывая картошку-фри, если бы не завибрировавший в кармане телефон.       — Да? — выдохнул он в трубку.       — Йоу, бро, ты где?       Звонил Джинён, и, судя по голосу, младшего действительно волновал этот вопрос.       — Ты чего звонишь в такую рань, жить надоело? — пошёл в наступление Джихун: ему совершенно не хотелось говорить о том, где он находился, потому как пришлось бы придумывать кучу правдоподобных причин, чтобы отвязаться от бесконечных вопросов младшего. В трубке подозрительно замолчали. — Эй, ты уснул там, что ли?       — Джихун-хён… — протянул Бэ, и Джихун насторожился: младший очень редко называл его хёном. — Я не хочу тебя расстраивать, но сейчас как бы без пяти восемь, и у нас через пять минут…       Джихун резко отнял телефон от уха. На загоревшемся подсветкой экране высветилось время. Семь пятьдесят три.       — Что за… — неверяще прошептал Джихун и резко вскочил на ноги. Отбежав на пару метров, он затормозил и помчался обратно, хватая поднос в одну руку и Джиглипафф — в другую. Через семь минут начинался пробный тест по математике, и Джихун понятия не имел как, но он должен был оказаться там вовремя.       — Ты чего опоздал? — развернувшись, спросил Джинён, стоило учителю математики с кипой бланков в руках выйти из класса. Лежащий на парте Джихун не подавал никаких признаков жизни, даже дышал как-то странно, и Бэ на всякий случай потыкал его пальцем, в конце концов добиваясь невнятного мычания. — Что-то случилось? — обеспокоенно произнёс он, понижая голос до шёпота. Джихун отрешённо помотал головой. — Эй, я же вижу, что что-то не так, хён. Если не хочешь, можешь не рассказывать, просто знай, что если что, я тебя выслушаю и…       — Даниэль знает.       — Что?.. — непонимающе переспросил Джинён. Когда до него, наконец, дошло, о чём говорил старший, Бэ округлил глаза. — Т-ты… ты признался ему?..       Джихун рывком поднялся с парты, заставляя склонившегося над ним Джинёна испуганно дёрнуться назад. Видок у старшего, честно говоря, был не очень. Обычно здорового оттенка кожа отливала зелёным, а пухлые губы были искусаны и покраснели так, что вкупе с нездоровой зеленоватостью лица создавали неплохой лук на хэллоуин.       — Нет, — односложно ответил Джихун и поднял на Джинёна взгляд. Бэ передёрнуло.       — Но Даниэль знает, — одноклассник задумался, пытаясь выстроить логическую цепочку в своей голове. — Он догадался?       — М, — произнёс Джихун, а потом помедлил: — Наверное.       — Что значит «наверное»? — Джинён нахмурил брови. — Ты типа не уверен?       — Вообще-то нет. Я не знаю, — вздохнул Джихун и зажмурился. Горшочек каши в его голове начал варить, вываливая в черепную коробку какую-то непонятную жижу из сумбурных мыслей, и Пак, окончательно запутавшийся в том, что происходит, взвыл, привлекая к себе внимание всего класса.       — Эй, ты чего? — испуганно шепнул Джинён, озираясь по сторонам. На них смотрел не только весь класс, но и замершие за дверьми ребята из параллельного. Моргнув, Джинён вскочил и, мгновенно оказавшись возле Джихуна, заставил его подняться. Подхватив безвольного и отрешённо уставившегося в одну точку старшего под локоть, он быстренько вывел его из кабинета под непонимающими взглядами одноклассников.       В конце концов они уселись на сваленных в углу матах в спортивном зале. Ненадолго оставив Джихуна одного, Джинён сбегал до автоматов, а вернувшись всучил старшему коробочку клубничного молока и шоколадное печенье. Им повезло, что в зале было пусто, а учитель физкультуры только махнул на них рукой, стоило ему увидеть Джихуна: может, чувствовал благодарность по отношению к нему за то, что тот случай с травмой не стали выносить на рассмотрение школьного совета; может, понял, что ругаться и гнать детей на урок было просто бесполезно, да и пусть лучше посидят здесь, нежели нарвутся на проблемы где-нибудь за пределами школы.       — Эй, ты как? — спросил Джинён, обращая на меланхолично жующего печенье старшего взволнованный взгляд.       — Хреново? — полувопросительно изрёк Джихун и пожал плечами.       — Это уж хорошо, — ответил Джинён. Это на самом деле было хорошо: кажется, Джихун начинал выходить из эмоционального вакуума, главное теперь было — вернуть его прежнего, такого привычно вредного, язвительного и раздающего пинки при каждом удобном случае. Смотреть на вот такого вот будто пустого старшего было страшно; Джинён не совсем понимал его чувства, но очень хотел помочь. — Я даже предположить не могу, что между вами произошло, но ты ведь не уверен, что Даниэль-хён догадался, так?       — Ммм, — согласно промычал Джихун. Это было правдой, он действительно не был уверен в этом.       — Ну так почему бы вам не поговорить, а?       После этих слов Джихун посмотрел на него так, что Джинён на мгновение замялся. Умирать не хотелось, хотелось помочь старшему разобраться в том, о чём сам Джинён, честно говоря, не имел ни малейшего понятия. Однако парень был уверен вот в чём: чтобы решить чужую проблему, не обязательно было иметь похожий личный опыт. У Джинёна был свой козырь в рукаве. И заключался он в том, что за всю свою длинную семнадцатилетнюю жизнь Бэ пересмотрел кучу дорам, а потому прекрасно осознавал, что в каждой второй из них главной ошибкой героев было то, что они никогда не разрешали всё сразу. Именно эта недоговорённость и приводила к ссорам, конфликтам и никому не нужным разборкам. А это значило, что чтобы не испортить всё окончательно, нужно было просто-напросто поговорить. Собравшись с мыслями, Джинён продолжил:        — Вдруг ты просто себя накручиваешь? Может, Даниэль-хён на самом деле ничего не понял? Может, он даже не подумал о таком? — Джинён на секунду замолчал, проверяя, слушал ли его старший. Джихун слушал: его брови поползли вверх, словно до него только сейчас дошло, что такой вариант был вполне возможен. Довольный реакцией друга Бэ, воодушевившись, закончил: — В конце концов либо «да», либо «нет», вероятность пятьдесят на пятьдесят, а это не так уж и плохо, верно?       «Ага, вчера тоже было пятьдесят на пятьдесят, и я всё равно облажался», — хмыкнув, подумал Джихун. Но всё же в чём-то Джинён был прав. Возможно, он на самом деле себя слишком накручивал: всё же не произошло ничего такого, что, чисто теоретически, нельзя было исправить. Даже если Даниэль догадался, Джихун мог бы включить дурачка и заставить старшего усомниться в этом. «Хорошие мысли приходят после того, как всё глупое уже сделано». Одна из его учителей произносила это едва ли не каждый день, уча маленького Джихуна хорошо думать прежде, чем делать. Кажется, Джихун был не очень прилежным учеником, потому что так и не усвоил этот урок, продолжая из раза в раз наступать на одни и те же грабли. Шишки на лбу множились, но мудрости это не прибавляло. А жаль. Вздохнув, Джихун решил, что должен обязательно поговорить с Даниэлем. Убегать от того, что рано или поздно всё равно настигнет, было просто глупо.       … но стоять на месте и ждать неизбежного было ещё хуже. Джихун вздрогнул и оторвался от учебника, заслышав шуршание гравия под колёсами заезжающей на их участок машины. Мгновенно подорвавшись с дивана, он метнулся к окну и осторожно отодвинул тяжёлый портьер, выглядывая на улицу. Ударивший в глаза свет фар заставил его сощуриться и потерять несколько секунд прежде, чем он смог, наконец, облегчённо выдохнуть. Со стороны водительского сиденья алого хёндэ вышла мама, а это значило, что Джихуну не нужно было бежать и баррикадироваться в собственной комнате. Расслабленно улыбнувшись, он вернулся обратно к дивану и повалился на него с блаженным выдохом.       Время близилось к восьми, в геометрической прогрессии уменьшая вероятность сегодняшнего появления Кан Даниэля в их доме. И Джихун был рад этому неимоверно. Вернувшись домой после дополнительных, он понял, что пока не готов к встрече с ним, в конце концов ему нужно было придумать, что говорить, как реагировать и как отвечать на возможные вопросы старшего, и было бы отлично, будь у него на это хотя бы день в запасе.       — Милый, я дома! — донеслось со стороны холла, и лыбящийся в потолок Джихун на автомате поднялся, встречая уже успевшую зайти в гостиную маму глупой широченной улыбкой во весь рот. Госпожа Пак даже тормознула на пороге, не будучи уверенной в том, что не перепутала дом. Но нет, на неё на самом деле смотрел какой-то шибко довольный, но всё же её сын. — Соскучился?       Тут же растянув ответную улыбку, она бросила на пол пакеты, что до этого держала в руках, и с разбегу налетела на ребёнка, сжимая его в объятиях. Джихун испуганно моргнул, возвращая своему лицу привычное выражение, а потом понял, что не может дышать.       — Мам. Мам! Кхе-кхе, отпусти, ма-а-ам, задушишь! — захрипел он, пытаясь отодвинуть от себя намертво прилипшую женщину.       — Ох, милый, я тоже скучала! — наконец-то разорвав объятия, воскликнула она и, потрепав сына по щеке, счастливо сморщила нос, когда Джихун засопел и замахал руками, окончательно убеждая её в том, что она всё же у себя дома. — Как ты тут без меня? Повеселился?       — Угу, ещё как, — подтвердил Джихун и встал с дивана, следуя за мамой на кухню. — Как поездка?       — Отлично, сделала даже больше, чем планировала, — улыбнулась госпожа Пак, начиная разбирать пакеты. — А ещё привезла кучу подарков, осталось только принести их из машины.       — Намёк понял, — фыркнул Джихун, уже успевший удобно усесться на стуле.       В машине и правда было очень много пакетов, а на пассажирском сиденье впереди обнаружился огромный букет из крупных бордовых роз.       — Ого, — выдохнул Джихун, обнимая его руками, и нырнул носом в ближайший бутон. Розы были словно только что сорванные, на некоторых бутонах поблёскивали капли воды, и пахло всё это просто потрясающе. Подумав о том, от кого они, Джихун улыбнулся. Улыбка получилась грустной, но наличие букета всё же обнадёживало. Кажется, Даниэль не планировал сбегать несмотря на то, что между ними произошло. И одно только это было уже не так плохо. По крайней мере произошедшая ситуация не сказалась на маминых отношениях, чему Джихун был очень рад.       Чтобы перетащить все пакеты из машины, ему потребовалось время, а когда он занёс последние, мама уже поставила букет в большую вазу.       — Такие красивые, — восхищённо выдохнул Джихун, усаживаясь на стул поближе к одуряюще приятно пахнущим цветам.       — Да, красивые, — согласилась госпожа Пак и, взглянув на сына, закусила губу, сдерживая рвущуюся на лицо улыбку. Кажется, мама и правда была счастлива, и этого Джихуну было вполне достаточно. — О, кстати, я тут тебе кое-что купила… Когда увидела его на витрине, сразу подумала, что тебе очень пойдёт. Так, где же…        Осмотрев многочисленные пакеты и найдя, наконец, нужный, госпожа Пак с улыбкой протянула его Джихуну. Младший с недоверием взял подарок в руки. Каждый раз, когда мама приезжала откуда-нибудь, где была по делам, связанным с дедушкиной компанией, или по работе, она всегда привозила что-то, от чего у Джихуна появлялся только один вопрос: «Что я сделал не так, раз встал в один ассоциативный ряд с вот этим вот?» Как правило, это «вот это вот» было одеждой. Например, всякого странного вида беретками, однотонными футболками каких-то сложных, как называла их мама, расцветок, например, терракотовой или сизой, или огромными свитерами крупной вязки. Джихун порой задумывался о том, что мама наверняка хотела девочку, а родился он, но ту, похоже, это нисколько не стесняло. Зажмурив один глаз, Джихун боязливо посмотрел внутрь пакета и тут же поднял на маму взгляд.       — Ну как тебе? — невинно хлопнув накладными ресницами, поинтересовалась она и забрала у сына пакет, чтобы тут же вытащить оттуда мягкий домашний костюм, сделанный из флисовой ткани. Розового цвета. Нет, чисто теоретически это был мужской костюм, обыкновенный мужской домашний костюм, по крою напоминающий спортивный. Но, чёрт, он был розовый. — Посмотри, какой нежный цвет! — «Розовый». — Очень освежает. — «Он розовый!» — И тебе так идёт, милый! Ну разве не прелесть?       Приложив к Джихуну верхнюю часть, госпожа Пак умилённо сложила руки у груди. Джихун опустил голову, касаясь ткани подбородком, и оглядел себя, пытаясь представить, как он будет в этом выглядеть. «Как розовая сосиска», — пришёл к выводу юноша и тяжело вздохнул.       — Тебе нравится, милый?       Джихун никогда не обижал маму, он даже заикнуться не мог о том, чтобы когда-нибудь сделать это. Подумаешь, розовый костюм, ведь ему в нём не на улицу ходить. Страз и подобного тоже не наблюдалось, да и ткань была приятной к телу. В конце концов он мог просто спрятать его в шкаф и забыть, как страшный сон.       — Да, и правда очень… кхм, мило, — подумав, пробормотал он, а когда поднял взгляд и заметил, как недоверчиво на него смотрела мама, тут же натянуто улыбнулся. — Очень классный, спасибо, ма-а-ам! — пропел он и, на секунду зажмурившись, чтобы решиться на это, сделал эгьё. Со страхом приоткрыв один глаз, юноша заметил, что мама, кажется, поверила ему. И когда госпожа Пак в подтверждение его слов растянула губы в улыбке, Джихун наконец-то облегчённо выдохнул.       — Пожалуйста, милый! Кстати, я купила себе такой же, только красный, и теперь у нас будут парные вещи, это так здорово, правда? — воскликнула мама, и улыбка моментально сползла с лица Джихуна. Кажется, его теория о половой принадлежности костюма только что разбилась о реальность. — Ой, кстати, я привезла столько вкусностей! Ты уже кушал?       И хотя буквально два часа назад они с Джинёном заходили в сабвэй, Джихун с готовностью закивал головой. Он никогда не отказывался от еды. Даже когда был сыт до отвала, если рядом было что-то, что нужно было доесть, Джихун не мог сказать себе «нет». Он знал, что это плохо, но не мог справиться с собой, будучи готовым в буквальном смысле бороться за последнюю куриную ножку. Мысль о куриных ножках заставила его вспомнить о Даниэле.       Старший звонил ему пару раз ещё днём, но Джихун побоялся ответить, а потом просто написал в какаотоке, что немного занят и не может разговаривать. После этого Даниэль не давал о себе знать, и Джихун подумал, что мог обидеть его, но ни перезвонить, ни написать первым он так и не смог. Отвлёкшись от мыслей, Джихун заметил, что орео, которое он макал в молоко всё это время, уже отвалилось и затонуло где-то на дне кружки. Вздохнув, юноша потянулся к пачке печенья, но остановился на полпути, когда его взгляд наткнулся на сидящую напротив маму, за обе щеки уплетающую диетический клубничный йогурт вприкуску с солёным арахисом. Бровь Джихуна дёрнулась вверх, и Пак, не выдержав наблюдения за этой вакханалией дольше минуты, с сомнением в голосе поинтересовался:       — Вкусно?       Госпожа Пак моргнула и перевела взгляд с букета роз сначала на сына, а потом на то, что держала в руках. Прежде, чем что-то произнести, она сделала ещё один глоток йогурта, а потом, улыбнувшись, протянула бутылочку юноше, второй рукой подталкивая пакет арахиса в центр стола.       — Хочешь попробовать? — предложила она, и Джихун, несмотря на всю свою любовь к еде, тут же отрицательно замахал руками.       — Нет-нет, ешь, приятного аппетита.       — Спасибо, — госпожа Пак миленько улыбнулась, но в следующую секунду, будто что-то вспомнив, посерьёзнела: — Кстати, милый, насчёт завтра… Мне нужно будет съездить в больницу утром, и я не смогу отвезти тебя в школу.       — Что-то серьёзное? — тут же всполошился Джихун, округлившимися глазами глядя на маму.       — Нет-нет, всё хорошо, — улыбнулась она. — Просто давненько не была у окулиста, да и в последнее время зрение стало падать. С моей работой это совсем не хорошо, сам знаешь, — вздохнула она, и Джихун успел немного успокоиться прежде, чем: — Но я могу попросить Даниэля и…       — Не-не-не-не, — Пак усиленно замахал руками, — доберусь сам, не нужно!       — Что-то случилось, ну, между вами? — поинтересовалась госпожа Пак, и Джихун вскинул на маму испуганный взгляд. «Откуда?..»       — Н-нет, с чего ты взяла? — заикаясь, спросил он, тут же буквально приклеиваясь к кружке с молоком, лишь бы не выдать свою нервозность. — Просто он и так сидел со мной три дня, пусть отдохнёт, ха-ха, — булькнул он в кружку и, неловко посмеявшись, взглянул на госпожу Пак исподлобья. Та на несколько секунд задумалась, а потом всё же согласно кивнула. У Джихуна аж от сердца отлегло.       — Но всё же стоит пригласить его к нам, чтобы отблагодарить за работу няньки, — улыбнулась женщина, и Джихун фыркнул. — Скажем, завтра вечером, м?       — Я-я… не могу, я завтра ночую у Джинёна. А, кстати, можно же, да? Просто в среду у нас тест, и мы хотели немного позаниматься, подготовиться там, эээ, примеры порешать… — бегая глазами по столешнице, на ходу сочинял Джихун, надеясь, что маме хватит причин, чтобы передумать устраивать семейный ужин. — А да, у Даниэль-хёна тоже в среду э-экзамен, и ему, наверное, надо готовиться.       — А, да? Он мне ничего не сказал, — задумчиво пробормотала госпожа Пак, однако почти тут же загорелась новой идеей: — Ну ладно, тогда, может, соберёмся в среду, как раз и отметим, что думаешь?       — Окей, — легко согласился Джихун и тут же сполз со стула. Этот неловкий разговор нужно было побыстрее закончить, иначе мама точно о чём-нибудь догадается. Кроме того, теперь ему нужно было собрать вещи и сообщить Джинёну, что завтра он ночует у него. А может, не только завтра, но и в ближайшие несколько месяцев, чтобы наверняка.       О том, что в среду у них по расписанию стояла физкультура, Джихун, конечно, забыл. И даже несмотря на то, что Джинён старался (правда очень сильно старался) как-то отмазаться от физры и уйти с ним вместе, у Бэ получилось только нарваться на два лишних круга по залу и сбор мячей после занятия. Не сработали даже жалобные глаза Джихуна — учитель был непреклонен и выставил Пака из зала прежде, чем прозвенел звонок на урок. У Джихуна от физкультуры было освобождение, и ему здесь были не очень рады: повторения истории никто не хотел, поэтому, повздыхав ещё пару минут под дверью спортзала, юноша нехотя поплёлся в сторону кабинета.       Сегодняшний тест по математике занял у них всю первую половину дня. Сначала им дали время повторить материал, пока учителя искали нужные бланки; когда бланки были найдены и розданы, одному парню из параллельного класса стало плохо, что отложило начало теста ещё на полчаса. Кажется, этого парня звали Дэхви и, по слухам, он просто сильно переволновался из-за того, что по неосторожности пролил воду на свой бланк, а потом из-за волнения сразу же шлёпнулся в обморок. В конце концов они закончили почти на полтора часа позже, чем планировали, и уроки, которые должны были состояться после теста, отменили. Кроме, разумеется, физкультуры. И Джихун, которому это обстоятельство подгадило больше всех, сейчас сидел в пустом кабинете и уныло сгребал в рюкзак разложенные на столе канцелярские принадлежности.       Конечно, он мог остаться в школе и подождать Бэ, но есть ему хотелось всё же больше. Кроме того, нужно было заехать домой и забрать кое-какие тетради на завтрашние занятия, поэтому Джихун решил убить двух зайцев сразу. На самом деле он не был уверен, что дома было что-то съедобное, но где-то внутри него всё ещё жила надежда на то, что мама не успела съесть всё, что привезла с собой.       — Так, вроде бы всё, — сказал себе Джихун, ещё раз заглядывая в свой ящик и проверяя, не забыл ли что-нибудь.       Кивнув самому себе и взяв захваченную из раздевалки по пути из спортзала дутую куртку, юноша покинул класс и двинулся по коридору к выходу. В конце концов перед дверью он оказался уже полностью одетым и прежде, чем застегнуть куртку, полез в пиджак за телефоном, чтобы переложить его во внешний карман. Провозившись с заедающей молнией ещё пару минут, Джихун, окончательно вспотев, наконец-то вывалился на свежий воздух и, не сдержавшись, раскинул руки в стороны.       — Хорошо-то к-       Уловив краем взгляда что-то подозрительно знакомое, Джихун мгновенно захлопнул рот и спрятал руки за спину. Спустя пару секунд он всё же осмелился и осторожно скосил глаза в сторону подозрительного объекта, и, чёрт возьми, он просто не мог ошибиться. Ему хватило секунды, чтобы узнать в стоящем возле школьных ворот парне чёртова Кан Даниэля на его чёртовом серебристо-синем мотоцикле.       «О нет, нет-нет-нет-нет», — запаниковал Джихун, вертя головой и пытаясь сообразить, в какую сторону ему бежать, чтобы исчезнуть из поля зрения Кана как можно быстрее, но было поздно. Даниэль заметил его и махнул рукой. Всё ещё стоящий на крыльце Джихун осоловело хлопнул глазами. Всё то, что они придумали с Джинёном прошлым вечером и отрепетировали по ролям, моментально вылетело из головы, и Джихун серьёзно не знал, что ему делать. Бежать, учитывая, что старший смотрел на него, было глупо. Но пойти навстречу просто не хватало смелости. Он бы так и стоял на крыльце, тупо пялясь на большое дерево по правую от него руку, если бы не завибрировавший в кармане телефон.       «Надеюсь, ты сдал тест, потому что я — нет», — прочитал Джихун. А потом прочитал ещё раз, только вслух. Когда до него наконец-то дошло, что это значило, он удивлённо вскинул голову и уставился на старшего. Даниэль улыбался, щуря свои невозможные глаза. И выглядел он при этом как самый настоящий кролик. «Чёрт, чёрт-чёрт-чёрт», — подумал про себя Джихун. Он, правда, очень любил кроликов. И дело было только в этом, не больше. Ему хватило одного мгновения, чтобы оказаться совсем рядом со старшим, и, остановившись, вскинуть голову, хмуря брови.       — Не сдал? — спросил он. — Но почему?       На лице Джихуна читалось такое искреннее непонимание, что Даниэль не удержался и, подняв руку, потрепал его по волосам. Сердце привычно затрепетало. Джихун почувствовал мурашки, прошедшиеся по шее, и то, как тут же заалели его щёки. Он успел отвыкнуть от этого и планировал быть безразличным, но теперь был чертовски смущён.       — Хён! — пискнул он, уворачиваясь от чужой ладони. Даниэль рассмеялся, окончательно вгоняя младшего в краску.       — Не голодный? — спросил он, и живот Джихуна одобрительно заурчал, сопровождаясь неуверенным кивком своего хозяина.       Они доехали до ближайшего небольшого кафе, и Джихун взволнованно опустился на мягкий диванчик, наблюдая за тем, как старший скинул кожанку, надетую поверх толстовки. Встрепенувшись, Пак тут же неловко потянул с себя куртку, ожидаемо не справившись с застрявшей молнией. Он планировал разобраться с этой проблемой ещё в прошлом году, но снова забыл, и теперь, поджав губы, наблюдал, как присевший перед ним на корточки Даниэль аккуратно расстёгивал противную молнию. Джихун, честно, не знал, почему он всё ещё был живой или хотя бы в сознании, потому что с их встречи прошло не больше пятнадцати минут, а он уже превысил лимит смущения на несколько таких вот встреч вперёд.       — Готово, — улыбнулся Даниэль, и младший тут же вскочил с диванчика, желая побыстрее стянуть с себя куртку, в которой стало невыносимо жарко.       Они просмотрели меню, и Даниэль заказал сэндвичи с чаем и кусок шоколадного торта для Джихуна. На вопрос о том, почему он ничего не взял себе, парень ответил, что ел не слишком давно и, в общем-то, не был голоден, благодаря чему и так в край смущённому младшему пришлось есть свой обед под внимательным взглядом сидящего прямо напротив него Даниэля. Благо смущение почти сразу же ушло на второй план, стоило Паку вкусить всю прелесть местных сэндвичей.       — Ну так что? — спросил он с набитым ртом, прихлёбывая вкусный чай.       — Что? — очаровательно улыбнулся старший, и Джихун, так вовремя вскинувший на него взгляд, едва не подавился.       — Ну, твой экзамен? — откашлявшись, пояснил он и спрятал глаза за чёлкой.       — А, экзамен… Я просто не пошёл на него, — пожал плечами Даниэль, и Джихун приподнял брови, намекая на то, что жаждал объяснений, которые, впрочем, не заставили себя долго ждать. Даниэль слегка нахмурился прежде, чем начать. — Вообще-то я планировал пойти, но во вторник заболела Руни, и мне пришлось весь день провести в ветлечебнице, а потом я сидел с ней всю ночь и, в общем, тупо проспал.       Джихун даже жевать перестал, слушая парня. Спохватившись только спустя секунд десять после того, как рассказ был закончен, он поинтересовался:       — И… как Руни? Всё в порядке?       — А, да-да, сейчас всё хорошо. В общем-то это было простое отравление. У нас неожиданно закончился корм: обычно я заказывал заранее, но было некогда, поэтому я просто сходил в круглосуточный и, не глядя, взял первый попавшийся. Даже названия не запомнил, — Даниэль досадливо взлохматил волосы на затылке.       — Главное, что теперь всё хорошо, — поспешно подвёл итог Джихун, желая взбодрить старшего, и Даниэль согласно кивнул головой. Они помолчали несколько секунд прежде, чем Даниэль снова подал голос.       — Эм… Насчёт того, что произошло в воскресение… — Джихун испуганно замер. Он боялся и ждал обсуждения этой темы одновременно, но теперь единственным, что осталось, был страх. «Боже, сделай так, чтобы он ничего не понял, ну или хотя бы чтобы это не превратилось во что-то ещё более ужасное, прошу», — взмолился Джихун и боязливо посмотрел на Даниэля, который, тем временем, продолжил: — Я не ожидал, что всё так получится, и в общем… — парень на секунду замолчал, вздыхая, а потом поднял на Пака извиняющийся взгляд и затараторил: — Прости, я просто хотел поиграть и немного подразнить тебя, и я правда не думал, что всё закончится вот так! На самом деле я уже наелся и не претендовал на ту ножку, и я отведу тебя в любой куриный ресторанчик в городе в качестве извинений, хорошо? Прости! — Даниэль сложил руки возле груди в извиняющемся жесте. Джихун хлопнул ресницами.       «Этот парень просто невероятен», — подумал он, всё ещё не в силах понять, как же ему могло так повезти. Вероятно, он спас страну в прошлой жизни, не очень удачно, правда, с потерями, но всё же. Кан Даниэль был слишком хорош для этого мира.       Вернувшись домой уже ближе к вечеру, Джихун счастливо повалился на кровать. Они помирились, и это с трудом укладывалось в его голове. Он взял с Кана обещание, что тот сводит его в лапшичную после своей переэкзаменовки, которая должна была состояться в ближайшее время. В качестве извинений, конечно. И уже от одного только ожидания этого момента у Джихуна поджимались пальцы на ногах. Его витание в облаках и мечтания о встрече с Даниэлем прервал тактичный стук в дверь. Джихун удивлённо оторвал голову от подушки, замечая на пороге маму.       Тут же сев на кровати, он с волнением уставился на неё. Госпожа Пак выглядела немного бледной, и это пугало его просто невероятно: обычно всегда ярко накрашенная, с уложенными волосами, сейчас она выглядела как-то нервно, но стоило ей пройти внутрь комнаты, присесть на краешек кровати совсем рядом с Джихуном, взять его руки в свои и поднять решительно настроенный взгляд, как Пак тут же испуганно сглотнул. Далее могло последовать всё, что угодно, начиная новостями о том, что завтра к ним на обед заявятся все мамины братья со своими семьями, и заканчивая тем, что они прямо сейчас переезжают в Пусан, но то, что Джихун услышал, ударило по нему куда сильнее.       — Милый, мне нужно кое о чём тебе рассказать, — госпожа Пак выдержала продолжительную паузу прежде, чем, вздохнув, продолжить: — Я беременна.