Вечер весны

      Мой первый настоящий друг — Аня. Мы познакомились в первом классе, когда оказались в одной школе. И теперь, когда мы закончили школу, наша дружба всё ещё крепка как тогда, в самом начале.       Аня по гороскопу Лев и она соответствует своему знаку. Её окружает аура золота, блеска и шика. Даже когда она ночью с полотенцем на мокрых волосах сидит на кухне и ест вместе со мной картошку. Но никто ведь об этом не знает, потому что только я и её семья видят её в худшие времена (поедание картошки ночью к ним всё-таки не относится).       Мне хочется рассказать вам о том, сколько ссор было перед тем, как мы поняли, что не можем жить друг без друга. Мне хочется рассказать о том, какие мы разные, но как хорошо мы можем друг друга понять. Мы из тех самых друзей, которые заканчивают друг за другом предложения, раздеваются перед друг другом без малейшего стеснения, и нам иногда бывает скучно от того, что заранее знаешь, что твой друг скажет и сделает. Я ещё непременно расскажу об этом, но сейчас мне нужно описать Аню так, как её вижу я.       Она прекрасна. По-настоящему прекрасна. В золотом веке она была бы звездой всех балов. Такая девушка очаровывает сердца всех парней в радиусе тысячи метров. Она словно рождена для золотого века и балов! Её тонкая шея, округлые мягкие плечи, длинные волосы, светящиеся откуда-то изнутри глаза под пушистыми черными ресницами… Я так хорошо вижу на ней золотисто-бежевое платья, с тысячью пышных юбок. Я так хорошо вижу веер в её руке, её стреляющие в какого-то кавалера глаза и улыбку, белее жемчужного ожерелья на шее. Она танцевала бы до утра, я точно знаю. Она бы пела под чьё-нибудь аккомпанирование душевные романсы и развлекала бы весёлыми историями гостей, если бы те заскучали.       Она прекрасна, и я не льщу. Я изо всех сил стараюсь быть хорошим другом, поэтому врать и льстить не в моих интересах. Моя лучшая подруга — чудеснейший человек, который даже не подозревает, насколько же она хороша. Она красива, как мир, когда ты начинаешь его понимать и ценить. Она остроумна, как комики с экранов телевизоров. Она может быть грубой и конфликтной, но только не с теми, кто этого не заслуживает. В конце концов, она готова многое отдать ради меня, поэтому я не могу её не любить и не ценить.       Друзья покидают нас. Одних смывают наплывающие волны времени. Других забирают километры. Третьи слишком пассивны и стоит забыть о себе напомнить, они, сами того не замечая, забудут тебя. Но есть категория друзей, о которых не снимают фильмов и не рассказывают историй. Они взрослеют вместе, становятся как бы одной семьёй за десятки лет, потом у них появляются семьи, дети, но они по прежнему стоят бок о бок и приходят друг другу на помощь. О них не пишут и не рассказывают, потому что это не интересно. Интересно, когда друг на войне закрывает тебя своим телом. Интересно, когда вы в школе вместе ломаете все правила и бунтуете. Интересно, когда вы, будучи подростками, вместе сбегаете куда-нибудь от взрослых и их неправильного мира. Но кто захочет слушать о двух сорокалетних женщинах, пару раз в месяц собирающихся на кухне, чтобы обсудить последнее новости и просто приятно провести время? Это слишком буднично, это слишком скучно. Но именно так я вижу нас с Аней в будущем. Я знаю, что нашу дружбу ни что не сможет разрушить.       В детстве, наверное, когда нам было по одиннадцать-двенадцать лет, мы могли ссориться раз десять в месяц. Обижались из-за глупостей. И по очереди, топча свою гордость, просили прощение. Мы устраивали перерывы и находили себе новых друзей. А потом всё бросали и возвращались друг к другу. Мы дрались, наши родители из-за этого ругались между собой, мы искренне желали друг другу зла, рассказывали секреты друг друга и радовались чужим неудачам. Настоящая дружба строится на десятках, а то и сотнях промахов. Но они просто необходимы, чтобы научиться прощать, научиться держать язык за зубами и, главное, понять, что друг без друга жизнь уже совсем не такая радостная, как тогда, когда вы вместе.       Первая ночёвка в моей жизни была у Ани. Её семья гораздо влиятельней моей, вроде как, её отца знают все в городе, поэтому первое время её родители не одобряли наше общение, они хотели, чтобы она дружила с Настей, как-никак, её папа прокурор или что-то вроде того. Если Аня скажет: «Пирожок мне в глаз, Солнце работает на батарейках!», то я ей поверю. Когда мы говорим «пирожок мне в глаз» — это клятва высшего разряда. И пускай мы иногда устаём друг о друга, со временем у нас снова пробуждается этот вкус к нашей дружбе.       Она никогда не читала моих работ. Но зато, когда я сбежала от родителей, и выпрыгнула в ссоре из машины (мы остановились, чтобы они зашли в банк), ноги сами привели меня к Аниному дому, и она смогла меня утешить. Это такое чудесное чувство — знать, что кроме своего собственного дома ты можешь пойти в другой в случае беды.       Она не похожа на меня. Пусть зовут нас одинаково, но мы из разных миров. Она была королевой в старшей школе, парни сходят от неё с ума, её жизнь — запутанная мелодрама, где она герой, который часто ошибается и поступает, как мудак, но все зрители знают, что на самом деле этот герой не мудак, а очаровательный и сбившийся с пути лапочка. Этот герой хочет быть счастливым, делает ошибки и олицетворяет всех нас. Популярность, изысканность, утончённость, беззаботное веселье — это всё она. А я другая, мне никто никогда не признавался в любви, я не люблю шумных компаний и в девятнадцатом веке из меня вышла бы рядовая умная и находчивая крестьянка.       Мы разные. Возможно, поступи я в другую школу, будь она на год старше — и мы никогда не познакомились бы, и всей этой магии между нами не было. Может быть, если бы её звали иначе, шестилетняя я не подошла и не заговорила бы с ней, и мы не стали бы СЛП (самые лучшие подруги). Но я не хочу даже представлять этого.       У меня до сих пор хранятся «антидепрессанты», которые Аня дала мне, когда стала замечать порезы на моих руках. Там глупые записки, вроде «начни что-нибудь коллекционировать», «я вспоминаю тебя сейчас», «старайся грустить меньше» и «ты замечательный человек». Понятное дело, антидепрессанты мне не помогли, но мне помогал тот факт, что она не забывала раз в неделю тратить своё время, чтобы в утро понедельника в школе дать мне коробочку со свежими записками.       Мы тогда были на какой-то выставке, куда наш класс загнали вместо последнего урока. И я прекрасно помню, что мы с ней стояли тогда у картины, на которой яркими красками был нарисован давяще-мрачный лес.       — Поклянись, что не убьёшь себя.       — Я не могу. Не могу дать тебя фальшивое обещание, — я смотрю на этот мрачный лес и никак не могу понять, как такими яркими красками можно было нарисовать что-то настолько тёмное и печальное.       — Тогда поклянись, что перед тем, как сделать это, ты позвонишь мне. И я приеду. А потом делай, что хочешь, я ведь не смогу тебя удержать. Просто я хочу попрощаться. Но не по телефону. Ты дождёшься меня? Ты предупредишь заранее? Потерпишь и подождёшь, когда я приеду?       — Обещаю.       И спустя несколько месяцев, а, может, несколько лет, я узнала, что она тогда планировала приехать, если я позвоню, и всеми силами меня остановить. Вызвать скорую, если понадобится. Сделать всё, что угодно, чтобы я жила.       И она сделала. Знаете, почему люди с суицидальными наклонностями сдерживаются и живут? Почему лезвие, проникнув в мягкие ткани, так и не добирается до вен с чёрной пульсирующей кровью? Потому что нас удерживают мысли о страданиях всех тех, с кем наша жизнь связана прочным узлом. Мы хотим сломать свою жизнь, а не жизни наших родных.       И потому я здесь. Потому я пишу это. Спасибо тебе, Аня, ты моя СЛП навек. Ты моя причина жить.