Вечер весны

      Чтобы понять, для чего ты рождён, достаточно узнать, кто ты есть. Если ты рыбак, твой удел ловить рыбу. Если ты учитель, твой удел учить. Если ты политик, твой удел давать обещания, которые никогда не будут исполнены. А если ты не знаешь, кто ты, то твой удел искать ответ на главный вопрос: «Кто я есть?»       Но я его уже не ищу. А если и ищу, то как-то второстепенно, концентрируя внимание на других проблемах. Например, узнаю расписание автобуса, на котором мы с Лапкой-Дариной будем ездить в приют для бездомных животных в качестве волонтёров. Или провожу единственный выходной, лёжа в постели с теорией по анатомии (чёртовы мышцы!). Или отвечаю на редкие звонки родителей и друзей, стараясь вложить в них как можно больше эмоций и любви. Или придумывая идеальный подарок на приближающийся День Рождения Лапки. Или тысячи других маленьких, но важных «или».       Как-то мы с Аней из универа (нужно теперь придумать ей прозвище, чтобы вы не путали Аню-из-универа с Аней-которая-Лев) отправились искать ей платье. Она собиралась в театр оперы и балета со своим парнем и, разумеется, хотела выглядеть как можно красивее. Я не задумывалась о том, кто я есть, передо мной была другая задача: найти подарок для Дня Рождения Лапки и помочь Ане с выбором платья. Шоппинг, сами понимаете. Ничто не сближает девушек больше.       Пока мы ездили с места на место, я предложила поиграть в игру:       — Давай задавать друг другу вопросы по очереди, чтобы узнать друг друга лучше.       — Давай. Только начинай первая.       — Хорошо! Какой твой любимый запах?       — Я люблю запах новой книги, запах соснового леса, мандаринов и петрикор.       Так как я давно усвоила, что если чего-то не понимаешь, надо спросить об этом, чтобы узнать что-то новое, я подняла брови:       — Петрикор?       — Запах земли после дождя.       — А, — протянула я, — это эти странные слова. Пипипдастр — это метёлочка для уборки пыли.       — О, я не знала.       — Теперь ты спрашиваешь, — напомнила я.       — Какая твоя любимая пора года?       — Осенью я говорю, что осень, зимой, что зима. Ну, ты поняла. Я стараюсь любить то, что меня окружает в данный момент. Но вообще я не воспринимаю осень и весну всерьёз. Для меня они всего лишь переходный этап между летом и зимой. Я обожаю пляжи и солнце, поэтому мне нравится лето. Но ещё я обожаю Новый Год и свой День Рождения, и снег, и варежки, и тёплые шапки, поэтому я люблю зиму. А ещё осенние листья, тёплые носки и дождливые дни — это для осени. А весной мне нравится то, что она приближает лето, — всё это я выпалила одним залпом, поэтому пришлось перевести дыхание перед тем, как спросить: — Твоя любимая группа? И какая песня? И почему?       — Bring Me The Horizon.       — О, я их знаю! Они недавно приезжали в Беларусь. Хотелось бы на их концерт сходить, но деньги…       — Точно! Но мне не нравится их новый альбом. Точнее он мне нравится, но первый я люблю больше всего. «True friends stab you in the front», — мои любимые строки. Они переводятся…       — Я знаю, как они переводятся, я же неплохо разбираюсь в английском. И, кстати, очень хорошие строки. Печальные, но хорошие, — тогда я наклонилась и прошептала ей на ухо: — Просто предупреждаю: я тебя не ударю со спины.       — Теперь я: какой твой любимый цвет?       — О! Хороший вопрос! Раньше я всегда отвечала, что прозрачный, потому что его недооценивают. Но сейчас я смутно догадываюсь, что прозрачный — это не цвет, а отсутствие цвета. Так что тут как со временами года: я люблю все цвета. Но если надо что-то выделить, то я назову жёлтый. Это последний цвет, который могут видеть люди, потерявшие зрение. Даже мой дедушка, инвалид по зрению, может его видеть. Кстати именно поэтому на лестницах рисуют жёлтые полосы. Все точно их увидят и не оступятся.       — Вау, а я и не знала. Ты столько интересного мне рассказываешь!       — Разве?       На самом деле интересным было то, о чём я подумала. А подумала я о том, что жёлтые линии нужны слепым, а мне нужны пустые строки. Пустые строки — это мои жёлтые линии. Когда зрение моей души ослабеет, последним, что я смогу увидеть, будет чистый экран. (Хотелось бы сказать «чистый лист», но в наше время перья и ручки заменили кончики пальцев, а лист превратился в клавиатуру и экран.)       Мы бросили задавать друг другу вопросы, когда добрались до выбранного мной торгового центра. После смерти Дружка Дарина отвела меня в этот торговый центр. И ей понравилось кольцо в одном из магазинов с украшениями и сувенирами ручной работы. Я уже тогда решила, что подарю его ей на День Рождения. И знаете что? Его не было! Его купили!       Тогда мы отправились искать карманные часы. Я ещё в начале сентября видела их во всех киосках у автобусных остановок. Я даже договорилась с едва знакомым парнем о бесплатной гравировке на обратной стороне часов. А их сняли с продажи! Всё, что я откладывала на потом, исчезло.       Платье для Ани тоже усердно отказывалось находиться. Зато мы видели прекрасные шапки с мордашками животных, букеты васильков (Аня любит их так же, как я шиповник) в переходе, модные значки и дорогущие украшения.       В конце концов я приняла факт, что подарок для Лапки придётся придумывать заново, а Аня нашла себе синее платье с глубоким вырезом на спине. Мы неловко обнялись, пожелали друг другу хорошего пути и разошлись. Я думала о Лапке. Мне хотелось подарить ей карманные часы с гравировкой «Memento morte & carpe diem» (помни про смерть и лови момент), кольцо, которое так сильно ей понравилось, какую-нибудь нашу фотографию и открытку. Но не вышло. Нужно меньше тянуть и больше действовать. А иначе останешься без ничего. Как я.       Из уютного общества восхищающейся мной Ани, которая считает меня удивительным человеком, я вернулась в свою комнату, полную девиц, считающих меня нелепой и странной. Я укладываюсь спать в десять, они ложатся за полночь. Я не сплю, пока они не замолчат и не выключат свет, поэтому мне остаётся только думать и слушать их разговоры. Самое забавное (что-то запрещает мне написать «грустное») то, что они, думая, будто я сплю, обсуждают меня.       — Зачем она спит с бигудями? Её волосы совсем не завиваются. Что с ними, что без. Какая разница? Кто-нибудь её вообще видит?       Я сплю с бигуди (а не с бигудями, как они выразились), потому что волосы на кончиках слегка завиваются, и я нахожу, что мне это идёт. Я вижу разницу, я вижу отличие. Я делаю это не для других.       — Нет, не будем делать музыку тише. Она снова проснётся в шесть, включит везде свет и станет слушать свою музыку из мюзиклов. Иногда прибить её хочется. Почему бы не спать до последнего, как все нормальные люди?       Потому что я предпочту прийти на пары на полчаса раньше, чем опоздать на пять минут. И слушаю я, между прочим, не только музыку из мюзиклов. Иногда я даже слушаю то, что слушаете вы. Отличие только в том, что диапазон моих вкусов и предпочтений шире одной только русской попсы.       Я не буду продолжать дальше, думаю, суть вы, ребята, уловили. Меня не очень-то любят. И засыпать бывает грустно, но от стены, увешенной рисунками и записками моих друзей так и веет любовью и поддержкой, так что мне не составляет труда отсеять негатив чужих людей и сосредоточиться на позитивных волнах, которые исходят от моих друзей. Однажды ночью, когда время давно уже перевалило за полночь, Надя и Катя (мои соседки, если вы забыли) громко разговаривали и смеялись. В какой-то момент их разговор подошёл ко мне вплотную.       — Иди спать к Ане, — сказала Катя (жутко шумный и самовлюблённый Рак, о голову которого мне хотелось бы разбить мой глиняный заварник).       — Нет, я бы не за что не легла с ней спать.       — И я.       — А что это за дискриминация такая?       — Вот и я тебя спрашиваю! Чего это ты дискриминируешь Аню? Почему тебе не хочется с ней спать?       — Ну, знаешь, просто.       — Нет, ничего не просто! Говори! — своим голосом тридцатилетней любительницы поскандалить заверещала Катя. — Я слушаю.       — Блин, ну вот иногда хочется, а иногда не хочется, — Катя захохотала так, что в стену застучали, а Надя исправилась: — Нет, мне не Аню хочется, а спать с ней. То есть наоборот, мне не хочется с ней спать. В смысле в одной кровати. Как-то фууу…       Я тогда встала с кровати, а они дёрнулись. Что? Я просто захотела среди ночи в туалет. Ничего особенного. А потом, когда я слегка расстроенная уснула, мне снилась Аня. Аня, которую я знаю с первого класса, Аня, из-за дружбы с которой я так переживала летом, Аня, моя лучшая подруга, пришла ко мне во сне, чтобы слегка меня подбодрить. Мы стояли на веранде моего дома, и нас окружала тёплая летняя густая тьма. В ней всё тонуло так, как многоэтажки шумного Минска тонут в тумане осени. Мы стояли рядом и смотрели на неестественно большую луну, закрывающую четверть беззвёздного неба. Я Аню даже не видела, я смотрела только на жёлтую луну, но я чувствовала, я знала: Аня здесь, Аня рядом. А луна была такой огромной, и в этом чувствовался подвох. Да, это красиво, но это не может быть правдой. Луна не бывает такой большой. Но вот она, огромная и ярко-жёлтая, прямо передо мной. Пожалуй, нужно сделать фотографию, а иначе мне никто не поверит.       — Живи моментом, а не воспоминанием о нём, — сказала Аня, а я после это проснулась. Шесть двадцать. Включаю свет, готовлю завтрак под музыку и чувствую в душе какую-то благодарность Вселенной за то, что мне тепло, я здорова, мои друзья и близкие меня любят и я жива. И я хочу жить.       Кажется, мне ещё много времени понадобится, чтобы принять то, что всего год назад я планировала самоубийство. О, какая же странная жизнь на этот счёт! Вот ты злишься на мир за то, что тебе приходится его терпеть, а через год ты уже благодаришь его за это же. Но тогда… Я была совсем одна, я скиталась во тьме. И я не знала, как из этого скитания сделать путешествие, пропитанное утренней росой, туманами и рассветами, путешествие, полное знакомств, благодаря которым будем с кем слушать старое кантри на крыльце деревянного дома жарким июльским днём.       Размышляя над этим вопросом, я записала в свой блокнот вот что: «Отчаявшиеся стоят на крыше многоэтажного дома, чтобы умереть. Романтики — чтобы быть ближе к звёздам. Но сдаётся мне, что и те и другие преследуют одну цель». А потом я записала: «Дорога ведёт туда, куда хочешь попасть. В конце концов, оказавшись в раю, тот, кто шёл прямиков в ад, увидит вокруг себя пекло».       Я не знаю, какое эти мысли имеют отношение к моему прошедшему уже желанию умереть, но я точно знаю, что какое-то отношение они к этому точно имеют. Это как тот сон, когда я не видела Аню, но чувствовала её рядом.       А ещё я знаю, да, я точно знаю, что мысль, пришедшее ко мне в конце ноября, когда я возвращалась в общежитие с учёбы, может оказаться довольно важной. А думала я тогда о том, как Аня, когда мы ещё учились в школе, постоянно ставила меня на место фразой: «Мир не вращается вокруг тебя!» После стольких лет с того момента, когда она сказала эту фразу в последний раз и забыла о ней, я наконец нашла подходящий ответ.       Я не думаю, что мир вращается вокруг меня. Я думаю, что я вращаю мир. И я в состоянии его остановить.