В твоих глазах садится солнце, Приходит осень, тает смех, Я всё забыл, но помню прочно Очей твоих чудесный цвет. Цвет юности, ушедшей с ветром, Цвет грусти и любви к тоске. Я всё забыл, но знаю где-то Ты тоже пишешь обо мне. Ты восхваляешь мой цвет глаз, Ты восхваляешь мои мысли. Но, Анна, милая, ведь НАС Не будет никогда, как нету смысла. И я пишу твоей рукой Слова, что разобьют нам сердца. Всю жизнь страдать нам под луной И никуда от этого не деться. ****
Восемнадцать лет я встречала День святого Валентина без пары. И ничего такого в этом нет. Просто иногда люди не встречаются. Иногда люди не находят друг друга. Иногда… Так странно, чёрт, как же странно! Я точно знаю, о ком сейчас собираюсь писать. И при этом я понимаю, что не могу этого знать. Но… я знаю! Я честно знаю! И даже если я всё придумала, если я вру себе, то… какая к чёрту разница, пока я верю в свою ложь?! Что ж, предположим, что это письмо. Письмо, адресованное моему будущему мужу. И почему я чувствую себя так нелепо и глупо? Наверное, нужно рассказать небольшую предысторию. Насчёт меня и отношений, и вообще. Однажды мне приснился сон. Что-то очень смутное и расплывчатое, вроде того, что можно было бы почувствовать, лишившись тела, но не утратив разума. Кажется, мне снилось, что от меня осталась только душа. И она плыла в потоке других душ. Нас всех ожидало перерождение. И только некоторые навсегда выпадали из этого снова и снова повторяющегося круга. И что их ждало — я не знала. И я плыла в общем потоке душ не одна, со мной был кто-то родной, словно часть меня самой. И этот кто-то вдруг покинул поток и вообще вышел из круга, который для меня остался замкнутым. Не то, чтобы мне что-то сказали, но я вроде как услышала слова в своём мозгу. Моя родственная душа говорила, что мы расстанемся, и я проведу несколько жизней без неё, но потом мы обязательно найдём друг друга. И это весь сон. Я верю снам. Я верю во сны. Но мне не хочется верить в этот, хотя он и был таким ярким, таким запоминающимся. От него так и веяло правдой. Но я, знаете ли, хочу свидеться с родственной душой в этой жизни, а не в загробной. Да и после смерти ничего может не оказаться, поэтому… Сразу скажу: в любовь я не верю. Я ведь биолог или уже забыли про это? Поверьте, кое-что про химические реакции в наших телах я знаю. Да и я уверена, что в этом огромном мире вероятность встречи «суженных» ничтожно мала. Да и какие тут суженные? Все начинают встречаться с теми, с кем вместе учатся, живут в одном городе или, например, пересеклись в Интернете. Но, чёрт, серьёзно? Серьёзно верите, что подходящий именно вам человек вот так запросто оказался в одной с вами школе? Или устроился на ту же работу, что и вы? Чушь это всё полная, вот что я думаю. Но это всё так сложно. Это так похоже на дружбу. Пойди я в школу на год позже, и не было бы никаких связей с Аней, Рыбкой, Энжи и Лапкой. Да, любовь очень похожа на дружбу. Дружба тоже здорово сказывается на наших сердцах и душах. Но я начала это писать не для того, чтобы рассуждать. Я хотела рассказать кое о ком. Я хотела написать кое-кому письмо. Наверное, мы встретимся ужасно нелепо. У тебя будут по-настоящему зелёные глаза, а я буду ехать мимо на велосипеде, засмотрюсь на них и не справлюсь с управлением. Врежусь в забор. Или для пущего эффекта в столб. И ты будешь долго смеяться, а я расплачусь, потому что тот день будет для меня тяжёлым и падение с велосипеда у тебя на глазах станет последней каплей. И тогда ты протянешь руку и поможешь мне встать. Ты даже приложишь подорожник к моей ране. И будет такое чувство, что нам по десять лет. Да, нам как будто десять лет и все эти десять лет мы были знакомы. А может быть, летом мне захочется мороженного. Среди ночи. И тогда я прямо в пижаме пойду к заправке у моего дома. И ты тоже там будешь. Да, будешь сидеть один на лавочке под фонарём. И у тебя будет ужасный видок: ссадины на лице, грязная одежда и полные горечи глаза. У самой кассы, когда я достану деньги, мне что-то стукнет в голову и я куплю ещё одно мороженное. Для тебя. И, набравшись храбрости, я сяду рядом и положу тебе на колени холодную — прямо из холодильника — упаковку. И тебя прорвёт. Ты расскажешь, почему у тебя ссадина на скуле и почему вся твоя одежда в грязи. Ты расскажешь, почему твоё сердце болит и разрывается от этой невыносимой боли. И я положу руку на твоё плечо и ничего не скажу, потому что никакие слова тебя не утешат. Но эта рука на плече… она сможет. Сможет тебя утешить. Возможно, вечером каждой пятницы я буду посещать новый бар и искать тебя взглядом. Человек, которого я могу полюбить, точно будет прожигать свою молодость за холодным виски, поэтому круг моих поисков сузится до баров. И когда я уже совсем отчаюсь, когда я безрезультатно посещу все бары этого огромного города, я поплетусь домой под холодным осенним дождём. И тогда наши взгляды пересекутся: ты будешь смотреть на меня из-за витрины детского кафе-мороженного, а я замру под октябрьским ливнем. Просчёт. Да, ты разбит и жутко потерян, но вместо виски тебя успокаивает ванильное мороженное с вишнёвым сиропом. Только мороженное ты и любишь из сладкого. Про это я узнаю, когда займу место за столиком рядом с тобой. А потом ты с неделю будешь навещать меня и приносить апельсиновый сок вместо самих апельсинов (там, за столиком в кафе, ты узнаешь, что апельсиновый сок я люблю больше самих апельсинов). Да, я заболею. И ты поможешь мне поправиться. И со временем я помогу поправиться тебе. Или мы случайно столкнёмся в библиотеке на лестнице, и ты, скатившись вниз, сломаешь ногу. Или ты уснёшь на моём плече в метро, и я пропущу свою станцию, потому что не захочу тебя будить. Наши собаки могут подраться и, пока мы будем их разнимать, между нами что-то зажжётся. Неважно, как мы познакомимся. Важно, чтобы это случилось. И тогда всё начнётся. Четыре года мы будем просто друзьями. Что уж тут поделаешь? Всё-таки я помешена на числе четыре. И, увы, эта мысль уже успела стать навязчивой идеей. Придётся смириться. И ты смиришься и станешь ждать. А потом ты меня поцелуешь и… самой тошно, как карамельно-сладко всё выходит. Чёртов принц Чарминг нервно курит в сторонке. Но мы с тобой будем много ругаться, чтобы разбавить эту пряничную сладость. Мы (мы!) будем ссорится, да. Может быть, я буду тебя ревновать ко всему, что движется, но не захочу этого признать. И тогда я буду от этого мучатся и винить во всём тебя. А ты время от времени будешь становиться чужим и холодным. Как сам не свой. Тебе будет на всё наплевать, будешь сидеть безвылазно дома и пить холодный кофе. А ты ведь его ненавидишь. Всегда только горячий! А тут такое… пьёшь холодный кофе и велишь мне проваливать. Конечно же, мы будем ссорится. Без этого ведь жить неинтересно. Я тебе однажды здорово врежу. Ты мне — никогда. Зато ты будешь делать мне больно словами. Да так, как я даже представить себе не могу. Но в конце каждой ссоры, мы всегда будем раскаиваться и искренне сожалеть о содеянном. Конечно, у тебя будут зелёные глаза. Ты будешь вторым человеком в моей жизни с такими насыщенными зелёными глазами. Когда я была совсем малышкой, я видела старика с такими глазами. И я решила, что он вампир, настолько это был нечеловеческий цвет. Как битое стекло бутылки из-под вина. И ты будешь так хорош собой. Высокий, сильный, красивый: о чём ещё может мечтать обычная девчонка? Твоё плечо будет идеально подходить для того, чтобы моя голова лежала на нём. И ночью я буду засыпать в идеальном положении, забросив на тебя одну ногу и уткнувшись носом в тёплую шею. О, я жду не дождусь нашей встречи, дружище! Ты будешь пить горячий и горький кофе. Чёрный. Без сахара. У тебя на полках будут книги авторства Ницше и Фрейда. Ты будешь умён. Гораздо умнее меня, и я буду из-за этого иногда беситься и чувствовать себя плохо. Но, чёрт, как же бездарно ты будешь обращаться с собственной гениальностью! Когда я буду говорить, какой ты гениальный, ты будешь злиться и закрываться в себе. Ты возненавидишь эти разговоры. Возненавидишь даже больше беспорядка и не заправленных постелей. А их ты просто терпеть не можешь, знаешь ведь. И ещё тебе не нравятся люди. Почти все. А ещё ты будешь ненавидеть себя. У тебя было тяжёлое детство. Мало счастливых моментов и много одиночества. Но ты долго не будешь про это рассказывать. Про то, как ругались твои родители. Про то, как и из-за кого умерла твоя мама. Про то, почему у тебя на спине шрам от ожога. Про то, почему ты такой серьёзный и взрослый, хотя не старше меня по возрасту. Ты про многое будешь долго умалчивать, а потом, когда мы напьёмся, тебя прорвёт. Мы долго не будем спать вместе, потому что я считаю это слишком низменным проявлением чувств. И мы не поженимся, как обычные люди, а набьём татуировки в виде обручальных колец. Мы вообще мало что будем делать как обычные люди. Для других мы покажемся странными. То, что мы делаем и что говорим, окружающие будут считать это странным. Но друг друга мы будем понимать без слов. Поведение друг друга мы будем считать нормальным. Я скажу: «Это нормально, что ты никогда не плачешь, но страдаешь так, как никто из нас не страдал». Ты со своей глубиной, со своим умом будешь страдать, как страдал Иисус. Страдать за мир, которому на тебя плевать. Ты скажешь: «Это нормально, что ты любишь весь мир и радуешься за него». Я буду плакать всякий раз, когда не получу желаемого. И мои слёзы заставят выполнять тебя все мои желания. Они, мои слёзы, для тебя станут ядом. О да, тобой легко будет управлять моими слезами. И в этом ты похож на моего отца: он тоже не может видеть, как я плачу. Кстати, про моего отца. Он станет тебе, как родной. Научит готовить его фирменные макароны, от которых я схожу с ума. Но моей маме ты не понравишься. Ещё бы. Такой далёкий и потерявший всякий интерес к жизни. Но не ко мне. Сейчас мы не знакомы. Я не популярна и за мной не бегают толпы поклонников. Но ты… тебя любят все вокруг. Только вот тебе самому люди не нравятся. Может быть, ты увидел меня во сне. И теперь ждёшь. Отвергаешь всех вокруг, потому что наверняка знаешь, кто тебе нужен. Только мы что-то не пересекаемся. Но как только пересечёмся, всё изменится. Я это знаю так же чётко, как-то, что ты есть и ты настоящий. Мы много времени будем проводить дома, ничего не делая, просто валяясь на диване, сидя в Интернете и изредка обмениваясь короткими фразами. Я попрошу тебя рассказывать мне обо всём интересном, что ты прочтёшь из своих умных книг. И ты действительно будешь рассказывать. Позвонишь в четыре утра, чтобы рассказать свежие новости про теорию струн. Я заставлю нас совершить путешествие в другую страну. Не продуманное, очень опасное путешествие, но всё пройдёт замечательно. Все неприятности и опасности нас только сблизят. Мы побываем в красивейших местах Земли, засыпая в палатке и грея друг друга собственным теплом. Мы не состаримся вместе, потому что умрём молодыми. Молодыми и счастливыми. Или (скорее всего) мы доживём до восьмидесяти и будем жить в затерянной среди леса деревушке. Плевать. Главное, чтобы вместе. Главное, чтобы дороги не разошлись. И знаешь, я забыла, что это письмо. Скоро день всех влюблённых, и я хочу рассказать… как сильно ненавижу тебя. Мерзавец! Вон из моей головы! Вон из моего сердца! Из-за тебя я никогда не смогу кого-нибудь полюбить. Мне не нужны будут все эти незнакомцы, потому что я хочу только тебя. И хуже всего то, что даже если я сейчас разревусь, никто не даст мне желаемого. Я даже не могу быть уверенной, что ты есть. Но… я так этого хочу. Пожалуйста, просто будь. Мы можем даже не пересекаться никогда, но просто будь. И, пожалуйста, будь один. Не хочу, чтобы с тобой был кто-то вместо меня. И я тоже буду одна. Всё равно никто, кроме тебя, мне не нужен. Жаль, что ты никогда это не прочтёшь. Жаль, что мы никогда не встретимся. Жаль, что когда-нибудь я отпущу твой образ и забуду тебя… хотя кого я обманываю?**** Я заранее знаю цвет твоих глаз, Я заранее знаю имя. Здравствуй, печальный и желчный Макс С глазами зелёными, как листья у лилий. Мы никогда не встречались, Но я знаю, ты точно есть. Ты читаешь сложные, умные книги, Которые я не решаюсь прочесть. Зимой ты ходишь без шапки, Но на меня надел бы капюшон. Свободное время проводишь в пижаме и тапках, Я так хочу сидеть у камина рядом с тобой. Ты улыбался бы только мне, Только мне открывал бы душу. О, милый друг, приходи хотя бы во сне, Я уже отдала тебе сердце и руку. О, милый друг, приди наяву, Изменив цвет глаз и выбрав другое имя, Но оставаясь тем, кого я люблю, Кого я придумала и кого никогда не забуду.