Про то, как слёзы роняет дождь

      Вдох-выдох, вдох-выдох.       Стук сердца участился, нервы как струны гитары натянуты до предела. Если по ним треснуть подушечками пальцев, вместо характерного мелодичного звука с перебором, струны порвутся, «инструмент» придётся выбросить, а восстановление будет невозможным. Никто не хотел продолжать разговор. Дженсен не заметил, как выкурил за раз практически целую пачку, а Джаред, обнимая себя за плечи, считал секунды до окончания диалога. Не встречаясь взглядами, они чувствовали друг друга на расстоянии, но не понимали. Брак трещал по швам, они оба это осознавали. Дженсен не доверял супругу, ревнуя к каждому столбу, ловя неправильно заинтересованный взор очередного делового партнёра в его сторону. Чтобы исправить ситуацию, Джаред кардинально изменил свой гардероб, убрав в глубину шкафа вызывающие брендовые тряпки от знаменитых дизайнеров, оставляя мешковатые свитера и свободные брюки. Правда, на дорогие приёмы ему приходилось одеваться по дресс-коду, но существовал целый ряд правил от Дженсена Эклза, которые лучше было не нарушать. Например, какая бы духота не стояла в помещении, рубашка должна быть застёгнута на все пуговицы. Избегать общения с кем бы то ни было, перебрасываться максимум парой фраз, не выпивать больше одного бокала шампанского за вечер и тому подобное. С самоконтролем касательно работы у Дженсена всё было хорошо. Являясь стратегом, он предсказывал последствия каждого своего шага заранее, но если дело доходило до Джареда, тут он не мог с собой никак совладать. Ссоры, слёзы, секс смешались в едином коктейле недопонимания. Джаред делал всё, что было в его силах. Регулярные побои окрашивали его тело, шансы на нормальные отношения так же растворялись, они канули в этой борьбе.       Резкий поворот, рывок, обхват мозолистых ладоней кистей рук, касание спины с холодным паркетом. Эклз стоя на коленях, нагнувшись припадочно шептал:       — Ты только мой и ничей больше. Мо-о-ой, — он ещё что-то бормотал в шею, но Джей уже отключил мозги. Засосы практически не сходили с загорелой пряной кожи, их приходилось постоянно маскировать шарфами и тональными кремами. Собственнические припадки уже давно порядком раздражали, а не возбуждали. Может он уже этим всем перенасытился? Внутри горело ярое желание напиться до помутнения рассудка, чтобы не чувствовать прикосновение этих рук к груди, не ощущать острых кусачих поцелуев, не видеть свою позорную беспомощность во власти этого человека. Футболка была откинута в неизвестном направлении. Он хотел содрать с себя кожу, когда Эклз, сняв домашние штаны вместе с бельём, опустился губами к косточкам таза. Джаред окончательно пропал в жаркой наполнённости, громких стонах, пошлых шлепках. Отрубаясь, он лишь чувствовал, как что-то липкое вытекало из его задницы.       Яркое солнце перебирало лучами разбросанные по подушке шелковистые пряди, переходя к слипшемся от сна векам. Утром спросонья потянувшись, Джей не застал в спальне мужа. «Скорее всего, он сейчас в своём кабинете.», — с этой мыслью, открыв глаза, Джаред уставился в потолок. ***       Париж — Лос-Анджелес       Иллюминатор открывал виды распростёртых степей, густых лесов, богатых полей, глубоких озёр. С такого расстояния всё казалось крохотным, макетным. Он не верил в то, что вновь возвращается сюда, в США. В нём проснулась детская радость, скучал, как же он скучал по родным пенатам. Конечно, жить за границей прекрасно, но как иногда тянуло домой, тоска навевалась тяжёлым грузом. Приятные и не только воспоминания, оставившие огромный отпечаток в его жизни, нахлынули буйным потоком. На самом же деле, он не хотел возвращаться в Лос-Анджелес вообще никогда, но Стефани настояла на знакомстве с родителями до свадьбы во Франции. Они познакомились на одном благотворительном вечере, пробежала искра и завязалось. Теперь она стала его избранницей, будущей законной женой. В принципе, он был доволен своим выбором, ему было с ней комфортно, о большем он даже не просил.       Настало время окончательно сжечь страницы из прошлого и развеять пепел по ветру. Он больше не был тем сопливым мальчишкой былых времён, теперь он поджарый состоятельный мужчина, владелец юридической компании «Justice Enterprise» в Париже.       Вечернее небо горело алым огнём, перисто-слоистые облака напоминали крылья ангелов, летящих на запад, прямиком за умирающим на миг солнцем. Они уже в небе восемь часов, осталось потерпеть ещё каких-то четыре часа до отеля. Стефани безостановочно о чём-то трещала, он не вникал в суть дела, на задаваемые вопросы рефлекторно кивая в ответ. Время утекало, как вода из-под пальцев, стремительно быстро, и вот они в городе ангелов, ярко сияющим особенно в ночное время суток и радостно приветствующим своих гостей.       Для него Лос-Анджелес, не знающий сна и покоя, казался слишком пафосным, развратным. Пропуская пальцы сквозь растрёпанный ёжик, он измождённо взглянул ввысь. Из-за пёстрых огней не было видно пылающих звёзд, город в очень красивой обёртке никак его не притягивал к себе, в нём не было природного обаяния, не хватало старинной утонченности. Без огромных денег ты здесь и вовсе никто и звать тебя никак. Молодняк приезжал сюда за славой, но эта слава им не доставалась так легко, как фильмах, в которых они снимались, отдавая себя режиссёрам, сражаясь за главную роль в посредственном голливудском блокбастере. Из них немногие просыпались знаменитыми со звездой на аллее славы.       Спускаясь по авиационному трапу, он вспомнил, когда в последний раз его ноги коснулись этой земли, казалось бы так недавно, но всё же немаленький срок, целых пятнадцать лет назад, будучи зелёным, неготовым к взрослой жизни, всегда находившийся под опекой родителей и всё-таки рискнул, решился уехать учиться в Лондон, отказавшись от предложенных средств на обучение. Даром голова была светлая. В начале пути, не будем скрывать, часто сталкивался с трудностями, чужая страна имела свой антагонистичный менталитет, но он не жалеет о сделанном выборе. Блондинистая девушка, вырывая из течения, крепко повисла на его руке, в ответ получив робкую натянутую улыбку, Стефани успокоилась.       В зале ожидания он никак не ожидал услышать за спиной знакомый голос, он бы его узнал везде, не перепутав ни с чем. Некто коснулся его плеча, приветственно по нему хлопая.       — Дин,       Обернувшись, лицом к лицу на него глядело его отражение.       — Ну здравствуй, братец.       — Дженсен, какого чёрта, ты здесь?       — Что за манеры? Кто тебя вообще так учил общаться? Всё, больше тебя не пущу за океан.       — Цирк уехал, клоуны остались? — спросил Дин, усмехнувшись, изогнув бровь.       — Ха-ха, как смешно…нет. Что ты как не родной? Обними своего старшего брата.       Дженсен с нажимом произнёс вопрос и потянулся к нему, заключив в крепкие объятия, постучав ладонью по спине, Дин поспешил отстраниться.       — Ты меня старше всего на несколько минут. Не съезжай с темы, Дженс.       —Ладно-ладно, о скором приезде мне сообщила ваша мадемуазель.       Сверкнув игриво глазами, он сделал акцент на последнем слове, обратил внимание на рядом стоящую Стефани и широко почтительно улыбнулся. Ответная улыбка не заставила долго ждать.        — Вы с Дином и впрямь похожи, как две капли воды, надо же.       — Многие так говорят, но признаться честно, среди нас я больший зануда, — Дженсен поднёс ладонь к губам, прикрываясь, будто рассказывая «секрет». — ведь кому, если не мне приходилось шпынять этого мелкого засранца.       — Эй, вообще-то я как бы здесь и всё слышу. — однако, неприятен вкус позора.       — Куда дальше направляетесь?       — Тебе это знать необязательно.       — Не будь таким грубым, Дин. — Стефани стала защищать Дженсена. Куда этот мир катится?       — Значит, едем ко мне. У кого есть претензии, поднимите руку.       — Протестую, мы уже забронировали номер. Теперь вы можете оставить нас в покое?       — Ваше ходатайство не принимается. Суд окончен. Ваш приговор: Все валим ко мне.       — Зачем ты только, братец, в бизнес подался, только свой талант просираешь.       — Пошёл ты.       — Ну Ди-и-ин, — вклиниваясь, Стефани протянула его имя, прожигая взглядом вечно обиженного ребёнка, которому не купили сладкий леденец на палке и теперь сердится на всех и вся, он никак не мог сказать ей «нет». ***       Пейзажи сменялись один за другим, превращаясь в смазанную акварелью картину художника современного искусства. За стеклом накрапывал мелкий дождь. Солнце уснув, ушло за горизонт, только фонари пытались развеять тьму, пока они неслись по скользкому асфальту. Он подавлял желание провести ладонью по гладкой поверхности. Дин давно хотел смело сказать, что переступил через прошлое. И вот предоставляется шанс доказать, в первую очередь самому себе, что всё прошлое остаётся прошлым, из него ничего не слепишь, так нечего его ворошить и выносить из пекла спящего вулкана, высок риск, что он может проснуться, но Дин был уверен в себе на все сто, этого не произойдёт.       Дженсен, смотря в зеркало дальнего вида, о чём-то переговаривался со Стефани, подъезжая к воротам собственной виллы. Дин, привыкший к роскоши, не особо впечатлился. Дженс припарковал свой чёрный Land Rover, хлопнув дверьми, они вышли из автомобиля. Тошнота сквозившая в горле отступила, и нет, его не укачивало в машинах, просто он переутомился и всё. Головокружение его знатно замучило и колбасило из стороны в сторону, но он сдерживался, выглядя при этом болезненно бледным, хоть неотложку вызывай.       Уже втроём стоя в холле, Дженсен гаркнул:       — Джаред, спускайся, иди принимай гостей.       Краем глаза Дин заметил проскользнувшую улыбку на губах брата.       — Не кричи, — сверху послышалось ворчание — Ребёнка разбудишь, я его только что уложил.       Джаред спускался по лестнице, не понимая, что происходит. Смешно моргая, он смаргивал пелену сна, как вдруг слипшиеся глаза шокированно уставились на мужчину, стоявшего справа от мужа. Удивлению не было предела.       — Дин?!       Джаред кинулся на него с объятиями, было так неловко, но приятно. Мягкие руки свободно блуждали по спине, тёплое дыхание грело шею, Дин даже зажмурил глаза от удовольствия. Он хотел зарыться носом в затылок, наслаждаться запахом волос, но нельзя, твердил он себе, нельзя. Сводили с ума эти щенячьи глазки, курносый нос, трогательная родинка на щеке и нежные…       Безумные мысли прервало лёгкое покашливание, они будто очнулись ото сна, рухнули с небес на адскую землю, отходя друг от друга, они потупили взгляды. Дин противоречил самому себе, этого быть не может, нет, он не вляпается в одно и то же дерьмо дважды.