Про то, как слёзы роняет дождь

      Щека загорелась от смачной затрещины красным отпечатком ладони, точно также Дженсен бил морально — больно и наотмашь. Джей медленно, почти незаметно повёл челюстью, проверяя её целостность.       — Не смей так говорить о моём сыне, тварь. —  причитал Дженсен.       Осторожно оттолкнув от себя Эклза, Джаред встал. Больно. Нехило так въехал.       За что? Почему он, а не кто-то другой? Джаред задавался этими вопросами, пока прожигал глазами тонкий листок бумаги с заковыристыми буквами, будто от неё зависела вся его дальнейшая жизнь. Всё так и есть. Теперь она кардинально изменится, и Джаред станет завидной невестой на выданье, а потом, если отважный принц найдётся, курицей-наседкой или же ходячим инкубатором цыплят. Никто его спрашивать не будет, ведь это неважно. Влиятельная семья Падалеки никогда не потерпит оборванцев в своём кругу и не будет смешивать с ними свою «голубую» аристократичную кровь и жениха ему, конечно, подберут под стать, как папенька смолвит. Бесит. Он не какой-то товар, чтобы его продавать, он человек и имеет, по идее, своё право выбора, но увы, не в этом случае. В тот же вечер, за ужином отец так просто решил его судьбу и не стал ходить вокруг да около.       — Мы с Алексом обо всём договорились. Выходишь замуж за его старшего сына. Дженсен согласен. — безапелляционно огласил Генри Падалеки. Даже Мэри удивлённо подняла глаза на мужа, сидя за столом, а вилка, которую не успели преподнести ко рту, с противным звоном свалилась в тарелку.       — Папа, а ты меня мог морально подготовить для начала?       — У тебя будет ещё полно времени для раздумывания…       — А что здесь раздумывать?! За меня же всё решили! — зашипел Джаред, резко встав из-за стола, подбежал к крутой лестнице, рывком сбегая в свою комнату. Ну почему он не родился в обычной среднестатистической семье?       Через пару минут в дверь постучались.       — Меня нет. Я умер для всех.       — Джаред, прошу, открой. Мне нужно с тобой поговорить. — раздался глухой женский голос. — Я не подозревала о планах твоего отца на тебя, если бы я только знала… Я бы не позволила.       Тихие шаги за дверью, их было еле слышно, потом остановка. Щелчок.       — О Боже, Джей, — не ожидая, что ей так быстро откроют, охнула мама при виде своего заплаканного чада и кинулась обнимать его, пытаясь хоть как-то уберечь от всех несчастий, но он отталкивал навязчивые руки, которые норовили сцепиться в замок вокруг шеи.       — Ты ничего бы не смогла сделать. Ты же знаешь папу, он не отказывается от своих решений практически никогда. — мотнул головой Джаред. Меньшее, что он хотел сейчас видеть, так это душевную боль и жалость в глазах той женщины, которую он всем сердцем любил, которая произвела его на свет, вырастила, воспитала, пока отец вечно ездил по командировкам, заключая выгодные контракты с производителями лекарств по всей стране.— Проходи в комнату, неудобно же на пороге стоять.       Как же ему хотелось высказаться, невозможно было всё держать в себе. Джаред с разбегу упал на кровать и отвернулся к окну, чтобы не видеть убитое горем мамино лицо. Когда он видел её такой, ему становилось ещё хуже. Она единственная, кто его понимала в этом доме.       — Как мне сказать об этом Сэнди? Я был уверен на все сто, что я абсолютно нормальный. — Джаред зажмурился, ресницы от слёз смыкались, нос втянул густой, как сосновая смола, воздух, было трудно дышать. — А теперь мне придётся спать с мужиком для взаимовыгодного сотрудничества, на благо нашей семьи. И ни с кем попало, а с Дженсеном. Он же мой друг, мам! Я с ним с коляски знаком! Как ты себе это представляешь? Я никогда его даже не рассматривал в качестве, — Джей смутился, зарылся лицом в подушку, краска разлилась на лице, он сглотнул стоящий в горле ком и кашлянул. — сексуального партнёра. Как он вообще на это согласился? Ты же знаешь, сидеть дома и рожать детей — не моё призвание. Я всегда хотел стать актёром, хотел аплодисментов, любви публики, мам. И из-за какой-то нелепой аномалии, я должен отказаться от всего, о чём мечтал. Это же несправедливо. Несправедливо же? — с детской наивностью выспрашивал Джаред.       В глазах мальчишки защипало от новых поступающих слёз. Грудная клетка плотно сжалась замком, внутри будто образовалась всё съедающая, чёрная, бездонная дыра. Он не видел больше смысла своей жизни, всё погрязло в небытие из-за какой-то грёбаной случайности. Так не должно было быть, просто не должно.       — Джей, попробуй найти положительные моменты в этой ситуации. Дженсена наша семья давно знает, он — хороший мальчик, и также надеюсь, что он в будущем будет замечательным супругом для тебя и отцом для моих внуков. Это твой первый шаг во взрослую жизнь, я понимаю, тебе жутко страшно. Тебя пугает то, что всё идёт не по твоему плану, но это же не конец света, сынок. Пойми, иногда случаются значительные или незначительные сбои, надо продолжать жить с ними дальше, в настоящем. Ещё я уверена, что Дженсен к тебе не безразличен и он обязательно позволит осуществиться абсолютно всем твоим мечтам. — мягкие руки упрямо гладили спину, на этих словах на тонких губах женщины засияла улыбка. В ответ ей лишь раздалось недовольное фырканье — Моё чудо должно быть в надёжных руках, и я ему его доверяю.       Если бы ты знала, мама, кому ты доверяешь.       — Куда уходишь? Мы не закончили. — спросил Дженсен, вырывая из огрызка воспоминаний. Чуть повернув голову, он сверлил взглядом спину уходящего. Если честно, его, как и Джареда, вымотал этот разговор.       — В свою комнату. Прости, но я устал. — За что он извиняется? — Ещё вот что, — Джаред чуть задержался у входа в дом, рассматривая садовую плитку под ногами. — Через три дня у Криса День Рождения. Будь добр, отмени все свои дела и приди на праздник.       — Чего он хочет? Выяснил?       — Щенка.       — Не хватало мне ещё одной живности в доме. — выдохнув застой в лёгких, низко заворчал Дженсен, распрямив затёкшую спину. Всё это время он опирался на подлокотники.— Ладно, иди. ***       На втором этаже находилась бильярдная комната, она выглядела более вычурно, чем остальные: из-за бордовых обоев, стола, высеченного из цельного дуба, и хрустальных бра, которые горели тускло, придавая мрачной комнате загадочность.       Дженсен был максимально сосредоточен на синем шаре с номером два, который по удачной траектории находился рядом с жёлтым. Ровное дыхание. Бам. В лунку закатилось два одним ударом. Это не доставило никаких хлопот. Кий в руках Дженсена лежал, как пистолет в руках серийного убийцы, без права на промах. У любого побежали бы мурашки по телу от такого точного попадания.       — Братец, тебе ничего не светит. Сдавайся. — самодовольно протянул Дженсен, чуть дунув на наконечник «пистолета» после своего знаменательного триумфа, греясь в лучах видимой «славы».       Дин прижал губу. М-да, трудная ситуация. Здесь он конкретно лоханулся.       — Это нечестно, — единственное, что мог возразить Дин. — Ты всегда в бильярде был лучше меня.       — Так зачем же ты согласился на игру, если знал, что я выиграю?       Дин недовольно надулся.       — Я надеялся, что когда-нибудь удача повернётся ко мне лицом. — он непутёво почесал затылок.       — Надеются на что-то только лузеры и бездари. По-моему, от тебя у-да-ча только отворачивается, а твои рассуждения просто никчёмны. — попытался поддеть Дженсен, ядовито посмотрев на своё «отражение».       — На что ты намекаешь? — брови Дина озадаченно нахмурились.       — На твоё тугодумие, братик. Удивительно, как ты смог выучиться на юриста? — ухмыльнулся Дженсен, показывая свою голливудскую лыбу.       — И это мне говорит зазнайка, у которого кроме интегралов ничего в голове не укладывается.       — Интеллект, между прочим, привлекает. Например… — упрекнув, Дженсен сделал затяжную паузу, возведя глаза к потолку. — Джа-ареда. — Он протянул это имя настолько пошло и грязно, что резко захотелось промыть рот с мылом. — Он выбрал меня, а не тебя. Вот же потеха. Наверное, больно являться лишь промежуточным этапом в чей-то жизни.       — Заткни свою пасть. — Дин схватил Дженсена за грудки, намереваясь выбить ряд жемчужных зубов, с которым так лучезарно улыбался обладатель, не чувствуя себя в зоне опасности, а зря.       — Ох, если бы ты знал, как он вертит своей задницей, — продолжал выводить из себя Эклз. Дженсен наклонился к уху брата, прыснул от смеха, шепнув — На моём члене. Ты многое теряешь.       Дженсен с хохотом отстранился, с презрением оглядев Дина. Теперь они перебрасывались враждебными взглядами, ещё чуть-чуть и кто-нибудь из них точно слетит с катушек и попробует безжалостно надрать зад сопернику.       — Решил вспомнить былые времена? Или подробности личной жизни в тебе вообще не держатся? — Дин удерживал себя, старший, на его памяти, всегда был язвой.       — Просто не лезь на мою территорию. — сказал Дженсен, показав свой безупречный оскал. За каждым словом прослеживался определённый временной интервал, который давил на уши вместе с псевдонравоучительным тоном.       — Когда я лез? Напомнишь?       — Ну, как же? Пятнадцать лет назад вы с Джаредом БЫЛИ такой прекрасной парой, глаз БЫЛО не отвести. — Дженсен корчил недоумённые рожицы, наслаждаясь спектаклем, разворачивающимся на его глазах. — Я тогда искренне болел за ваши чувства, размахивая помпонами. Правда. Но надо же наконец смириться, не судьба — так не судьба. — Эклз театрально развёл руки в разные стороны, приподняв плечи. — Ты со мной согласен?       — Ох, кто-то в себе явно не уверен.       — Это просто подстраховка для некоторых, кто суёт свой длинный нос в чужие дела. — Дженсен положил сверху ладонь на руку брата, отцепляя её от своей рубашки. ***       — Ну-ка, Дин, спой для нас. — Дженсен вытащил из своих закромов старую гитару, бережно сохраненную в футляре.       — Ты её хранил всё это время?       — Я же знаю, как она тебе дорога, бро. — подмигнул Дженсен. — Дин был у нас вообще бардом от бога. — сказал он, уже обращаясь к Стефани, сидевшей рядом с ним.       — Не смущай, Дженс. — нервно засмеялся Дин.       — Прошу, сыграй. — капризно протянула Стефани, хватаясь за руку. — Не дело скрывать свои таланты.       Джаред смотрел в окно, он так глубоко погрузился в себя, что ничего вокруг не замечал. Стоило бы с ним, конечно, поговорить, сказать, что вспылил, бывает. И забыть всё сказанное, как страшный сон, а тот поцелуй оказался случайностью. Хотя зачем ему оправдываться перед кем-то, сам поцелуй вполне оказался достаточно целомудренным, так что по большому счёту, своей невесте Дин не изменял, всё хорошо. Но как бы он ни пытался запихнуть своё потаённое желание куда получше — не получалось. Он хотел завалить Джареда, и это факт. И ему было далеко насрать, кто их бы застал в одной кровати, Дженсен или Стефани. Конечно, стыдно признаваться в этом, когда ты почти женатый человек, но так же тяжко сопротивляться внутреннему позыву сделать всё по-своему. Уйти победителем, кверху поднятой головой. Джаред использовал его, теперь его черед, в этой шахматной партии он точно обставит его, обведя вокруг пальца. Дин достаточно набрался опыта в этих грязных делах.       Правда, неприятный осадок до сих пор остался после разговора с Дженсеном, слова брата, стоит признать, только поддели самолюбие и норовили подчиниться соблазну, пусть даже после этого он будет гореть на втором кругу Ада Данте. Дин вновь почувствовал себя вещью, которой распоряжались как хотели, как тогда…       — Если ты просишь. — Стефани кивнула, а Дин уже повернулся сидящему на диване Дженсену. — Она настроена?       — Настроена на слух, хотя на гитаре я тот ещё игрок. — усмехнулся Дженсен, сжимая ладонью колено Джареда, пытаясь обратить его внимание хоть как-то на происходящее. Казалось, что его извечная улыбка никогда не сходит с лица. А нет, сошла.       — Что сыграть?       — Расскажи нам старую легенду Нового Орлеана. — намёк был понят.       «Дом восходящего солнца» в аранжировке группы The Animals. Никому доподлинно неизвестно, кто сочинил эту песню, существовал ли этот дом на самом деле.       Он на пробу перебрал металлические струны, пытаясь вновь привыкнуть к ним, сколько лет он не прикасался к гитаре. Удивительно, что он ещё не забыл аккорды за время разлуки с ней. Вместе с США он распрощался со всеми своими старыми привычками. Раньше каждое утро и вечер он играл известные рок-композиции, намереваясь в будущем стать рок-звездой, даже сочинял песни. А Дженсен, Джефф и Джаред были первыми преданными поклонниками его творчества.       Он задушевно рассказывал историю о том, как погубил свою жизнь в доме Восхода, предостерегая остальных людей от своей судьбы. Дин чувствовал в этой песне настоящую американскую духовность и некую таинственность. Сколько он людей повстречал на своём пути за границей, не признающих душевность Америки, считая страну сборищем преступников-мигрантов разных национальностей, у которых за сердцем ничего нет.       Когда он захватывает очередное баре, зажимая струны, они всё больше дребезжали под его пальцами, которые легко скользили по грифу. Дин отпускал себя, смывая грань, парил между реальностью и фантазиями. Он не чувствовал мягкого кресла под собой.       Последние аккорды, губы от усердия сжались в тонкую полоску. Открывая глаза, он чувствовал лёгкость, будто его накрыло тёплым, мягким одеялом, расслабление расплывалось по всему телу. Кайф.       Как только Дин закончил играть, Стефани подбежала и обняла его, утыкаясь носом в нежную кожу шеи. Тихие хлопки. Дин поднял взгляд и увидел самую дорогую сердцу расплывающуюся улыбку на губах, ту, которую видел ещё утром, но только эта горела на тысячу софитов ярче.