На границе Ноября (Зеркало Снов - 2)

Оленька: …Был понедельник. Это означало, что с утра линейка. И это также означало, что уроки закончатся на полчаса позже. Это удручало. Какая, скажите, радость полчаса стоять строем и слушать, вернее, не слушать то, что в очередной раз говорит директриса, потом завуч, потом снова директриса, потом некоторые учителя… Иногда кого-то награждали за участие в олимпиадах, конкурсах и спортивных соревнованиях, иногда действительно бывали интересные объявления, но очень редко… Но большую часть времени, отведенного на линейки, мы тратили впустую. Однако на это раз, кажется, предполагалось что-то интересное. Судя по виду директрисы и ее взвинченному тону, нас ожидал очередной выговор за нарушения дисциплины. Тоже не редкость, нам такие выволочки устраивались регулярно. И текст всегда был одним и тем же. Главной причиной недовольства директрисы был внешний вид. Особенно старших школьниц. Пренебрежение к форме, прическа, косметика, духи… Все, чему, с ее точки зрения, не было места в школе. И это при всем при том, что сама директриса красилась и одевалась достаточно броско, а запах ее духов я чувствовала даже со своего места. Ну что ж, она взрослая, ей позволительно. Не поймите неправильно, мне вовсе не была неприятна наша директриса… Но она была какой-то слишком типичной. Говорили, что она старая дева, что у нее нет никакой личной или семейной жизни, что она только работает и оттого такая стервозная. Для своих сорока с чем-то лет она еще очень хорошо выглядела, высокая брюнетка с, наверно, красивым, но очень худым лицом и черными недобрыми глазами. Фамилия ее была Ежова. Светлана Антоновна. - Пусть те воспитанницы, фамилии которых я назову, выйдут на середину зала! - провозгласила Светлана Антоновна. Мне сразу стало неуютно, хотя остальные ученики немного приободрились. Публичное осуждение, наверно, казалось им забавным, по сравнению с общей скукотой линейки, но меня это всегда угнетало. - Ученица пятого класса… Фетисова. Я подумала, что ужасно несправедливо начинать с самых маленьких. На Крошку было больно смотреть, когда она услышала свою фамилию. Лицо у нее побледнело и вытянулось, глаза наполнились слезами и губы задрожали. Но она все же вышла на середину зала, и встала там, съежившись и втянув голову в плечи. - Ученица шестого класса Гафурова. Эльмира закатила глаза и вышла из ряда с таким видом, словно она делает директрисе одолжение. Крошка заметно приободрилась. - Ученица восьмого класса - Вангели. Белка не шевельнулась. Директриса повысила голос. - Вангели Мирабелла! Белка вздохнула. Ее красивое личико на секунду исказилось гримасой величайшего презрения. Но она все же вышла на середину. - Ученица седьмого класса - Филиппова. Ксюша прошествовала на середину зала спокойно, сохраняя на лице совершенно безмятежное выражение. - Посмотрите на себя, что за дикий вид! Никто не шевельнулся, кроме Эльмиры, которая с интересом себя осмотрела. В рядах захихикали - вот уж кто-кто, а Эля всегда выглядела безукоризненно. *** Всю доступную нам одежду можно было разделить на три категории. Первая и самая редкая, «собственная одежда». Такая мало у кого была… Обычно у тех, кто поступил к нам недавно и из дома, у них еще осталась своя приличная одежда, но из нее быстро вырастаешь… Иногда нам дарили что-нибудь из одежды или перепадало от спонсоров, но очень редко. Некоторым, бывало, присылали родственники… В общем, новая красивая одежда у нас была большой редкостью. Второй тип, это то, что шили здесь же, в детском доме. Добротную, удобную, теплую одежду… Даже по-своему красивую. Но… Она была какая-то вся одинаковая. Даже для девочек. Кстати, брюки и пиджаки шили только мальчикам, для девочек - юбки, жилетки и платья-сарафаны. Все очень похожего, самого простого покроя, хоть на малышей, хоть на старших… Впрочем, старшеклассницам шили еще и жакеты. Цвета одинаковые у всех: серые, черные, коричневые, вишневые, темно-синие или бутылочно-зеленые. Иногда в клеточку, но чаще однотонные. Белые рубашки и блузки тоже одинаковые у всех, только что разного размера. И обувь однотипная, всегда черные туфли и ботинки безо всяких украшений. Когда было холодно, поверх казенной одежды (которую все называли формой, хотя ее положено было носить не только на уроки, но и вообще всегда), мы надевали еще шерстяные кардиганы, их тоже вязали для нас специально и тоже все одинаковые… Синие, бледно-голубые, белые в полоску, коричневые. Разумеется, если всегда носить одежду такую же, как и у всех остальных, быстро сойдешь с ума. Выручал третий тип одежды - «благотворительная». Ту, которую нам дарили разные сердобольные граждане. Ну... поношенную, конечно, которая самим больше не нужна… Причем, чаще всего приносили такой мусор, что его сразу же отправляли на помойку… Но в общем и приличная, то, что не совсем уж стыдно надеть, нам тоже перепадала... Обычно это использовалось как рабочая одежда, или для комнаты, так, на кровати поваляться. В учебное время такое носить было недопустимо и днем в столовую так тоже лучше было не приходить. У директрисы форменная истерика начиналась, когда она такое видела… Но только все равно это запрет плохо соблюдали… Ну разве только такие тихони как я или Эля… Впрочем Эле форма шла. Эльмира единственная из нашей комнаты носила платья, сшитые в приюте, и не выглядела при этом смешно. Она была вся такая подтянутая, аккуратная - настоящая отличница, примерная ученица, как говорится. Она в форме была похожа на такую старорежимную гимназистку, что ли. И она всегда умела как-то оживить казенную блузку с жилеткой оригинальным кружевным воротничком или чем-то вроде того. Или лентой в волосах. А если я попробовала бы сделать то же самое, это выглядело бы по-детски. Я и выглядела ребенком в этих уродливых сарафанах, впрочем, как и все здесь, ну почти все… Белке тоже приходилось хотя бы на уроки ходить в школьной форме, но как она ее носила - это надо было видеть! Юбки (коричневые или бордовые) она каким-то образом укорачивала так, что почти был виден верх чулок. Рукава блузок закатывала выше локтя, да еще и расстегивала сами блузки на две верхние пуговицы. Даже при условии, что она не забирала волосы в высокий хвост-ирокез, носила их часто гладко причесанными вдоль спины, под ободком, это выглядело, мягко говоря… вызывающе. Впрочем, даже такой вариант школьной формы Белка признавала только во время уроков, да и то не каждый день. Обычно она старалась одеваться в «благотворительность». Ксюша тоже почти всегда так одевалась. И почему-то на ней все эти вытянутые свитера, полинявшие водолазки, мешковатые джинсы вовсе не выглядели убого. Потому, может быть, что она сама была такая... Полноватая немного, а такая одежда все это скрадывает, и в целом Ксюша выглядела очень даже гармонично. Даже начинало казаться, что под всеми этими тряпками скрывается вполне изящная фигурка. Белка же наоборот… Ей-то уж скрывать было нечего! Она выбирала из нашего сэконд-хэнда джинсы и топики на размер меньше требуемых и как-то натягивала их! Как они только на ней не лопались, непонятно было. И выглядела она в этом... Сексуально. Ну, наверно, это не совсем правильное слово по отношению к школьнице, ученице, но правильнее не скажешь. - Не спать после одиннадцати вообще нельзя, а уж жечь в комнате свечи… Это совершенно неприемлемо! Это преступление! И уж тем более есть что-то свое. В комнатах нельзя хранить продукты, даже просто конфеты или печенье - могут завестись мыши! Или тараканы! И так далее. Я слушала все это вполуха, тоскливо размышляя о том, что вот меня-то на ковер не вызвали, хотя я живу в этой же комнате. Правда, совсем недавно, но тем не менее. Они словно специально подчеркивали мою обособленность, отдельность от них - разве это справедливо? Осталось повесить мне на грудь табличку - «Шпионка». Наверно, и сами девочки уже так думали. Словно в ответ на мои невеселые мысли за спиной я услышала шепот: - А Оленьку вот что-то не вызвали… - Ну, так может, она и ни при чем. - Живет с ними в одной комнате и ни при чем? - Ну так, поди, она и наябедничала. Мои уши запылали. Мучительно захотелось самой выйти на середину зала и встать рядом с соседками по комнате. Хотя… Какая я им соседка? Просто случайный человек, которого им подселили… Хотя на самом деле не такой уж случайный, но я очень надеялась, что они об этом пока не догадываются… Или уже догадываются? - …Никаких украшений в учебные часы!.. Никаких духов!.. Никакой косметики!.. Вот уж про косметику это точно относилось к одной только Белке!.. Все, что говорила Ежова, относилось главным образом к Белке, частично к Ларисе как к ее самой верной последовательнице и очень частично к Ксюше. И уж совсем никак не относилось к Эле. Насколько я успела ее узнать, она даже никогда не читала после отбоя, не говоря уже о всяких там… Но их, припомнилось мне, всегда ругали вот так. Вчетвером, видимо, за компанию. Впятером, уточнила я про себя. Бася тоже всегда была с ними. Все, что говорила директриса, было настолько знакомо, что смысл слов как-то терялся, растворялся в воздухе. Думаю, ее мало кто слушал. Из тех четверых, кого вызвали на середину зала, внимательно слушала разве что Ксюша, она смотрела прямо на директрису, очень спокойно, как самая примерная ученица. Белка тоже с нее глаз не сводила, но думала явно о чем-то своем... Я от такого злого взгляда ушла бы в землю. Эля украдкой кривила губы и закатывала глаза, а Крошка уже откровенно скучала, переминалась с ноги на ногу, крутила головой и вздыхала. - Что ж, - у директрисы, как будто внезапно воздух в легких кончился. – Словами, вас, видимо, не проймешь. Нужно принимать меры. Вы все четверо наказаны. На месяц. Без отпуска. И без дополнительных занятий. Вы меня поняли? Эля серьезно кивнула. Ксюша шевельнула губами, будто говоря «да». Она если расстроилась, то совсем не подала виду. Лариса загляделась на подруг и отреагировать не успела. Белка продолжала смотреть прямо перед собой, но лицо ее еще больше затвердело. На самом деле - это был тяжелый удар. *** Наверное, нужно объяснить, почему слова: «без дополнительных занятий» произвели такое тяжелое впечатление. Обычным школьникам такого не понять. Всевозможные кружки и секции - это единственное чем можно было заниматься в школе, иначе, как говорила Ксюша, можно было бы от скуки подохнуть. После двух часов заняться было совершенно нечем, разве что, уроки учить. Ну конечно, тем, у кого были друзья, своя тусовка, тому было проще. Да и то… В обычных семьях есть компьютер, интернет и телевизор, а у нас это было редким удовольствием. Даже музыку послушать и то было сложно… Книги можно было читать только в библиотеке… Разве что кто-нибудь одолжит свою. И к тому же, мне кажется, в домах, в семьях как-то по-другому… Там все равно не скучно, даже если заняться нечем. Если бы у меня была своя комната, я бы никогда там не скучала. Я могла бы оставаться там одна всегда, когда захочу, или почти всегда. Даже если друзей у меня совсем не будет, это все равно не может быть так же тяжко, как здесь… Здесь даже если ты был совсем одинок - один ты никогда не остаешься. И когда тебе нечем заняться и понимаешь, что все это видят, и от этого намного тяжелее. Поэтому выручали спортивные секции, школьный театр, хор, занятия музыкой, рисованием, иностранными языками. Хоть в этом нам повезло - можно было заниматься этим бесплатно и сколько угодно в свободное время. Ну, в спортивные секции я не ходила, спорт и я - понятия несовместимые. В хор тоже - голоса у меня не было, играть в театре у меня смелости никогда не хватало… Два раза в неделю ходила на занятия итальянским. Вообще-то я мечтала выучить французский и почти полгода на него убила, но не смогла осилить ни произношение, ни правописание. Не сказать, что у меня и в итальянском наблюдались такие уж выдающиеся успехи, но хоть не намного хуже других. Еще мне нравился литературный кружок. Там можно было обсуждать вслух прочитанные книги, спорить, читать вслух стихи и даже сочинять самим… Правда, я не сочиняла. Ну, почти. То, что сочиняла, все равно не показала бы никому. Читала вслух тоже редко, начинала очень волноваться. Да и спорить как-то не лезла. Но мне нравилось слушать. Еще и потому, что в литературный кружок ходила Ксюша. После того, как нас поселили в одной комнате, она всегда приветливо мне улыбалась, когда мы там встречались, будто знакомой. И садилась рядом. Иногда даже заговаривала со мной, правда ничего умного ответить я была не в состоянии, но мне все же становилось хорошо от этого. На музыку я тоже ходила, но иногда мне казалось, что играть на флейте - это как-то несерьезно. Я пробовала брать уроки фортепьяно, как Эля и Ксюша, но от одного вида такого грозного, черного, блестящего инструмента у меня начиналась дрожь в коленях… Клавиш было так много, что я понимала, что все равно никогда не найду нужные и не попаду по ним. С флейтой было проще, ее можно было подержать в руках, согреть дыханием, почувствовать своей… Но музыка - это только три-четыре раза в неделю, и два раза в неделю уроки итальянского. Литературный кружок вообще был только по пятницам. Я ходила в кружок кройки и шитья, который вообще-то тоже был раз в неделю, но приходить шить для себя в кабинет домоводства можно было когда угодно, если есть свободные машинки. Если бы мне запретили на целый месяц ходить на музыку и итальянский, я бы, конечно, расстроилась, но не очень. Несколько раз пропустить литературный кружок, это, было бы очень обидно, но пережить можно, а вот без шитья я бы очень соскучилась. А что уж говорить о моих соседках по комнате. Ксюша и Белка почти все свое время проводили в кружках. Ксюша вообще успевала чуть ли не везде, и в кулинарный кружок, и на каратэ, и на волейбол, и в кружок вязания и мягкой игрушки, и на все факультативы по предметам. Эля была менее активной, больше всего занималась садоводством, и всем таким, связным с цветами. Белка ходила в баскетбольную секцию и легкоатлетическую - занималась прыжками в высоту. В кружке современных и народных танцев она была солисткой. И музыкой она занималась больше, чем все остальные, играла на скрипке, и на гитаре, а на фортепьяно уже слишком хорошо, чтобы заниматься с преподавателем. Давать уроки игры на гитаре к ней сюда приходила специальная учительница, к ней одной… А сама она упражнялась ежедневно. В спальне было не положено, и она уходила в музыкальный класс каждый вечер. А пела она - лучше всех в детском доме, солировала и в хоре, и в ансамбле, и в старшем хоре… Лариса тоже пела в хоре. Хотя голос, конечно, у нее шел ни в какое сравнение с белкиным. И занималась художественной гимнастикой. И пыталась освоить скрипку, по наущению Белки, не иначе. Но если Белку и остальных наказали на целый месяц, им придется проводить вечера за общественно полезным трудом, а не за любимыми упражнениями. И в музыкальный класс, и в интернет-кабинет, и в мастерские им доступ будет закрыт. Да еще и без отпуска - это значит ни шагу за калитку! Правда, я-то вообще редко выходила, разве что прогуляться до соседней улицы, но и Ксюша, и Лариса, и особенно Белка обожали прошвырнуться куда-нибудь. Так что мне только гадать приходилось, как им несладко придется весь следующий месяц.