На границе Ноября (Зеркало Снов - 2)

Оленька: Белка развернулась, и, не говоря ни слова, двинулась прочь. Дорел даже головы не поднял, чтобы проводить ее взглядом. Эля прислушивалась к их спору напряженно и серьезно, будто ожидая чего-то, а Лариса даже с испугом. И только Ксюша улыбалась, как будто все это представлялось ей весьма забавным. - Почему ты ее отталкиваешь? - спросила она, когда Белка удалилась. - Я? Отталкиваю? Я просто даю ей возможность выбора. Пусть сама решает, хочет быть с нами или нет… Пусть не жалеет и не сожалеет. - Почему бы тебе просто... Не оставить ее в покое? - И мило общаться? Нет. Нельзя жить тихой спокойной жизнью и при этом не предавать тех, кто тебя любит и верит в тебя. За них надо всегда - постоянно - гореть и бороться. - Может, она просто устала? - Все устают, Ксеня. Предают - не все. - Ты всегда такой непримиримый? - поинтересовалась Эля. - Считаешь, что если кто-то не хороший... Так обязательно плохой?.. - А что? Знаешь, никогда не находил удовольствия в отрицании очевидного. Это для недоумков… зло, оно всегда от лени, тупости, нежелания шевелиться. От ничтожества, одним словом… Например, человек просит помочь. А он МОЖЕТ, но отказывает только потому, что ему лень оторвать задницу от дивана… И при этом еще и кайф ловит от осознания: блин, какой я плохой! Какой эгоист! Меня просят, а мне по фиг – значит, я крутой! Такие вот, те, кто упиваются своей плохостью, своим мелким злом, они либо дебилы, либо полное ничто. Человеческая плесень. Это «круто» будет и останется единственным достижением в их жизни. Причинять людям зло - это самая легкая на свете вещь. Для этого достаточно просто валяться пузом кверху и тупо ухмыляться. Ксюша побледнела и уже не смеялась. - Я не согласна… насчет «плесени», - сказала она. - Вот это... мне всегда было трудно в вас понять… И принять. Это ваше высокомерие… - Высокомерие? Чушь. Мы просто уважаем себя. И ДРУГИХ, многих других. А те, кто не хочет уважать ни себя, ни других… Не хочет, чтобы их уважали. Они все ЕГО пища, только и всего… I sin embargo nadie nos consume (но, без сомнения, нас никто не потребляет) - в этом они ошибаются. - Кто? В чем? Чья пища? - быстро спросила Эля. - Не суть… Но вот ты, Ксеня… С кем бы ты предпочла прожить рядом: с маньяком-людоедом, вроде Ганнибала Лектора, беспринципным, жестоким, но ярким, деятельным, умным, с которым жутко интересно… или с таким вот лежачим тюфяком, который зациклен только на себе любимом, и которому ничего уже не нужно и не интересно? Подумай, прежде чем ответить. - Э… - Ксюша запнулась и замолчала. - «Э» - это я так понимаю, первое? А знаешь, почему? С первым ты смогла бы бороться. Смогла бы встать против него и дать отпор. А со вторым - даже ты - в конце концов бы угасла. Вблизи какого-нибудь «устальца», который своей усталостью от жизни заражает всех. Вот почему я хочу, чтобы Белка сделала выбор. Чтобы это хотя бы будет ЕЕ выбор. Пусть лучше ненавидит и творит зло, если на добро не способна… чем станет просто пойлом в кормушке. Нет хуже, когда человек только берет у кого-то, ничего не отдавая взамен. Это значит, что совсем уже ничего не осталось... ни за душой… ни в душе. Это про меня, подумала я. Мне совершенно нечего дать. Я самый скучный человек на свете. Дорел, конечно же, тут же эти мысли услышал. - Когда человек еще мало жил, это не считается, ему еще нечем поделиться, он еще не скопил этого… пока. Но если он готов и хочет - он сможет это сделать потом. А вот… Когда человеку больше нечем поделиться - ему самое время отправляться на свалку… Да и что значит «больше нечем»? Говорят, бывают и такие несчастные, что никогда не испытали счастья насколько огромного, что его хотелось бы разделить с другими… Никогда счастье не переполняло их, не лилось через край… Так, чтобы хотелось черпать его полными ладонями и поить всех людей… И особенно тех, кто дорог… Ни разу в жизни! - У меня такое часто бывало, - Ксюша уже снова светло улыбалась. - В тебе я и не сомневаюсь, солнышко. Дорел все вертел в руках куколку. Я взглянула на нее и обнаружила, что она изменилась. Вернее, не сама кукла, а платье на ней. Черно-белая клетка исчезла, теперь куколка была одета в светло-голубое платье до колен с рукавами-фонариками и белый фартучек с оборками. И даже крошечный ключик висел у нее на груди на тонюсенькой цепочке. Вместо черных тяжелых сапог со шнуровкой появились миниатюрные сандалики и аккуратные носочки. Не хватало только бантика. - Так ей лучше, - заметил Дорел. - Здорово, - потрясенно выдохнула Эльмира. Дорел улыбнулся. - Может, что-то более экстравагантное? Он отвел руку, прищурился - и платье и волосы куклы стали ярко розовыми. - Нет, - все вернулось в прежнее состояние. - Пусть будет так. Он осторожно покачал куколку на ладонях. - Я просто подумал, Басе могло бы это понравиться. - Ты думаешь, что эта куколка - Бася? - осенило Ксюшу. - Ты спрятал ее где-то здесь? - Наверно, здесь, - особой уверенности в его голосе не было. - Я просто очень хотел ее спрятать… Но так, чтобы никто не догадался где. Чтобы они не смогли ее найти, даже если влезут ко мне в голову. Чтобы и я сам не мог рассказать, даже если заставят. Поэтому я загадал - пусть это будет где-то поблизости от того места, где я окажусь, когда выберусь оттуда. Я же не мог знать заранее - где! И чтобы это было что-то такое, что бы напомнило ее мне… Чтобы я сразу узнал, когда увижу... Но теперь я, хе, не так уверен. Что узнаю ее. Что вообще найду. Может, я ошибся местом. - Мы ее обязательно найдем, Дорел! - воскликнула Ксюша. - Даже не сомневайся! Мы тебе поможем! Может быть, я узнаю ее. Ведь она моя подруга. - Ну или, - вставила Эля, - может быть, это что-то такое, что знает только Оленька. Ведь это был ЕЕ СОН. Дорел посмотрел на нее с некоторым интересом. - Об этом я не подумал, - сказал он. - Гм… Приятно иметь дело с умными людьми. - А та ссора… С историчкой - тебе за нее ничего не будет? - спросила Ксюша. - Ничего страшного… Ну, то есть, мне, конечно, назначили взыскание, но только это все пустяки… Даже наоборот, здорово - теперь мы и отрабатывать будем вместе! *** Тем же вечером Дорел вооружился ручкой и блокнотом и начал припоминать текст песни. Вообще-то писал он довольно бегло. Белка околачивалась поблизости и заглядывая ему через плечо. - Ты не то пишешь, - заметила она. - Хочешь подсказать? - Нет уж. - Тогда исчезни. Он снова углубился в припоминание текста. Мало-помалу страничка блокнота покрылась косыми строчками. Белка снова сунула туда нос. - Это совершенно не то! - воскликнула она. - Не цепляйся. Я всего одно слово и изменил. - Не одно, а три. - Я не помню. Пришлось досочинить… - Все ты помнишь… И это ты нарочно придумал! Так нельзя! - Нельзя, но если хочется, сама знаешь… Сейчас, погоди, я почти закончил. Дорел как можно более тщательно вывел последнюю строчку. - Хочешь сказать, что ты и это не помнишь? - спросила Белка. - Ты ведь специально изменил эту строчку! От нее смысл всей песни меняется! - Я просто убрал оттуда слово поцелуй. Ты же сама настаивала, чтобы не было ничего неприличного! А это подходило по смыслу. - И все ты врешь! - А это сильно длинная песня? - с беспокойством спросила Лариса. - Нет, не очень… Жаль, что конкурс уже так скоро. Можно было бы целую пьесу поставить! - Так бы вам и позволили! - фыркнула Белка. - Ну, не обязательно на эти «показательные выступления»… Можно было так, для себя… помните, как мы играли? - У вас был театр? - спросила я. - Не совсем, не то что бы театр, но… Мы играли, как если бы это был театр… Мы просто разучивали разные пьесы или рассказы и разыгрывали... Как бы для себя. Ни перед кем. - Интересно, - сказала я вежливо, хотя мне это показалось уж очень сложной игрой. - Очень, - с энтузиазмом подхватил Дорел. - Мы как бы на самом деле были этими людьми из пьес, а не актерами, которые играют их роли… И то было очень интересно. - Это были обычные ролевки, - вставила Белка. - А не театр. - Да, но мы же разыгрывали очень серьезные вещи! Мы даже разучили несколько мольеровских пьес целиком… Помнишь ту, как она называлась? «Терзания Любви»? - «Любовная Досада», - поправила Ксюша. - О, точно! Вот это вещь! Кажется, первая самая комедия Мольера. В ней нет никакой сатиры, иронии или чего-то там еще... она местами непонятная, и конец совершенно дурацкий, но она зато уморительно смешная. - А про что? - даже Крошка немного заинтересовалась. - Ну, там как бы девушка… Ее играла Бася у нас. И в нее влюблены двое молодых людей… Она любит одного из них, а в другого влюблена ее сестра… Только никто не знает, что это сестра. - Как это? - Ты так тупо рассказываешь, - вздохнула Белка. - Там с самого начала говорится об этом. Что две семьи ждали наследства и его должен был получить мальчик. У более близких наследников родилась девочка, поэтому ее с самого рождения почти выдавали за мальчика! А настоящим наследником, получается, являлся мальчик из другой семьи… тот самый юноша, который был влюблен в младшую сестру этой переодетой девочки. А она сама была влюблена в него! - Да, и ты ее играла! А несчастного влюбленного - Октав. - Ну, они там оба были несчастны… И вот эта переодетая девочка пошла на хитрость. Написала ему от имени своей сестры, и они стали тайно встречаться по ночам… Поскольку они с сестрой были похожи, она, когда переодевалась в женское, выдавала себя за нее… А при дневном свете встречалась с ним как ее брат, как друг… Вот так. - А младшая сестра ни о чем не знала?- спросила я. - Конечно, нет! Она любила другого. И дала ему слово. И они собирались пожениться. Не тайно, конечно. А вот ее старшая сестра обвенчалась-таки со своим любимым, и как раз тайно. - И он по-прежнему ничего не знал? Считал, что эта та, младшая девушка… - Ну да… а потом все выяснилось, и было много путаницы. - Представьте себе положение той девушки, - усмехнулся Дорел, - когда отвергнутый поклонник является и при всех заявляет, что они якобы давно уже тайно женаты! Представьте состояние ее жениха! Его я играл, кстати. А молодой муж, когда она начала все отрицать, что должен был почувствовать? - Но кончилось-то все хорошо? - спросила Лариса. - Конечно, это же комедия. Хэппи-энд гарантирован. В конце концов, все разобрались, кто на ком женат. - И что-то я не пойму, - пожала плечами Эля. - Те влюбленные разобрались, ладно, они любили друг друга. Старшая сестра… она ведь так и осталась замужем за тем, кого любила, правильно? Для нее, значит, тоже все хорошо. А он-то сам? Ведь он потом понял, что женился не на той? И он смирился? - Ну… - Дорел замялся, - вот это мне и кажется немного неестественным. Но он вроде бы даже обрадовался. Ну, хотя… Во-первых, ему все же досталось наследство! Во-вторых, куда ж денешься, раз уже жена. И в-третьих… Ну, они так дружили с тем «братом», который в, конце концов, оказался его женой… Ну, может, он еще больше этому обрадовался! - Пошляк, - вздохнула Белка. - И, между прочим, Бася играла эту младшую сестричку такой стервозной, что кто угодно бы обрадовался, когда понял, что не на ней женат. - Ну, и да, это тоже. И я просто хотел сказать, может, он был на самом деле влюблен в нее с самого начала, но пока считал мальчиком, внушал себе, что это дружба… И поэтому так обрадовался, когда все выяснилось! Хоть какое-то объяснение. - А ты кого играла, Ксюша? - спросила я. - Горничную. Субретку. И, между прочим, это была самая веселая роль! - О, да, - подхватил Дорел. - Самая моя любимая сцена, когда эта влюбленная парочка и их слуги - тоже парочка - несколько раз подряд ссорятся и мирятся. Умереть можно от смеха. Кстати, можно нам одну эту сцену разыграть! Не обязательно всю пьесу! - Ох, нет, - Белку перекосило. - Остановись уж на песне! Раз взялся. - Ладно, - вздохнул Дорел и захлопнул блокнот, - до завтра тогда! Пойду, поохочусь на вампиров! - Давай, - хмыкнула Белка. - Удачи. - Может, мне и дракона какого по пути завалить? - Только попробуй! - вскинулась Белка. - Драконы редкие животные! Их и так уже… Их нельзя мучить. - Ладно-ладно, - отмахнулся Дорел. - Вампиров тоже мучить нельзя, - заявила неожиданно Лариса. - Вообще никаких животных нельзя. Дорел, уже удаляясь, отправил ей воздушный поцелуй. - Дракон - это не животное, - крикнул он. - Дракон - это дракон! Насчет вампиров… Не знаю! Белка, хоть и кривилась на Дорела, но в тот вечер она была до странности веселой и умиротворенной. Я даже решилась заговорить с ней. - Ммм… Так ты румынка или молдаванка? - осторожно спросила я. Мне не то что бы на самом деле было это интересно. Просто хотелось доказать себе, что я могу разговаривать с Белкой просто так. И она ответила вполне приветливо. - Это не принципиально вообще-то. Это одна нация, просто так исторически сложилось, что их разделили на две страны… Ну, формально мама молдаванка, дед по отцу румын… А его жена, говорят, украинка была. Так что в большей степени молдаванка. Вот так все запутано. Белка улыбнулась, как мне показалось, смущенно. И с чего она была со мной так доброжелательна и откровенна? Или это тоже влияние Дорела, хоть и не явное?.. - А почему у него такое странное имя? Дорел? – спросила я. - Оно что-то значит? Походит на французское или вроде того. - Нет, - отмахнулась Белка. - В том и дело, что оно совсем ничего не значит… Это вообще даже и не имя… Я-то про все это точно знаю, потому что мой отец - его крестный… Дело в том, что он родился… Немного рано. Когда его и не ждали. Он был семимесячный, и имя ему придумать не успели, назвали… В общем первым попавшемся именем и назвали - Теодор. Федор по-вашему… ни для кого оно ничего не значило, и мой отец... сначала переделал его на молдавский манер в Тудора… Ласково - Тудорел, потом просто Дорел… С самого младенчества его никто по-другому и не звал. - А. Я признаться представляла себе нечто более романтическое. И почему-то мне казалось, что я все-таки права.