На границе Ноября (Зеркало Снов - 2)

Оленька: Я медленно брела вдоль прилавка, почти равнодушно скользя глазами по тому, что на нем было разложено. Почти равнодушно - потому что денег у меня все равно не было. Со временем надоедает играть в игру - «что бы я купила, если бы у меня было много-много денег». Да я бы все купила. Абсолютно. Но чтобы эта игра продолжала оставаться интересной, надо хоть изредка покупать хоть что-нибудь. А если привыкаешь обходиться без всего совсем, то и желания получить что-то уже не возникает. Разложенные на прилавках и на полках продукты и вещи уже не вызывают ассоциаций с чем-то вкусным или интересным - это просто пестрые бессмысленные картинки. Но идти и смотреть - это своеобразный ритуал. Пройдя до конца прилавка, до двери, я вышла на улицу. Под дождь. До этого момента, все было знакомым и реальным, магазин, автобусная остановка, дорога, по которой неслись машины… И время текло размеренно и спокойно. Но вот из-за поворота прямо передо мной вылетела машина, и словно у часов сорвало пружину. Время полетело с бешеной скоростью. Машина затормозила рядом со мной, разбрызгав воду из лужи по серому асфальту. Дверца открылась. - Садись! Голос прозвучавший оттуда, изнутри был до крайности мне знаком. Все это вообще напоминало фильм про мафию. Я попятилась. Я должна была сесть, обязана была, мне даже было это нужно… но какой-то инстинкт помешал мне это сделать. - Я забыла сумочку! Сейчас, - крикнула я первое, что пришло в голову. И бросилась назад. Никакого магазина, там, конечно, уже не было. Я влетела в полутемный подъезд и стала почти бегом подниматься по лестнице. Уже зная, что у лестницы, по которой я поднимаюсь, конца нет. И это не подъезд. Это просто этажи. Бесконечные этажи, и на каждой лестничной площадке темные проемы дверей, ведущие в темные коридоры, и ни один из них не мой. Я замедлила шаг. Торопиться больше не имело смысла, потому что никто за мной и не гнался. Я вошла в один из коридоров. Первый попавшийся. Скудный свет, проникавший неизвестно откуда, отражался от покрытого дешевым линолеумом пола. Коридор казался бесконечным в обе стороны, и все двери, тянувшиеся вдоль него, были заперты. Кроме той, в которую я вошла. Где-то далеко, в самом конце, должно было быть оконце. Оттуда, должно быть, и проникал свет. Дорел сидел на низкой клеенчатой скамейке, прислонившись к стене. Другой мебели в коридоре не было. Увидев меня, он наклонился и достал что-то из-под скамейки. - Вот твоя сумочка, - сказал он. Отродясь у меня не было никакой сумочки. Но я взяла ее. Обычная сумочка, коричневая, на ремешке. Дорел потянулся и встал. - Теперь ты можешь пойти со мной, если хочешь, - сказал он. И протянул мне руку. И мы пошли. Сначала по коридору, мимо прохода, через который я вошла. В одну из дверей. Снова на лестницу. Потом… Дальше. Место, где мы оказались теперь, было очень странным. И самое странное было то, что мне оно казалось очень обыкновенным. Я не запомнила детали, но мы проходили, видимо, через какое-то огромное здание. Мы попали туда из все того же темного коридора - но коридор находился в ДРУГОМ МЕСТЕ. Дорел по-прежнему вел меня за руку. Мы шли довольно быстро - лестницы, коридоры, залы… В здании было полно народу, наверное, целые толпы! Кажется, там было что-то вроде приема или бала. Я даже помню огромную залу, набитую людьми, гигантскую сияющую люстру и много-много мужчин и женщин - первые в черных фраках и смокингах, вторые в белых бальных платьях, я заметила, что и мы с Дорелом одеты так же. Мы были как бы частью этого всего, и на нас не обращали внимания. Впрочем, и в самую толпу мы не лезли. Основное скопление людей всегда было где-то сбоку, в стороне от нас… - Не верти головой, - бросил мне Дорел сквозь зубы. Он был необыкновенно взволнован. Мне и самой начало передаваться это состояние возбуждения. И кроме того меня не покидало ощущение, что я вот-вот проснусь - к тому времени я уже полностью осознала, что нахожусь во сне… Мы снова пошли какой-то то ли галереей, то ли коридором - зал оказался внизу. Спустились по лестнице, потом снова поднялись на несколько ступенек, прошли в дверной проем, занавешенный тяжелыми коричневыми шторами из бархата или плюша, кажется, такие называются портьеры. Мы оказались на каком-то подобии лестничной площадки. Зал шумел где-то совсем рядом, справа и чуть внизу. Шумел - я откуда-то это знала, хотя звуков в этом сне не было никаких. Дорел на секунду замер, словно что-то обдумывая. Потом резко рванул меня за собой. Мы почти бежали. Все его чувства передавались мне моментально, словно шли из его руки в мою. Я поняла, что мы не просто торопимся, а опаздываем. И не просто опаздываем! Мы и раньше не должны прийти. То, что мы должны успеть, это нужно сделать минута в минуту, секунда в секунду. Внезапно перед нами появилась Ксюша. На ней было такое же, как и на всех, белое платье, и веер в руках, прямо Софья из «Горя от ума»… Вот только волосы не были собраны в узел, а рассыпались по плечам золотым дождем… Именно золотым, ее волосы сияли и сверкали, как настоящее золото, отражая свет свечей… И только перед солнечным светом они меркли, как и любое золото. Солнечный свет рванулся нам навстречу внезапно, из дверного проема, куда Ксюша вывела нас… Теперь нам оставался лишь один этот коридор до двери, и мы побежали, обгоняя Ксюшу. Она следовала за нами. На высокое крыльцо, наверно, мраморное, с двумя лестницами. Мрамор был старый, весь в трещинах, и дом был старый, хоть и огромный, теперь я это видела, двухэтажный, очень длинный дом, стоявший посреди запущенного сада. У крыльца стояла блестящая черная коляска, запряженная двумя лошадьми. Мы почти бегом спустились с крыльца. Ксюша-Златовласка смотрела нам вслед. Время теперь казалось осязаемым, каждая секунда била меня, словно молотом. Тот самый пресловутый секундомер, о котором упоминалось недавно, теперь повис пред моим внутренним взором, подобно гигантским часам, где огромные черные стрелки двигались по делениям с угрожающе медлительной неумолимостью. Мы сами были словно три стрелки на часах, соединенных сияющей окружностью. Дорел помог мне забраться в коляску, сам запрыгнул на облучок и схватил вожжи. Когда я садилась, то мне почему-то пришло на ум, что коляска уж какая-то слишком большая, колеса вот просто огромные, и спицы в них все равно что деления, стрелки часов… Которые уже почти сошлись на двенадцати. Осталась лишь одна, секундная, и она неумолимо приближалась. Настигала их... Вот, сейчас… Дорел хлестнул лошадей. Коляска тронулась. Секундная стрелка на колесе догнала своих товарок и слилась с ними, но колесо в этот самый момент сдвинулось, начало вращаться, спицы-стрелки завертелись снова. Быстрей и быстрей… И мы ехали, ехали, через прохладные зеленые луга и холмы, мимо синеющих вдалеке рек и озер. И солнце было необыкновенно ласковым, и ветер свежим. И колеса вращались ровно, но быстрее все же, чем стрелки в часах, и времени было уже не догнать нас… Постепенно это ровное, плавное движение коляски убаюкало меня, я то погружалась в какой-то туман, то выплывала из него… Коляска начала катится медленнее и дорога, как будто, стала ухабистее. Наконец, мы остановились. - Вот и все, - сказал Дорел. - Мы приехали. Я вылезла из коляски. Почти сразу же, как только ноги мои коснулись земли, я поняла, что одета в свое обычное темное платье и серое пальто. И Дорел был одет по-прежнему буднично, в клетчатую рубашку из плотной материи поверх водолазки, кроссовки и джинсы. Я оглянулась на коляску, но это был всего лишь огромный шершавый валун, отдаленно напоминающий по форме кучерские козлы или трон, он стоял, немного возвышаясь над грудой таких же огромных камней, полузасыпанных землей и полузаросших травой и мхом. Пейзаж вокруг нас стремительно менялся. Небо, казавшееся таким близким, снова поднялось вверх, горизонт наоборот придвинулся, воздух стал непрозрачным. Только что сиявшее солнце исчезло, но еще при нем резко посвежело, а теперь стало просто холодно, да еще и налетел ветер с мелким дождем. - Ты отсюда найдешь дорогу домой? - спросил Дорел незнакомым мне резким тоном. - Отсюда?.. Я оглянулась и с удивлением поняла, что нахожусь в очень знакомом месте. Совсем недалеко от дома… Но этого не могло просто быть. Мы же были во сне! Все что только что были. Зал… Ксюша на крыльце… Коляска... Даже темный коридор, даже улица и машина… Все это было, было! Я слишком ярко и отчетливо помнила каждое свое ощущение! Это было вот только что! Мы приехали оттуда, и я могла проследить весь наш путь подробно без пробелов. Вот только как я попала в магазин? Пришла туда? Кажется, это и в самом деле был сон, и я заснула и попала туда. Но сейчас-то я не просыпалась! Я вышла из коляски и стою… Вот здесь, уже, безусловно, в самой настоящей яви… И все-таки я ощущаю себя совсем чуть-чуть, но иначе, чем за минуту до этого. Неужели я все-таки проснулась?.. - Мы просто вышли из Сна, - угрюмо бросил мне Дорел, по-видимому, ощутив мои внутренние метания. Он вдруг развернулся и зашагал в сторону, противоположную детскому дому. К станции. Я, не зная, что мне нужно делать, пошла за ним. Хотя если бы я пошла в другую сторону, минут через двадцать вернулась бы домой. Нет, не домой. Дом - это не стены и крыша, дом там, где тебя любят. Значит, дома у меня нет, и мне все равно, куда идти и когда возвращаться. Примерно это я думала, следуя за Дорелом. Некоторое время он просто шел молча, сунув руки в карманы. Я шла рядом не уверенная, что нужна ему, но не в силах отстать. Уже почти совсем стемнело. Ветер ударял в лицо, но я не чувствовала холода. Мы подходили к железнодорожной станции, и я подумала, что для того, чтобы вернуться, нам потребуется, по меньшей мере, час. А если мы еще и продолжим идти... У… Но повернуть не могла. Дорел вдруг внезапно остановился. Мы стояли на повороте дороги, над обрывом. Вокруг уже почти ничего не было видно. Он стоял спиной ко мне, сунув руки в карманы, запрокинув голову, подставив лицо под моросящий дождь. - Я не могу! - сказал он. - Я не хочу этого делать. Не могу принять такую помощь, слышишь? Ведь где-нибудь ты есть, ты должен меня слышать. Это не дар, это проклятие, и как мне жить, если я обреку на это кого-нибудь еще? Неужели ты не можешь мне помочь, хотя бы намекнуть, посоветовать? Неужели я должен решать сам? Он какое-то время стоял так, раскачиваясь, словно продолжая беззвучно взывать к кому-то. Темнота совсем сгустилась. На другом берегу озера, над которым мы стояли, по склону горы шел поезд, отсюда похожий на нитку сияющих бус. Где-то далеко позади нас светилось желтое окошко станционного домика. А над нами ослепительно горели звезды, хотя в такие пасмурные осенние ночи они должны казаться особенно далекими и бледными. Дорел долго и прерывисто вздохнул. И хоть в его вздохе слышалась усталость, но и некоторое облегчение тоже. Потом обернулся ко мне, не опуская подбородка, немного неестественно согнув шею. Он так и смотрел на меня этим странным взглядом искоса и в то же время сверху вниз. - Ты, наверно, думаешь, - сказал он так, словно мы лишь на минуту прервали разговор, - что это все так просто и интересно? Ты думаешь, это как в ваших снах, которые вы просто ВИДИТЕ? Видите и все! Так сморят кино, как вы - сны. Даже если вам иногда и кажется, что вы что-то чувствуете, делаете… Вас это пугает, правда? Вы либо пытаетесь себя уверить, что все это не по-настоящему, либо начинаете себе внушать, что раз это ваш сон, то с вами ничего страшного не произойдет, все будет по-вашему? И получается, что это даже не сон… не реально… а так, придумка. Иллюзия. Какой в этом смысл? Просто посмотреть? А некоторые придумывают разную чушь, что будто бы это какие-то послания свыше, провидения... Или, еще лучше, подсознание. Психология… Начинают как-то это толковать, городить чушь… И все это лишь по одной причине, из страха. Вы так боитесь признать, что Сон РЕАЛЕН, и все то, что там с вами происходит, происходит на самом деле… О, Боже. Неужели страх стоит этого? Позволять себе быть чьей-то - их - игрушкой? Вместо того чтобы раз и навсегда решиться и пойти? Делать вперед, шаг за шагом? - Ты можешь пострадать там? - спросила я. Это волновало меня больше всего. Больше всяких умозаключений. - Да, - Дорел, наконец, подошел ко мне. - Не я один. Мы все. Мы можем даже погибнуть. - Так почему бы просто… - Не проснуться? Иногда мы так и делаем. Когда выхода другого нет. Но это же бегство, как ты не понимаешь. Во-первых, стыд какой... И потом долго не можешь ничего, а во-вторых - и это главное… - Что? - спросила я. Дорел как-то внезапно запнулся и замолчал. - Я не знаю, - ответил он. - Не знаю, стоит ли. Может, тебе и дальше продолжать… смотреть кино? Я молчала. Я не знала, что сказать. Он, наверно, и сам знает, что мне лучше. А я не знала. - У нас есть цель, - продолжал Дорел, наконец. - Даже не цель, дело всей жизни. Мы отвоевываем свое место в Сне. Свою территорию. Не те случайные места, в которые мы попадем не по своей воле. А полностью наше. И нам удается завоевать их, только пройдя Сон до конца. Мы должны войти и выйти так, как решили. Не проснуться. Потому что если проснемся... Сбежим, это все, все, что мы прошли и выстрадали, снова отойдет к ним, станет пустым миражом, иллюзией. Поэтому мы не должны просыпаться. Должны идти вперед и искать выход, чего бы нам это ни стоило. Сделать все, на что способны. И чем дальше проникаешь, тем труднее отступать. Правда, - он улыбнулся. - До смерти еще никто из нас не заигрался, но… Иногда мне кажется - мне проще умереть, чем уступить им. - Кому им? С ветром уже налетал настоящий дождь, но мне стало холодно не поэтому. На этот раз он ответил на вопрос. - Падшим. Проклятым. Я не знаю, как назвать. Тем, кто отказался от Пути. Я так себе это представляю. Мы живем в Яви, но идем в Сон. А потом... Когда Явь остается позади… Когда здесь мы умираем… Мы проходим через Сон куда-то дальше. Отец именно так мне это объяснял. Но есть те, кто отказались идти. И остались в Сне навечно. У них есть могущество и власть там, но у них нет ничего впереди. Они убоялись Смерти и неизвестности и обрекли себя на жизнь, бесконечную и неизменную… И поэтому они не имеют права на Сон. Для них он только тюрьма. А для нас… - А что для НАС? - Возможность НЕ ЖИТЬ ОДНИМИ МЕЧТАМИ. Возможность не замыкаться в своем внутреннем мирке, а жить… на полную катушку и во всех мирах. Это не так много на самом деле. Но и не так уж мало.