Мы свой, мы новый...

      Больше стая в полном составе на совещаниях не присутствовала. Нет, их никто не прогонял, просто закрутились трудовые будни совершенно не пафосного превозмогания, чаще всего членам стаи находились другие занятия. В первый же вечер произошёл пробный совместный рейд, вылившийся в обсуждение стратегий перемещений по обираемым зданиям. Как ни странно, поехали тогда не за продуктами, а за мебелью и прочим барахлом. Двух- и трёхъярусные кровати помогли сначала занять обитателей общежитий полезным трудом из разряда «собери конструктор», а затем существенно уменьшили тесноту и неудобство совместного проживания. Биотуалеты, заменившие собой вёдра, и подвесные умывальники с тазами, место которым нашлось только в гаражах, тоже заметно снизили накал страстей во всех убежищах.       Жизнь выживших забурлила, но уже в конструктивном русле. Для многих начались тяжёлые, опасные, нервные, но всё-таки будни.       Оборотни выносливее людей, их ночное зрение существенно лучше человеческого, так что в последующие дни, когда команды, которым были приданы подростки, разъезжались по стоянкам, сами волчата делали ещё один, последний рейд, но уже исключительно в пользу Колизея. Так Дэнни обрёл необходимое железо, а зал совещаний обогатился шикарным плоским телевизором, самым большим, какой удалось найти, к которому тут же подключили один из ноутбуков. Женщины получили нормальную, укомплектованную всем необходимым кухню, разве что с подвесным умывальникоподобным нагревателем вместо раковины. Ещё волчата ограбили одну из самых популярных в городе фотолабораторий, притащив в логово широкоформатный принтер, отсутствие которого уже не раз вызывало сожаление. Махилани резко перестало хватать места, вследствие чего каморке охраны снесли одну стену, объединив её с бывшим офисом.       В считаные дни тоннели под городом стали неожиданно людными. Частично это было связано с тем, что все уже устали сидеть в тесноте и радовались возможности размять ноги. Частично – с тем, что доступных тоннелей оказалось не так уж много. Большинство ответвлений было надёжно перекрыто, чем, к слову, занимались именно оборотни. Уже после второго совещания они съездили в город на самом большом грузовике, нашли подходящую металлическую ограду и попросту разобрали её на секции. С этими секциями, свёрнутыми сильными волчьими лапами для удобства транспортировки, они прошлись по тоннелям от своей окраины до департамента шерифа, попросту вбивая отдельные куски в стены, как проволоку в картон. Ладно, не настолько просто, но тем не менее все лишние или опасные ходы оказались надёжно перекрыты. Разве что, позже несколько решёток пришлось снова убрать, когда в систему прорылись из госпиталя и пожарной станции, ну и по дороге к нескольким нужным объектам. Ещё какое-то время ушло на организацию освещения, но этим занимались уже профессиональные электрики.       Неожиданно нашёл себя тренер Финсток. Отказавшись от участия в рейдах, он в приказном порядке собрал всех парней от десяти до пятнадцати и добровольцев из девушек того же возрастного диапазона, после чего принялся гонять их в хвост и в гриву. Теперь гулявшие или спешившие по утренним делам граждане Бейкон Хиллз частенько могли созерцать бегавших вдоль стен подростков, подбадриваемых лужёной глоткой бывшего учителя экономики:       – Вперёд! Ноги выше! Как вы будете убегать от инфицированных с такой одышкой? Не умеете дышать – не дышите вообще! Берите пример с врага!       Усидчивость и полезная работоспособность вымотанных активной зарядкой деток резко повышалась, по назначенным делам они потом расходились даже с некоторой радостью. Хотя особо борзых бунтарей всё равно не наблюдалось, не та оказалась ситуация. Мир скукожился до размеров подземелий Бейкон Хиллз, за пределами которых… А что именно было за пределами, каждый из них прекрасно мог увидеть в окно убежища. Эти окна почти всегда были задёрнуты шторами, но, конечно, отодвинуть кусок ткани не составляло особого труда. Только желающие почему-то редко находились. Удивительно, правда?       Ещё были растения, о которых напомнил Кевин «предпочитаю, чтобы меня звали Вайолет», проживавший в Колизее чернокожий трансвестит. Как выяснилось, до всего он работал в садовом центре Бейкон Хиллз, и выращивали там не только декоративные, но и плодовые растения. Без присмотра всё это могло погибнуть, а ведь это возможный будущий источник питания! К сожалению, центр был совершенно беззащитен. Не считать же защитой стекло, пластик, плёнку, а кое-где просто условную верёвочку?       Тем не менее, уже на втором заседании постановили: растения постараться спасти. Что вылилось в ежедневный стремительный полив под руководством всё того же Кевина, иногда перемежавшиеся с подкормкой. Делали всё быстро и по возможности бесшумно. Увы, до постройки стены и зачистки города нечто большее оставалось уделом лишь мечтателей и самоубийц.       На том же втором совещании был утверждён составленный семьёй Мартин опросник. Какие-то пункты, несмотря на кажущуюся странность, принимались без вопросов, вроде пункта: «Перечислите всех Ваших родственников, о которых Вы знаете, с указанием степени родства». Другие же вызвали вопросы.       – «Что, с Вашей точки зрения, можно сделать для улучшения ситуации в нашем городе?» – прочитала вслух доктор Бейкер. – Зачем это? Думаешь, там будут стоящие идеи?       – Не исключено, – ничуть не смутилась Лидия, – хотя по большей части там наверняка будет либо то, о чём уже подумали, либо какой-нибудь бред. Но основной смысл этого пункта в том, чтобы дать людям чувство сопричастности и определённого контроля над происходящим. Сильно заигрывать с этим нельзя, конечно, но вот такое маленькое напоминание пойдёт всем на пользу.       Пункт оставили.       В целом, перечень вопросов был довольно прост: полное имя, пол, возраст, профессия, умения, заболевания. Под умениями, по подсказке миссис Мартин, были перечислены примеры. Натали справедливо предположила, что люди могут посчитать умение готовить, стирать в холодной воде или пилотировать самолёт неважным и недостойным упоминания. А для базы важно было набрать как можно больше личной информации о каждом, ведь неизвестно, что может понадобиться в будущем. Помимо информации из анкет, в базу, во избежание спекуляций, добавлялись сведения из полицейских архивов и архивов госпиталя Бейкон Хиллз, но эти хотя бы изначально были оцифрованы.       Объём поступившей информации вышел нереальным, а что хуже всего – рукописным. Для его обработки требовалось много времени и кропотливой работы. В результате первый же более-менее вычищенный подземный бункер (устроенный где-то в пятидесятых годах прошлого века в рамках подготовки к третьей мировой) оказался зарезервирован не под склад, как первоначально предполагалось, а под рабочий зал для десятка дам в летах, которые сами никак не ожидали, что после крушения привычного им мира профессия секретарши окажется хоть как-то востребованной. Кто бы мог подумать?       Складные столы и стулья. Дамы с ноутбуками, канцеляркой, мощные подвесные лампы. В отдельном шкафу – две коробки разнокалиберных пауэрбанков: в одной полные, в другую складировали разрядившиеся. Эту вторую коробку по вечерам забирали и на следующий день заряжали по новой. Почему нельзя было сразу пробросить розетки, ответить могли только электрики.       Возглавила внезапно возникший секретариат миссис Мартин. Под её управлением дамы заносили информацию в таблицы, которые сама Натали позже сводила в единую базу данных и на всякий случай распечатывала в двух экземплярах: упорядочив по фамилиям и по профессиям. Всё же существовала опасность, что в определённый момент электричества перестанет хватать. Даже не смотря на приличное количество экспроприированных солнечных панелей и всевозможных зарядок. Ради своей работы миссис Мартин вставала в пять утра, чтобы отправлявшиеся на обыск города оборотни попутно забросили её ко входу в тоннель, потому что, по закону подлости, подкоп от Колизея до тоннелей потребовал больше всего усилий и времени, а людей, способных на эту работу, проживало меньше, чем где бы то ни было ещё.       Вопреки видимости и декларируемой благосклонности к оборотням, мать Лидии не была лишена общих страхов и предрассудков, отнюдь. Она не испытывала к волкам ни демонстрируемого ею среди дам пиетета, ни проповедуемой ею же терпимости. Даже благо жителей Бейкон Хиллз было для неё не на первом месте. Будучи эгоисткой, Натали Мартин прекрасно понимала ситуацию, в которой оказалась.       В новых условиях её прежнее, достаточно престижное образование не имело никакого смысла. Кому в этом рушащемся мире нужен посредственный, да, не будем себя обманывать, очень посредственный психолог с крайне скромным опытом преподавательской деятельности? А значит, респектабельную, зажиточную прежде женщину рано или поздно ждала либо неквалифицированная работа вроде поломойки, либо участь проститутки, и не важно, как это будет называться, всё равно пришлось бы продавать себя за местечко потеплее.       С другой стороны, есть эта группа, эта стая, которая имеет все шансы занять вскоре местный Олимп, и самое главное, что её дочь неизвестным образом оказалась в эту группу включена. Миссис Мартин увидела шанс не скатиться на дно, в разряд бесполезного, бесправного мяса, и упускать этот шанс она не собиралась. Следовало показать свою полезность, а уж доченька не позволит забыть или не заметить её заслуг.       Как и предполагали, без уклонистов не обошлось. Отказывались от всего: от заполнения анкет, от назначенных работ, просто качали права… Таким предлагали уезжать. Но действительно уехали только двое, ещё одного, попытавшегося сколотить силовую группировку прямо в госпитале, буквально вышвырнули, а остальным хватило разок проехаться по городу в поисках подходящей для побега машины. Да, именно так: проехаться мимо автомобильных аварий, пятен крови, трупов и в виду пытавшихся следовать за машиной инфицированных. Увидев такое вблизи, бунтари резко сдувались и шли на попятный. Впрочем, отметки в их личных делах всё равно были проставлены.       Естественно, без неожиданностей не обходилось, и порой они случались действительно очень странными. Например, выяснилось, что Лидия почему-то не способна выйти из Колизея. Она сама узнала об этом, когда пришла впервые проводить мать и… не смогла подойти к воротам. На неё повеяло чем-то мёртвенным, холодным и одновременно влекущим. Ощущение было болезненное, неправильное. Девушка, постаравшись не показать охватившего её ужаса, отошла к лестнице.       – Мне хочется кричать, теперь даже просто при мысли выйти в город, – в конце концов рассказала она Дереку, как самому опытному в сверхъестественных делах. Рыжеволосая красавица морщилась и была сильно раздражена внезапно обнаружившейся проблемой. – Такое ощущение, что мне вбивают в горло крюк и дёргают за голосовые связки.       – Я не знаю, что это значит, – Хейл скривился от собственного бессилия.       Возможно, что-то мог знать Дитон. Определённая информация могла иметься у охотников. Но ни друида, ни Арджентов в городе не было.       Весть о существовании оборотней тоже пошла в массы. Сначала – на уровне слухов, но всё больше и больше народу становились свидетелями их существования.       С первой бандой сборщики столкнулись уже на третьем выезде, лоб в лоб посреди дороги. Честно говоря, вышло глупо, но люди, несмотря на крах привычного мира находившиеся до сих пор в относительно безопасных условиях, пока ещё не научились априори опасаться других людей. Лидер команды, тридцатипятилетний дружинник «зовите меня Мик», уже начал обдумывать, о чём следует переговорить с незнакомой группой выживших, когда по ним открыли огонь. Вполне возможно, среагировав на узнаваемую машину со звездой департамента шерифа на дверце.       За рулём грузовика, ехавшего в колонне вторым номером, сидел Айзек. Это место он занимал больше от того, что старшие товарищи были не готовы воспринимать семнадцатилетнего пацана с мечтательными кудряшками и беспомощным взглядом как серьёзного бойца. Но именно Лейхи первым среагировал даже не на выстрелы – на направленные в их сторону дула: он, дав по газам, вывернул руль и воткнул свой далеко не маленький транспорт между «своими» и «чужими», повернувшись к последним водительской стороной. Спустя секунду экстренного торможения парень вздрогнул от попадания первой пули и рухнул на свою пассажирку, двадцатисемилетнюю заместителя Свенсон, уводя их обоих из зоны видимости стрелявших, прикрывая женщину и собственную голову. Спустя ещё несколько секунд ошеломлённые внезапной стычкой люди вывалились из машин и, заняв позиции под прикрытием грузовика, открыли ответный огонь. В последовавшей за тем короткой, но жестокой перестрелке Айзек словил ещё две пули в бок, банда получила троих раненых, одного убитого и, развернувшись, уехала, бросив лишившуюся водителя машину.       Когда Айзека вытаскивали из кабины, он мог только тихонько поскуливать от боли. Мик, скомандовавший переместить раненого в кузов и уматывать, пока на шум и запах крови не собрались все инфицированные города, медленно седел, понимая, что этот ребёнок сейчас скончается у него на руках. И даже не сразу поверил, когда увидел, что крови для трёх пулевых ранений на удивление мало. Более того, сидя на полу трясущегося в сторону госпиталя кузова, командир видел, как раны закрывались! Через пять минут на металл пола одна за другой выпали три пули, а места, где только что были разрывы, сменились свежими шрамами, бледнеющими прямо на глазах.       В тот раз оборотень, возможно, спас их всех. Кто знает, чем бы закончилось дело, не выиграй он тогда время для своих ошеломлённых, ещё не готовых стрелять по живым спутников. Кстати, из всей команды как раз заместитель Свенсон потом несколько дней вздрагивала при виде такого невинного на вид паренька, а вот её отец, узнав о произошедшем, стал одним из самых ярых поклонников оборотней в Бейкон Хиллз. Свою дочь он очень любил.       Стычки случались ещё несколько раз, пока обе стихийные банды не покинули город. Что стало для них решающим: отсутствие продовольствия, вооружённое организованное сопротивление, понимание, что после нескольких перестрелок с окончанием постройки стены их дни будут сочтены, или были какие-то другие резоны, точно сказать нельзя. Главное, что они всё же исчезли.       Бывало, что сборщики возвращались не только с добычей, но и с людьми. В первые часы хаоса не все смогли, успели, поверили, захотели бросать нажитое, а потом было уже поздно. Они баррикадировались в своих домах и квартирах, порой искренне считая себя единственными выжившими в городе. Кто-то во всё окно выписывал слово «Помогите», кто-то давал о себе знать, услышав шум двигателей. Однажды выжившая семья чуть не сожгла себя заживо, пытаясь привлечь внимание дымовыми сигналами. На входе в убежища многих найдёнышей потряхивало от нервного напряжения.       О случаях, когда в квартирах находили застреленных и обворованных жильцов, не знал никто, кроме обнаруживших их сборщиков и собиравшихся в штабе Колизея представителей новой власти.       Совещания в том или ином виде проводились почти ежедневно. Круг немного расширился за счёт специалистов востребованных профессий и назначенных на ответственные участки руководителей, хотя большинство из этих новичков появлялись временно, для решения конкретных задач из их областей. Уже на третьем совещании присутствовал старший техник БГЭС, Эрик Нойс. И поведанное им, надо сказать, особых надежд не внушало.       Помещения БГЭС действительно смогли защитить от инфицированных, никто из находившихся внутри не пострадал. Вот только после прошедших сообщений о творящемся в мире часть обслуживающего персонала сбежала, особенно семейные, которым было кого спасать. Оставшиеся могли поддерживать электростанцию в рабочем состоянии, но едва-едва. И у них действительно подходил к концу растянутый на сколько получилось НЗ, так что приехавшим из Бейкон Хиллз припасам там очень обрадовались.       – У нас ведь старушка, можно сказать, – рассказывал вернувшийся с исследовательской командой мистер Нойс. – Не плотина Гувера, конечно, но тоже не новодел. Проект Бейконской ГЭС тогда всем пришёлся по вкусу. И постройка, и эксплуатация выходили дешевле, чем аналогичная тепловая электростанция. Да ещё река, как на заказ, из-за особенностей рельефа оказалась бесперспективной в плане судоходства. Причём, тот же рельеф, ну, холмы, то есть, в чём-то там упрощал конструкцию ГЭС. Опять же, тут вокруг было много поселений. Рыбу в образовавшееся водохранилище запустили, её тут раньше не особо было. А лет тридцать тому округ потерял свою привлекательность, люди отсюда разъехались, несколько городов накрылось. На месте того же Ист Бейкон, вон, уже лет десять как выпасы. Железная дорога потеряла рентабельность и закрылась. Так что, с одной стороны, энергопотребление отдельной семьи сильно возросло, за счёт всяких там телевизоров, компьютеров, освещения, холодильников и домашних сигнализаций, а с другой стороны, семей-то этих стало на порядок меньше. Где подальше, там теперь выгоднее электричество от атомной электростанции, оно ж сейчас подешевело. Бейкон Хиллз и ещё кое-кто окрест остались фактически при личной электростанции, и то только потому, что мы ж тут, под боком, так всё равно дешевле. Её бы вообще прикрыли уже, вроде как из-за неэффективности или вредности для экологии, да наше захолустье никому не нужно, даже Гринпису.       – Причём тут экология? – удивился присутствовавший тут же электрик, назначенный ответственным за подстанцию.       – Ну, типа помеха нересту, увеличение площади испарения воды, затопление земельных ресурсов, сейсмическая опасность и прочая фигня; ай, да тут даже изменение климата могли бы приплести, было бы желание. А ведь у нас приличный КПД, между прочим! Мы ж на пике мощности способны выдавать сто мегаватт!       Все покивали с умным видом. Нойс сдулся, осознав, что его никто не понял.       – Выйдет турбина из строя – и что нам тогда делать? – без прежнего жара принялся он предвещать возможные катастрофы. – Мы-то можем только маленькие погрешности устранить. Отцентровать там или мусор с решётки снять. А если износ? Где мы теперь те же подшипники закажем? Или ремонтников возьмём? Начальство-то при серьёзных поломках вызывало специализированную бригаду.       – Сколько у нас есть времени? – мрачно уточнил Дерек.       – А шут его знает, – от души пожал плечами техник. – Ну, максимум лет пять, если нам каким-то чудом удастся избегать серьёзных аварий. Только помните, братцы, наш объект всё равно может в любой момент накрыться.       Высокое собрание задумалось. Помимо озвученного мистером Нойсом, волновал ещё один момент: плотина БГЭС. Весьма вероятно, что, в отсутствие должного обслуживания, рано или поздно плотину прорвёт. Вряд ли это приведёт к затоплению всего города, но приятного тоже будет мало. Вот только сделать с этим что-то прямо сейчас или даже в обозримом будущем вряд ли возможно. Ещё одна проблема, которую стоит учитывать в дальнейших планах, но придётся отложить на потом.       Постройка стены началась и шла ударными темпами. «Свободной» еды в городе больше не осталось и оборотням нашёлся другой фронт работ: отслеживание инфицированных на подступах к стройке, отвлечение, а если не получается – уничтожение мигрирующих групп. Естественно, одних оборотней не хватало, всё же стройку для ускорения начали разом в нескольких местах, благо, техники хватило на всех, кто умел ею пользоваться. Но именно оборотни, как наиболее чуткие, оказались основным ресурсом охранных соединений.       Строить стену решили по восточному берегу. Тут располагался госпиталь, тут была библиотека, тут было многое другое, что перевезти без потерь просто бы не получилось. Но главное, именно тут располагалась система тоннелей и наиболее тесные окраины, в отличие от редкой и хлипкой застройки одно- и двухэтажной жилой зоны, которую по большей части и представлял собой западный берег реки Ист Хиллз.       Строить надо было быстро. И, как ни прискорбно, экономно. В Бейкон Хиллз никогда не было такого количества строительных фирм и магазинов, чтобы материала хватило на всё. Наличие относительно тесно стоявших домов позволяло, при некоторых усилиях, сэкономить, делая эти дома элементами стены. По составленному плану получалось что-то вроде прямоугольника, нарисованного нетвёрдой детской рукой. Строили из бетона, кирпича, из всего, что нашлось и было одобрено двумя архитекторами одной из тех самых местных строительных фирм. Намертво замуровывали выходившие во внешний мир окна и двери включённых в проект домов. Зачастую опорами становились выкорчеванные фонарные столбы. Отдельной проблемой обещали стать двое ворот, на северном и на южном въездах в город, которые должны будут без проблем пропускать минимум пару дальнобойщиков в ширину, а открываться усилиями менее чем десяти человек. Но эта концепция всё ещё находилась на стадии обсуждений.       Неучастие в «парламентских заседаниях» не мешали стае обсуждать некоторые проблемы своим внутренним кругом.       – Что меня беспокоит… – поднял тему на одной из таких сходок Бойд. – В Калифорнии, насколько помню, несколько атомных электростанций. Что-то даже почти под боком. Ребят, не знаю, как вам, а мне что-то ссыкотно.       – У тебя устаревшие сведения, – отозвалась Лидия, – ты делал презентацию ещё в младшей школе. В этом году закрыли даже Сан Онофре, что в нашей нынешней ситуации – и слава богу. Сейчас работает только Дьябло Каньон, но она всё равно достаточно близко. И мне тоже, как ты выразился, ссыкотно, – последнее слово мисс Мартин произнесла так, будто оно было иностранным, с не до конца ясным ей значением. – Я не знаю, на каком расстоянии нас достанет, когда на ней случится аварийная ситуация. К тому же, там поблизости два разлома. В нашей ситуации сейсмическая активность вызывает особенные опасения.       – Ну, если там всё по уму сделано, без лажи, то в ближайшее время ничего рвануть не должно, – пожал плечами Стайлз. – Что? Ну чего вы на меня смотрите? Я тоже впечатлился презентацией Бойда. А когда рванула Фукусима, мне стало интересно, почему. Короче, в случае аварии и вообще нештатной ситуации на любой АЭС должно автоматически запускаться охлаждение реактора. У Фукусимы тогда из-за землетрясения реально вышли проблемы, аварийная система заработала, но тут пришло цунами и нафиг вырубило уже дизели аварийной системы. Вроде там лажанулись разрабы Дженерал Электрик, не предусмотрели защиты. А в штатном режиме у нас выйдет просто мёртвая электростанция, ядерная реакция в реакторе со временем затухнет вообще. Для гарантии б стоило бы проследить за процессом, не вопрос. Меня ещё беспокоят химические фабрики, ядерное оружие и захоронение ядерных отходов. Вы в курсе, что была офигенная программа в прошлом веке, когда токсичные отходы запаяли в бочки и сунули в отработанную шахту в Хэнфорде? Типа, временное решение, за пару десятков лет найдём, что с этим сделать. Так срок службы бочек истёк, деньги растащили, а с отходами так ничего и не сделали. Шахта рушится, бочки трескаются… Я рад, что мы не в Вашингтоне, народ!       При этом Стайлз благоразумно промолчал, что ту же Фукусиму до сих пор так и не смогли потушить. Скорее всего, сейчас тихий океан активно подвергался заражению. То есть, ещё активнее, чем было раньше. Оставалось только радоваться, что Бейкон Хиллз не являлся прибрежным городом.       Результатом этого разговора стала очередная экспедиция во внешний мир, на этот раз к побережью округа Сан-Луис-Обиспо. Эта поездка стала самой долгой, не в последнюю очередь из-за того, что маршрут прокладывался в обход любых поселений, что в таком населённом штате было не самой простой задачей. Атомная электростанция действительно оказалась заглушена, и, судя по оставленным записям, сделали это люди, а не автоматика. Пятеро оставшихся в живых работников станции запустили процесс, проследили, сколько могли, и ушли буквально за сутки до появления машин из Бейкон Хиллз.       В таких хлопотах и прошла первая неделя. Стая прилично обжила своё логово, начав воспринимать его не просто как убежище, а как новый дом. И, естественно, именно в этот момент случилось то, чего никто из них не мог ожидать: в ворота Колизея деликатно постучались.       Дерека в логове не было, он вместе с остальной верхушкой инспектировал стройку. Большая часть стаи уехала в город со сборщиками, оставались лишь дежурившие в тот день Бойд и Лейхи.       Оборотни удивлённо вскинулись. Они не слышали ни подъезжающей машины, ни шагов – ничего, что для волков, даже таких неопытных, было очень необычно. Осторожно выглянув в специально оставленное для обзора окошко-бойницу, Айзек увидел у ворот грязного, тощего, но, несомненно, живого человека с расслабленно опущенными вдоль тела руками. Больше вокруг, насколько хватало обзора, никого не было, а хватало прилично, пустырь тянулся минимум на пол мили окрест. Не дождавшись ответа, человек снова поднял руку и ещё раз постучался.       – Что будем делать? – тихо спросил Бойд, когда Лейхи обрисовал увиденное, и почему-то посмотрел на составлявшего им компанию, а по сути всего лишь заскучавшего наверху в одиночестве Стайлза.       – Чувак, ты МЕНЯ спрашиваешь? – изумился Стилински, ткнув себя в грудь указательным пальцем. Он обернулся к Айзеку и вздрогнул, напоровшись на такой же вопросительный взгляд.       Беты покосились друг на друга, пожали плечами и снова уставились на Стайлза.       – Ладно… – глубоко вздохнув, зажмурился Стайлз. Выдохнул. – Ладно. Он один. Без оружия. Живой и, судя по действиям… – в дверь снова постучались, – разумный. Даже если это ловушка, с одним человеком вы по-любому справитесь. Засады вблизи нет. Ладно… – решаясь, повторил парень. – Открывайте. Но будьте настороже, парни.       Естественно, поднимать ворота не стали, на такой случай существовала нормальная человеческая дверь. И, стоило ей открыться, как неопознанный чужак вошёл в неё неторопливым, уверенным шагом. Вряд ли после яркого летнего солнца он мог быстро перестроить зрение на полумрак внутри здания и, возможно, именно из-за этого он даже не глянул на вставших по обе стороны от двери парней. А может быть, всё дело в том, что, стоило ему войти, как всё его внимание сосредоточилось на оказавшемся напротив него молодом человеке. Клонившееся к закату солнце било из-за спины чужака, вытягивая долгую тень почти до самых мысков военных ботинок юного обитателя Колизея.       Мужчина склонил голову к плечу и зубасто улыбнулся.       – Здравствуй, Стайлз, – отчётливо промурлыкал он. И рухнул без сознания.       Ошарашенный таким поворотом событий младший Стилински мог лишь онемело пялиться на валявшегося у его ног Питера Хейла.