***
Северное холодное солнце не грело, но смотрело значительно острее южного, ослепительнее. Окна спальни пропускали внутрь утренние лучи, шторы как на зло имелись, однако висели забранные у стены. Я нехотя потянулась и откинула одеяло. Трели ранних пташек на улице и кромешная тишина помещения вкупе славно поощряли слух. «Тик-так», «тик-так.» Над дверным проёмом висели небольшие электрические часы. Их ход звучал слабо и почти незаметно, несравнимо с теми в моей комнате. Придётся вставать. Я сняла испачканную простыню и пододеяльник и накинула на себя халат, только потом спустилась на первый этаж. Все по-прежнему стояло безмолвно, кроме скрипа лестницы под ногами. Создавалось такое чувство, будто все вымерли, оставив меня одну в этом чужом месте. Интересно, куда ушёл Кристофер? Не слишком ли безответственно бросать юную жену? Не особо зацикливаясь на подобных мыслях, я оставила постельное бельё до времени в подходящей корзине, а сама ушла завтракать. Холодильник не разнообразил едой, пришлось пораскинуть мозгами и придумать скромное, но сытное блюдо. Насытившись и даже собравшись за короткое время, я была готова к прогулкам. Один миг казалось, что как только я выйду за порог, то постройка тут же развалится сродни карточному домику и исчезнет — такая таинственность окружала жилище, но все опасения развеялись, едва калитке стоило захлопнуться, а дом всё продолжал угрюмо смотреть на меня со своей высоты. Первым делом нужно зайти к вожаку и всё разузнать, может и встречу кого-нибудь. Вчера я хорошо запомнила дорогу к Хауку и уже без чьей-либо помощи могла по памяти найти путь. Чуть менее обыденный, чем другие особняк вырос перед глазами. Двери прикрыты, но не заперты. Я поднялась по маленькой лестнице и хотела уже пройти внутрь, но услышала интересный разговор и решила помедлить. —…И вообще эта Альба — премерзкая девчонка, она мне сразу не понравилась, ведет себя так уверенно и властно, ходит важная и напыщенная, так и хочется осадить, хотя скоро ей без меня достанется от Сверра. — мне еле-еле удалось сдержать смех, никогда не замечала за собой подобного, — Слышала я, что на юге они частенько такие, ни скромности, ни кротости, одни нахалки!.. — удивительные познания, которые не открылись даже урождённой и приехавшей с юга мне. — Ты неожиданно глупо себя ведёшь, Ингрид, только не говори, что ты всё еще не оставила тех чувств к Кристоферу? По-моему, вполне приятная девушка, вежливая, а решительность и властность — разве это плохо? Тем более, когда они ей полагаются, сама же знаешь кто её муж. Кристофер — сын вожака, хранитель, и пускай не принадлежит ни одному клану, но по желанию первый претендент на место Альфы, особенно, когда наш уже давно без пары. А ты злишься из зависти чужому счастью, не пугай меня, прекрати. Подслушивать я никогда не любила, ну, за исключением получения важной информации, в остальном мои руки чисты. Слова Ингрид ничуть не ранили, она скорее разочаровала ожидания, и от буйной воинственной девушки скатилась до обычной болтливой торговки, коих пруд пруди на рынках. Немедля я прошла к ним и заговорила, самодовольно улыбнувшись: —Так значит, ты все же признаешь мое превосходство? — сплетница тотчас испугалась, а потом вспыхнула от стыда и гнева, но я продолжила наступление, пускай стоило промолчать. — Довожу до твоего сведения, что очень ограниченно стричь всех южанок под одну гребенку, когда ты не имела знакомства хоть с одной из них, не беря в счёт меня и наши, по неясной мне причине, отвратительно сложившиеся отношения. Сейчас я пытаюсь сказать, что вашему клану досталась именно та исключительно-нахальная южанка, помышляющая о господстве над склочными девицами вроде тебя. Уни тихо захихикала, сощурив глаза и поглядывая то на меня, то на побагровевшую от злобы Ингрид. Оставаться дольше не было смысла и, высказав мнение, я собралась уходить, но сидящая рядом со столом Уни окликнула меня: — Стой! — она выхватила с тарелки крупное зелёное яблоко и неуклюже подкинула, — Лови! — и совсем по-ребячески засмеялась, стоило мне поймать фрукт. Уходила я с желчным привкусом во рту. Жаль осознавать, что такая, как Ингрид, а в настоящее время имелась примерная картина о ней, способна делать совершенно неувлекательные и гнусные вещи, хотя от воительницы ожидалась холодная тактика борьбы. Предсказать теперь её было гораздо проще, думается, я уже знала как она поступит дальше. Такого рода прогулка не дала ничего полезного, так что было принято решение осмотреть лесную периферию. Дом всё еще пустовал. Тяжело и странно называть его своим, так что пока нарекла просто «дом». Одежда за ненадобностью осталась в гостиной на диване, кроме меня вряд ли кто-то вернётся в скором времени, поэтому можно позволить себе небрежность. Голышом на природе Севера ходить в разы неприятнее, чем на Юге, оно и ясно. Не отмораживая конечности зря, я перевоплотилась, но с первого раза ничего не вышло. Стылый ветер обжигал раненую кожу, зудел и надрывал ссадины, в холоде становиться волком было труднее и отчаянней, потому что жестокие потоки воздуха заворачивали тебя обратно в шкуру человека, продолжая морозить. Комедия перестала ею быть, смех исчез едва появившись, и паника цепкими паучьими лапками норовила схватить жертву. Что за мистика? Хорошо, что вскоре обратиться таки вышло, «Не придётся прибегать к шаманам.» — почти усмехнувшись подумала я. До чего приятно сознавать себя волком. Намного больше удовольствия получаешь даже от самой скучной погоды. Миновав деревню и прошмыгнув в лес, я целиком и полностью расслабилась и предалась какому-то первобытному инстинкту бежать, бежать и бежать. Исполинские стволы гудели, трещали и размеренно покачивались, будто хотели меня усыпить; птички с интересом наблюдали мои потехи: то шишку подброшу и её же в прыжке поймаю, то за мышью какой увяжусь вдогонку, то старый сухой мох начну носом ерошить, то вдруг принюхаюсь и займусь выследить запах. Главный аромат леса был до боли знаком, хвоя, смола и влажная почва составляли его. Раззадорившись от неумолчного трещания птиц, я взялась скакать и весело перебирать лапами. Вдруг в кустах раздался треск и шуршание — навострив уши и плотно пристав к земле, я сорвалась с места и бросилась прочь от звука, в надежде что тот, кто шумел, непременно кинется следом, но никого не было, а мой бег не останавливался и только усиливался. «Как же здорово! Это вам не лежать обездвиженной и беспомощной как жертва!..» «Бах!» — над ухом прорезал воздух оглушающий выстрел, я моментально пригнулась в испуге. «Картечь?!» — ни на что не похожий звук я узнаю где угодно. «Что неподалёку от стаи делают люди?»5. Ночь и утро на Севере.
16 июня 2017 г. в 18:34
Примечания:
Надеюсь, что у меня получилось вложить и передать то, что я хотела, а не запортачить главу)
Я вспомнила детство, именно те моменты, когда мы были милыми крохотными комками шерсти и могли играть до потери сознания. В силу чересчур активного и проблемного образа жизни, моих друзей можно было сосчитать по пальцам, Крис и Ферокс, которые очень часто оставались погостить, и наконец Лекса. Придуманные мной игры травмировали окружающих и нас, либо родители калечили нас за то, что игры травмировали окружающих. Лекса сдулась почти сразу и ограничилась лишь общением со мной, без развлечений, а вот парни с удовольствием получали шишки, преимущественно Крис. Он тогда был жуть замкнутым, но всё же заражался моим весельем и энтузиазмом.
Я вдавила пальцы в виски и потрясла головой, почему я думаю о постороннем, когда сама нахожусь в весьма щекотливой ситуации?
Мы молча шли до дома и так же молча вошли. Супруг сразу испарился, вероятнее всего, на первом этаже есть душ; а я, медленно распадаясь на части, взлетела на второй, забежала в ванную, где нахожусь по сей момент, и закрылась на замок, будто это могло освободить меня от супружеских обязательств, но в ту секунду мозг именно так и считал.
Мы состоим в браке и такое рано или поздно обязано случиться, но сейчас… Я не готова? А когда буду? И вообще буду ли готова к этому?
В юношестве, когда я очень хотела склонить Кристофера на свою сторону или уговорить, то игриво опрокидывала его прыжком и принималась валтузить холку, но в подобной ситуации такое моё поведение могло дать обратный ожидаемому эффект, да и мы давно не дети.
Вода уже подоспела налиться до бортиков, оставалось раздеться. Залезать в горячую ванночку, чтобы подготовиться к ночи физически, и одновременно убеждать себя в том, что всё наладится, и молодой разумный муж, пускай и жуткий, поступит по чести и не станет давить на меня, было смешно, а скорее жалко. Тем более к чему приписывать честь, когда он теперь имеет полное право на близость с женой? Подсознание давно выдало свой вердикт, и от него затряслись поджилки.
После купания, я осмотрела всю себя, затем просто закуталась в полотенце с головой, как кутают после бани малышей. Красоваться перед ним я не собиралась, но и упасть лицом в грязь тоже.
Комната пустовала и оттого представлялась холодной и зловещей. Включенный светильник, стоявший с ближней стороны постели, пускал по стенам и полу хмурые тени. Я замерла и стала впитывать тишину. За окном хотелось слышать вечерние серенады цикад или сверчков, но эти насекомые не меньше моего любят тепло, а потому сюда им путь заказан. Дверь скрипнула и бахнула об стену, до сих пор трясущиеся руки вздрогнули и завелись пуще прежнего. Кристофер закрыл за собой и медленными шагами направился ко мне. Его походка вальяжна и чуточку дурновата, словно он слегка пьян.
Мужчина подошёл чуть ближе, и я сразу заверила предположение: от него шёл слабый запах бренди. Новость приятно обрадовала, ведь пьяного гораздо легче уболтать, чем если б он был трезв. Кристофер близко подступил и одной рукой приобнял за талию, а второй потянулся к краю полотенца, но я как помешанная вцепилась в махровое спасение.
— Кристофер!.. Ты не хочешь сначала поговорить?
Он поднял на меня глаза с немым вопросом, который я без затруднений смогла прочесть и ничего хорошего для себя не извлекла. Подвыпивший все же отшагнул и, тяжело вздохнув и скуксившись подобно ребёнку, сел на кресло.
— Ты первый раз обратилась ко мне по имени, Альба, — он посмотрел таким странным взглядом, а от интимного звучания моего имени на его губах передёрнуло. — Так что же интересного ты хотела сказать? — «что интереснее предстоящей ночи?» имел в виду он.
— Я слышала, что тебе передали какой-то новый клан? Расскажи, что за проект? — моя речь дрожала и, казалось, только оттягивала неизбежное.
С превеликим огорчением вдруг пришло осознание того, что вышла ужасная промашка, и Кристофер раскусил авантюру гораздо раньше, чем мне могло казаться, это стало понятно по его недоброй улыбке, больше напоминающей оскал. По телу выступила испарина. Он зол? Или расстроен? Или я себе надумываю?
— Альба, — с той же улыбкой мужчина лукаво прищурился, но выражение лица по-прежнему оставалось едким, — Мы оба знаем, что ты как никто осведомлена об идее отцов, — он развёл руки в стороны. — И мне впору задавать подобные вопросы.
Волнение достигло апогея и обрушилось шквалом бредовых мыслей на голову. Тело бросало то в жар, то в холод.
— Я так не думаю…
— Альбиннен, звонил Ингольв…— намеренно перебил меня, сделал паузу, наблюдая за реакцией, —…спрашивал как доехали. Я сказал, что всё хорошо. — он играл интонацией, навязчивые разговоры молодой жены явно выводили его из себя.
Да, отец. Сердце лихорадочно задрожало от ловкой угрозы Кристофера. Мои игры всегда имели только два исхода, риск, несомненно, имел место быть. Прокручивая это в мозгу, я уже принимала поражение.
— Подойди ко мне.
Почва под ногами словно размякла. Неуверенные шаги к нему напоминали топтание на месте или же неспособность шевельнуться. В воздухе повисла тишина, как натянутая струна она дребезжала, извивалась и еле уловимо пищала, пока не порвалась. Одним нетерпеливым движением вперёд Кристофер снова сократил расстояние между нами, гораздо значительнее, чем в первый раз. Серые глаза помутнели от горячительного, но ещё в них было что-то пока неизвестное мне. За собой я подметила, что стала рассеянно моргать, закусывать губы, заламывать руки, ощупывать пальцами ног ковровое покрытие и искать глазами хоть какое-то спасение в окружении. Достаточно ли просидела в ванной? Тщательно ли промыла волосы и почистила кожу? Всё ли будет хорошо? Происходившее было мне в новинку.
Возможно, если бы не алкоголь и затеянный мною заранее провальный разговор, то всё могло происходить гораздо деликатнее, но куда уж там. Крис порывисто притянул меня к себе за затылок и впился в губы зверским поцелуем. Жгучесть бренди легла на язык. Я решительно не понимала что делать. В груди заклокотали нотки подходящих к горлу рыданий, а к тряске рук присоединились колени — опора была потеряна и не оставалось выбора, кроме как ухватиться за плечи мужа, он в свою очередь радушно принял меня и свободной рукой поддержал ослабевшее вмиг тело. Сделалось жарко и тесно. Лобзание заалевших от напора губ быстро надоело ему, и огненные щекочущие прикосновения стали спускаться по шее к плечам.
Звук, крик, вопль будто застрял в легких, запертый трепещущим дыханием. Страшно, но более того очень неловко. Кристофер медленной поступью подвёл меня к кровати и уронил на неё, не прекращая расцеловывать. Запах свежезаправленной постели всегда расслаблял и способствовал сну, но теперь… О чём я думаю?!
Неожиданно для себя, заметила руку мужа на своём бедре и запаниковала. План оттолкнуть неприятеля и броситься в бегство родился и умер в одну секунду. Во-первых, я не имею достаточных сил и не смогу даже отстранить его от себя, во-вторых, пора перестать вести себя наивно и глупо, совсем как маленькая девочка.
За всей суетой нервов не получилось уделить внимание главному — Кристофер подходил к делу с особой осторожностью и лаской, прикосновения больше не были резкими как тот поцелуй, вообще никакой неаккуратности не присутствовало, и едва ли это было необходимо исключительно для его собственного удовлетворения. Думаю, своим пьяным состоянием он придавал сил нам обоим.
Я села, поджала ноги под себя и уверенно опустила полотенце, выставляя округлые груди. Ещё никому не было позволено так настырно рассматривать моё тело, до сего момента. Минуты, растягиваясь, медленно капали в чашу нетерпения; от прохлады и неустанного взгляда партнёра покрылась мурашками, хотела снова обернуться махровым куском ткани, но Крис не дал этого сделать, продолжая пытку. Его рука погрузилась в мои волосы, мягко задевая щеку он заправил за ухо платиновую прядку, которая после ванны ненадолго стала серой.
Молодой муж стянул через голову водолазку, отбрасывая её в сторону. Наверное, из-за робости я старательно перебирала округу глазами и только сейчас заметила на его правом боку, прямо на рёбрах, темные знаки, руны — это татуировки охотника. Красивыми узорами они очерчивали и пересекали кожу. Совсем некстати припомнился обряд, который в наше время уже не чтили с такой рачительностью; в самом действе заключалась обязанность женщины взять на себя часть боли и естества супруга, способ возложения, естественно, не самый приятный: бедной волчице вырезали те же рисунки, что и у мужа, хотя бы некоторые. Как хорошо, что сейчас это необязательный шаг, ведь я уверена, что у Криса таких рун целая коллекция, да и брать на себя ответственность за его грешки ещё не хватало.
Он пододвинулся и приник губами и даже языком к моей ключице, затем подтолкнул в плечо и уложил на подушки, следом приступил к озябшей груди поглаживая и лелея её, что не могло не сконфузить, я попыталась отвести, придержать его, но всё бесполезно.
Нежная россыпь прикосновений губ по всему телу начинала мне нравится. Но смущение не отпускало, упрямым румянцем выступая на щеках. На бедро снова опустилась рука Кристофера, сопутствуя поцелуям, он стал медленно круговыми движениями поглаживать сначала внешнюю сторону, затем плавно перешёл ко внутренней, спускаясь ниже. Давление поднялось, наверно, в два раза, и моё сердце отчётливо застучало. Я дёрнулась в панике и сжала ноги вместе, но это было быстро пресечено. Крис оставил короткий поцелуй на колене и отлучился, чтобы избавиться от оставшейся на нём одежды. Смущение сменил голый стыд, зардевшись как майская роза, я предпочла отвернуть голову к окну. Горячие дрожащие ладони вернулись к бёдрам и мягко развели их в стороны, поглаживая и таким методом успокаивая меня. Страшный спазм скрутил плечи, и я невольно дернула ими, готовая прямо здесь и сейчас обратиться яростной волчицей и разодрать мужчине глотку, но разум взял верх.
Супруг не был груб, и действия его представляли крайнюю осторожность; на выдохе он издал чуть слышный проникновенный стон, и я почувствовала толчок в паху. Боль потери не только чести, но и достоинства разлилась тонкими потоками по всему тазу. Собственный вскрик показался чужим и до того звериным, что испугал и Кристофера, который всё-таки продолжил двигаться. Я зажала глаза, и лицо искривилось на брезгливый манер, обида и жалость к себе пролились слезами. Хотелось домой к Герде и Рагне.
Крис упёрся руками по бокам от меня и, что-то нашёптывая, попытался поцеловать, но я капризно отвернула лицо, и он не настаивал. Томление продолжалось не слишком долго, тем не менее и я, и Кристофер успели покрыться испариной. В завершении я почувствовала что-то вроде приятной вспышки внизу живота, и от этого стало еще более стыдно. Партнёр воссоздал мой звериный крик, только его отличался ощутимым блаженством, а потом излился на моё бедро и лёг рядом, но спустя пару минут лениво встал, оделся и вышел, ничего не сказав. Кажется, я разозлила его.
Он ушёл и из дома, судя по сотрясшему здание хлопку входной двери. Его уход значительно облегчил моё состояние: спать с ним в одной кровати после всего оказалось бы слишком мучительной пыткой.
Стало неприятно от произошедшего, от того, как позорно поддавалась ему и наоборот от того, как скверно вела себя с мужем. Слабость во всём теле, даже в пальцах злила меня. Утерев последствия близости и закутавшись с головой под одеяло я первый раз за последнее время крепко заснула.