«Все твои близкие в опасности!»
«Что за безмозглые шутки?» — подумала я, тихонько проговаривая известное имя в голове. Помимо пяти слов, зацепок не было. — Что это? — Кристофер неожиданно подошёл сзади и выдернул лист из моих рук. Он всегда ходил тихо, и поступь его получалась непринуждённо невесомая — так обычно двигается бывалый охотник. Свободной кистью он взял стакан с соком, который я налила для себя, и немного отпил. — Письмо от поклонника, — объяснила, разглядывая помятого и замученного дорогой мужчину, от него пахло лесом и сыростью, а еще немного железом. — Надолго в этот раз? — День-два отдохну и снова уеду, — он отбросил на столешницу письмо, затем, подложив руки под голову, лег на диван, допивая мой напиток. Если сейчас не попытаться сделать шаг навстречу, мы так и останемся на прежнем уровне, в итоге он изловчится пропадать по делам ещё чаще, чтобы только не видеть меня, я же в конце концов превращусь в подобную Ингрид, буду донимать молодых девушек и слать им письма с угрозами, а так же с самыми благочестивыми намерениями лезть в чужие жизни. Нельзя отмалчиваться точно он, пускай мы похожи, но я всё же отличаюсь благосклонным женским умом. Сейчас или никогда! — Крис…тофер… Не хочешь поговорить? — палец хрустнул оттого, как сильно я заломила его. — Нет. Не думаю, — он щелкнул по пульту, и помещение заполнила безобразно громкая музыка. Эта выходка непомерно напрягала и так раздражившееся нервы, но приходилось мужественно сносить. Медленно втягивая и выпуская воздух через ноздри, в голове сосчитала до десяти и поняла, что это нисколько не помогает. Я подошла к нему и, забрав маленький пульт, выключила источник головной боли. — Пожалуйста? Кристофер и не думал освобождать мне место подле него, поэтому пришлось занимать холодное кресло рядом. Я сняла плед со спинки и укутала им ноги, готовая слушать мужа. — Не боишься садиться так опасно близко к хранителю? — театральным голосом пролепетал он и снова замолк. — Нет, так что, пожалуйста, объясни мне правильно, что бы моя голова не была забита предрассудками. Он не хотел говорить, но лениво и со скрежетом всё-таки начал. — Ты всё знаешь и сама, зачем повторять? Я — Сверр, хранитель. Убиваю злодеев, кто нарушает закон стай, волки то или иная какая нечисть. Он наконец-то посмотрел на меня, и, поддавшись порыву, я поднялась с насиженного места и села рядом с супругом, который тоже принял положение сидя. Крис молча покосился на меня, вероятно, думая что именно нужно рассказать; он всегда смотрел собеседнику в глаза, без стеснения и не избегая прямого взгляда. Предполагаю, что большие выразительные глаза Кристофера оказывают неописуемое влияние не только на меня, но и на других людей, поэтому его взгляд зачастую трудно выдержать из-за тревожащего чувства, словно тебя видят насквозь. — Когда родился, я уже был хранителем, просто он не пробудился до определённого возраста. Не думай, что я сам этого хотел, но выбора, как видишь, мне не предоставили. Я не хотел подобного, но вышло как вышло, — он тупо замер и снова стал перебирать рой мыслей в голове, тщательно и муторно избирая лучшую. — А что стало с Альфа-самкой? — вопрос снова коснулся не шибко лестной темы и собеседник тяжело вздохнул. — Она умерла. У неё были проблемы с головой, — он неприятно ощерился. — В итоге она окончательно тронулась, убежала в лес и там встретила смерть, — Кристофер повернулся и тяжелый, но расслабленный взгляд его соединился с моим. — Зачем так грустно? Что с тобой? — Он неожиданно рассмеялся и отвернулся. Я поймала себя на том, что лицо сделалось жалостливым и печальным, как это обычно непроизвольно выходит у всех, кто слышит горькую историю. — Расскажи еще о себе, — чувствую, что если сейчас не подловлю момент, то потом его просто не будет, так что нужно вытянуть из него всё. Он помолчал с минуту. — Ты, кажется, раскусила меня и теперь этим пользуешься, — цокнул языком и сквозь хитрый прищур посмотрел на меня. — Я понимаю как тебе тяжело, так что не имею ничего против того, как вы с Фероксом расслабляетесь… — Нет, не понимаешь, — задумчиво улыбнулся и с интересом снова заострил своё внимание на моём лице. — Но ты права, бокал коньяка или бренди действует как панацея. А ты, как назло, решила и из нирваны меня вытащить… — мужчина откинул голову назад. Кристофер пристально осмотрел потолок, изучая все малейшие пятнышки и уголки, и вновь повернулся к моему лицу, принявшись бесстыдно глазеть на губы, шею. Но не стал прерывать разговор: — Я, кстати, врач, лекарствами и ядами интересуюсь, ирония, правда? — внезапно и без обиняков он выдал фразу, что я не сразу сообразила ответ. — Значит, если меня отравят, то первым на тебя думать? — шутка оказалась грубой и неоправданной, но Крис не обиделся. — Смешно, — он и вправду тихо и мягко рассмеялся, потом слишком резко замолк и, когда вновь прервал тишину, голос его приобрёл совсем иное значение: — Своей паре я никогда не причиню вреда, знай это. Равно как и улица, помещение погрузилось в сумерки. Капля за каплей дождь набирал обороты и гулко и настойчиво чеканил по подоконнику снаружи. Серые глаза вовсе почернели, я различала исключительно их масленый блеск. Сомневаться в правдивости его слов не пришлось.7. Искренность
21 июня 2017 г. в 23:36
Неприятное предчувствие трепало нервы весь день до ужина, я сидела как на иголках, вследствии короткого и не совсем положительного разговора с Кристофером больше мы не общались. После того как они с Фероксом ушли, я встретила их уже в доме вожака, на площадке перед входом вдвоём друзья увлеченно что-то обсуждали. Он не был рассержен или подавлен, напротив искрился весельем:
— Фер, ты нёс полную чушь! — мужчина сперва улыбнулся, посматривая на друга, а потом взорвался неудержимым хохотом.
— Ага, только ты самый первый поддержал моё предложение, с особым азартом соглашался и других подговаривал, и лицо решительно настроенное делал… если бы они только знали, что ты это всё ради веселья разводил. Не понимаю, что тебе не нравится, — едва скрывая обиду шатен облокотился на деревянные перила, абсолютно лишние при высоте площадки меньше метра и нужные разве что для декорации.
Кристофер постучал Ферокса по плечу как бы поддерживая, но в то же время не переставая издеваться над ним. Тончайший звон браслета на моей ноге отвлёк друзей, Крис развернулся, увидел меня и поднял брови от неожиданности, глаза его озорно блестели.
— Здравствуй.
Тон его не похож на привычный, в голосе был слышен оттенок недавнего веселья, но именно он возбудил воспоминания о нежных касаниях мужа к моему телу, горячих поцелуях и томных стонах. Я замерла как истукан и не поприветствовала в ответ, поэтому мы молча стояли и с интересом, даже ожиданием смотрели друг на друга.
— Хорошо выглядишь, разве что улыбки не хватает, — добавил мужчина напоследок и вальяжной походкой направился к общему столу, продолжая донимать Ферокса.
В этот раз на сборе присутствовали не все. По большей части громоздкий стол пустовал, одиноко и дико расположенный посередине большой залы. Компанию составляли Хаук и Вальгард с дочерью, старший воин — Ферокс, две пожилых пары: Кассандра и Кларисса — сёстры-близнецы, их мужья Харальд и Хьярти; скромно и тихо сидящая возле Ингрид Уни, а так же Кристофер и я.
Похожие как две капли воды женщины то и дело перебивали одна другую, пока мужчины не усмирили пыл волчиц. Тогда одна из них обиженно пригладила темные и лоснящиеся как каштан кудри и молча уставилась в тарелку, противно царапая вилкой белую поверхность; а вторая, будто одержав победу, хотя то не было окончательно решено, выставила вперёд грудь и откинула зеркально похожие на сестринские локоны за плечо.
Кристофер и Ферокс продолжали мусолить прежний и непонятный мне спор, а я пристально наблюдала любое движение или разговор, к которому можно подключиться. С самого начала трапезы абсолютно все присутствующие разделились на группки, и каждая имела свою тему для обсуждения.
— Крис, я хочу сказать несколько слов о деле порученном тебе, насчёт молодых щенков, — побочную болтовню прервал обращающий на себя внимание голос Альфы. Хаук отложил в сторону приборы и обтёр руки о салфетку.
— Да, отец? — с нескрываемой скукой муж обратил внимание на говорящего.
— Ферокс тебе уже сказал, что дети почти приехали, — любопытно, что возраст некоторых «детей», как предупреждал Ингольв, малость не достигает моего, также есть ровесники и даже оборотни постарше, хотя они все в любом случае младше Кристофера, — Несомненно, следить за ними я доверяю только тебе, — пришлось проглотить обиду и затолкать амбиции подальше, потому что раз вожак сказал так, то иначе и быть не может. — Но должен добавить, что одному тебе будет тяжело справиться, понадобится помощь…
Все замолчали, в том числе Кристофер. Без дополнительных объяснений ясно, что помогать хранителю понадобится отнюдь не в контроле над молодняком, скорее в контроле над Сверром. Физическая сила позволяет ему держать в узде четыре объединённые семьи, так что несколько щенков не составят труда, в отличие от собственного норова.
Хаук помолчал и отстранённо посмотрел перед собой. Никто не выражал инициативы.
— Извините, Альфа, я смогу поспособствовать Кристоферу, всё-таки он мой супруг и кому как ни мне оказывать ему необходимую поддержку, — нетвёрдо вести себя перед вожаком нельзя, я сделала уверенное и четкое предложение.
Сёстры-близнецы довольно окинули меня уважительными взглядами и, тихонько улыбнувшись, кивнули. Харальд и Хьярти, вероятно, консерваторы, неприятно скривились, когда я позволила себе говорить.
Ингрид, изумленная моим нахальством, недовольно дернула бровью.
— Я очень рад, что ты готова идти на такой шаг…
— Позвольте и мне посоветовать кое-что, — девушка повернулась к Хауку и, дождавшись одобрительного знака рукой, заговорила, — Лучше будет отправить Старшего воина, как и планировалось раньше.
Удовлетворённая поступком она гордо вздёрнула нос и еле заметно приподняла уголки рта. Таким образом волчица указала на моё положение в семье, что несмотря на брак с сильнейшим охотником, я осталась на прежней ступени, и мой голос здесь совершенно неважен.
— Да, верно, — всего из-за двух слов я успела получить шок, а Ингрид до ужаса обрадоваться, — Но решать всё равно Кристоферу.
Остальные продолжили стучать по тарелкам и подводить итог ужина.
Супруг сидел на удивление спокойно, но, находясь всего меньше метра от него, несложно было ощутить холод и зреющую в нём ярость: как и старшему поколению, ему тоже очень не понравилось моё и Ингрид бесцеремонное вклинивание в его с Альфой разговор.
Время быстро пролетело, и гости, поочередно откланиваясь вожаку, стали расходиться по домам.
Единственное, что напоминало о присутствие лета — это долго тянущиеся сутки — темнеть стало позже, а светлеть раньше. К вечеру погода разгулялась и лёгкая духота стояла над землёй не разогнанная ветром, но не согревала, всего лишь создавала видимость жаркого сезона, на Юге подобная иллюзия происходит ранней весной, когда уже хочется сбросить верхнюю одежду, но маленький сквозняк ещё способен застудить.
Я решила дождаться Криса и идти домой вместе. Издалека услышала громкие мужские голоса и обернулась, чтобы попрощаться со всеми.
— До свиданья, Альбиннен. Надеюсь, мне еще предоставится случай получше с тобой побеседовать, — Хаук вежливо улыбнулся на мой поклон.
— Альба, малышка, как ты выросла! — воскликнул знакомый голос и большие руки Вальгарда сгребли меня в охапку. Крупный мужчина неловко прижал заложницу к груди и залепетал комплименты, продолжая тискать.
«И это клан жестоких воинов?»
Кристофер сошёл с лестницы, тактично выдернул меня из общества стариков и настойчиво потянул в сторону дома. Некоторую часть пути никто из нас не нарушал вечернее звонкое стрекотание маленьких птичек и шуршание высоких трав, а также общий топот. Мужчина шёл чуть впереди и не оглядывался, а я понуро плелась следом. Предплечье уже пощипывало и тихонько сводило судорогой, я дёрнула рукой в попытке вырваться, но пальцы Криса лишь крепче сжались.
— Я знаю, что ты делаешь… Не смей даже пытаться выставить меня дураком! — он действительно был зол как чёрт, резко дёрнул меня ближе к себе, а затем небрежно отпустил, будто я внезапно стала ему противна.
Я все испортила. Полезла туда, куда не стоило, и растоптала те крохи, тяжело навёрстанные за последнее время.
Кристофер снова уехал. Обязанности периодически вынуждали его покидать стаю, отлучки длились порой неделями. Он ненадолго возвращался домой, осведомлялся о состоянии семьи, распоряжался установлением воинов на границах территории и снова уезжал. Понятия не имею, чем он был столь занят — никто не стремился посвящать меня в подобные тонкости.
Как ни посмотри, а наши отношения так и не сдвинулись с мёртвой точки, то ли из-за занятости мужа, то ли из-за моей привычки все разговоры сводить к одному. Мы спокойно могли спорить, ругаться, либо просто игнорировать друг друга всё то время, пока он дома. Кристофер всегда очень остро реагировал на всяческие случайно сказанные колкости, ненамеренные обидные слова или пересечение линии дозволенного в речи. Он моментально закрывался от меня, и в игру вступал язвительный и грубый Крис. Хорошо у него выходило варьировать двух абсолютно разных людей в себе, хотя с настоящим мужем я и вправду была мало знакома.
Единственное стало мне более чётче ясно.
Стоило подключиться Фероксу, и вдвоём они составляли ужасающую коалицию, бесконечно учиняющую шутки и споры над безобидными людьми клана; их совместная деятельность так же проявляла себя не только в безобразии, но и в военных, социальных и экономических делах семьи. Старший воин непременно занимал первую позицию в сердце Кристофера, они были так близки, что казалось я никогда при всём желании не смогу даже поравняться с Фероксом.
Когда я вела себя раздражённо и несносно, то супруг просто-напросто оставлял меня одну в доме на пару-тройку деньков. Он знал, как невыносимо мне жить в одиночестве и за редким удовольствием чувствовать помимо своего еще и чужое присутствие в жилище, поэтому с особым наслаждением поступал так, а потом и вовсе покидал клан снова по работе.
Бесцельное прозябанье в Северном крае было убийственно, с тяжким сердцем пришлось забывать громкие торжества и тематические гуляния дома, сладчайшие фруктовые плоды и фантастические садовые цветения.
В семье Кристофера абсолютно все заняты своим делом; воины, старики, чаровница или вожак — они как муравьи по крупице вносят вклад в общую кучу, а моя задача всего-навсего быть хранительницей очага мужа, но как ею быть, на случай постоянного отсутствия ключевого человека? Для кого или чего исполнять свой долг?
Поддерживать большое хозяйство, когда другого занятия нет, а свободного времени в избытке, было проще простого. Связей для общения или тем более дружбы я так и не завела, поэтому в ближайшее время именно этим и планировала заняться. Присутствие мужа означало возможность разузнать хоть что-то по поводу клана новообращённых, а пока его нет, доступ к нужной информации закрыт. Признаться честно, проживая бок о бок с молодым притягательным человеком, ты мало-помалу не то чтобы влюбляешься, а скорее привыкаешь к его неотъемлемому присутствию. Пускай ты почти не имеешь возможности общаться с ним, зато видишь в перерывах от работы.
Медленным шагом я приближалась к тому идеалу несчастных, к какому ни за что не хотела быть причастной. Это был не идеал, а скорее образ полностью зависимой женщины, когда у неё не осталось ничего из любимого, привычного и близкого сердцу, и она обречена сидеть в четырёх стенах, изредка наблюдая того самого человека, которого называет мужем. В связи с привычкой и одиночеством, ты начинаешь чуть ли не поклоняться этому невероятному мужчине, что всегда занят делом, но всё-таки готов уделить внимание своей рабе. Если продолжится таким образом, то в конечном итоге можно кончить посаженной на цепь сторожевой собакой.
Да, я докатилась до таких мыслей именно от скуки и ничего более. Замужняя жизнь оказалась в тысячу раз однообразнее, чем я рассчитывала, да и Кристофер, думаю, не на подобное уповал.
Почти каждый день я созванивалась с Лексой, а так же изредка с мамой и бабушкой. Нельзя дать понять им, что я сижу без дела, пускай обстоит именно так. На Юге сезон раскрылся, как раскрывается бутон сочной циннии в лучах доброго солнца, разгорячился достаточно для групповых недельных походов, летних посиделок вокруг костра, теплых уличных ночёвок и купаний в огибающем селение озере, красотой и глубиной его дивятся даже самые древние члены стаи, которых довольно трудно удивить чем-либо.
Сердце порывалось бросить все и уехать прочь из промозглого и холодящего Северного лета, но рискнуть я не посмела. В отсутствие Кристофера Ферокс неотступно следил за каждым моим шагом, даже если это и не было заметно, я знала что так и есть, иначе супруг сам наблюдал за моими действиями, бдительно и недоверчиво, навязчиво и без шуток. Арестанткой быть никогда не приходилось, но, думаю, именно так и должна себя чувствовать; запертая в четырёх стенах, без должного и приятного общения, с непрекращающейся слежкой и на редкость занимательным хобби — уходом за домом. Это был рай для Герды или Рагны, они всегда пытались втолочь мне в голову их проповеди о добросовестной хозяйке и преданной жене (рабе).
Иногда ко мне заходила Ракель, чтобы помочь или просто ради свободных ушей. За несколько посещений я поняла, почему её общества не выдерживает больше часа ни одна девушка и ни один парень в семье. Судорожная и сердечная блондинка обожала со всем сладострастием на какой была способна рассказывать совершенно обыденные и неинтересные вещи; любила прыгать с темы на тему, не удосуживаясь закончить предыдущую, неважно содержательной та была или нет; потому и я не особо радовалась посещениям Ракель — они сильно выматывали.
Случалось и Уни заходила, но то было редко. Оказалось мы обе сразу поняли и прониклись друг к другу глубокой симпатией. Она освещала мне прошлое стаи, народные сказки, легенды и культуру, с предвкушением рассуждала о пока не родившемся ребёнке, о том как будет воспитывать, вкладывать и поощрять все положительные качества отца в чадо. Так же стало известно, что муж Уни «скоропостижно скончался» — она выразилась таким образом, но я полагаю, что воины Северного клана зачастую погибают в битве, а не загадочно умирают в расцвете сил; расспрашивать более подробно не сочла корректным.
В связи с отягощением в виде последних месяцев беременности, девушке стало затруднительно расхаживать по гостям, так что я сама посещала её. Каждую нашу встречу она источала неподдельную любовь ко всем окружающим — сущая альтруистка, будь то я, сидящая напротив, или пожилая мать, готовящая что-то вкусное на кухне, воин, ранивший противника, случайный прохожий или кто-либо ещё, доброты хватало на всех. Даже к умершему возлюбленному она питала исключительно преданную глубочайшую симпатию и уважение; при словах о нём, её глаза загорались неподдельным восхищением и благоговением, движения, жесты и вздохи говорили о непостижимом томлении и горе по паре, и это тронуло меня.
Проблемы от Ингрид сыпались с прежней частотой, что постепенно к ним стал вырабатываться иммунитет. В той же мере она по неизвестной причине очень ограждала от моего общества Уни, и это была не ревность. Она бурно реагировала на любые наши разговоры или встречи, если прознавала о них и откровенно была против любых контактов подруги со мной, а тем более посещения дома Кристофера. Порой со страхом и паранойей в глазах Ингрид угрожала мне не подходить к Уни, и похоже, что вторая знала основания девушки-воина поступать таким образом со мной, посему реагировала снисходительно.
В один из подобных рутинных дней кто-то анонимно оставил записку в почтовом ящике. Не распечатывая письмо, я налила попить, села за барную стойку на кухне и вскрыла конверт. Чтобы не казаться себе мнительной, я не делала преждевременных выводов, хотя сердцем чувствовала тревогу. Черным по белому значилось: