Сознание заволокло вскруживающей голову дымкой, на каждое веко точно грузы положили: сколько ни пытаюсь, а открыть глаза не получается. Несколько раз меня выдёргивало из бесконечного спокойствия пронзительным криком, кажется, принадлежащим Крису, но опять же, ни пошевелиться, ни посмотреть я не смогла, только сомкнуть глаза покрепче от беспомощности. Дальнейшие минуты пыток меня знобило от леденящего страха, я отчётливо слышала как над Сверром издеваются, так хорошо, будто в одной с ним комнате сижу. Он стонал, переходя на волчье рычание, потом заходился кашлем и начинал задыхаться; из раза в раз одно и то же по заданной последовательности, однако ничем помочь я не могла — тело по-прежнему оставалось не в моей власти. На третий или четвёртый раз стало казаться, что я схожу с ума от боли, которой ему причиняют, и пытают не его, а меня, потому что в подобные моменты тело словно наизнанку выворачивало; и точно, возможно, это моя волчица пыталась выбраться, но странное забвение вновь увлекало в завороченное размеренное состояние.
— Вот, посмотрите, он сказал, она мешала ему как-то… Он успел ей что-то вколоть! Вроде бы… — звук извне показался сродни крику мужа: больно резанул по ушам, но руки так и остались лежать вдоль тела, прибитые к полу. — Ну, что?
Кожи на шее коснулись холодные пальцы, затем они мягко легли на подбородок и щеки, приподнимая моё лицо. Я попыталась произнести хоть что-то, но во рту всё пересохло; попыталась открыть глаза, потому что подумала, что это Кристофер, но едва колючий белый свет коснулся зрачков, я сжала их сильнее прежнего, только успела разглядеть холодные, внимательно изучающие меня глаза западного старшего воина.
— Жива. Он не сказал, что вколол ей? — произнёс он таким уставшим голосом, будто у него под присмотром не армия, а отряд детей, то и дело тыркающих его и доставляющих кучу проблем. — Тебе сейчас принесут еду, — увещевающим голосом сказал он, совсем как воспитатель, и придержал меня за плечо. — Не обращайся больше.
Дальше я не слушала, силилась не провалиться в сон и одновременно выждать пока они оба уйдут. Терпеть пришлось недолго: скоро враги вышли, минут через пять мне принесли еду, и сразу после я вновь осталась в гордом одиночестве. Почти. Возле меня сильно пахло кровью.
Кое-как удерживая равновесие, поднялась на четвереньки и попыталась протереть глаза, хотя руки в песке. Теперь не было нужды привыкать к свету, потому что как только посетители вышли, света тоже не стало, однако я всё же смогла осмотреться — это был высокий шатёр из серого брезента, через который свет с трудом мог проникнуть днём, а сейчас, судя по сумраку, был вечер. Передо мной стояла глубокая плошка с куском сочного жареного мяса, весьма аппетитного, надо сказать. Видимо, я нужна им живая, поэтому еда должна быть в порядке. Запах крови и Кристофера поблизости не позволил преспокойно взяться за пищу.
— Мм… — точно предчувствуя мои опасения, простонал кто-то со стороны. Несложно догадаться кто.
— Крис! — он лежал примерно в двух, а то и трёх метрах от меня, на грязной подстилке, пропитанной кровью, вряд ли слышал меня, потому что состояние его было хуже некуда. — Любимый? — голос непроизвольно задрожал, и к глазам подкатили преждевременные слёзы.
Не время для подобного, нужно что-то делать. Подняться на ноги было немногим тяжелее, чем на четвереньки, я преодолела полпути и внезапно открыла для себя, что пристёгнута. На щиколотке плотным браслетом сидела металлическая окова, обрамлённая запёкшейся кровью, видимо, я действительно пыталась обратиться. Цепи не хватало до лежащего при смерти супруга, сейчас впору пошутить о свадебном браслете, но что-то настроение не то. Делать нечего, пришлось добираться ползком, стараясь по минимуму елозить по земле и создавать излишний шум. Наконец дотянуться до Кристофера стало возможно, я попробовала разбудить его. На третий раз усиленных попыток он всё-таки проснулся. Мужчина резво обернулся и больно схватил мою руку, прожигая злым взглядом, однако длилось это недолго — почти не успела напугаться. Он смягчился и прикрыл глаза, откидываясь на спину, на его груди множество порезов и следов от уколов, рана от пули всё ещё не зажила, а из сгиба руки торчит оставленная игла шприца: кто-то очень покорпел над ним. После долгого молчания я не выдержала:
— Как ты себя чувствуешь? — глупый вопрос, но я и правда волнуюсь.
— По мне не видно? — раздражённо процедил сквозь зубы, но снова смягчился. — Скверно, очень скверно, — даже говорил он с трудом и после сказанного облегчённо выдохнул.
И снова тишина. Мне начинает надоедать этот гадкий назревающий сгусток в груди, да еще и в животе от волнения всё свело.
— Тебе нужно поесть, вот, сейчас я… — уже более ловко, чем в первый раз, я добралась до плошки с мясом и вернулась к мужу, без промедлений подсовывая еду ему.
— Я не буду, это ты должна съесть, — он отнекивается как дитя, и в моей голове просыпается жуткое желание одарить его хлёсткой оплеухой, но я всё-таки сдерживаюсь.
— Мне уже приносили еду, — вру, и он не верит. — Во всяком случае, я не стану есть, пока ты в подобном состоянии, — тут уже не соврала.
Только после моего вполне убедительного взгляда, он с жадностью принимается за мясо и за пару мгновений доедает сочный кусок до конца. После некоторого насыщения к нему постепенно возвращается здравый рассудок и потихоньку восстанавливается сконцентрированность. Крис выдирает иглу из руки, грязно при этом ругаясь, и оглядывается на меня, лежащую в странной позе.
— Тебя пристегнули? — взгляд его становится жёстким, но изменяется, стоит мне мягко провести ладонью по его лицу.
— Всё в порядке, тебе сейчас лучше беспокоится о себе, потому что мне они ничего, ровным счётом, не сделают, — пытаюсь дотянуться до него, чтобы поцеловать, но у меня не получается, и я так и остаюсь целовать воздух, пока он не придвигается ближе ко мне и не обнимает.
В носу стоит неперебиваемый запах крови, медикаментов и трав. Я стараюсь аккуратно обнять Криса, чтобы не причинить больше боли, а он, похоже, заботиться об этом меньше всего: под моё недовольное мычание мужчина стискивает меня в объятиях насколько это возможно в его плачевном состоянии, затем шершавая ладонь останавливается на моём плече и он отодвигается, дабы посмотреть на меня. По его пронзительному взгляду понимаю, что он слышал как я назвала его ранее.
— Нужно уходить отсюда, — сконфуженно отстраняюсь, потирая шею, поднимаю глаза на Криса и уже более серьёзным голосом начинаю говорить. — У меня есть один план, он, конечно, может провалиться, но тем не менее стоит рискнуть. Тебя я попробую вытащить сама, только эта цепь… — дёргаю ногой, и в начале цепь звенькает и затем отдаёт брякающим звуком в тяжёлое металлическом кольцо, намертво прибитое к земле.
— Альба… — тихо начинает Крис, нахмурив брови, но нас прерывает неожиданный посетитель.
В шатёр заходит Ферокс. Он смотрит чересчур хамовато для своего положения, его походка уверена, да и сам он не выглядит напуганным или хотя бы разрываемым чувством вины.
— Выглядишь не оч… — он искренне усмехается, глядя на Криса, но не успевает договорить, так как я вскакиваю и швыряю в него той тяжёлой плошкой из нержавейки, а когда предатель с диким возмущением хватается за ушибленное плечо, вдобавок ударяю цепью и спешно принимаюсь шарить по нему в поисках оружия или ключей. — Стерва! — озлобленно шипит Ферокс и пресекает мою вольность, хватая за руки. — Ещё только раз и… — он гневно грозит пальцем прямо перед моим лицом, — Крис, прошу тебя, — его колотит от ярости, но он только крепко держит меня за плечи.
— Альба, успокойся, — не верю своим ушам, но супруг и правда вступается за этого мерзавца. Шокированная поворачиваюсь к нему, а он лишь тихо кивает, подзывая к себе.
— Значит так, пока эта истеричка снова не бросилась на меня… — я недовольно фыркаю, досадуя на упущенную возможность сбежать, а Ферокс косо поглядывает на меня, но продолжает говорить. — Я принёс инъекцию. Ключа от цепи у меня нет — я бы предложил бросить эту больную, но в таком случае скорее брошенным останусь я — поэтому…
—…Придётся драть цепь, — закончил Крис, уже прикидывая с какой стороны лучше взяться за оковы.
— Что происходит?.. — недоуменно гляжу на двух бывших, вроде как, друзей, которые вполне себе дружно обсуждают все предстоящие действия.
Ферокс наконец достаёт из кармана запакованный шприц, миниатюрный флакон с мутной жидкостью и небольшой ножичек, отдалённо похожий на те, что делают в Южной стае; ловко откупоривает крышечку с помощью ножа и наполняет шприц подозрительной жидкостью.
— Ты что делаешь?! — я почти ударяю Ферокса по руке, Но Кристофер меня останавливает и позволяет себя уколоть.
— Это всего-лишь стимулятор. Он необходим мне, для того, чтобы подняться и освободить тебя, — ему тяжело говорить и он прикрывает глаза, когда лекарство полностью введено.
С некоторым опозданием до меня всё-таки доходит суть вещей, всё как нельзя странно сошлось в голове теперь.
— Вы оба — злостные обманщики! — я всё ещё ошарашенная от осознанного вскидываю руками и беззвучно приоткрываю рот. Оба мужчины спокойно смотрят на меня. — Как вы могли не сказать мне, да что за… — у меня просто нет слов и я резко замолкаю.
— Таков был мой план. Мы тянули время, оставь другие вопросы на потом, — Крис пытается встать, но у него не выходит и он шлёпается на лопатки, снова ругаясь и хмурясь от злости.
Я как-то постеснялась спросить, а смерть Йони — это тоже часть плана? Хорошо, оставлю
этот вопрос на потом.
— Ты поверила, что я предатель? А шрам у меня на щеке из-за тебя потому что план хитрый? — показалось, что Ферокс и впрямь разочарован. — Будто бы я осмелился пойти против
Сверра, — пробубнил он же.
Наступило некоторое молчание.
— Да ладно тебе, конечно же, я тут, потому что Крис — мой друг, — он поднялся и направился к выходу.
— Подожди! Откуда у тебя нож? Они уже нападали на деревню? — я кивнула на небольшой резной ножичек в его руке, превозмогая в себе интерес и волнение за родных.
Ферокс молча посмотрел на оружие и ответил:
— Нет, это они из своего клана приволокли, — ответил и переключил взгляд на Криса, который, в свою очередь, уже вставал на ноги и проявил странный интерес к нашему короткому диалогу. — Восток уже близко. Я зайду ещё к Гуннару, расчищу путь и освобожу нам дорогу, попытайся успеть, — с этими словами Фер удалился из шатра.
— Гуннара схватили раньше, — отвечая на вопрос заранее, сказал Крис и более ничего не прокомментировал.
Это уже перетекает в обычай — ничего мне не говорить, оставлять недосказанность.
Тем временем Кристофер покрепче взялся за прочную цепь и не без усилий начал тянуть. Стоит ли говорить, что неподатливый металл лишь бренчал и звенел, а громоздкое кольцо только насмешливо колотилось о землю, ничуть не смещаясь. Ногу саднило из-за этой процедуры, но я упорно молчала, так как далеко не мне сейчас было тяжело. Вся эта идея с поломкой цепи казалась чем-то нереальным, но Крис и Ферокс, видимо, смотрели на это иначе, и не удивительно: когда я увидела то усердие и силу, которые супруг прилагает, сразу поверила в невозможное.
Наш шатёр был одним из множества таких же в лагере, поэтому нередко слышались шаги, каждый раз я вся съеживалась, но стоило им затихнуть, с новым беспокойством принималась следить за делом мужа. Казалось, даже вне палатки можно было слышать как стучат от страха мои зубы, а нет, звук цепи был громче.
— Поверить не могу, что с нами столько всего произошло… — кольцо одного звенья начало трещать и разгибаться, как и второе за ним. Кристоферу явно было не до моих разговоров, но дикий ужас быть пойманными хотелось заглушить, и в голове произошёл совершенно неожиданный и невообразимый анализ. — Южные ножи в Западном клане… уж не отец ли постарался отправить тётю туда, и теперь она… — это вышло непроизвольно, я сказала и точно не себя услышала: насколько очевидно и справедливо звучало умозаключение. Тогда я просто замерла, оглушённая потоком мыслей; странно, а ведь обычно в адские мгновения жизни, вроде нынешнего, мозг словно отключается. Даже не знаю, что меня потрясало и озадачивало больше, но я готова была буквально втащить Кристофера в этот разговор, никоим образом не дать его избежать, но всё словно тончайшим лезвием отрезал вмиг его закипающий голос, точно он уже знал к чему я веду.
— Я не твой щенок, поэтому не забывайся, — пророкотал он, чуть ли не разбивая меня о землю собственной силой и аурой, заставляя моментально закрыть рот. Он злится? Очевидно, мои рассуждения действительно справедливы.
«Серьёзно, ты хотела заставить Сверра оправдываться перед тобой?» — укоряюще кротким голосом проговорила моя волчья половина.
На руках Кристофера напряглись мышцы и показались сизоватые вены: он изо всей мочи натянул треклятую цепь. Последний рывок и слишком неожиданно, как мне показалось, она вдруг оборвалась, жалко повиснув двумя скудными кусками в руках оборотня. То, что вколол ему Фер явно помогло — вернул себе свои силы, пускай не совсем здоровым образом и не совсем до конца. Он был на грани, измотанный сумасшедшим человеком, глаза его нездорово горели; Крис готов был сорваться в любой момент, я впервые почувствовала, что он не контролирует себя, что Сверр и ранг Альфы вкупе определённо могут сыграть плохую шутку, и от этого кровь стынет в жилах.
Я смотрела на него прямо и боялась хоть как-то пошевелиться или отвести взгляд, всё тело пробило ознобом, он безумно пугал меня такой, но и нравился одновременно, хотя я и не рискнула бы ему об этом сказать. Слова его более чем доступно отпечатались у меня на подкорке. Выглядело чудовищно глупо — быть до смерти запуганной в пристанище врага собственным мужем — и именно эта мимолётная мысль натолкнула меня на ещё одно открытие. Каким же, интересно, образом отец великодушно дарствовал Астрид Западному клану? Наверное, я смогу это представить. Тело словно электричеством пробурило. Какой-то, наверняка, истерический смех сперва тихо стал подползать к горлу.
— Я был бы несказанно рад твоей ласковой поддержке… — Кристофер сжал одну мою ладонь, и потянулся к другой, пытаясь поставить меня на ноги. — Альба, что с тобой? — он обескураженно воззрился на меня.
Быстрые шаги на улице совершенно не тревожили теперь, да и Ферокс вернуться должен был. Вопреки нашим ожиданиям пола шатра распахнулась и на пороге его стал абсолютно незнакомый боец, с ружьём наперевес.
— Что за?.. — он скорчил непонятную гримасу и судорожно потянулся к двустволке, когда Крис, не торопясь оторвав от меня свой полный тревоги взгляд, собрался остановить его.
А вот мой смех теперь было не прекратить, да и понятия я не имела в чём причина, только был он не такой, как всегда — чем-то тёплым и всепоглощающим прокатываясь по всему телу и в конце своём спрыгивая щекотящим задором с губ — нет, этот смех был как мяч от пинг понга, упруго и лихорадочно отпрыгивающий и чеканящий в груди пустым натянутым звуком. Кристофер странно посмотрел на меня, это, впрочем, меня тоже теперь мало заботило. Я даже не особенно заметила в какой момент подошёл Ферокс и прирезал угрожающего человека. Судя по всему, смех мой был не до конца здоровым, потому что супруг поспешил прервать его, обхватив моё лицо и судорожно поцеловав.
— Время вы, конечно, умеете выбирать, — старший воин скабрёзно скуксился, но видя моё состояние, позволил себе быть снисходительным. — Быстрее, идём, — не дожидаясь нас, он покинул палатку, переступив через мёртвого человека.
Свежий, несопревший воздух ночи действовал лучше нашатыря, напоминал о том, что побег ещё только предстоит. Ни к чему сейчас раздумывать о посторонних вещах, да и спросить не у кого: папа без сознания, а Кристофер и Герда ничего не скажут. Проблема казалась вполне решаемой, а теперь мне стало не по себе, когда я осознала, что стою почти в самом центре лагеря, где наш шатёр вовсе не единственный и в каждом таком укрытии может быть самое непредсказуемое количество воинов или охотников.
— К деревне вам не пробиться, идите к северным волкам, — он указал пальцем в сторону леса по правую руку. — Встретимся там, я за Гуннаром, — он сровнял на себе одежду и размеренным шагом пошёл в другую сторону, но тут словно опомнился и обернулся. — Опасайтесь шатров с факелом у входа, — и ушёл.
Кристофер, не поворачиваясь, придержал меня за плечо и подтолкнул ближе к себе, оглядываясь по сторонам, и мы пошли. На супруге всё ещё были домашние папины штаны, я покрепче сжала его руку в своей и настороженно прислушалась, ускоряя шаг. Более звонкой тишины от себя я не слышала давно, даже дышать старалась реже, по возможности беззвучно, хотя дыхание и дребезжало от волнения. Палатки были выстроены в шахматном порядке и мы лавировали между ними по мере возможности. Кое-где раздавался смех или несвязная болтовня и приходилось обходить шатёр по кругу, избегая лишнее внимание. Кристофер сам прокладывал нам путь, поэтому я позволила себе быть уверенной, что мы выберемся.
—…наконец-то, я уже в нетерпении вернуться… — послышалось слева от нас. Кто-то очень быстро приближался к нам, их было двое.
Стыдно сознавать, но меня сперва парализовало, я мертвецки вцепилась в руку Криса и с мольбой посмотрела на него. В висках заколотила кровь, как будто прямо перед лицом ударили тарелками, и всю меня прошибло потом. Кристофер резко присел на корточки и потянул меня за собой, устраивая под боком; его самого нещадно трясло, но то, вероятно, из-за инъекции. Мы вплотную приблизились к большой стенке шатра и так и двинулись вдоль него по кругу. Крис следил за их шагами и внимательно слушал, координируя наши действия, а я пыталась выдумать как мы сбежим, если всё-таки попадёмся. Вдруг перед собой я увидела яркий свет, совсем неестественный для такой тёмной ночи, подняла глаза чуть выше и буквально воткнулась взглядом в чёртов факел.
— Крис! — самым тихим шёпотом я запричитала как умалишённая, дёргая мужа за плечо.
Но он в скорости закрыл мне рот и вновь застыл: совсем рядом с нами, не приметив в этой кромешной тьме, прошли те два человека. Затем он протолкнул меня вперёд, двигаясь следом, потому как ночные прогулки у Западной стаи никак не прекращались. Факел явно стоял перед шатром, и Ферокс чётко сказал не приближаться к таким палаткам, но теперь у нас не было выбора: по обе стороны шатра улица кишела врагами.
«Куда пошла?!» — дёрнул за руку, оттаскивая от входа.
«Я проверю первая, ты слишком заметный и уязвимый», — почти что жестами обозначила я, и Крис едва заметно оскорбился.
Как и все обычные палатки эту ничто не выделяло, кроме горящего факела прямо возле входа. Сперва осторожно заглянув внутрь, ничего не обнаружила; после более смело двинула пальцами полу и, никого не заметив, наполовину просунулась в палатку. Сердце рухнуло в пятки и, едва помня себя, я сглотнула вязкую слюну, повисло нелепейшее молчание. В упор глядя на меня до крайности удивлёнными глазами, сидел тот худой мужчина. Я не заметила его потому что была невнимательна, а он находился совсем близко ко входу, просто у стены. Наши взгляды встретились всего на секунду, но я поняла, что он всего лишь удивлён и ничего более — это было в его глазах. Что-то ещё подсказало, что он не станет преследовать нас, и мужчина действительно не собирался хватать меня, просто с удивлением и интересом смотрел. Точно обожженная тем факелом, что торчал на улице, я вынырнула из шатра и быстро развернулась к супругу. Он понял без слов, и мы оба, снедаемые четкими шагами охотников и воинов по две стороны от нас, опрометью бросились вперёд, подальше от света огня, вновь в темноту… И остались незамеченными.
Сердце ощутимо колотилось в груди, и на замену страху накрыла необузданная волна веселья и азарта, радость тому, что у нас почти получилось. Мы недолго выждали, и те люди скрылись в главной палатке с огнём у входа.
Основная часть западных была в противоположной от нас стороне, о чём говорил гулкий галдёж и ветер с запахом костра, идущий оттуда. До кромки леса оставалась парочка палаток. Та, у которой мы сидели, качнулась, и из неё кто-то намерен был выйти, понятия не имею кто, потому что в тот же миг Крис рванул меня за собой и, сломя голову и едва успевая перебирать ногами, я побежала за ним. Впервые за это тяжёлое время мне хотелось смеяться действительно от хорошего расположения духа, удерживало от смеха только опасение быть услышанной.
Наконец ноги ступили на колкую почву хвойного леса, пришлось пробежать еще около нескольких десятков метров, чтобы уж точно остаться незамеченными.
— Ушли, — переводя дыхание, с восторгом заключила я; Крис, как ни странно, разделял мою радость. Остывая от пробежки, мы непрерывно и с обожанием смотрели друг на друга.
Приятно быть уверенным в желании партнёра, потому что, когда я потянулась обнять Кристофера, он сделал то же. Именно этот поцелуй казался теперь незабываемым и таким нежным и грубым одновременно. Уткнувшись лбами, для чего мужчине потребовалось согнуться в три погибели, мы вновь без остановки изучали друг друга, не слишком долго. Его лоб был горячее, а оглядывая его лицо, я поняла, что адреналин отходит на второй план, как и действие инъекции, и потому жуткая боль к нему возвращается. Улыбка медленно сползла с моего лица.
— Кто там был? — спросил Крис, не позволяя мне вывернуться из объятий и крепко сжимая мою талию.
— Старший воин Запада, этот худой мужчина, — ко мне так и привязалась эта характеристика западника.
— Сина, — заключил он и болезненно согнулся, тем не менее, едва опираясь на меня.
***
— Фер объяснил мне очень смутно, но я и без этого догадалась — Сверр придумал это, чтобы наверняка знать, что вы сможете выбраться, что
ты сможешь, дорогая, — Цирцея сидела, согнувшись пополам, на краю упавшего дерева, а я рядом с ней. Ведьму не трогали сквозняки, и она свободно себя чувствовала в неплотном коричневом жилете и развевающейся юбке болотного цвета. Даже волосы её не слишком колыхались при ветре. Она выдохнула струйку воздуха и обратила на меня свои глаза, в меру редко хлопая длинными ресницами. — Помимо этого, они сбили с толку шакалье и их человеческую шайку, да и Гуннара вытащить нужно… Странно, что этот прохиндей ещё не вернулся, — имея в виду Ферокса, она задумчиво посмотрела на опускающуюся луну, будто на ней огромными цифрами горели часы.
Я подумала, что ведьма выглядит грустно, потому что правда волнуется о нём, но она тут же усмехнулась, поймав мой взгляд.
— Даже не думай об этом, мне всё равно, — она сконфуженно повела бровью и теперь её лицо точно приобрело печальное выражение.
Позже, когда мы вернулись в лагерь и к отдыхающему под действием примочек Цирцеи Кристоферу, пришёл Ферокс. У него ничего не получилось и вернулся он один, о подробностях спрашивать никто не рискнул: лицо у старшего воина было слишком нагружено; а Крис в это время уже крепко спал. Ведьма, как только непутёвый оборотень вернулся, незаметно для всех, но не для него, встала и ушла, словом не обмолвившись; насколько я поняла — ей хватило просто видеть его целым, уж не знаю как расценил это оборотень. Глубоко, далеко в чащобе закричала то ли птица, то ли зверушка, полностью передавая всю тяжесть, что принёс с собой Ферокс.
— Завтра успеем насмотреться на хмурые лица, сейчас нужно отдохнуть, — я поднялась с насиженного места и оглянулась на щенков, которые, судя по их лицам, уже в подробностях осведомлены о завтрашнем сражении. Ферокс и некоторые другие присутствующие воины посмотрели на меня не без сарказма во взгляде, да, им отдыхать вряд ли придётся.
Алан и Стейн заметно стали серьёзней и будто повзрослели, хотя прошло всего-ничего. Они хотели было попрощаться со мной и девочками, но старший воин отрицательно покачал головой и отправил раздосадованных вместе с нами.
— Альба, спроси у рыжей… — Фер остановился, окликнул меня, но замялся и почти сразу исправился. —… У Цири чего-нибудь для профилактики, тебе ведь тоже шприц засадили, — он выглядел слишком расстроенным и «не в духе», его не хватало даже на мимолётные шутки или замечания, он просто сказал это и пошёл своей дорогой в сопровождении воинов.
Тем временем Цирцея уже приготовила для меня некрупную миску отвара, которую я как раз перед сном и выпила, второй такой промашки с ядами я не допущу: хватило раза, когда меня похитили.
Пробравшись в палатку, я тихо проползла мимо Криса и собиралась уже устроиться поближе к нему, но услышала, что меня зовут. Внутрь заглянула Ильва и ещё раз меня подозвала.
— Что такое? — неудобно было чувствовать себя вздёрнутой с устроенного местечка. — Вы чего спать не идёте?
Все четверо топтались на месте и молчали, парни к тому же безучастно поглядывали по сторонам, всем своим видом показывая, что это идея не их, и вообще поскорее уйти бы. Наконец Ильва начала.
— Мда, в городской жизни не было такого ада. Там вообще войн не было, — сказала и недовольно уставилась на меня, сложив руки на груди. — Ну, что вы от нас хотите? Мы подростки, и вы оба просто кинули нас, а теперь возвращаетесь еле живые и нас по-прежнему сгоняют как цыплят в сторону ото всех событий. Как прикажете реагировать?
У меня весь словарный запас вмиг выветрился из головы, я тут, между прочим, уже спать готовилась, место около мужа грела…
Элеонора прикусила губу и поддержала подругу, воззрившись на меня несчастными глазами, Стейн и Алан сделали нечто похожее, однако менее эмоционально, чем девушки.
— Всё действительно так, — с досадой процедила я и погладила лоб. — Вы ещё щенки, вам рано соваться в это, — «а разве есть ограничения?» — резонно спросила сама себя. — Если вас это успокоит, с вашим Альфой всё в порядке. Завтра вы его увидите, а теперь нам всем нужен отдых.
Элеонора крепко-крепко сжала меня, обхватив руками, а Ильва несколько неловко помялась, но тоже не отказалась от объятий. Парни же, смущённые этой сценой, попрощались и очень медленным шагом стали отдаляться от нас.
— Но он ведь и твой Альфа? — уже уходя, резвая девчонка вскользь спросила, не сумев скрыть искорки любопытства в глазах, даже Стейн как бы невзначай обернулся, чтобы услышать мой ответ.
— В каком-то смысле… — я улыбнулась, оставляя всех любопытствующих гадать об истинном смысле, и нырнула в палатку.
***
«Первым эта новость коснулась Сины, как гром среди ясного неба прозвучал железный голос Хаемона:
— Найди её, — он был вне себя от ярости и ему едва удавалось сдержать крик: на лице и шее его красовались розовые тонкие полосы от ногтей, вероятно женских.
Украдкой глядя на взъерошенного точно демона Альфу, Сина думал про себя, что с ним Астрид
всегда была на редкость ласкова и открыта; правда Хаемону знать об этом не обязательно. И почему взрослые решили, что именно ему нужно подчиняться так слепо?
— Да, Альфа, — лёгкий поклон, не слишком глубокий и не слишком пренебрежительный, как учил отец.
Группа готовых воинов стояла перед главным домом спустя несколько минут. Молодые и не очень оборотни были до колик в животе возбуждены поиском потерявшейся, как им сказали, невесты. Однако конспирация была здесь ни к чему — все уже давно сделали ставки, когда именно волчица умыкнёт от Альфы. Теперь же, когда это случилось, оборотни и впрямь были взволнованы, а особо нетерпеливые уже успели обратиться ради поисков: у каждого был свой азарт и мотив найти Астрид первым.
Погода стояла подстать случаю — достаточно редкий для сухих степей дождь, кажется, как раз собирался. Найти молодую волчицу оказалось не слишком простым поручением, её не нашли в деревне, не отыскали в степи по периферии, не обнаружили и близ леса, всё указывало на то, что девчонка скрылась в сухостойной полосе криволесья, и стая резво бросилась на её поиски, только не Сина.
Он бродил между деревьев и кустов, но почему-то не обращался, а кучевые тучи всё более и более сгущались над всем Западом, конца и края не было видно серой заслонке неба. Старший воин Запада бесцельно прогуливался по лесу, в надежде, что Астрид просто благополучно сбежит и вся ответственность с него снимется автоматически; да, придётся претерпеть выговор, а может и наказание от Альфы, но всё станет намного проще, хотя только полный дурак мог поверить в подобное лёгкое разрешение ситуации. Во всяком случае, даже если её и найдут, то это будет не Сина, следовательно, корить его будет не за что. Он прогуливался с этой мыслью настолько беззаботно и уверенно, что по непременному закону судьбы ему выпала та самая невеликая вероятность, и Астрид вышла именно на него. Она превратилась обратно в человека и выглядела до ужаса жалко: на побледневшей коже проступали новые ушибы и ссадины, да их было множество, никто не спешил делать выводы, но стоило посмотреть на девушку, и выводы напрашивались сами.
Бедняжка тряслась как осиновый лист, но старалась не замечать этого, плотно прижимая руки к озябшей груди. Она была измотана, загнана западными волками, и легкими прыжками настигла Сину, остановившись в паре метров от него.
— Помоги, помоги мне сейчас, прошу тебя! — выдавила из себя девушка, едва двигая сизыми губами, она в полном отчаянии.
Сина молча поднимает глаза, и паника вдруг взрывается в теле волчицы огромной сокрушительной бомбой, глаза её полны слёз и ненависти, она разевает безмолвно рот, спасаясь от нехватки воздуха, а её замёрзшие губы дрожат. Астрид сжимает кулаки и медленно, ничего не говоря, пятится прочь, однако уже поздно — полукругом обступили жертву волки. Накинутый на случай дождя плащ Сина обходительно предлагает пойманной невесте, и та без драки принимает предложение, так же соглашается с целым сопровождающим отрядом, вот только в глаза смотреть больше не хочет.
Решить проблему можно всегда, без посильной помощи окружающих, и даже если кажется, что решения уже нет.»
