***
Тихо. На улице безумный ветер гоняет по степям, шаркая песком обо всё, что попадается на пути. Металлический замок на калитке без устали бренчит, взлетая из-за внезапных сквозных порывов и тут же обрушиваясь по причине их успокоения. Скучно и одиноко. Взгромоздив локоть на стол, рукой Алексия упёрлась в щеку, поддерживая тяжёлую голову; свободную оставила лежать без дела, только постукивала недлинными коготками по крышке стола. Время шло и перепрыгивало уже далеко за обеденное время, однако к готовому кушанью так никто не подоспевал. Еда стыла и мало-помалу теряла презентабельный вид, клубы горячего пара, исходящего от неё, давно сдуло и развеяло. Ормульв задерживался. Либо не шибко торопился, возможно, ему наконец-то приелась его взбалмошная поселенка, как какая-нибудь глупая зверушка, живущая здесь до поры до времени: пока её лай не перестал вызывать умиленную улыбку, а упоение новым приобретением не сменилось раздражением. Волка уже несколько дней не выходило застать, поздно приходит и рано уходит. «Ну, и пусть!» — побаиваясь проговорить вслух, беззвучно выдохнула девушка. Подобные мысли в глубине души вызывали потаённые расстройство и опасение, однако Лекса всё же натягивала вымученно-довольную улыбку, и представляла, как безразлично покинет сей «отстойник» и его «нерадивого хозяина». Пускай жизнь здесь успела прочно въестся в тело и даже пустить корни, волчица по-прежнему с гордостью придумывала себе и встречу с родными, и с Альбой, и рассказ о «жизни в заточении» и «жестоком смотрителе». Одновременно с этим одолевало и множество других мыслей, например, о том, что ей, быть может, теперь и возвращаться некуда, хотя именно эту мысль Лекса отгоняла старательнее остальных. Работа по дому никогда не была тяжела, Ормульв не нагружал Лексу непосильным трудом, да и сама девушка была достаточно близко знакома с ведением хозяйства, чтобы быть способной ко многому. Суета занимала приличную долю времени, и скучать не приходилось, а после долгих дней в закрытой пустой комнате, данный факт казался более чем идеальным. Помимо домашней работы, оставшееся время косо криво уходило на общение с западником. Алексия являлась очень умела на руки, поэтому все запланированные дела она выполняла ловко и будто без напряжения; может быть, в самом начале так было в силу решения молодой особы покичиться перед волком собственными способностями, придать себе важности поболе, а может, волчица сама и не заметила как стала стараться вполне себе искренне, но ради оживления и привлечения других эмоций и чувств всё того же западника, впрочем, ей хватало пожаловаться самой себе на Ормульва, чтобы вроде бы разувериться в собственных порывах души. Оскорблённая ожиданием до глубины души, Лекса вскочила, едва не опрокинув стул, подхватила широкую тару с сырым не вывешенным бельём и отправилась на улицу — как раз на небе засветило солнце. Всё-таки, весь этот быт поспособствовал налаживанию отношений, хочешь, не хочешь, а когда бок о бок спишь, ешь, бодрствуешь, то само оно всё налаживается, против воли. Ветер стал совсем жесткий, а не самая лучшая одежда западных волчиц: хорошую пленнице никто не выделит, так и норовила больно натирать нежную кожу, но жаловаться девушка себе не позволяла. Калитка хлобыстнула, предварительно страшно завизжав, Ормульв без лишнего интереса понаблюдал за Алексией, и прошёл к дому, опять же не уделяя внимание тому, как девушка спешно побежала закрывать прижатую к забору ветром калитку, и от страха ускорилась, углядев пялившихся на неё бродячих и охотников, бездельничающих неподалёку. Точно так же в смешанных чувствах волк сел за стол и достаточно быстро стал уминать всё приготовленное Лексой. Она, в свою очередь, ещё более обиженно вздыхала, отпуская всякую надежду услышать хоть какую похвалу за старания. — Что-то случилось? — задрав вздёрнутый веснушчатый носик, девушка присела за другой конец стола. — Тебя наконец-то взгреют за твой похабный язык?! Ормульв никак не мог поверить и отойти от увиденного уже который день. Нет. Он буквально был в ужасе от того, что та самая невероятно умная и изворотливая пара безумного животного — Сверра, оказалась такой слабой, миниатюрной и по-детски беззащитной с этой бравадой на лице и в словах, настолько, что он мог бы одной рукой свернуть ей шею, даже перевоплощаться не стал бы. И вот она навела столько шумихи? Это её просили опасаться Астрид и Сина? С другой стороны, одно становление её в качестве спутницы хранителя уже заставляло насторожиться… Волк почесал бровь и вперил взгляд в Лексу, тут же недовольно отвернувшую глаза. — Вы с ней как небо и земля, совсем не похожи. Если бы там был не я, а Сина…как ты рассчитывала их обмануть? — Ормульв, смеясь, улыбнулся, смотря на Лексу, как ей показалось, точно на бестолковую. Он думал о том, как сильно ему не понравился несколько дней назад тот нахально уверенный и даже преисполненный какой-то нездоровой решимости взгляд Альбы, и, наоборот, с какой силой его притягивали и цепляли эти дерзкие, но часто неловкие взоры Лексы, он мог с точностью сказать, о чём думает волчица, каждый раз отводя взгляд. Однако Алексия, расценив слова ей одной известно как, побагровела от непонятной злости и стыда, а ещё более от внезапного оскорбления, и оскорбления ли? Она поджала губы и шмыгнула носом, заправляя короткую, неряшливо непослушную рыжую прядь за ухо. — Я точно сбегу, — прошипела горькое под нос. — Не должна, вроде как, помнишь же наш уговор? — ехидно, но без присущего энтузиазма повёл бровью мужчина и поднялся из-за стола. — Меня ждут, — он повторно осмотрел пустеющий стол и прихватил свежеиспечённую булочку, довольно втянул запах выпечки и одарил Лексу хитрющим взглядом. — А ты сегодня очень постаралась, — девушка выпрямила спину, расправила плечи и удовлетворённо облизнула губы, хотя и состроила угрюмо снисходительную гримасу. Уговор был до ужаса прозаичен: после того как Лекса чуть не дошла до безумия, пребывая в заточении из-за неудавшегося побега с Блейном, пришлось обусловиться с хозяином дома, что всякие попытки сбежать она отбросит в обмен на свободное передвижение по дому, а Ормульв добавил, что убежать не выйдет в любом случае: как бы далеко не ушла, он всё равно нагонит. Вот и договорились. А там дальше оказалось, что дом по локоть «холостяцкий» и Лекса не заметила за собой как взялась держать на себе пристойный вид жилища, хотя бы на время своего пребывания здесь. Не сказать, что долго это время длилось, однако о побеге волчица и впрямь перестала думать, ей стало казаться, что нынешняя жизнь вполне себе сносна, бывает комфортна, а сожитель вежлив и обходителен насколько это возможно в его характере… «но лучше эти мысли отправлять побоку, чтобы здорово не вляпаться…» — тут же проговаривала сама себе Лекса. Ормульв сбросил с шеи свой кулон и ключ от дома, болтающиеся на веревке рядом, на край раковины, и с остервенением принялся хлестать водой по щекам. Он начинал чувствовать сомнение, но пока не понял в чём. Тренировка была и предстояла тяжёлая, хотелось остудиться. — Не скучай, дикарка, — он кивнул и закрыл за собой дверь, удаляясь от дома. — Погоди… Ты как мог?.. Ты видел Альбу? Она здесь?! — выбежала на крыльцо девушка, повиснув на двери, но ответа не дождалась; затем приметила оставленный волком ключ от дома и представила, как ночью он разбудит её, пытаясь пробраться в дом, а оставлять дверь открытой Лекса побаивалась. Схватила веревку с кулоном и ключом, и выбежала во двор. «Невероятно! Альба уже здесь, а значит, и Кристофер скоро будет!» — воодушевлённо пронеслось в голове мечтательницы. За последнее время она будто выпала из реальности: местные волчицы не горели желанием общаться с ней, а Ормульв после походов с воинами стаи не слишком словоохотлив, да и на живого мало похож. Девушка выбежала на улицу и попыталась докричаться Ормульва, но того и след простыл. «Но когда придёт Кристофер, придут и наши воины, они, наконец, истребят эту вражескую обитель. Некоторых, жаль, конечно, будет, всё-таки…» — Лекса задумалась о своём похитителе, но вдруг опомнилась и поспешила закрыть калитку, вспомнив опасность чужого клана. Передняя калитка выходила как раз на центральную улицу, поэтому вся жизнь была почти что на ладони не только соседей, но и скитающихся без дела в поисках ощущений бродячих и охотников. Девчонка поскорее юркнула обратно, захлопывая калитку, только её рыжую макушку уже приметили, как и то, что хозяин дома ушёл. Не просто так женщины здесь, остающиеся на время одни, без мужчин, плотно запираются, пускай в основном все имеют достаточно справную комплекцию. Калитка брякнула, скрипнула, и раскрылась с такой силой, что Алексия не успела даже штангой щелкнуть. Она испуганно взвизгнула, и попятилась назад, однако её тонкий голос только подпитал голодные до сражений и женщин души бродячих. Путь к калитке был отрезан, а намерения оборотней ясно читались на их лицах, как и то, что встревать в эти разборки с чужаками никто не станет. «Закрыться в доме не успею, да и дверь выломают ещё…» — рассудила Лекса, все отступая и отступая. Жестяное ведро, которое она сегодня утром не потрудилась отнести на место, очень вовремя оказалось под рукой. — Ты, конечно, не красотка, но ничего, мы не привередливы, — загоготал один из них, а второй, поддерживая веселье, сделал выпад на Лексу, игриво пугая её таким образом. — Зато я привередлива, уроды! — Девушка кинула им в ноги ведро, прыгнула в сторону и рванула на задний двор — преследователи, чертыхаясь и отплёвываясь, следом. — Ормульв вам этого так просто не отпустит! — она изо всех сил пыталась спугнуть их. — Как же! Ещё придёт и подключится! — гоготало несколько голосов. — Ну же, мы и так долго ждали! — любовно балагурили они. На заднем дворе дома знакомая калитка оказалась заперта, нет, никаких ключей и сложных замков, обычный крючок, накинутый на петлю, но как же некстати накинутый на петлю! Лекса вздёрнула тонкую железную закорючку, распахнула дверь, почти стартовала с криками о помощи, но её тут же оттащили за шкирку обратно во двор. — Нет! Отпусти! — как же унизительно было оказаться опрокинутой на землю без возможности на спасение. — Днём раньше, днём позже, если бы не прихоть Ормульва, ты бы давно познакомилась со всей мужской половиной стаи, — процедил один из них, вставая на колени возле девушки и довольно оглядывая её же. Ормульв вернётся только поздним вечером, как и другие волки, впрочем, они бы и не стали ей помогать. Алексия пару раз повторила попытки сбежать, однако те не увенчались успехом, а только рассердили и раззадорили бродячих: каждый раз она была награждена увесистой оплеухой, если так можно было назвать вполне серьёзный удар по лицу. Превозмогая всяческое сопротивление и вопли волчицы, они поставили её на колени, едва не уткнув лицом в землю; легкий потрепанный сарафан был лихо отброшен на поясницу девушки, все присутствующие, а их было то ли трое, то ли четверо: разглядывать всех не было времени, обменивались скабрёзными шуточками, тиская девушку, и ещё что-то говорили. Лекса не знала что делать, она не рассчитывала на помощь кого-либо; она думала, как бы поступила в таком случае Альба, но приходила к выводу, что подруга и не оказалась бы в подобной ситуации. Алексия знала, что должно произойти что-то неизбежное, и превратись она сейчас в волчицу, это не поможет, вот только проделка бродячих в таком случае гораздо больнее ударит по её волчьей чести, а этого Лекса позволить не могла, она как ни чем этим дорожила, а человеческое тело…пускай. В связи с этим, оставалось только тихо рыдать. Девушка встала на локти, избежав удара о землю, когда её бёдра резко потянули назад. Она изо всех сил дёрнулась, выскальзывая из липких от жара рук, но получила удар по ягодице и снова была возвращена в исходную позицию, теперь её держали ещё и за плечи. Волчица заслонила багровое от стыда и мокрое от слёз лицо руками и тихо захныкала в ожидании приговора. Она почувствовала, как близко он прислонился к ней, бродячий был до ужаса медлителен, словно бы оттягивал пытку, однако в какой-то момент Лекса решилась-таки отнять ладони от лица и открыть глаза. — Это что за хрень?! — сначала увидела ноги, а потом и самого мужчину. Ормульв бешеными глазами оглядывал всех присутствующих, которые, в свою очередь, ошарашенно замерли. Первое же, что пришло Алексии в голову, когда она увидела его, это нестерпимый стыд и отчаяние, девушка закрыла глаза руками, а когда напавший мужчина убрал руки, то поспешила опустить сарафан; её нещадно трясло и разрывало рыданиями. Бродячие сперва опешили, однако спустя какое-то время, решили, что в сущности никакой ссоры быть и не может, несмотря на закипающего от гнева Ормульва. — Да ладно тебе, это всего лишь южная ш… — он не успел договорить: его речь оборвалась крепким ударом в челюсть, и стоящий на коленях со спущенными штанами мужчина упал на траву. Все как один обратились и затравленно сцепились. Сейчас стало ясно, что бродячих было трое; Лекса отползла в сторону и сидела, сжавшись всем телом, голову и грудь жарило огнём, тело мерзко саднило, перед глазами мельтешила жесткая драка, а на коже всё ещё остались неприятные прикосновения. Трое на одного — не слишком честный расклад. Ормульв был хорошим воином, сильным, умелым, однако и этому был предел: он не был всесилен. Алексия со страхом наблюдала, как все вместе они бросаются на него, а он только и успевает отбиться то от одного, то от другого, было страшно сознавать, что бродячие могут победить и закончить начатое с ней. Однако западник значительно подготовленнее их, решительнее; он не бросался просто так, бездумно растрачивая силу, он делал всё рассчитано, дозированно, чтобы силы наверняка хватило на всех, и пускай в нём не было той бесконечно преисполненной силы энергии, не было яда в слюне — он грызся с бродячими изо всех сил, Лекса этого уже не видела. Она открыла глаза и вышла из своего транса, когда всё стихло. Трое волков лежали бездыханные на траве двора, с разодранными глотками и пузырящейся на розовой плоти кровью, а вернувшийся в тело человека Ормульв задумчиво стоял над ними, оценивая масштабы надвигающихся проблем. Он ещё какое-то время смотрел на них безразлично, а потом повернулся к девушке. От его взгляда она будто вздрогнула. — Вернулся за ключами… — пробормотал себе под нос мужчина, с сочувствием глядя на девушку, несмело отодвигающуюся от него. — Скоро и здесь начнётся бойня, — Лекса чувствовала этот взгляд, и от него хотелось взреветь новой волной слёз, хотя во рту уже прочно стоял солоноватый вкус, а щеки неприятно стягивало и покалывало. Западный молчал, он давно что-то раздумывал, но никак не мог сказать, а теперь ещё и это и они вовсе потеряли нить тонкой связи, установившейся за последнее время. Он в очередной раз посмотрел на неё, и опять ничего не сказал, только тяжело выдохнул. — Если кто-то узнает, то тебе здорово влетит, — Алексия шмыгнула носом, утирая лицо рукой и незаметно для себя растирая по нему землю. Затем невесело, даже злорадно усмехнулась.— Вот и попал ты, — она лающе рассмеялась и резко замолчала, снова поймав на себе виноватый жалостливый взгляд, а потом словно взорвалась. — Хватит, чтоб тебя, молчать! — заверещала она, снова раскрывая сердце рыданиями, и, не сумев вырвать траву, запустила в мужчину зелёными обрывками. Ормульв подошёл к волчице, присел перед ней, стёр земляное пятно с её щеки и мягко, но настойчиво обхватил запястья, которыми она так и норовила ударить или отпихнуть его; нежно и осторожно, как научился обращаться именно с Лексой, притянул её и затем прижал к себе, укутывая в объятия. Девушка сопротивлялась и дрожала какое-то время, но потом расслабилась и размякла, медленно и сипло дыша. Мысли неспешно по кирпичику выстраивались в её голове. Пыл отпускал её. Она приходила в себя. — Отпусти меня, — заученно безлико сказала Лекса, словно бы не было смысла в самой фразе, но был в том, чтобы, как и обычно, сказать. — Не могу, — тоже заученная фраза, которую, конечно, можно понять по-разному. Девушка будто что-то вспомнила и настороженно попыталась выпутаться из объятий мужчины, из-за смущения ли, из-за страха осознания чего-то неожиданного для себя самой, либо по обеим причинам сразу. К удивлению Алексии, Ормульв спокойно отпустил её. Она села рядом и стала наблюдать за его серьёзным выражением лица. — Скажу, что хочу увезти свою пару подальше отсюда, — рассуждая вслух, проговорил он. — Поживёшь в моей квартире в городе, там безопаснее всего, — мужчина скрестил руки и с ожиданием реакции покосился на слушательницу. — Я не твоя пара, — фыркнула она, подметив почему-то только это, и положила подбородок на сложенные на коленях руки. — Не обязательно ею быть ради предлога уехать, — Ормульв саркастически и как-то невесело улыбнулся, изогнув бровь, вместе с улыбкой покосился шрам. Лекса бросила короткий взгляд на мужчину и скуксилась. За забором послышались шаги и мужской голос. Брюнет напрягся, встал на ноги и приказал девушке не двигаться с места. Калитка так и была открыта, во двор почти зашёл мужчина, но что-то его остановило, он успел выкрикнуть нечто несвязное, отдалённо похожее на вопрос; хрустнула его шея, и он упал замертво прежде, чем Ормульв успел что-либо сделать. Поэтому он стоял, не зная чего ожидать, а Алексия подскочила, уже готовая бежать. Дверь заголосила металлическим скрежетом, во двор зашла знакомая персона. — О, Лекса! — удивлённо оглядывая двор и готового вот-вот начать обороняться Ормульва, перешагнув через тело западника, произнёс Кристофер. — А ты ещё кто? Брюнет вдруг заходится недовольством, оглядывается на подругу, и его накрывает непонимание. — Кристофер?! — совсем не ожидая увидеть здесь и сейчас именно его, девушка чуть ли не кричит от ликования, но почти сразу закрывает рот руками. Ормульв ещё раз приглядывается к незваному гостью: плечистый, с жёстким взглядом и рунами, едва выглядывающими кое-где из-под одежды… Он слышал только «Сверр», но услышав другое имя и увидев этого человека, сразу понял кто он. — Так это ты — Сверр? — хозяин участка натянуто улыбнулся, не без подозрения оглядывая напротив стоящего. — Так это ты похитил Лексу и Блейна? — Крис улыбнулся в ответ, и выражение его лица почему-то не понравилось западнику, зато тот понял, что стоит молча подождать чего хочет хранитель. — Судя по всему, мы найдём общий язык, — он без лишнего интереса скользнул глазами по убитым бродячим, и снова переключился на собеседника. Ормульв молча повёл Кристофера в дом. Сверр был прав, при подобных обстоятельствах ничего больше не оставалось. Западный волк никогда не был особым сторонником Астрид, и теперь, когда он убил её подданных без особой на то причины — а Лекса едва ли могла считаться достаточной причиной, чтобы на полных правах умертвить связного от бродячих — его ждало не менее жестокое наказание и подозрение в предательстве сверху в качестве дополнения. Заметить и понять кем является один из напавших на девчонку Ормульв смог достаточно поздно, поэтому теперь терять было нечего. Лексу оставили в комнате, сами же засели в гостиной, долго что-то бурно обсуждали попеременно повышая голос, и девушка никак не могла понять что именно, но вскоре всё было оговорено. — Почему ты начал искать меня, а не Альбу? — всё ещё не получившая ни одного ответа на рой вопросов в голове, Алексия, крепко соскучившаяся по знакомым лицам, принялась атаковать Кристофера. — Я не искал тебя, — недоумённо нахмурил брови мужчина, и молодая особа тут же почувствовала колющую неловкость. — Тот западник увидел меня и мог выдать, то, что я встретил именно тебя — чистая случайность, — его слова звучали несколько холодно и отстранённо, а ещё обидно для пленницы, которая так жаждала помощи. — Я останусь здесь до ночи, позже надо будет убрать тела, если их найдут, я сразу же лишусь удобной позиции, — многозначительно посмотрел на хозяина дома. Ормульва раздражала эта самоуверенность и властность Сверра, но пока хранитель говорил рациональные вещи, хозяин дома не спешил перечить и обращать на себя его гнев. — Я знаю место, куда их можно унести, — добавил брюнет и обратил внимание на Лексу, сидящую на стуле и пытливо рассматривающую его. — Ты завтра уезжаешь в город и сюда ни ногой. Кристофер поднялся, собрался осмотреть дом и другие комнаты: — Твоя или Альбы идея? — он скептически указал на подаренный супруге браслет, который теперь болтался на тонкой щиколотке Лексы, девушка буркнула тихое «моя» и он оставил двоих наедине. — Ты и правда попал, — слегка неуверенно сказала волчица, только сейчас догадываясь о причине того, что настолько выбило западного из колеи. Теперь виновато и жалобно смотрела Алексия. — Я никуда не поеду. Останусь здесь, — она активно замотала головой. «Я не могу уехать. Это ведь из-за меня он…его…» — Что за придурь? — хотел возразить Ормульв, но не успел. — Здесь Альба, — она прямо посмотрела на него и продолжила. — Из-за меня тебя могут убить… — девушка старалась сдерживать эмоции, мужчина же озабоченно смотрел на неё. —…Так что, раз уж я и стану причиной твоей смерти, то тем более должна её застать, — она хитро улыбнулась, а мужчина, ожидавший больше драмы, разочарованно выдохнул и усмехнулся.***
Одновременно с изучением дома, в последнее время я старательно осваивала рукоделие. Мои компаньонки научили меня плести украшения не только из западных материалов вроде сухих тросточек и прутиков, но и закручивать узоры из металлических проволочек. Дневные часы в компании западных девушек занимали основную массу времени, и того хватало, чтобы разузнать обстановку в клане и новости у местных сплетниц, подумать и решить что-то важное, а иного варианта выуживания информации у меня не имелось: Астрид прочно взялась за ограждение моей персоны от окружающего мира. Плетение браслета из кожи тоже требовало определённой сноровки, я впутывала в украшение крупные костяные бусины и металлические загогулины, которые сотворила сама же, пришлось отмерять размер навскидку: я не знала точного обхвата запястья Криса. Украшение напоминало южный манер, но я очень старалась добавить северные нотки, поэтому надеялась, что супругу всё же понравится. — Недавно слышала, что кто-то из наших видел, как в гости к девке Ормульва захаживала шушера бродячья, — визгливо как свинка хихикнула говорящая, не переставая плести украшение. — Какой ужас, и мы должны всё это у себя под носом наблюдать? Ведьма вражеская! И почему такой мужественный волк терпит её?! — возмутилась вторая и другие её поддержали. Мои помощницы молчали, в их положении сплетничать было бы неразумно, да и перетерпев множество побегов от меня, они теперь в моём присутствии сильно не расслаблялись, хотя и их бдительность слабо помогала. — Что за Ормульв? — спросила я без лишнего интереса в голосе, между прочим. Кожа в плетении скользила и не хотела укладываться красиво. — Отличный воин Запада, очаровательнейший мужчина, а как харизматично смотрятся его шрамы! — влюблённо проговорила волчица, отбросив рукоделие на колени и сцепив руки у мясистой груди; остальные девушки переглянулись и после некоторого молчания громко расхохотались. Подобное описание вряд ли могло мне что-то дать, но я припомнила брюнета со шрамами на лице, того, что в коридоре встретила. Может ли такое быть, что они говорят о Лексе? Наконец удалось устроить кожаную верёвочку правильно. — Наверно, недаром говорят, что рыжие девушки самые соблазнительные, — осторожно вкрутила я в разговор, и компаньонки не заметили, что во всём сумбуре своей болтовни, они ни разу не упоминали о внешности той девчонки. — Значит и Ормульв падок на таких, — они снова загалдели и наполнили комнату веселым хохотом. Всё ясно. — А с другой стороны, пусть его, он хоть и завидный жених, да характер у него оставляет желать лучшего, вот и нет до сих пор пары, — увещевала ещё одна волчица, доверительно нагнувшись вперёд, поближе ко всем. — Страшнее в качестве партнёра, наверно, только Сверр, но там куда уж, этот зверь сравни Хаемону будет, как мне кажется, — она украдкой глянула на меня, однако я постаралась пропустить мимо ушей несуразные оговорки, и почему-то они расценили это как разрешение продолжить. — Да что и говорить, хранитель априори чудовищный, он невероятно опасен, да ещё и убивает всех налево и направо, нет, Ормульв всё-таки лучше… Хорошо, что здесь мы в безопасности, и ты, Альбиннен, тоже, — они не остановились на этом и продолжили своё разгорячённое обсуждение, слушать которое всё больше и больше пропадало желание; эта неумелая пропаганда плавила мозг. — Вы правда так считаете? — наивно спросила я, и все волчицы с непониманием уставились на меня, — Не заметила этого в нём… — озадаченно пожала плечами, поднимаясь с места. — Знаете, достаточно странно слышать настолько подробную характеристику своего мужа, — всё ещё недоуменно поглядывая на них, я пошла к выходу и дала знак помощницам, что идти со мной не нужно. «Близняшки» не способны противостоять мне, однако получить нагоняй от Астрид тоже не хотят, поэтому становятся невольными соучастницами. Лица девушек несуразно перекосило, кто-то был в полнейшем оцепенении, потрясении от моих слов; кто-то, кто больше всех разглагольствовал, сконфуженно уставился на меня же. Даже уходить перехотелось после лицезрения трепета и ужаса, оставивших отпечаток на их симпатичных физиономиях, но я всё же захлопнула дверь собственных покоев и отправилась бродить по дому. Сегодня был ужасный ветер, и песок залетал прямо в дом через всевозможные отверстия и щели, гул летал под потолком, заставляя лампы и люстры покачиваться. Я поспешила закрыть форточку в коридоре, затвор хрустнул, оповещая, что теперь окно закрыто, и всё стихло. В противоположном конце коридора, а я почти добрела до главного входа, послышались быстрые шаги, переходящие в бег; невольно поддаваясь уже выработанной привычке прятаться, начинаю судорожно искать место, забегаю в тёмный прогал коридора, а именно очередное его ответвление. Встаю, замираю. Плеча что-то ненавязчиво касается, и я лишаю это внимания, касание повторяется и повторяется целенаправленно. Сзади точно кто-то есть. Нервно выдыхаю, отшатываюсь в попытке уйти, но меня крепко хватают одной рукой за плечи, второй зажимают рот, и я не успеваю даже вскрикнуть.