Уходя, закрывайте дверь

Чонгук открывает глаза в сопровождении с головной болью. Он ничего не понимает. Пол под ним белый и мягкий - это облака. Вокруг него медленно летают облака нежно-голубого цвета. Он не в их с Юнги доме и вообще ничего не узнает. Он медленно встает на ноги, оглядываясь по сторонам, и его взгляд останавливается на белом троне, обрамленном золотыми камнями. Чонгук оглядывается еще раз, чтобы увидеть кого-нибудь или что-нибудь вокруг себя, а когда взгляд возвращается к трону, он видит на нем никого иного, как Юнги. Губы складываются в его имя, ноги сами несут к нему, хотя переставлять их сейчас для Чонгука великий труд. Юнги сидит на троне вальяжно и добро улыбается. Чонгук, осмотрев трон еще раз, понимает, кому этот трон принадлежит и его охватывает ужас. - Юнги! Что ты делаешь! Немедленно слезь! Это богохульство! Это страшнейший грех! Слезь немедленно! - Юнги слишком расслабленно встает на ноги, по-прежнему тепло улыбаясь. - Всевышний милосерден, Чонгук, - тихо говорит Юнги. - И Ангел никогда не сможет даже прикоснуться к этому трону. Только Всевышний может это сделать. Идем за мной, - Чонгук спешит пройти за Юнги. - Юнги, я ничего не понимаю. Почему мы здесь? Нам ведь нельзя здесь находиться. И как мы сюда попали? Юнги, - Ангел поворачивается к нему, даря очередную улыбку. - И как ты оказался на том троне, если тебе нельзя на нем... - подопечный стихает. Пространство вокруг них постепенно меняется, когда они входят в небольшое облачко. Деревянные стены и всюду свечи. Длинный коридор. - Я не Юнги, Чонгук. А ты не подопечный, ты человек. И это нарушение. Юнги - самый ужасный Ангел из всех, - существо, похожее на Юнги как две капли воды, тихо и беззаботно смеется, вселяя в Чонгука страх. Он начинает понимать, кто идет вместе с ним, и от этого внутри все поджимается. - Всевышний, - тихо шепчет подопечный. Тогда он останавливается, поворачивая голову к Чонгуку. По-прежнему улыбается и мягко кивает. - Вот мы с тобой и встретились, Чонгук. Было не обязательно расшибать в молитвах ко мне лоб, - он подходит к затаившему дыхание Чонгуку и пальцами аккуратно касается лба подопечного. - Всевышний, прошу вас, пожалуйста, скажите мне, где сейчас Юнги? Если это правда, и он привел в рай человека, то он... - Я расскажу тебе все, что ты хочешь узнать. Идем, - Чонгук не верит в происходящее. В груди все рвет и мечет, голова кругом. Ноги тело держат с трудом. - Ты не подопечный, а душа двадцатиоднолетнего человеческого парня. Тебя убили, но ты этого, разумеется, не помнишь. Юнги - спустившийся на землю Ангел, который к тебе очень сильно привязался и не смог перенести того факта, что ты мертв. Он не хотел, чтобы твоя душа переродилась в чужом теле через некоторое время, он хотел сохранить тебя таким, какой ты есть сейчас. И именно поэтому в данный момент внутри тебя, у единственного на небе, есть душа. Разумеется, я знал, - Всевышний усмехается. Чонгук не решается что-то сказать, он даже не решается лишний раз вздохнуть. Стены не заканчиваются. Пол под ногами твердый. - Но и Юнги не совсем обычный Ангел. Он получил крылья сразу, как только оказался на небе, и помнит свою прошлую жизнь. Он стал Ангелом за ту боль, от которой он умирал бесконечные долгие дни в ужаснейших мучениях. И за то, что всю свою человеческую жизнь был чист душой. Он умирал в пытках и ужаснейших муках, поэтому я решил забрать немного его чувств, чтобы, когда он очнется, целые конечности и отсутствие боли в теле не стали для него глубочайшим потрясением. Когда он открыл глаза, он точно знал, где очнулся и кто он теперь. Знал, что нужно ему делать и знал правила. Юнги спускался на землю и делал, что хотел. Ему постепенно все стало надоедать, и на земле он появлялся только из-за того, что уже привык так делать. Там он встретил тебя. Стал проводить больше времени внизу, совсем позабыл об обязанностях на небе, стал слишком похож на человека. Когда ты умер, он поддался импульсу, не смог отпустить и привел тебя сюда. Он заключил сделку с Дьяволами, он нашёл для тебя дом, в который ты бы мог прийти. Нашел тебе мнимого брата. Сделал на земле самые комфортные для тебя условия, заранее зная, что он исчезнет. - Всевышний вздыхает. У Чонгука на глазах слезы, но он не решается дать себе волю, чтобы всхлипнуть. Юнги действительно заботился о нем с самого начала. Нет, он заботился о своем подопечном еще раньше. Задолго до того, как он стал подопечным. Он - человек. Чонгук - человек. Всевышний качает головой, продолжая идти по коридору. Он лишь на мгновение разворачивается к Чонгуку, протягивая тому непонятно откуда взявшийся платок. Чонгук кланяется, принимая. Человек вытирает свои слезы этим платком, не в силах поверить, что все только что открытое для него, - правда. - Скажите, Всевышний, что будет теперь с Юнги? Вы сотрете его навсегда? - У него покраснели щеки и глаза налились кровью, губы поджались и ресницы слиплись из-за слез. При свете свеч он выглядел еще меньше, чем был. Но Всевышний молчал. - Тяжелые времена настали для нас, Чонгук. Среди Ангелов процветает взяточничество, разврат и лицемерие. Никто больше не чтит наши традиции. Они нашли способ обездуховить процесс становления святым. Они осквернили все свое существование и теперь не имеют прав называться теми, кем они являются. Обманом попадают из ада в рай, насилуют и избивают своих подопечных, а те, в свою очередь, проделывают то же самое со своими подопечными. - Так направьте их на путь истинный! Покарайте их! - Чонгук давится собственными эмоциями, пуская из глаз новый поток слез. Он сжимает в своих руках белый платок. Всевышний останавливается, разворачиваясь к человеку лицом. Его голова склоняется на бок, а Чонгук не может найти внешние отличия Всевышнего от Юнги. - Я не могу этого сделать. Никто не понимает моего истинного предназначения, Чонгук. Я не для того, чтобы благословлять, не для того чтобы творить чудеса. Я для того, чтобы каждое существо с разумом могло понять свое истинное предназначение. Я лишь тот, кто направляет. Это не пытки. Это не физические и не моральные истязания. Это не молитвы денно и нощно. Я есть, но до тех пор, пока не будет настоящего желания познать себя, настоящего бескорыстия, настоящей любви, пока не будет настоящего человека, Ангела, да даже Демона, мое существование бесполезно. Сейчас, Чонгук, мое существование бесполезно, потому что во всем мире я не принимаю никакого участия. Я стал самой бесполезной фигурой во всей Вселенной. Я уже не Всевышний. Единственное, что я сейчас собираюсь сделать - восстановить равновесие и баланс. Понимаешь, на хранилище душ поставлен таймер. Нарушение, если души покидают его раньше времени. Сейчас из него исчезли миллионы душ, ожидающие своего перерождения, и попали в ад. Попали в руки Демонам. И все это сделал Юнги. Он выкрал из ада душу, которая была продана человеком, он вмешался в то, во что вмешиваться не имеет права. Он вмешался в воспоминания человека и перезаписал их. Сейчас он ищет тебя. Но он уже никогда не найдет, Чонгук. Все сказанное Всевышним кое-как переваривалось человеком. Он не знал, что стоит вычленить из сказанного в первую очередь, он так хотел узнать все и сразу, у него так сильно билось сердце. Самое настоящее человеческое сердце. - Что вы сделаете с Юнги? - Вот что решает узнать Чонгук сперва. Всевышний улыбается, изогнув бровь. - А то, что я сделаю с тобой, тебя разве не интересует? - Скажите, что теперь будет с Юнги? Всевышний улыбается шире. - Он не достоин даже того, чтобы теперь оказаться в аду, несмотря на то, что нет хуже для Ангела, чем стать падшим. Я прекращу возможность на всякое существование его. Я уберу его из всей Вселенной. Юнги исчезнет. - Всевышний милосерден, - выдавливает из себя Чонгук, делая робкий шаг навстречу Богу. Он вытирает рукавом свои слезы, размазывая по щекам новые. Человек не знал, что теперь ему делать. Он встает на колени перед Всевышним и опускает голову к его ногам. - Прошу вас. Я умоляю. Пощадите его. Оставьте его Ангелом. Оставьте его, умоляю. - Это исключено, Чонгук. Юнги не достоин того, чтобы оставаться Ангелом и дальше. Он больше не имеет права ни на свои белоснежные крылья, ни на рай. Из-за него серьезно пошатнулось равновесие. Это достаточно масштабно. - Прошу, дайте ему возможность. Не лишайте его возможности существовать, - Чонгук никак не может перестать плакать. Слезы льются градом, голос его не слушается, и он начинает всхлипывать. - Нам нужно дойти по этому коридору до конца, Чонгук. Вставай. Я должен проводить тебя до твоей двери. Сам ты никогда не сможешь найти ее. Чонгук поднимается на ноги. - Я умоляю вас, Всевышний. Прошу. Дайте ему шанс. Но Бог уже идет далеко впереди, Чонгук глотает свои слезы и идет, ускоряясь. - Вы ведь не просто так выглядите в точности как Юнги. Всевышний, прошу... - Да, ты прав, это не просто так. Я - Бог. И я выгляжу для тебя так, как выглядит в твоем представлении твой Бог. Чонгук снова падает на колени, на этот раз цепляясь в отчаяние за одежду Божества. Он держит крепко. - Тогда, если это правда, не убивайте моего Бога! Не убивайте во мне веру! Не убивайте во мне веру в Юнги! Не убивайте его! - Чонгук столько всего начинает чувствовать именно сейчас. Он чувствует раскаяние перед Юнги, который для просто человека Чонгука пытался создать жизнь заново. Который взял на себя обязанности невыполнимые. Чонгук вспомнил каждый упрек в адрес Юнги, вспомнил каждое его заботливое прикосновение, которые не были ложью, которые были искренними. Столько всего, что сейчас так сильно хочет узнать Чонгук. Но все меркнет. Все меркнет перед осознанием того, что этого самого Юнги не станет. - Чонгук, нам нужно идти. Вставай. Это приказывает Бог, если так тебе будет угодно. - Вы - не мой Бог. Вы сами сказали, кто мой Бог. Поэтому я не двинусь с места, пока вы не!.. - Но Чонгук не заканчивает, он теряет сознание. Всевышнему ничего не стоило донести Чонгука до его дверей. Просто он должен был увидеть это сам, убедиться в том, что все действительно так, как он видит. Он улыбается по-доброму, поднимая Чонгука с небывалой легкостью на руки. Похоть, взяточничество, содомия, насилие... всем этим кишит рай. Нужно чистить их всех. Не нужны раю Ангелы, которые не справляются со своей работой. Но если исчезнет рай, то исчезнет и ад. Исчезнет единственная рабочая сила человечества. Нужно все менять. Всевышний доходит до нужной двери. - Ну вот мы и пришли. Чонгук, я ничего не сделал, хотя знал о замыслах Юнги с самого начала. Может, это я плохой Бог? - Всевышний тепло усмехается и, распахнув дверь, бросает тело Чонгука в открытое темное пространство, где его тело мгновенно подхватывает поток воздуха. - Добро пожаловать в жизнь, Чон Чонгук. Мгновенно вокруг всевышнего начинают распадаться стены со свечами, как будто они созданы из картона. Все рушится, остается лишь белое пространство, облака и одиноко стоящий трон. Всевышний вспоминает, как несколько веков назад в его храме появился Юнги. Как он смотрел на него и не видел. Юнги - особенный Ангел, который мог войти в этот храм из-за своей святости, что нет больше ни у единого Ангела на этом небе. Доказательством того служили белоснежные крылья. Но эта святость встретилась с неверой. Юнги не верил во Всевышнего, у него в осознании не было даже самого размытого образа Бога. Поэтому он не увидел, хотя смотрел прямо на него. Он приходил еще несколько раз, но так и не смог увидеть. Юнги поддерживал порядок в хранилище, чувствуя за собой ответственность. Поддерживал любое упоминание о Боге, только потому что на подсознательном уровне чувствовал, что даже Ангелу есть необходимость бояться наказания, если в них самих нет чистоты. Юнги знал, как подопечные становятся Ангелами, и никогда не препятствовал. Лишь только когда у него появился этот ребенок, Чонгук, только тогда Юнги озаботился тем, чтобы он никогда и ни за что на свете не узнал способ получения крыльев. Он ввел запрет об огласке совместной жизни Ангела и его подопечного. Это стало тайной, разглашать которую строго запрещалось. Но один из подопечных, что так сильно сошелся с его Чонгуком, слишком часто распускал язык. Всевышний видел, как Юнги носил Чонгука на руках, когда тот был совсем малышом, как воспитывал его в любви и доброте. Юнги со смертью одного человека утратил половину своей божественности и уже в любом случае не мог быть более Ангелом. Бог лишь терпеливо наблюдал, когда наступит тот день. Он не сомневался ни на секунду, что Юнги не передумает и воплотит свой план непременно, только подойдет время. И Всевышний ждал с предвкушением. Он дождался. Правда, случилось это немного раньше. Но и это он предвидел. Юнги уже не был Ангелом, он был непонятным существом, заключившим сделку с сыном Сатаны, приведшим человека в рай. Конечно, Юнги должен был исчезнуть. Безусловно. И никакого другого варианта существовать не должно было бы. Всевышний, разгоняя вокруг облака с каждым шагом, что меняли свои нежные цвета на грозные темно-серые, присел на свой трон и от души рассмеялся. - Всевышний ведь милосерден.