Владислав

Таня стояла на крыше Башни привидений и не могла отвести взгляда от бесконечной дали. Небо — застывшее, чистое, глубокое — казалось вечностью. Прошло всего десять с половиной лет… Целых десять с половиной лет — и вот она снова дома. Каменный шар вызвал только горький смешок. А может, надо было тогда выпить крови вепря? Кто знает — была бы сейчас счастливее, без всяких глупых мыслей. Она была неравнодушна к Бейбарсову, вот только поняла это слишком поздно — настолько, что менять что-либо было бесполезно. Десять лет Таня надеялась, что сможет спокойно смотреть в его глаза и не думать о нем. Десять лет она надеялась, что чувства некромага утихнут — но некромаг любит лишь однажды. Глупые, глупые, бесполезные надежды. Любовь или наркотик? Кто она ему? — Не жалей, — проскрипел перстень Девушка кивнула и направилась к себе. Татьяна с удовольствием скинула одежду, натянула ночную сорочку, начала вычесывать роскошные непослушные волосы. Свечи она так и не зажгла, — предпочла полумрак и свет луны, который так нравился ее Владу. Некромаг есть некромаг — пусть и маленький. Новоявленная преподавательница ментальной магии вздрогнула, кожей почувствовав на себе взгляд черных, как бездна, глаз. Взгляд ласкал ее кожу, жадно пожирал, заставлял дрожать все существо. Казалось, по ее бедрам проводят полоской меха, а шею жжет каленое железо. — Глеб? — неуверенно спросила Таня, оглядываясь по сторонам. Комната была пуста. Таня потрясла головой, отгоняя наваждение, и устало опустилась на широкую кровать. — Слава богам, что они всего не знают… — пробормотала Таня. Родив некромага от могущественного некромага, она невольно подписалась на их судьбу: однолюбие, долголетие и колоссальная мощь — хотя бы не некромажья. Маланья Нефертити — единственная, кому доверилась Таня, сама не верила, когда сообщала это. Гроттер отогнала нежеланные мысли и в очередной раз оглядела свои покои. Они ей несказанно нравились — за исключением того, что прямо за стеной жил Глеб. Огромный, по сравнению с ее студенческой комнатушкой, кабинет с теплыми бежевыми стенами казался необычайно уютным. Две стены заставлены шкафами с книгами по менталистике, почти посреди помещения красовался массивный стол. Около камина с тяжелой гранитной полкой постелен шикарный белый ковер с длинным ворсом. Светлое окно с широким подоконником ненавязчиво приглашало присесть и помечтать. В дальнем углу — вход в крохотную ванную комнату. Спаленная часть отделена широким арочным перекрытием, создававшим ощущение простора. По краям арки — резные крючки, которые держат ленты раскрытых тяжелых штор золотистого цвета. Двуспальная кровать с черным пушистым покрывалом, длинный узкий шкаф, крохотный прикроватный столик с вазой. Сарданапал умел создать условия, от которых не захочется отказываться. Таня присела у незажженного камина. — Кошерно живем, — довольно отозвался перстень, — наконец-то, дочь Гроттеров обитает не в очередной ветхой избушке! И наконец-то не в статусе беженки, позорящем мои седины! — Дед, — поморщилась девушка, падая на ковер и буквально проваливаясь в мягкую шерсть. — Что дед! Что — дед?! Я уже десять лет, как прадед! Правнука, прижитого во грехе и от богомерзкого некромага! — ДЕД! — Единственное, что меня утешает — что мальчишка носит фамилию Гроттер, — перстень внезапно сменил гнев на милость и ехидно добавил, — пока. — Деда?.. — Таня нехорошо посмотрела на кольцо. — Другого слова не знаем, да? Прохиндей твой некромаг, вот что! Посмотришь еще — пройдет немного времени, и Владислав будет с ним нежить препарировать и восторгаться, что у него такой славный батюшка. И это, милая моя, будет лучшим из исходов! Некромаг есть некромаг, даже если мой правнук! Суть не обманешь! Сама знала, ЧТО ему нужно, когда сюда везла. Девушка промолчала. Возразить было нечем. У окна танинной комнаты стоял Глеб. — Ты… ты останешься? — с какой-то надеждой вопросила девушка. Некромаг покачал головой. — Просто решил нормально попрощаться. Гроттер сама шагнула к нему. Обвивая парня за шею, магспирантка с горечью отвечала на жгущие поцелуи со вкусом ее слез. В негодовании вспыхнувший перстень был безбожно выкинут куда-то в район стола; туда же вскоре полетела и одежда. «Я люблю тебя», — прошептала Таня, в следующую секунду вскрикивая от пронзившей ее боли. Они были вместе до самого рассвета, не в силах насытиться объятиями друг друга. Некромаг ушел утром, запечатлев на ее губах прощальный мягкий поцелуй. На мгновение Глеб обернулся — девушка все также спала, завернувшись в ворох окровавленных простынь. Мальчик с каким-то мрачным любопытством разглядывал сильнейшего некромага современности, тот глядел в ответ — по их лицам невозможно было что-то прочитать. Внезапно Бейбарсов поморщился. — Побудь здесь, — сообщил декан, — вернусь через пять минут. Твои однокурсники устроили очередной бедлам. Владислав огляделся. Оказаться в личных покоях великого некромага было очень, очень, очень интересно. Комната была оформлена в черно-белых тонах — по мнению Влада, лучше, чем обиталище его матери. На полках книжных шкафов — черепа животных. На столе из черного дуба аккуратно разложены бумаги, журналы и свитки — в плане порядка Бейбарсов оказался настоящим педантом. Стол мальчика, впрочем, не заинтересовал — гораздо больше его влекло помещение, проход которого был прикрыт поблескивающим в воздухе охранным черномагическим заклинанием. Наличие защиты явно сообщало и о наличии тайны — а противиться унаследованному от матери любопытству было тяжело. «Завеса тьмы», — сообразил Влад. Он читал про это в одной из книг, которые доставала ему мать: один из излюбленных черномагических способов хранить секреты. Читал он и про, как это обойти. Рядом с громадным ложем стоял предмет, вызывающий у него наибольшее любопытство — мольберт, за которым были аккуратно составлены картины. Размывающее действие заклятия не давало никакой возможности рассмотреть нарисованное на них — а еще на покрывале лежала интригующая черная папка. Врожденные способности к телепатии порой позволяли Владиславу выхватывать отдельные воспоминания из памяти матери — среди таковых были уже упомянутая черная папка, черные розы, каменный шар на крыше замка, разбитый бокал, кровавые простыни. Прошептав антиблок, юный некромаг осторожно скользнул за завесу. Портрет изображал молодую рыжеволосую девушку. Обнаженная красавица, кое-как прикрытая простынями, полулежала на кровати. Смугловатая кожа, огненные кудри, волевой взгляд чуть раскосых глаз… С картины, точно живая, смотрела его мать. Влад приоткрыл папку, пролистнул кипу рисунков, изображающих одно и то же. Поразительное сходство, — отметил мальчик и осторожно шагнул обратно в кабинет. Он узнал, что хотел. Влад не спрашивал. Этот жесткий, взрослый для своих лет ребенок убедился, сделал для себя выводы и удовлетворился ими. Он любил мать, но справедливо считал, что она разберется сама. Мальчик только-только успел поправить заклинание, как вернулся хозяин кабинета. Взглянув сначала на арку, потом на Влада, невозмутимо топтавшегося у шкафа, Глеб усмехнулся. — Сначала проверим твой потенциал, — сообщил Бейбарсов, — потом выясним, сколько ты уже знаешь, и составим программу обучения. Влад уже пять минут сосредоточенно пялился в громадный шар, выставленный перед ним некромагом. В шаре активно шевелилось что-то черное, но что, мальчик из-за недостатка знаний понять не мог. Взгляд Бейбарсова становился более и более заинтересованным. — Отойди в центр комнаты, — приказал Глеб, выпуская в него темно-синюю искру. Последнее, что почувствовал Владислав — как сердце громко стукнуло и остановилось. Затем его обдало ледяным холодом и потянуло сначала вниз, потом вверх, а потом наступила спасительная тьма. На голову легло что-то холодное и до одури приятное. Распахнув глаза, Влад узрел некромага, который сидел перед ним на корточках и невозмутимо вытирал его лоб мокрым, пахнущим мятой полотенцем. Заметив, что мальчик очнулся, Глеб вернулся за стол. — Вода на столике у окна, — негромко произнес он. Владислав никак не мог напиться. Жидкость, на которую ему указал преподаватель, была странной — не сказать, чтобы вкусной, но придавала сил. — Вода с кладбища, — пояснил декан темного отделения на вопросительный взгляд, — самое то для некромага. Мальчик невозмутимо кивнул, допил и сел напротив черноволосого мужчины. — И что у меня с потенциалом? — хрипло поинтересовался он. — Очень неплохой потенциал, особенно для унаследованного по крови. Чтобы быть вдвое-втрое сильнее обычных магов, тебе более чем хватит. Пожалуй… примерно равен моему до моих манипуляций с Зеркалом Тантала, но нужно развивать. — А Вас победить — хватит? — спросил Влад. Бейбарсов хмыкнул. — Если будешь заниматься по двенадцать часов в день пару-тройку сотен лет подряд без перерывов и выходных, в принципе, можешь попробовать. А что, уже хочешь меня убить? — Просто интересуюсь, насколько силен победитель Тантала. Губы некромага внезапно растянулись в улыбке — не издевательской, к вящему удивлению мальчишки. — Даже если мои сестры по дару объединятся с оставшимся учеником волхва, вряд ли они смогут причинить мне вред. На меня не хватило Магщества с их Раздирателями — не хватит и Сарданапала. — Понятно, — пробормотал Владислав. Глеб осторожно подзеркалил мальчишку — так, чтобы тот даже не заметил. «Либо врала, либо заблуждалась. Значит, обиделась, что бросил». — А теперь покажи мне, что умеешь и что знаешь, — продолжил помрачневший Глеб. Выполнение одного из некромажьих планов из четырех букв переходило на более высокий уровень сложности. — Начнем? — чуть наклонив голову, ребенок с интересом смотрел на преподавателя. Губы Бейбарсова скривила усмешка, которую Влад каждый день видел в зеркале. — Начнем, — согласился он.