Владислав

Обрыв заканчивался; за их спинами зияла пропасть. Таня, вся в черном, стояла рядом с Глебом, прильнув к его плечу. Одна рука мужчины собственнически покоилась на ее талии, другая сжимала трость, по которой безостановочно сновали темно-синие искры. Полыхнуло неимоверной, сдавливающей дыхание силой; за их спинами материализовались два разноцветных орлиных крыла - оба в мерцающих от магии бликах. - Ты со мной, дорогая? - с нехорошей ухмылкой глядя на стражей мрака, спросил некромаг. - Ты же знаешь. Я всегда была с тобой, - шепнула девушка, демонстрируя пляшущее в согнутых пальцах алое пламя. - Большего и не надо. Огонь рванулся вперед одновременно с магией из бамбуковой трости; крылья, казалось, закрыли половину неба. - Черные крылья тьмы, - с ненавистью выплюнул молодой страж, когда его дарх раскололся. - Нет... Черные крылья света, - прохрипел другой умирающий. - Так нас еще не называли, Глеб, - шепнула Татьяна, - они когда-нибудь усвоят, что у нас своя собственная сторона? Некромаг покачал головой. - Мы присоединились к свету только потому, что знаем, что нас ждет в Тартаре – и этого пока достаточно Троилу, недостаточно для нас. Некромаги и темные ведьмы не попадают в Эдем, любовь моя, за что бы они не сражались. В стороне остаться невозможно. - Я пойду за тобой куда угодно. Черные крылья тьмы, черные крылья света – какая разница, если они единое целое? - У нас пары завтра. Пора домой, дорогая. Волшебное зеркало полыхнуло и погасло. - Они все-таки ввязались, - прокомментировала Ягге. - Я был бы разочарован, останься они в стороне. - Что в этот раз? Таня взирала на Бейбарсова с некоторой опаской. Девушка восседала в кресле, в личных покоях некромага - тот прилюдно попросил ее зайти, дабы обсудить "определенные аспекты педагогического воспитания". До сих пор она успешно бегала от него уже два месяца, и с каждым днем некромаг зверел все больше и больше. - Ты его как воспитывала? - наконец, поинтересовался декан темного отделения. - Как могла, - пробормотала Таня. В черных глазах, кроме откровенного желания изнасиловать Гроттер, плескалась усталость. - Я и вижу. Макаренко из тебя никакой. - Что он сделал? Глеб выдержал паузу. - Ощипал жар-птицу "для опытов", вывел из одного ее яйца мелкого демона (даже Я не знаю, как он мог так намагичить), выпустил из подвалов вурдалаков (ловили три часа и все это время слушали о нарушении их гражданских прав - те хотели мигрировать на историческую родину к твоему дяде), вновь полез к котлу. В завершение в очередной раз почти угробил Горьянова-младшего. Котел Древнира обвешен дополнительными охранными заклинаниями, Ягге залечивает депрессию у Тарараха, нервный срыв у Готфрида, и бубонную чуму у Горьянова. Зуби сказала, что еще одна выходка, и плюнет на профессиональную этику и наваляет ему сама. - Многовато на одно утро... Но как-то мелко. - Ты просто не слышала остальное. - А остальное? - Наш сын, - глаза некромага потемнели, - снёс сторожку Древнира. Благо, это дело подлежало восстановлению, что и сделал практически сразу. Но тайник темных артефактов, в котором я хранил побрякушки Эльвиры, спасти не удалось! На последних словах некромаг не выдержал и почти что взвыл. - Три ценнейших свитка с трактатом. Две книги Тантала по высшей некромагии с комментариями - в своё время сделал дубли, но без пометок, разумеется. Магический браслет Чумы! Хрупкая была штука. Была, - повторил Бейбарсов. - Зачем ты вообще оставил эти предметы в сторожке? - осторожно поинтересовалась Таня. - Не в Тибидохсе же мне их хранить. Обязательно найдётся умник, который решит влезть в кабинет декана. И тысяча пятьсот смертоносных заклятий этого больного отчего-то не остановят. А в сторожку все равно никто не лазит. - Слазил... - Слазил. - Глеб... - Гроттер, ещё немного, и я сам его зомбирую. Не будь он моим сыном – уже стал бы трупом. - Я правда не понимаю, что с ним случилось, - покачала головой Таня, - до того, как мы оказались в Тибидохсе, Влад был практически беспроблемным ребёнком. Ранее его выкрутасы с некромагией случались лишь тогда, когда Владислава что-то не устраивало, а тут... Цирк какой-то. Прям с цепи сорвался. - Я рекомендую тебе принять меры. Неожиданно Гроттер прорвало. - Ты отец - ты и принимай! Ты сильнейший некромаг настоящего, декан темного отделения Тибидохса! И - не можешь справиться с мальчишкой?! - Могу. Но мои меры будут неотложными. И, кстати говоря, Гроттер... - ? - Я не против принимать участие в его воспитании, как отец. Но... - Нет! Глеб рассматривал Таню с нескрываемым вожделением. - Хватит на меня так пялиться! - не выдержала Таня. - Как? Я всего лишь обсуждаю с тобой выкрутасы одного из учеников. Только что некромаг мерил шагами кабинет – а теперь стоял слишком, слишком близко. Собственные чувства пугали. Неосознанное применение ментальной способности - и Таня окунулась в поток чувств Бейбарсова. Казалось, эмоции топят ее с головы до ног. Сарданапал говорил, что некромаги не умеют любить - пожалуй, в чем-то он был прав, потому что это сумасшествие мало походило на любовь. Бешеный сплав злости, страсти и нежности. Грубый, противоречивый узел, разрубить который никак не получалось. Некромаг любит лишь раз - так гласит проклятие, которое она случайно разделила с ним. Почему, отчего эта любовь так мучительна? - Отойди от меня. - Я тебя люблю, - просто сказал Бейбарсов и жестом дал понять, что разговор окончен. - Между нами ничего нет и не будет! Сорвавшись, Таня вылетела из кабинета. - Как знаешь, - хмыкнул некромаг. Владислав вот уже минут пять с интересом косился на Дырь-Тониано, чей скелет Таня таки переставила в свою комнату в память о Гробыне Склеповой... Присутствующие в Зале Двух Стихий были далеко, но даже расстояние не помешало им услышать сильный мысленный сигнал из Жилой башни, посланный Таней. "ВЛАДИСЛАВ ГРОТТЕР!!! Три дня отработок!!! Будешь мыть подвалы! И НИКАКОЙ МАГИИ!". - А я что говорил. Родство - не гарант преференций, - хмыкнул довольный Поклеп. - Ему хоть бы хны, - пояснила Ягге, прочитав немой вопрос в глазах Тарараха, схватившегося за виски, - у него от мамочки сильная устойчивость к ментальному воздействию. - А что сделал в этот раз? - полюбопытствовал Сарданапал. - Какая разница, - покачала головой Медузия, - пусть сами разбираются. - Для остальных учеников – дурной пример. Необходимо зомбировать. - Некромага? Даже малолетнего?! Таня только что закончила очередную взбучку; Владислав меланхолично смотрел на огонь. - Все в порядке? – осторожно поинтересовалась девушка, гладя его черные непослушные волосы. Что бы Влад не натворил, ругать его было тяжело. Сын, как-никак. Юный некромаг кивнул. - Скучаю по времяпровождению в склепе – весьма успокаивает и отвлекает. Холодно немного, правда, но к этому привыкаешь. Мам, я пойду, ладно? Мне еще ветеринарную магию конспектировать, - в голосе мальчика отразилась вся ненависть к этому предмету. - Тарарах никогда особо не вчитывался в конспекты, - заметила рыжеволосая, - стой, какие конспекты?! Да он их вообще не задает! - Зато Глеб Владимирович задает. За каждое из-за индивидуалок пропущенное занятие – следующая тема кроме той, что пропустил. По нежитеведению и сглазам – три темы. - Послезавтра суббота. Отдохнешь... - Послезавтра у нас с мастером ночной визит на лысегорское кладбище, так что буду я утром в воскресенье, - Влад погладил мать по руке и оперативно смылся. «Мастером?... КАКОЕ лысегорское кладбище?!». - Влад! Мальчишки уже простыл след. В кабинете практической магии царила давящая тишина, изредка прерывая странным шорохом. Две черные головы повернулись в сторону Тани абсолютно одновременно. Гроттерша даже не поверила своим глазам – Глеб и Влад играли в шахматы. - Присоединишься? - поинтересовался Бейбарсов, - тут интересные правила. Игра на реакцию. За каждую съеденную фигуру - некромагическое заклятие, не успеешь заблокировать - твои проблемы. - Почему Влад называет тебя мастером смерти? - Я некромаг. Он же Мастер смерти. - И как на этот титул реагирует Аида Плаховна? – осторожно поинтересовалась Таня. С этой милейшей дамой почтенного возраста она умудрилась познакомиться еще во времена младенчества Влада – Мамзелькина «проходила мимо по работе» и не могла не заглянуть «посмотреть на родственную душу». - Нормально, голубушка, реагирует, - обернувшись, рыжеволосая увидела сухонькую старушку. Старушка полулежала в любимом кресле некромага, закинув ноги на журнальный столик и лениво потягивая медовуху. Гроттер закашлялась. - Как некромага не назови, все равно моим будет. Кто-то позже, кто-то раньше… Мастером смерти я, конечно, все равно абы кому не позволила называться – нет у меня мастера, но Глебушка-то у нас Тантала одолел! Да и вообще… - хитрые глазки скользнули по Татьяне, - неприлично ему долго жить осталось. Сплошной кабинет долгожителей собрался. В голове Тани раздался вкрадчивый голос: «Вспоминать обо мне будешь, голубица, когда сына хоронить будешь. Да только со мной он под руку уйдет». - Я не хочу так, – прошептала Таня в ответ на ее слова. Бейбарсов не читал ее мысли, но что-то понял. - Не надо бояться Мамзелькину. Смерть – это то, что человек может почувствовать еще при жизни, - покачал головой Глеб, - например, со смертью близких. Каждый раз, когда сверкает коса, мы ведь тоже умираем вместе с ними, разве нет? Смерть – то, что ждем нас всех. Но мы продолжим жить – в памяти тех, кто любил нас, и не важно, где в этот момент наши души – в Эдеме или Тартаре. Возможно, Таня... в этом и есть вечность. В любом случае – Мамзелькина – только исполнитель. Она забирает. Не надо делать ее виновницей того, что может произойти. - Так думают некромаги? – нервно спросила Таня. - Так думаю Я, - возразил Бейбарсов. - Как-то... романтизировано все, - пробормотала Таня. - Не вписывается в образ ублюдка, который варит зелья из трупов, дорогая? Гроттер кивнула. - Пойду к Ягге загляну, - неожиданно сказала Аида, - все же, сколько лет душа в душу продружили! Бывало, зайдет к ней в избушку, что на границе с иным миром, молодец добрый. Накормит она его поминальным угощением, напоит, в баньке обмоет, проводит – а мы потом сидим с ней, медовушку пьем, и думаем: придет мне на него разнарядка али нет. Славные были времена, славные... Это потом она в берегини ударилась, а сначала-то! -Что в моей школе делает Аида Плаховна Мамзелькина?! – не выдержав, завопил Сарданапал. Эта семейка точно сведет его с ума. - Бейбарсов, ему нельзя на Лысую Гору! Это опасно! - Он некромаг, ему нужно. - Выбери любое другое, но не лысегорское! - Гроттер... - Бейбарсов!!! Я очень тебя прошу! Плюнув на все, Таня подскочила к декану темного отделения, схватила его за ворот рубашки и, нервно дрожа, притянула к себе. - Глеб, - прерывающимся шепотом попросила Таня, - прошу тебя. Только не Лысая Гора, на которой ни одно появление не проходит незамеченным. Прошу тебя, только не Лысая Гора. Ради Влада. Черные глаза прочитали в изумрудных такую мольбу, что некромаг не выдержал. - Гроттер, успокойся. Если ты так хочешь, не на Лысегорское. И я даже не буду спрашивать, почему. Отцепив пальцы от ворота, Глеб осторожно коснулся их губами и сделал самое неожиданное, что только могла предположить менталистка – ушел.

***

- Плохо все, Гроттер, - пробурчал Соловей, с неодобрением косясь на драконбольное поле, - в этом матче мы продуем подчистую. В нашей команде только два сильных игрока – Бейбарсов и Ягун, а в сборной этих... Десять. Плюс здоровенный и злющий дракон. - Соловей Одихматьевич... – начала Таня, поняв, куда клонит тренер. - В последний раз матч вытянул только Бейбарсов, забивший обездвиживающий мяч. Если продуем сейчас, вылетим до следующего года. Гроттер, - голос Разбойника неожиданно стал мертвым, - команда Тибидохса никогда не находилась в таком плачевном состоянии. - Я не играла одиннадцать лет. Я не могу выйти на поле! - Ты в свое время – лучший игрок команды. Если потренируешься, быстро вернешь навыки. Гроттер, прекрати заставлять меня унижаться и вымаливать твое участие! Ты должна выйти на поле, иначе я выпущу твоего ненаглядного сыночка! И мы всем стадионом с интересом посмотрим, как они сыграются с папашей! Точно выпущу – больше некого! Девушка побледнела. - Я выйду, - пообещала она. - Матч через неделю. - Тренироваться буду самостоятельно. Как кто играет, я видела... Девушка направилась в замок за контрабасом. Можно было телепортировать инструмент, но хотелось пройтись. Тренер проводил ее единственным глазом и усмехнулся. - А вот они тебя – нет. - Ты сильно потеряла форму, - прокомментировал сидящий на трибунах некромаг, - грустное зрелище по сравнению с тем, что было десять лет назад. Голос его неожиданно громко разнесся по стадиону. Мужчина уже час с интересом наблюдал за ее полетом и при этом успешно оставался незамеченным. - Я одиннадцать лет не тренировалась. С рождения Влада, - сообщила Таня, опускаясь на небольшом расстоянии от него. - Что, так сильно ударил фактор ребенка от некромага? Гроттер покачала головой. - Влад – лучшее, что было в моей жизни. Просто... все перевернулось. Некромаг повернул тросточку. Рядом тут же материализовалась ступа, в которую ее хозяин с готовностью запрыгнул. - Не могу же я позволить проиграть команде Тибидохса, - сообщил Бейбарсов. – Успокойся, приставать не собираюсь… сегодня. - Очень утешает, - пробормотала Гроттер. Они летали до трех ночи. Отрабатывали заговоренные пасы, фигуры магического пилотажа. Под конец Таня еле могла стоять на ногах – но была настолько довольна, что не заметила, как шагает чуть ли не под ручку с некромагом, радостно обсуждает какие-то пустяки и не может отвести от него глаз. Глеб на ее неожиданное смущение только усмехнулся; он вернулся к политике терпения. Памятуя недавние ошибки, Бейбарсов довольствовался тем, что с готовностью тащил ее контрабас. Ступа привычно летела следом за ним. - Можно было телепортировать, - заметила Таня. - Дай юность вспомнить, - хмыкнул мужчина, - светлую и добрую. - Это у тебя светлую и добрую?! Бейбарсов, кому ты врешь! - Светлую и добрую. Я был молод, зелен, по уши влюблен и одури романтичен. - Ну да. Крыша Башни привидений, кровь вепря, дуэли… Черные розы, зеркало Тантала, Серый камень… - А о последних трех пунктах почему в прошедшем времени? – Глеб приподнял вверх изогнутую бровь, - хорошо, зеркало уничтожено, но камень и розы… Розами вроде не обделяю. - Бейбарсов! - Гроттер, - мужчина посмотрел на нее вкрадчивым взглядом, - а хочешь большой и чистой любви? - ?! - Приходи ночью на Серый камень… Большая любовь будет, обещаю. - Бейбарсов!!! - Я обещал не приставать, и не пристаю. Молчать-то не обещал. Таня с удивлением наблюдала, как на непроницаемом и высокомерном лице молодого мужчины отчетливо проступает выражение ребячества. Почти одиннадцать лет прошло – и они снова возвращаются с тренировки с полетными инструментами, снова разговаривают о предстоящем матче, обсуждают свои взаимоотношения, переругиваются (что уж говорить – переругивается, как обычно, только Гроттер). Одиннадцать лет – а практически никаких изменений на лицах, и не чувствуется никакого напряжения. Точно и не было ничего. - Если ты и дальше будешь так смотреть, я точно не сдержу обещания, - сообщил Глеб, склонившись к ее уху, - и ты снова будешь неделю от меня бегать. Таня, нашему сыну десять. - Я не люблю тебя, - хрипло прошептала девушка, - я не хочу быть с тобой. Мы просто коллеги. - Разумеется. Глеб поставил контрабас около ее комнаты, и направился в свои покои. Когда менталистка почти скрылась за дверью, она неожиданно охнула: по спине, вдоль позвоночника, точно скользнули горячими пальцами.