С добрым утром, Сеул.
3 октября 06:40 Проснулся Чимин от того, что лежать было чертовски неудобно и до одури тесно. Чье-то горячее дыхание пылким пятном обжигало шею, расплываясь по ключице, а чужая рука нежно обхватывала тонкую талию Пака и несильно прижимала ее к себе. Распахнув глаза, Чимин обнаружил перед собой сладко посапывающего Чонгука, и, от внезапного порыва бурных эмоций, тут же попытался выкарабкаться из его крепких объятий, чуть ли не свалившись на пол. Подробно вспоминая о том, что произошло между ними сегодня ночью, его пухлые щечки заливались бледным, но заметным, румянцем, а вспотевшие, самую малость, ладони крепко сжимали клочок старого одеяла, натягивая его на себя. Сделав глубокий вдох, он уселся на кровать, задумчиво потирая висок. — “Неужели в такой позе, мы пролежали всю ночь?” — рассеянно подумал про себя Пак, разминая затекшие после сна мышцы. — “Нас ведь никто не видел?” — обеспокоено задался вопросом Чимин, убеждая себя в наилучшем для себя варианте из двух предложенных. Пугливо посмотрев вначале на Тэхена, дрыхнущего без задних ног, затем на Юнги, которого в своей кровати, почему-то, не оказалось, мальчишка поник в легкую панику, а его “наилучший вариант”, с дребезгом разбился о не годовалую реальность. Пак жалобно вздохнул, достаточно громко: чуть ли не завизжав как девчонка, спохватившись за голову. — “Спокойно. Юнги не дурак, чтобы подумать “что-то не то”, увидев как двое парней спят в одной койки, пусть даже в обнимку. Подумаешь, что тут такого?” Ну а если рассуждать здраво и оценивать данную ситуацию серьезно, то положение далеко не из самых приятных. Утешало только то, что человеком, приспичевшему встать в самую рань, оказался ни кто иной, как Юнги. В отличие от Тэхена, Мину хоть что-то можно было объяснить, доказать обратное, он всегда поймет, да и выводов наперед делать не будет: знает, что бывает всякое. А так же прекрасно знает, что Чимину по ночам плохо спиться и кошмары душу терзают. И если складывать эти очевидные шестеренки поочередно друг другу, то получится несложный механизм, понять который дозволено даже маленькому ребенку: Чон утешал Пака. За спиной Чимина протяжно раздался металлический скрип кровати, а затем продолговатый и заразительный зевок, вперемешку с короткой фразой “проснулся?”. Пак неохотно обернулся, как-то испуганно и жалобно посмотрев на своего приятеля, уклончиво промолчав. Как будто бы между ними был не дружеский, совершенно обыкновенный, разговор, а интимная близость. Глядя на Чимина, даже без слов можно было с легкостью обо всем догадаться. А если говорить о Чонгуке, то он был весьма проницательным в подобных вещах, поэтому, глупыми вопросами вроде “что с тобой?”, “плохо себя чувствуешь?”, не задавался. — Кошмары больше не мучили? — потерев сонные глаза, вновь поинтересовался он. — Больше, нет. — коротко ответил Чимин, тяжело покачав головой из стороны в сторону, на что Чонгук тихо засмеялся, снова завалившись на подушку и обнимая нагретое собой и Чимином одеяло. — Нужно будет почаще нам с тобой вот так вот засыпать. — иронично усмехнулся шатен, улегшись поудобнее, после чего прикрыл свои сонные глаза, неудержимо провалившись в дрему. А Чимин продолжал смотреть на него, словно на чудо, спустившееся с небес. Точно так же влечено, как и сегодня ночью. Вскоре в комнату вошел Юнги, меланхолично протирая свою бледную, словно сахар в серебристых каплях, кожу лица после прохладного и освежающего душа. При виде него, Чимин нервно вскочил с кровати, дабы показать соседу, что они с Чонгуком вовсе не спали, и встал перед белобрысым в одних боксерах и белой майки, каменея от холодного взора Мина. От неизбежной раскладки обстоятельств, блондин поклонился и бодро пожелал доброго утра, на что тот недоуменно бросил ему “и тебе”, совершенно спокойно направляясь к своей кровати. И зачем это сейчас было? Пак судорожно выдохнул. Мин все прекрасно видел, тут без вариантов, вот только Юнги этого ни за что не покажет — промолчит, так как вмешиваться в дела других этот парнишка категорически не любил. Да и зачем ему чужие проблемы, когда у самого-то их было придостаточно? Однако, делиться с посторонними этими личными проблемами и мыслями, тем самым нагружая их, он так же не желал: не настолько Мин был беспомощен, чтобы к кому-то за советом ходить или сожаления выслушивать. Недолгий разговор бодрствующих мальчишек разбудил Тэхена. Вначале он недовольно повозмущался, что те слишком громко разговаривают, а потом, взглянув в окно, расплылся в теплой и широкой улыбке. — Сегодня ведь выходной, верно? Как насчет прогуляться по городу? — спросил Техен, шарпая к окну и настежь его распахивая. Прохладный осенний ветерок тут же проник в маленькое помещение, плавно развевая тонкие шторы и резко поднимая листки с нотами Тэхена над полом, плавно кружа их в вихре и разбрасывая по уголкам. — И погода сегодня в самый раз! — он широко заулыбался, морщась от ослепительного и лучистого солнышка, что запуталось вдали в пожелтевшей листве деревьев, а Чон непонимающе насупился, глядя на него. — По городу? — уточняя, переспросил шатен, будто бы не расслышав, после чего перевел взгляд с рыженького на Чимина, на что тот, заметив на себе большие, шоколадные глаза Чонгука, согласно кивнул. — А пустят? — А никто и не узнает, — можно было заметить, как от происходящего, в улыбающихся глазах Пака загорелись озорные огоньки, предвкушая что-то нереально захватывающее и новое для Чона. — Пойду, спрошу у Джин-хена. — Постой! — внезапно остановил его Чон, чуть ли не вскочив с кровати. — Зачем Джин... хена? — робко произнес он, сгорая от удушающей ревности где-то внутри себя. Чистой воды ревность, но максимально и умело сдержанная под миной безразличия. — Ну как “зачем”? Вместе веселее. — Если пойдут слишком много, то это может вызвать подозрение. — не растерявшись, моментально ответил ему Чонгук, и вот тут уже было не поспорить. Говорил он, конечно, дело, и все это прекрасно понимали: Чимин и сам не особо любил, когда за ним, хвостиком, шло более четырех человек. К тому же, учитывая, что все эти люди были из одной комнаты — шансы на то, чтобы попасться взрослым, были в разы высоки. Мальчишки притихли, тщательно обдумывая сказанное Чоном, а он, в это время, еле сдерживал свою лукаво-довольную улыбку под серьезным и глубокомысленным взглядом на каждого из присутствующих, в очередной раз гордясь своей драгоценной смекалкой. Первым не выдержал Тэхен. Не думая, он схватил полотенце вместе с зубной щеткой и тихо покинул комнату, оставив несогласованных между собой мальчишек решать эту накладку без него. Чонгук и Чимин молча проводили его взглядом, а затем, недолго думая, блондин выдал: — Но я без Джин-хена не хочу. — состроив щенячью мордочку, промямлил он, на что еще больше раздраженному Чону так и захотелось закричать в этот момент: “да сдался тебе этот Джин-хен!”, но все же решил промолчать. Он не горел особым желанием поссориться с Чимином, учитывая, как близки они стали за эти несколько дней. С другой стороны, Чона можно было понять: кому будет приятно делить любимого человека с тем, кто не особо внушал доверие, да и уводил эту плюшку у Чонгука чуть ли ни из под носа. А факт того, что этот человек плюс ко всему являлся и лучшим другом Чимина, шатена выводил из себя. И в этом не было глобальных проблем человеческой души, вроде любви: все намного проще и расшифровывалось обыкновенной привязанностью. И чуть-чуть собственностью. Для Чонгука, если “это” уже стало его, значит ни с кем другим он “этим” делиться не станет. Прошло не так много времени с того момента, как Чонгук переехал в этот детдом, но за все проведенное здесь с Чимином время, Чон уже успел к нему привязаться. Как маленький, брошенный щеночек, которому прохожий дал лакомство, а затем бесследно исчез в толпе других, точно таких же, бессердечных людей. Проще говоря: подарил надежду, а потом так же неожиданно ее разрушил. С Чонгуком происходило то же самое. Впервые за долгое время он нашел для себя того, с кем ему действительно было приятно находиться и все потому что Чимин казался ему таким домашним и уютным, отчего становилось спокойно и тепло, даже в такую холодную осень. А эти чувства Чон не испытывал уже очень давно... Как только Пак вышел из комнаты, Чонгук молча плюхнулся на кровать, недовольно хмыкнув в его сторону и уставившись на дверь, что только что шумно захлопнулась перед его раздраженным взором. Прислушавшись, можно было услышать стуки в чужую комнату и дверной скрип, вместе со щелчком. Незваный гость вошел в соседнюю комнату и сейчас, наверняка, разговаривает с другом о спонтанном плане, приглашая того поучаствовать. К сожалению, стены были не столь тонкими, чтобы можно было отчетливо слышать каждое слово, произнесенное этими двумя, что находились сейчас наедине. Поэтому, слышимость прервалась на фразе “доброе утро, могу я войти?”, после чего — мертвая тишина, в сопровождении со словом Сокджина “конечно”. От этого “конечно”, Чон цокнул, стиснув зубы, а бровки нахмурил, скрестив руки на груди. — Эй, ты чего такой загруженный? — попытался вывести его из транса Юнги, помахав ладонью перед его пустым взглядом. Чонгук промолчал, лишь сильнее нахмурившись и отвернувшись в другую сторону. Вот же, как маленький ребенок, страдающий от нехватки внимания. Причем, от нехватки внимания лишь одного и единственного человека, который сейчас был в соседней комнате наедине с этим “подозрительным типом”. Чонгук эгоистичен? Вовсе нет. Дело в другом: Чон практически не получал должного внимания от своих родителей. Мальчишка был предоставлен сам себе. Вернее, поначалу все было хорошо, но с шести лет что-то замкнуло и пошло не так... Отец начал поздно приходить с работы, в последствии чего выяснялось, что его уволили. Начал пить, постоянно ругаться с матерью, а на маленького Чонгука замахиваться своей огромной рукой. Сначала это были лишь безобидные шлепки по щекам, но позже это переходило в самые жестокие и агрессивные удары по запястьям, животу, спине. Кажется, такими животными действиями этот мужчина, не вправе называться “отцом”, пытался избавиться от собственной внутренной депрессии. Один раз, в нетрезвом состоянии, он спохватился за нож и начал махать им перед лицом своего сына, требовательно что-то прося от него. Мальчику было безумно страшно, хотелось плакать и громко звать маму на помощь, в надежде, что она защитит его, но все было куда сложнее: матери рядом не было. Она же, после всего случившегося, начала пить и, зная о нелегком положении в семье, редко приходила домой, ночуя у своих любовников, за что муж ее ненавидел.А Чонгук ненавидел их обоих.
Нежеланные воспоминания как-то неожиданно нахлынули на него, окутывая тонкой пеленой слез большие глаза Чона. Сердце забилось быстрее прежнего и он, чтобы уж совсем не расклеиться, попытался себя отвлечь. — Что за человек вообще этот Сокджин? И насколько близки эти двое? — Хмм, дай-ка подумать, — протянул Мин. — Могу сказать только то, что этот парень без всякого сомнения человек хороший, а дружат они с Чимином уже очень давно. Лучше тебе самому у него спросить, думаю, он с радостью расскажет. Чонгук легонько прикусил нижнюю губу, вспоминая сегодняшнюю ночь. Пак то уж точно поделится, учитывая, какие откровения у них были сегодня перед сном. — А почему ты спрашиваешь? — Да просто интересно стало. — соврал шатен, рассматривая бледные узоры на стенах. Вот только взгляд его был пустым. — Ну-ну... — как-то загадочно произнес Мин, подразумевая под этим, что ничего “просто так” в этой жизни не бывает, после чего ручка двери дернулась, и в комнату вошел надутый и расстроенный Чимин. Почему-то от этой грусти, Чонгуку стало до одури радостно и одновременно стыдно. — Хен не поедет. — слова Пака прозвучали как песня, которую Чон с удовольствием ставил бы на повтор ежесекундно, наслаждаясь каждой буковкой, словно любимым лакомством. “Какое облегчение...” 07:20 Рассевшись втроем на кровати Пака, взволнованные и воодушевленные мальчишки принялись обсуждать схему побега. За исключением Юнги, который решил променять опасную, но впечатлительную прогулку по городу на обыкновенную книжку, которую он якобы собирался прочитать на этих выходных. — Итак, план такой, — нетерпеливо начал Чимин, потирая ладошки. — Сейчас все идем на завтрак, плотно кушаем, берем еду прозапас. Старайтесь не привлекать к себе излишнего внимания. Возвращаемся в комнату, берем все самое необходимое и спускаемся на второй этаж, к младшеклассникам. — Почему именно к ним? — непонимающе спросил Чон, прерывая Пака, который, казалось, строил планы наполеоновских масштабов. Тот тут же поясняет: — В одном из туалетов на втором этаже сломано окно. Кто его сломал, я вам говорить не буду... — смеется Чимин. — Через него пролезаем и идем к станции. Садимся на электричку и едем до Сеула. Все просто. Не так то и просто, если уж на чистоту, просто у Пака — опыт, по сравнению с неопытным новеньким. Один проступок или неверный шаг могут понести за собой неисправимые последствия, вроде исключения или какого-нибудь серьезного наказания. Но Чимина это не останавливало, точно так же как и Тэхена. Редкое исключение, когда Ким отказывался от столь заманчивой идеи. — А где мы возьмем деньги на билеты? Чимин с Тэхененом широко заулыбались, понимающе переглянувшись между собой, что прекрасно давало Чонгуку понять: эти двое платить не собираются. — Черт, да вы отбитые... — Ну так ты с нами? — в заключении спрашивает Ким. — К... Конечно. Ближе к восьми, все обсудив, мальчишки направились в столовую. Хорошенько позавтракав, они взяли с собой еду и вернулись обратно в комнату. Положив в рюкзак необходимые вещи, такие как воду, хлеб, яблоко, на случай, если проголодаются, карту города, несколько монет: они оделись по погоде и незаметно вышли в коридор. К счастью, в холле не было ни души, что не являлось удивительным: сегодня выходной, на учебу идти не нужно, а значит можно было поспать подольше. Нагнать эти несколько часов, которые забрали у них учебные будни, и хорошенько насладиться умиротворением. Но все это не про мальчишек из двести четырнадцатой комнаты. Они же словно напрашивались на неприятности, одна из них которая, чуть позже, застала ребят врасплох. Зорко осмотревшись по сторонам, они зашли на второй этаж и быстро зашагали по пустому коридору к самому дальнему туалету, детально обсуждая схему, что без умолку диктовал Пак, а Чон внимательно слушал, фиксируя в голове каждый момент. Но вдруг они заметили как из приоткрытой двери уборной тянулся бледноватый дым, который напоминал больше дым от сигарет, нежели от пожара. Ну что за невезение? — Что это? — нахмурив брови и внимательно присматриваясь, спросил Тэхен. Они ускорили шаг, распахнув перед собой деревянную дверь и увиденное, на долю секунды, испугало их и заставило неожиданно-сильно удивиться. Картина Репина — “Не ждали”. Курящие Намджун и Хосок, которые недовольно рявкнули на надоедливое трио, дернувшись от неожиданности и открыто запаниковав. Хосок даже уронил сигарету на пол. Закашляв, быстро затушил ее подошвой. — Что за дела? — возмутился Ким, неловко пряча папироску за спину. — Хотите присоедениться? — безнадежно засмеялся Хосок, предлагая им сигареты, на что те сморщились от противного запаха. Скрывать все равно уже нечего. — Вы спятили курить у малышей? — ни чуть не испугавшись, недовольно воскликнул Чимин, чувствуя себя героем, смотря снизу вверх на этих двоих, на что старший Ким обреченно выдохнул. — Зато, взрослые тут уж точно не засекут, — ответил Намджун. — Если вы, конечно, не проболтаетесь... — было заметно, как он потихоньку прогибался под Чимином, мельтеша с ноги на ногу, нервничая. Страшно представить, какие чувства у него сейчас бурлили внутри. Чимин еле-заметно улыбнулся, подумав о том, что у него появился неплохой и весьма весомый компромат на Кима. Теперь можно будет с лёгкостью осадить старшего на место, когда тот снова будет издеваться или лезть в очередную драку. — Но... Зачем вам рюкзаки? Вы куда-то собрались? — неожиданно для остальных спросил Хосок, хитро улыбаясь. Намджун оживился, обратив внимание на сумки со множеством карманов, что висели у каждого за спиной и так же вопросительно и заинтересованно посмотрел на мальчишек. А те, в свою очередь, испуганно притихли, не находя оправданий в ответ. — Предлагаю сделку, — еще раз втянув в себя сигарету и удовлетворительно выдыхая изо рта белый дым, говорит Намджун. Затушив об ботинок и смывая ее в унитаз, продолжает. — Вы сделаете вид, что не видели нас, а мы сделаем вид, что не видели вас. — Идет. — тут же шипит Чимин, чуть ли не перебивая своего вечного противника, протягивая тому руку, которую Ким сразу же жмет в своей. Больно жмет, но вовсе не от ненависти, а скорее из-за неожиданном и, не таком уж и плохом, сотрудничестве. — Вот и договорились. — они красиво уходят, оставляя троих ребят уже одних в пелене бледного дыма. Те еще пару минут постояли, переглядываясь друг с другом, с одним и тем же вопросом: “что это сейчас было?”, а потом, забив на все и вся, пролезли через сломанное окно и спустились по ржавой лестнице, ступая на мокрый асфальт. Чимин даже умудрился промочить кроссовки в луже, несколько раз при этом проругавшись вслух. Не дай бог еще простудиться: у Чимина иммунитет слабенький. Чуть что — температура под тридцать восемь, постельный режим, кашель и надоедливый насморок. Вчера всю ночь, не прекращая, шел ливень. Барабанил настойчиво, стуча по окнам и крышам, будто желал проникнуть в помещение и согреться у теплого камина, что стоял на третьем этаже в опустошенном холле. Чимин никогда не любил осень, особенно такую мокрую и холодную, как выдалась в этом году. Да и вообще: осень, две тысячи девятого года, в жизни Чимина осталась большим отпечатком в его маленьком сердце. Слишком много того, что не должно было произойти, сугубо повлияв на того, вокруг кого это все и крутилось, вертелось, повиснув в холодном воздухе, как в замедленной съемке. А ты смотришь и ничего не можешь сделать. Потому что маленький, потому что беспомощный. Ты не вправе принимать решения: за тебя все решают другие люди — взрослые, которых ты и раньше-то никогда не видел. Это ломает, это убивает, согласитесь? И меняет человека до неузнаваемости. Даже самого маленького человека, который и жизни-то не видел, и понять не успел многие и очень важные вещи, связанные между собой красной нитью, проходя через всю жизнь. Время меняет человека постепенно и медленно. В случае же со смертью все происходит мгновенно, воздействуя на тебя самими жестокими способами. Она рушит все, не давая ничего взамен. Даже больше — отбирает все самое ценное, ничем не компенсируя свое самовольное и жестокое поведение, разве что памятью. Это маленький огонек, который врядли когда-то потухнет, но и не повториться. Память в нашей жизни играет одну из главных ролей. Пока у нас есть память — мы не забываем людей, а значит, и не забываем то время, проведенное с ними. Выйдя из ворот, они направились по широкой тропе, сквозь высокие ели, что стояли вряд, иногда оборачиваясь назад и смотря, не заметил ли кто. Доверять Намджуну и Хосоку очень рискованно. Те без всякого сомнения и соврать могут, и подставить, поэтому Чимин сейчас был как на иголках из-за плохого предчувствия. Ему хотелось вернуться в комнату и сидеть там весь день, не высовываясь. Но переборов свои страхи, он прибавил шаг, идя наравне с ребятами, которых не похоже, что бы что-то волновало или беспокоило, разве что озадаченный вид Пака. Забравшись на невысокий холмик, они пролезли через сетку и спрыгнули на железную дорогу после чего не спеша зашагали к станции, ожидая свой поезд. Когда он подъехал, ребята сели в пустой вагон у мест возле окна, что открывал роскошный вид на необъятные и громадные горы на фоне синего неба и смотрели на пейзажи, мелькающие у них перед глазами, как только поезд тронулся.***
Намджун неуверенно вошел в комнату и, задумчиво постояв перед кроватью Сокджина несколько минут, размышляя о том, не расскажет ли этот смазливый мальчишка о произошедшим взрослым, скромно улегся возле Кима. Сейчас он не был похож на устрашающего здоровяка, каким обычно кажется перед маленьким и хрупким Чимином. Зачитывающийся интересной книгой брюнет, недовольно поморщил нос. — От тебя несет дымом, когда ты уже перестанешь курить? Это вредно! Намджун пожимает массивными плечами, бестолково разглядывая строки в книге Сокджина, как будто бы ища в них смысл и скрытый замысел. — Знаешь, кого я встретил? — Кого? — без всякого интереса спрашивает Джин, перелистывая шуршащую страницу. — Чимина, Тэхена и этого новенького. — М-м, правда? Ты ведь ему ничего плохого не сделал, я надеюсь? — спокойно интересуется Сокджин, с задержкой, хотя его лицо перекосилось еще после произнесенного Кимом имени “Чимин”. — Неа, — вяло тянет тот. — Кажется, они в город отправились... Ты знал? — Намджун всматривается в выражение лица соседа, которое как по щелчку сменилось на панику. — Ты ведь не расскажешь взрослым? — Ким вздыхает: скрывать все равно бессмысленно, учитывая, что вся правда уже как на ладони. Джун не успевает ответить, как слышит чьи-то шаги, приближающиеся к их двери. Она, тем временем, резко распахивается и в помещение вбегает “много уважаемая Обжора”. Сокджин начинает молиться — лишь бы она не слышала их разговор, ведь стены здесь, походили больше на картон, чем на бетон, а Намджун совершенно спокойно смотрел в ее сторону, выжидательно чая последующих от нее фраз. — Где эта троица? Мне нужно, чтобы они мне кое с чем помогли. Почему именно сейчас и почему из всех детей именно эти трое, Сокджин искренне не понимал. Он нервно сжимал одеяло, думая, как бы ответить, но ничего дельного из этого не выходило. Его ладони потеют: он не знает, что сказать. Впервые он так сильно нервничал и переживал за своего друга, не дай бог еще исключат. Сердце бешено колотилось... Он знал, что Намджун не такой уж и плохой, чтобы так низко поступить, рассказав правду, но на данный момент сомневался, учитывая как тот ненавидит Пака. — Они... — дрожащим голосом начинает Ким, но пытается, чтобы слова звучали как можно увереннее. — Я их видел, — перебил его Намджун. А Сокджин резко на него обернулся с озлобленным видом, понимая, что все. — Кажется, они направились в библиотеку. Давайте мы Вам поможем? — как-то вежливо и деликатно спрашивает он, на что Сокджин выдыхает и не может поверить. — Ну смотри, сам напросился, — как-то зловеще ухмыляется она. — Поднимайся на четвертый этаж, там крыша протекла, нужно полы протереть. — женщина уходит, захлопнув за собой дверь, после чего комната наполняется мраком и аурой неизбежности, исходящей от Намджуна. “Миссия невыполнима” — роится у него в голове, неприятно отдавая, врезаясь о стенки черепа. Он схватился за свои светлые пряди волос, чуть ли не выдергивая их из головы, мысленно проклиная Чимина и его сожителей, что остались после всего безнаказанными. — Я ему это еще припомню, так и передай. — пугающее предупреждает Намджун, забавно слегка переигрывая с жестами и мимикой, после чего идет за Хосоком, чтобы тот помог ему в уборке. — Постой, — останавливает его Сокджин, откидывая книгу в подушку и поспешно подходя к Киму. — Я тоже помогу. — он нежно прижимает парня к себе, легонько целуя его в щеку, на что тот отвечает взаимностью, обвивая талию брюнета и еще крепче прижимая к себе. Как же ему сейчас хотелось отложить все дела, что резко и неожиданно обвалились на его сильные плечи, и заняться лишь соблазнительным Сокджином, что стоял сейчас перед ним в черной майке и домашних шортах. Еще эта аккуратно заправленная кровать... Так и манила завалить этого брюнета на нее и хорошенько наказать за такой очевидный флирт, с заманчивостью на что-то непристойное. Останавливало лишь одно — слишком рискованно. Они вышли из комнаты, заперев ее на ключ.***
12:00 Ребята прибыли на станцию невороятного и необъятного Сеула. Глаза разбегалишь лишь от вида этих громадных башен. Хотелось все и сразу... — И куда идти дальше? — спросил Чонгук, шагая позади всех и завороженно изучая местность, в которую он впервые приехал со своими приятелями.Продолжение следует.