Прежде чем Гарри встретил Люси

      1.       Доктор любил этот китайский ресторанчик на углу Герард Стрит, окна которого выходили на Ньюпорт. Он сохранил старомодные засаленные столики и яркую неоновую атмосферу – вечных спутников первоклассной домашней китайской кухни. Когда Мастер вошел, он сидел за столиком у окна и ждал свой заказ, грея руки о чашку черного чая. Мастер тихо приблизился и уселся на стул напротив. Доктор не отрывал взгляда от чего-то явно куда более интересного за окном, решительно игнорируя спутника.       – Так, – наконец проговорил Мастер, когда тишина стала уже невыносимой.       – Так, – не оборачиваясь, эхом отозвался Доктор.       – Так вот где ты прячешься, – начал Мастер, верный своей странной, причудливой манере начинать беседу. Он принялся стучать пальцами по столешнице.       – Что ты здесь делаешь? – спросил Доктор.       – Ты не оставил в холодильнике ничего съестного. Я нашел только пол-оливки в заплесневелой банке. Есть захотелось.       – Как хочешь, но мой кошелек в этот раз не получишь. Сам за себя плати.       Мастер закатил глаза и раздраженно надул губы.       – Может, еще предложишь найти работу? – фыркнул он куда менее дружелюбно.       – А это поможет? – Доктор наконец перевел на него взгляд, но ничего приятного в нем не было. – Прошу прощения, я-то думал, что последние полтора года живу с самолюбивым козлом, который затыкает уши пальцами всякий раз, как я пытаюсь вдолбить в него немного здравого смысла. Видимо, я ошибся.       – Да кончай уже! – прошипел Мастер, потеряв терпение. – Знаешь, я бы, может, даже послушал. Если бы ты не был все время таким невыносимо праведным!       Мастер сжал губы в линию и поморщился. В самом деле, что он здесь делал? Он не умел извиняться, а настроение скакало из одной крайности в другую, то побуждая его треснуть Доктора по роже так, чтобы в ушах зазвенело, то советуя сказать, что ему жаль, что он передумал. Но, как всегда, слова застревали в горле, и это злило его все больше.       К счастью, Доктор знал его не первый день.       – Ты так пытаешься мне что-то сказать? – спросил он, немного сбросив броню сарказма.       На мгновение повисла тишина. Затем Мастер глубоко вздохнул и прижал ладони к глазам, пытаясь скрыть смущение.       – Боюсь, я об этом пожалею, но... может, надо остаться... и все исправить.       Он осторожно посмотрел сквозь пальцы, молча моля Доктора ничего больше не говорить на эту тему.       – Ясно. – Доктор хлопнул ладонями по столу и отвернулся от окна. Он знал, когда нужно проявить сострадание, и сейчас мог сделать для Мастера лишь одно: притвориться, будто ничего не случилось. – Давай сначала поедим. Затем придумаем план. Мои мозги работают лучше, когда желудок не пытается перетянуть на себя все внимание.       У стола появился официант и поставил две большие тарелки.       – Прошу. Жареная утка, спринг-роллы с креветкой и курица Кунг Пао, – проговорил он и бросил быстрый взгляд на Мастера. – Вижу, ваш друг наконец прибыл, я принесу дополнительную пиалу и тарелку. Приборы или палочки?       – Палочки и большую порцию бренди, если есть, – ответил за того Доктор.       – Я посмотрю, что можно сделать, – отозвался официант и вернулся на кухню.       Мастер оглядел блюда.       – Значит, ты меня ждал, – заметил он.       – Угу. Я еще с Ковент-Гарден учуял твое негодование, злость и самобичевание, – ответил Доктор, протягивая ему спринг-ролл.       – Ой, да ладно, – ухмыльнулся Мастер. – Будто Чайна-таун на три квартала не провонял твоим праведным возмущением.       – Я просто знал, что ты поступишь правильно, – с улыбкой сказал Доктор, вгрызаясь в хрустящий ролл.       Еда, как и бренди, после этого пошла хорошо.       – Ну и какой у нас план? – спросил Доктор, когда официант унес грязную посуду. Мастера этот вопрос слегка удивил. Спутник никогда не предлагал ему ничего планировать, главным образом потому... ну, потому что он был Мастером, и любой изобретенный им план являлся серьезной угрозой безопасности вселенной и вообще всему рациональному суждению.       – Ты что, делаешь меня главным? – сдавленно усмехнулся он, расценив это как шутку.       – Это твоя жена, – спокойно отозвался Доктор.       Мастер скрестил руки на груди и фыркнул.       – Ты серьезно?       – Думаю, ты ей обязан, хотя бы этим.       Саркастическая усмешка Мастера спала.       – Так что, – добавил Доктор, облокотившись на стол и сложив руки, – я весь внимание.              2.       Ранним утром, когда последние работники музея заперли двери после удавшейся вечеринки по поводу открытия, а уборщики еще не явились, чтобы прибраться перед первым днем выставки, в галерее материализовалась женщина. Одним метким выстрелом из звуковой отвертки она послала сигнал на камеры наблюдения. Ближайшие четыре часа охрана будет наблюдать зацикленную запись пустого выставочного зала, а она сможет спокойно закончить свои дела здесь.       На каблуках, смягченных резиновыми накладками, она пересекла зал и остановилась у картины. Мрачная фигура в капюшоне взирала на нее сверху вниз своими бессмертными, бездушными глазами.       Ривер изогнула губы в улыбке.       – Ну, здравствуйте, мистер Костлявый! Давно вам пора проснуться, не так ли?       Она поставила рюкзак, прислонив его к ограде, и выудила то немногое, что было нужно: миску, пучок ивовых прутьев, вторую миску поменьше, зажигалку и...       Она подняла крошечный пузырек с алой жидкостью на уровень темнеющей впереди картины. Может, ей это лишь показалось, но в отражении в стеклышке вдруг вспыхнули голубыми огоньками глаза Мрачного Жнеца.       Что там говорил этот кэбмен, Дразек? «Как только он пробудится, лучше убраться с его дороги». Желудок на миг скрутило, и она глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. Откупорив пузырек, она вылила содержимое в маленькую миску, установленную поверх прутьев, сложенных в большой. Когда она включила зажигалку, рука ее слегка тряслась.       «Ну, была не была», – подумала она и подожгла сухие ветки.       Едва они загорелись, как красная жидкость начала закипать, и алая нить дыма поднялась в воздух. Она все поднималась и поднималась, сворачиваясь и танцуя, словно вальсирующая леди, пока не достигла рисованного лица Смерти. Темные провалы в черепе зажглись вспышкой холодного голубого света. Ривер задержала дыхание, когда скелет повернул голову и воззрился на нее сверху вниз.       ТЫ.       Он не двигал губами. Точнее, у Смерти не было губ, ведь лицо его было лишь черепом, но челюсть даже не пошевелилась. Она лишь слышала его громкий голос у себя в голове.       Это был глухой, низкий рокот, напоминавший рычание голодного зверя или шум умирающего дерева, сраженного молнией. Ривер с трудом сглотнула комок и отступила на пару шагов.       ТЫ. ТЫ ОСВОБОДИЛА МЕНЯ ИЗ ТЕМНИЦЫ.       – Да, это я. Как мило с моей стороны, правда? Ты же не собираешься меня убить, да? – торопливо спросила она.       Ее сердце пропустило удар, когда он вышел из картины. Его высокое худое тело натянуло холст и вырвалось из него, как чудовищное, кошмарное дитя, нетерпеливо покидающее лоно матери, несущее человечеству свой гнев.       Смерть вошел в этот мир и уставился на стоявшую перед ним женщину, и голубые огни в его глазах задумчиво сузились.       НЕТ, – наконец проговорил он. – ТВОЕ УСТРАНЕНИЕ НЕ ПОМОЖЕТ МНЕ В МОЕЙ МИССИИ.       Ривер облегченно выдохнула.       – Хорошо, что мы это разрешили. Теперь, скажи… – Ее голос помрачнел. – Ты убьешь его?       О КОМ ТЫ ГОВОРИШЬ?       – О том, кто поместил тебя туда, конечно, – с легким нетерпением ответила она. Честное слово, ради кого еще она могла впустить в этот мир такое чудовище? – Он запер тебя в этой картине много веков назад. Он должен быть устранен, потому что...       ЭТО МОЙ ДОЛГ.       Ривер замерла, глядя, как Смерть достает из-под своего одеяния косу. Непонятно, где он все это время ее прятал, но хорошо, что на его теле не было ни куска плоти, иначе он мог оставить себе крайне неприятный порез. Он пристально осмотрел свое орудие. Изогнутое лезвие было таким тонким, что казалось почти прозрачным.       Я СОЗДАН С ЕДИНСТВЕННОЙ МИССИЕЙ, – сказал он. – И ЭТУ МИССИЮ Я ВЫПОЛНЮ.       Закутанная фигура развернулась. Несмотря на то, что он делал маленькие шаги, двигался он с ужасающей скоростью.       – Стой! – крикнула Ривер. – Я должна тебя предупредить. С ним путешествует другой, его зовут Доктор, и он попытается защитить его.       НИКОМУ НЕ ИЗБЕЖАТЬ СМЕРТИ.       – Не причиняй вред Доктору. Он хороший человек.       МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЕТ ПРИРОДА ЛЮДЕЙ. ДЛЯ МЕНЯ ОНИ РАВНЫ.       – Но это же Доктор! Ты не можешь...       Но темная фигура исчезла, буквально растворившись в тенях.       – Что вы здесь делаете?       Она сощурилась против луча фонарика, внезапно ударившего в глаза. Перед ней стоял юноша в форме охраны, которая была велика ему по крайней мере на два размера. В одной руке он держал фонарик, в другой сжимал дубинку.       – Руки вверх, дамочка! Не шевелитесь!       – О, – выдохнула Ривер, сообразив, что это всего лишь мальчишка из службы безопасности. – Простите. Я была не сегодняшней вечеринке и, кажется, немного перебрала. Должно быть, уснула.       – Охрана перед закрытием проверяет все залы. Как они вас пропустили? – разумно заметил он.       – Я только что вышла из туалета, и вдруг никого нет, свет выключен. – Незаметно подбирая рюкзак, Ривер покачала головой, словно глупость этого недопонимания ее веселила.       – Вы уснули в туалете? – фыркнул юноша. – Как это возможно?       – О, сладкий, поверь, я могу уснуть где и когда угодно, – ответила она, послав ему очередную чарующую улыбку.       – Простите, мэм, – отозвался он, заметив на полу дымящуюся миску свекольного супа, или что это было. На ум сразу пришли сатанинские обряды с куриной кровью. Музей притягивал к себе всяких сумасшедших. – Мне придется вас арестовать.       Он выудил из-за пояса наручники и шагнул к ней.       – Арестовать? А что я сделала?       – Вторглись в здание посреди ночи.       – Но я же сказала, я гость, – возмущенно отозвалась она. Рука ее между тем скользнула в рюкзак.       – Поверьте, мэм, вы явно не одеты для вечеринки, – ответил он, смерив взглядом ее тесный черный комбинезон, которому явно не доставало элегантности вечернего платья.       – Музей закрыт с двух часов ночи. Кроме грабителей, сюда никто не ходит.       – Ну, значит, нужно лучше его охранять. – Она подмигнула и активировала спрятанный в рюкзаке транспортер. – Если честно, без билета сюда вошла бы даже твоя бабушка, – добавила она и телепортировалась обратно на корабль, оставив ошарашенного охранника в одиночестве.              3.       Учитывая, что придумал его Мастер, план был прост, даже банален. Изменения во временном потоке должны были иметь отношение к экспозиции, финансированной «Корпорацией ”Бесконечность”» – это был единственный несовместимый с оригинальным течением времени фактор, который ТАРДИС удалось обнаружить. Попасть в музей на следующий день тоже оказалось просто, нужно было лишь заплатить за билет. Хотя Доктор и пожалел немного, что так и не попросил приветливую билетершу забронировать для них билеты. Добрые пятьдесят минут ему пришлось торчать в очереди на улице. Ноющие дети и сходящий с ума Мастер вовсе не походили на ожидаемую предвкушающую толпу.       – С чего начнем? – спросил Мастер, когда они наконец попали внутрь.       – Здесь должно быть что-то необычное. Что-то, что привлечет наше внимание, что-то, что будет выделяться во временной линии, как гнойная рана, – ответил Доктор, торопливо минуя ряд картин.       – Я же не ТАРДИС, – возразил Мастер. – У меня нет встроенного поиска неясностей.       – Но мы же повелители времени. Если корень изменений здесь, что-то здесь должно зацепить наше шестое чувство, так? – Доктор спешно сканировал пролетавшие мимо картины.       – Это просто краска на гнилом холсте. В них нет ничего странного.       – Стой. – Доктор вдруг остановился, и Мастер врезался ему в спину.       – Теперь что? – буркнул он.       – Эта картина, – пробормотал Доктор, возвращаясь по своим следам.       – А можно поточнее? Их тут не две калеки.       Доктор вошел в зал, где висел портрет Мрачного Жнеца.       – Эта картина, – сказал он и вместе с ошарашенной толпой уставился на пустой холст. Мастер встал рядом и тоже поднял взгляд.       – Ну, это чистейший пример бессмысленной траты денег. Современное искусство, да? Оно просто бессмысленно, даже слепой уданианский кроточервь с зубной щеткой нарисовал бы лучше, – сострил Мастер.       – Но она не должна так выглядеть! – Доктор обратился к стоявшему впереди мужчине с пропуском музея, приколотым к нагрудному карману:       – Простите, что случилось с это картиной? Вчера она была другой.       – Ох, вы, должно быть, были на вечеринке по поводу открытия. Мы очень надеялись, что никто не заметит, – ответил тот, сняв фуражку и вытирая со лба пот. – Если честно, сэр, мы не знаем. Кураторы все еще работают над этим.       Он кивнул на небольшую группу мужчин и женщин в белых перчатках, изучавших холст вблизи.       – Они думают, это может быть своего рода химическая реакция. Беда в том, что невозможно определить, из чего старые мастера делали свою рукодельную краску.       – То есть, фигура на портрете попросту исчезла? – надавил Доктор. – Кто заметил это первым?       – Билли, паренек из охраны. Он первым ее увидел. Рассказывает, будто прошлой ночью тут была какая-то женщина, говорит, взломщица. Она оставила тут кучу странных вещей. Но он ее не поймал. Все бормочет, что она приведение или пришелец. Бедняга, он сильно шокирован.       – Где я могу его найти?       – А зачем вам это? Вы же не из газеты? Музею сейчас совсем не нужны дурные отзывы. У нас и так куча финансовых проблем с этими бюджетными сокращениями.       – Я не журналист. Я просто хочу с ним поговорить. Я доктор.       – О, какое счастливое совпадение, – ответил тот, почесывая затылок. – Билли сейчас очень нужна врачебная помощь. Он в раздевалке, третий этаж, налево. Постучите, и кто-нибудь из уборщиков вас впустит.       – Спасибо! – кинул Доктор и потащил упирающегося Мастера к лестнице.              4.       Особняк Коулов был погружен в праздничное настроение. Снаружи, в саду, ели обвесили мерцающими гирляндами, а плетеные олени щипали газонную траву. Двери и окна были украшены ветками омелы, яблоками и сверкающими безделушками. Люси любила это время года. Даже если не падало ни снежинки, чудесные ледяные узоры всегда поднимали ей настроение и развеивали мрачную раннюю зиму. Но в то же время, именно в эти дни она сильнее всего скучала по маме. Миссис Коул была из тех матерей-наседок, считавших святым долгом в праздники сделать свою семью самой счастливой, накормленной и обогретой. Люси еще помнила потрясающие пироги, которые пекла ее мать. Когда она вынимала их из печи, такие горячие и хрустящие, весь дом наполнял непередаваемый аромат. С тех пор миновало уже два рождества, и, хотя без нее все стало совсем другим, ради отца Люси прилагала все силы, чтобы нынешнее рождество было лучше предыдущих       – Кейт, куда ты дела яблоки, которые мы купили утром? – крикнула она через плечо, убирая локон волос с лица ладонью, испачканной в сыром тесте.       – Кстати, с этим рецептом точно что-то не то, – добавила она, листая страницы забрызганной пятнами поваренной книги. Книга называлась «Готовим с радостью», и пока что Люси была совсем не согласна с этим заглавием. – Тесто ужасное, оно расползается между пальцев.       Кейт, ее соучастница в этом преступлении против гастрономии и лучшая подруга на всем свете, бросилась на помощь и подсыпала ей на руки еще муки.       – Продолжай. Меси, пока не перестанет прилипать, – сказала Кейт и поставила перед ней миску с яблочными дольками.       – Держи: помыты, очищены, порезаны, – добавила она. – Да, еще я капнула немного бренди. Дает отличное послевкусие.       – Спасибо, – выдохнула Люси, сдувая с лица назойливый локон. – Кейт, клянусь, если бы не ты, это был бы не пирог, а катастрофа.       – Терпение, он еще не готов. Ты еще можешь его испортить, я в тебя верю, – сострила веселая темноволосая Кейт, забрасывая в рот дольку вымоченного в бренди яблока. – Он уже встал? – спросила она, облокотившись на столешницу.       – Сейчас всего час дня. Ты как думаешь?       – Он точно не против, что я у вас поживу? Я бы вернулась в свою квартиру, если бы мой недоделанный домовладелец наконец оторвал зад от дивана и починил отопление. Там словно в морозильнике.       – Разумеется, не против. Отец рад, что ты здесь.       – Он мне ни слова не сказал с самого моего приезда. – Кейт стянула еще одну яблочную дольку. – Когда я пришла в первый раз, он меня с ума сводил своей болтовней. Рассказывал всякие глупости. Теперь же он такой... тихий.       – Он скучает по маме, – пояснила Люси. – Ему тяжело. Особенно в это время года.       Она умолкла, вспоминая, как они с отцом навещали ее в больнице двадцать шестого декабря, в ту самую ночь, когда она умерла.       – Слушай, я ему сочувствую, но нельзя же тосковать до конца жизни, – пробормотала Кейт. – Отдаляясь от людей, он только делает себя еще несчастнее.       Люси подняла руку и подождала, пока тонкая полоска теста сползет обратно на посыпанный мукой стол.       – Потому мы так и стараемся, – задумчиво сказала она. – Рождественская вечеринка с друзьями и членами семьи должна его взбодрить.       Кейт ненадолго выскочила из кухни, как вдруг зазвонил дверной звонок. Люси не хотела, чтобы тот разбудил ее отца, так что, не дожидаясь Пивза, вытерла руки о полотенце и быстро пересекла коридор. Открыв дверь, она обнаружила на пороге старика. Он был совсем древним, согбенным, с тонкой, почти прозрачной кожей, под которой виднелась паутинная сеть жилок.       – Могу я войти? – прохрипел он тихо, словно крошечная мышь.       – Эм, простите, а кто вы? Чего вы хотите? – как можно вежливее спросила она. Старик казался жалким и заброшенным. Возможно, это был бедняк или бездомный, бродивший от двери к двери в надежде, что чья-нибудь добрая душа сжалится над ним в эти дни.       – Вам нужна помощь? Я позову, – мягко предложила она.       – Я хочу войти, – ответил он все тем же жалким голоском и содрогнулся под своим пальто.       Люси стало его жаль. Снаружи было холодно и сыро, и о бедолаге очевидно некому было позаботиться. Неудивительно, что он казался немного потерянным.       – Эй, Люс, кто там? С кем ты разговариваешь? – зазвенел голос Кейт с другого конца коридора.       – Пригласите меня, – чуть настойчивее проговорил он.       – Ну, эм, конечно. Заходите. Я приготовлю вам чаю, вы согреетесь.       Не успели последние слова сорваться с ее губ, как человек на пороге изменился. Плоть осыпалась, оголив белые кости и череп. Позвоночник выпрямился и растянулся, словно кусок сырого теста, так что ростом он стал не меньше двух с половиной метров, одежда превратилась в мантию, капюшон которой скрыл его ужасающее лицо. Люси хотела закричать, но не смогла. На нее взглянули два голубых огня, горящих в пустых глазницах, и словно пронзили ее душу. Она ахнула, когда пришелец прошел прямо сквозь нее, словно она была сделана из воздуха. Ее будто ударили кинжалом прямо в сердце.       – Люс? Люси? Ты в порядке? – спросила Кейт, бросившись к ней. У Люси был такой вид, словно она собиралась потерять сознание. Мрачный Жнец проигнорировал Кейт и исчез в тени под лестницей.       – Люс! Что случилось? Ты ужасно побледнела, – обеспокоенно сказала Кейт.       – Я... я не знаю. – Люси восстановила равновесие, оперевшись о руку подруги. – За дверью кто-то был. Я вышла открыть, – сообщила она Кейт.       – Тут никого нет.       – Да? Нет, он был. Точно был.       – Люс, тебе лучше присесть. Тебя трясет.       – Нет, я не... мне не показалось.       – Что ты видела? – Кейт заглянула ей в глаза.       Люси прикусила нижнюю губу. Воспоминание об этой короткой странной встрече быстро стиралось из памяти, и деталей осталось слишком мало.       – Не знаю, – наконец ответила она, прикрыв глаза. – Наверное, мне и правда показалось.              5.       – Это было довольно-таки бесполезно, – насмешливо проговорил Мастер. – Потратить целых три часа, сидя в вонючей раздевалке, и узнать только, что какая-то неизвестная земная женщина провела какой-то сатанинский ритуал с использованием куриной крови. Мы сэкономили бы кучу времени, если бы ты позволил мне просто загипнотизировать эту мартышку. Но ты решил зубочисткой медленно выуживать эти крохи так называемых знаний из его мозгов размером с грецкий орех.       – Он был ошарашен, а его разум – очень хрупок. Любая манипуляция могла повергнуть его в кататонический шок. Уж тебе ли не знать, каково это. К тому же, после того, что случилось с лошадью во Франции, я не позволю тебе гипнотизировать кого бы то ни было.       Они направились к ТАРДИС, проталкиваясь через шумную толпу, запрудившую Оксфорд Стрит.       – Эти люди хоть иногда перестают покупать всякую ненужную хрень? – недовольно вопросил Мастер, наблюдая за женщиной лет сорока, выходившей из магазина с двумя пакетами рождественский украшений. – Ради Галлифрея, сколько еще им нужно блестящих безделушек? Что она будет с ними делать, набьет в индейку и скормит с подливкой детишкам?       – Люди называют это праздничным настроением. Я уже и не надеюсь, что ты поймешь, что это такое, – пояснил Доктор, закрывая за ними дверь ТАРДИС. – Так. – Он хлопнул в ладоши. – Что дальше?       – Ты всерьез хочешь, чтобы я принимал решения, да? – рассмеялся Мастер, скрестив руки на груди.       – Ну, давай! Покажи, каким гениальным ты себя считаешь! – с ухмылкой бросил ему вызов Доктор.       Мастер склонил голову набок и смерил его крайне высокомерным взглядом. Если Доктор хотел превратить это в соревнование, Мастер вполне мог ему подыграть. Он закатил глаза, глубоко вдохнул и начал монотонно подводить итоги:       – Таинственная женщина оставила несколько предметов, которые могут, или нет, объяснить исчезновение существа с портрета. Из крайне туманного описания парня мы знаем, что это была миска с яркой красной жидкостью, возможно, куриной кровью, или, если ты вегетарианец, с борщом. К несчастью, они исчезли после того, как наш храбрец смылся, увидев, как женщина испарилась в воздухе, так что зацепок не осталось. Мы проверили место, где она стояла, но твоя старомодная звуковая отвертка не нашла никаких следов телепортационной пыли. Что означает, что либо она привидение, либо использует более продвинутый телетранспортер третьего поколения – как и остальные 99% цивилизованной Вселенной, включая червеподобные формы жизни в примитивной стадии развития мозга, обитающих на Хиспалплазу, за вычетом этого жалкого подобия цивилизации, зародившейся на вращающемся шарике грязи под названием Земля. Мы просканировали всю картину, но не нашли ничего необычного. Ни тайного портала, ни зрительного обмана. В результате чего мы потеряли все вероятные нити, кроме одной...       – Лорд Коул, – закончил за него Доктор.       – И не мечтай, – мрачно возразил Мастер.       – Ты можешь замаскироваться. Ей даже не нужно тебя узнавать, – предложил Доктор. – Можно использовать мерцатель. Мне они нравятся. Только нужен очень хороший, если хотим обдурить и лорда Коула, – добавил он, вспомнив, что на пожилого джентльмена не действовала психобумажка.       – А если она тоже поймет? Люси, конечно, не настолько умна, но вдруг...       – Ты хочешь ее спасти или нет? – строго спросил Доктор, настраивая звуковую отвертку.       После недолгого раздумья, Мастер вздохнул и нехотя сдался.       – Тогда... давай мерцать! – заявил Доктор и направил на него отвертку.              6.       Дверной звонок особняка Коулов зазвонил, и дворецкий Пивз спустился по лестнице, чтобы ответить. Когда он открыл дверь, его спокойный, немного надменный взгляд встретился со взглядом круглого, толстощекого человечка с приятной улыбкой. На голове у него красовалась кепка с вышитой надписью «Служба контроля животных», а в руках он держал пластиковую звериную клетку.       – Здрасьте, – радостно проговорил он. – Добрый день. Я из центра по контролю животных «Вудгрин», меня зовут Джим. Прошу прощения за беспокойство, но у вас небольшая проблемка.       – Неужели? – спросил Пивз. Люди без фамилии всегда вызывали у него подозрения. – Мы не вызывали службу устранения вредителей.       – Да, вы не вызывали, нас вызвала ваша соседка, миссис Ханниган. В ее саду появился бродячий кот. Он распугивал птиц, но она не смогла сама от него избавиться, так что позвонила нам. Я пытался его поймать, загнал в угол в конце сада, но он перепрыгнул через живую изгородь на ваш участок. Взлетел на дерево. Когда я смотрел в последний раз, он все еще был там.       – Что происходит? – спросила Люси, подойдя к двери.       – Этот джентльмен из службы устранения вредителей. Он пришел сообщить, что в нашем саду прячется бродячий кот, – сообщил ей Пивз.       – Не будете ли так любезны, позвольте заскочить и поймать его, мисс? – спросил веселый джентльмен. – Вы же знаете, какие они, эти кошки. Забраться на дерево – раз плюнуть, а слезть потом не могут. Если я его не сниму, он скорее всего застрянет там на всю ночь.       – Не думаю, что мы... – начал было Пивз.       – Конечно, сэр. Разумеется, входите, – перебила дворецкого Люси. – Вход в сад через кухню. Пивз покажет дорогу.       – Как пожелаете, мэм, – отозвался Пивз, с профессиональным тактом скрыв желание закатить глаза.       Дворовый кот засел в узкой излучине между ветками и глядел на собравшихся внизу людей вопросительным взглядом серо-карих глаз. Для взрослого кота он был мелковат, черен, как сажа. Когда Джим влез по лестнице, чтобы снять его, он яростно зашипел.       – Ох, бедняжка, – проворковала Люси, когда кота спустили с дерева. – Он весь трясется.       – Утром было сыро. Шерсть намокла, а он еще и просидел наверху, на ветру, – сказал Джим, держа кота в руках. – Лучше поскорее вернуть его в питомник.       – Мэм, не стоит его трогать, – возразил Пивз, когда Люси потянулась погладить кота. – Он же бездомный. Кто знает, чем он болен.       – Он выглядит вполне здоровым, – уверил ее Джим. – Но мы сделаем ему пару нужных укольчиков, чтобы избавиться от самых опасных микробов. Ну, знаете, у уличных животных же часто встречаются паразиты.       Кот ответил на это, вонзив когти ему в грудь, сквозь рубашку и прямо в соски. Джиму трудно было не вскрикнуть и не уронить злобного зверя. К счастью, Люси ничего не заметила.       – Эй, не бойся, – сказала она, почесывая кота за ухом. – Добрый джентльмен поможет тебе найти новый дом.       – О, боюсь, нет. Ему по меньшей мере лет шесть. Посмотрите, сколько седины в шерсти и усах. Никто его не возьмет. Люди предпочитают молодых питомцев.       – Что же с ним будет? – обеспокоенно спросила Люси.       – То же, что и со всеми животными, которые слишком долго живут в питомнике. Нам приходится их усыплять.       – Это ужасно!       – Мы не можем держать их вечно, особенно учитывая грядущие сокращения бюджета. Ужасно жалко. Ну ладно, по крайней мере, он проживет еще шесть недель, может, ему повезет, – сказал Джим и уже собирался посадить зверя в пластиковую клетку.       – Подождите, – пробормотала Люси. Черный кот смотрел на нее жалобным взглядом, от которого сердце кровью обливалось. – Вы можете просто его выпустить? – предложила она.       – О, нет, мисс, это запрещено. Домашние кошки – не дикие звери, их нельзя оставлять на улицах в одиночестве. Они превращаются во вредителей.       – Ну, если он никому не нужен, он может остаться у нас, – сказал Люси, вызвав у дворецкого полный ужаса взгляд.       – Вы хотите оставить его, мисс? – вскинув бровь, уточнил Джим.       – Мэм, вы уверены? – запротестовал Пивз. – Это уличный зверь. Он может быть разносчиком болезней и он вряд ли приучен к домашней жизни.       – Тут он прав, – признал Джим, снова заработав укол острых когтей. – Но, все же, кошки крайне чистоплотны. Они предпочитают делать свои дела в саду, – добавил он, сжав зубы.       С умиленной улыбкой Люси приблизилась.       – Можно его подержать?       – Конечно, – благодарно проговорил Джим и отодрал кота от груди, хотя когти его не выпускали рубашку.       – О, он такой красивый. – Люси взяла на руки теплый комок шерсти и почти влюбленным взглядом посмотрела коту в глаза. – Как тебя назвать, а? Я даже не представляю. Пивз, вы знаете хорошее имя для кота?       – Может, Писун? Или Попосранчик? Уверен, ему подойдет.       – Ну зачем вы так, – рассмеялась Люси.       – Уверен, мэм, что входит, то должно и выходить.       – Пивз не любит домашних животных, – пояснила она Джиму.       Повисла короткая пауза.       – Думаю, я назову его Гарри, – проговорила она, мечтательно глядя на зверя, свернувшегося у нее в руках.       – Ну, эм... Это не кошачье имя, – вдруг нахмурившись, заметил Джим.       – Я знаю... Просто... Ну, мне кажется, что он Гарри. – Она растянула губы в извиняющейся улыбке. – Знаю, это глупо, но ничего лучше не придумалось.       Гарри довольно мурлыкал в ее мягких, заботливых объятиях, словно желая показать окружающим свое безоговорочное согласие.              7.       Главное преимущество маленького размера и щуплости в том, что, каким бы крошечным ни было отверстие, можно попасть куда угодно: если пролезла голова, каким-то необъяснимым чудом пройдет и все остальное. Не меньше Мастера поражало и то, как эти пушистые звери воспринимали мир. Будучи повелителем времени, он уже обладал чувствительным обонянием, но теперь его нюх стал просто феноменальным. Сидя под лестницей, он знал, что повар на кухне моет рыбное филе в раковине. Из дома чуял земляную мышь, спящую в норе под грудой досок за садовым сараем. И мог по теплому запаху духов проследить за передвижениями Люси из спальни, где она была четыре часа назад, до столовой, где вечером она помогала с украшениями. Он собирался не выпускать ее из виду, но Пивз не впускал его в эту часть дома, боясь, что он оставит шерсть на дорогой скатерти или смахнет со стола драгоценный фужер.       В итоге беспокойный дворецкий едва не наступил ему на хвост, и Гарри ушел, взяв себе на заметку обязательно положить дохлую мышь в его оставленный в раздевалке ботинок.       Черный кот уселся на лестничной площадке, ведущей на второй и третий этажи, и принялся вылизывать усы. Любой, кто увидел бы его там, решил бы, что он задумывает какую-то шалость.       Но он обратил все свое внимание на картины в холле. Лорд Коул обладал исключительной коллекцией, часть которой выставлялась в Лондоне, но остальные, наиболее ценные экземпляры хранились дома. Вдоль лестницы расположились работы художников восемнадцатого и девятнадцатого веков: мифические сцены, мечтательные деревенские пейзажи и портреты зардевшихся девиц и красноносых юношей – членов обширной династии Коулов. Мастеру они все казались довольно унылыми и примитивными, но потом нечто обратило на себя его внимание.       На второй картине справа, смотревшей прямо в столовую, на холсте пошевелилась тень. Она появилась позади сидящей в саду девы, тихо пересекла картину, добравшись до края рамы, и исчезла. Она двигалась так быстро, что достаточно было моргнуть, чтобы пропустить ее. Мастер подобрался ближе, чтобы рассмотреть картину, хвост его нервно метался из стороны в сторону. Темная фигура появилась вновь, уже в другой картине, висевшей выше по лестнице, в этот раз скользнув позади двух спящих гончих. Гарри поднялся по ступенькам и увидел, как она перебежала на другое полотно, изображавшее зимнюю сцену, где несколько мужчин вырезали из замерзшей Темзы куски льда. Тень нырнула в прорубь, проплыла подо льдом и с брызгами вынырнула в следующей картине, изображавшей морской бой. Она являлась все в новых и новых картинах, продолжая свой путь вверх, и Гарри все быстрее прыгал вслед за ней. Наконец, достигнув третьего этажа, она исчезла под дверью в конце коридора.       Он принюхался. Из щели доносился странный сырой запах, напоминавший запах свежеразрытой земли. Мастер прыгнул и ударил лапами по дверной ручке, одновременно толкнув створку всем весом. Скрипнув петлями, дверь приотворилась, совсем немного, но достаточно, чтобы он сумел протиснуться. Быстро оглядевшись, он ступил внутрь.       Кажется, это была запасная комната. Под пыльными белыми простынями здесь скрывалась давно не используемая мебель. Оба окна были закрыты ставнями, и довольно большая комната оказалась погружена в сумерки, хотя снаружи все еще стоял день. Он миновал ряд сложенных друг на друга стульев, шкафов и сундуков и остановился у большого прямоугольного предмета, завешенного пурпурной тканью. Уверенный, что это очередная картина, Гарри ухватился за край ткани ртом и стащил ее. Это и в самом деле оказалось полотно, и довольно необычное: на нем был изображен бесконечный темный коридор, вдоль которого располагались два ряда дверей. Он напоминал значительно более мрачную версию коридора снаружи. Жуткие мурашки пробежали у кота вдоль позвоночника. Он смотрел в самую глубину, где стояла темная фигура в капюшоне. И фигура двигалась, подходя все ближе, и ближе, и ближе. Гарри выгнул спину, встопорщил хвост и угрожающе зашипел.       Дверь открылась, заскрипели половицы.       – Кис-кис-кис!       Он узнал голос Кейт, подруги Люси. И запаниковал. Ей нужно убираться отсюда. Здесь опасно.       – Вот ты где! Люси тебя обыскалась. – Кейт подошла к картине и собиралась взять Гарри на руки, но он зашипел и махнул на нее лапой с выпущенными когтями, пытаясь отпугнуть.       – Что это с тобой вдруг? Ты раньше так не делал.       Она отшатнулась и наступила на пурпурную ткань.       – Это ты сделал? Ты дурной кот! Может, этот Пивз прав на твой счет.       Она подобрала ткань и собиралась было снова накрыть картину, но тут нос к носу столкнулась с ухмыляющимся черепом.       – Ох, господи боже! – охнула она, чувствуя, как дрогнуло в груди сердце. – Я подумала, эта чертова штука настоящая.       Она присмотрелась к нарисованному Мрачному Жнецу, стоявшему так близко к краю картины, что она видела мелкие рубцы и трещины на поверхности черепа, с такой точностью они были изображены.       – Потрясающая работа, – пробормотала она, краем сознания отметив, что голос у нее слегка подрагивает. – Неудивительно, что тебя держат тут, – добавила она.       Она уже собиралась накрыть это страшилище, как вдруг из холста взметнулась белая тощая рука и схватила ее. Глаза Кейт расширились от ужаса. Ее запястье сжимала белоснежная костлявая клешня. В ее разум ворвался голос, холодный, как северный ветер в разгаре зимы.       ГДЕ МУЖ ТВОЕЙ ПОДРУГИ?       Кейт хотела закричать, но не смогла даже пошевелиться. Голос застрял в горле комком льда. Черный кот Люси скакнул ей на ногу, испуская такие крики, что она поняла: он пытается ее вызволить. Слишком поздно. Она не чувствовала ног.       ГДЕ МУЖ ЛЮСИ КОУЛ?       – Я... я не знаю, о чем вы... – запинаясь, пробормотала она. – Люси... она даже не замужем.       Позади раздался жуткий звук, словно кожу разорвали огромным когтем. Боясь того, что увидит, она все же обернулась, и тут ее дернуло назад с такой силой, что Кейт буквально отлетела, оторвавшись от земли. Наконец она открыла рот, чтобы закричать, но холст картины открылся и закрылся за ней, и крик ужаса потонул в тишине. Гарри прыгнул следом, передние лапы почти коснулись другой стороны, как вдруг его ударила вспышка энергии. Пролетев через всю комнату, маленький кот ударился о шкаф, ощутив ужасающий треск в середине спины, и скатился на пол. Лежа там слабым комком окровавленной шерсти, он бессильно смотрел, как Кейт исчезла в картине. Теплая кровь залила глаза, и вскоре он потерял сознание.