Вовсе не скучно...

      За окном светит утреннее солнце, поют птицы, и скорый поезд все мчится к Капитолию. Вновь мужчины встретились за завтраком. Первыми в вагон пришли Шерлок и Джон. Хеймитч присоединился через десять минут. Он зашел в вагон, окинул подсевших на других станциях людей недоверчивым взглядом и сел за стол к своим знакомым. Через пару минут официант принес ментору завтрак и моментально удалился. Даже во всех действиях обслуживающего персонала прослеживался остаток Игр. Они молча, как рыбы, выполняли свою работу и убирались с глаз долой, раньше у них не было языков, а теперь они просто слишком напуганы. Страх правит людьми. Он настолько всемогущ, что правит всем, что бы то ни было. — Доброе утро, господа, — произнес ментор. — Доброе утро, мистер Эбернети, — вслед друг за другом произнесли мужчины, переглянулись и улыбнулись друг другу. На завтрак принесли яичницу, несколько ломтиков ветчины, овощную нарезку, булочки и еще много чего. В Капитолии всегда вкусно кормили и в этом поезде тоже. Хеймитч говорил, что детей перед ареной откармливают, как скот перед убоем. Эффи из раза в раз говорила ему, чтоб он не пугал детишек своими рассказами, и затем читала целую лекцию о правилах хорошего тона. — Как спалось? — неожиданно вежливо спросил Хеймитч. — Прекрасно, — ответил Джон. — Этот поезд удобнее, чем обычные поезда в Англии, — заметил Холмс и улыбнулся. Следом он положил помидор-черри в рот, прожевал и, резко изменившись в лице, произнес: — Мистер Эбернети, с президентом нам нужно говорить о доступе к различным медицинским экспериментам. Я уверен, там мы найдем отгадку. — Звучит как приказ, мистер Холмс, — подняв на того взгляд, говорит ментор. — Это просьба, — говорит Шерлок и делает глоток апельсинового сока. — Сначала мы сходим с поезда в Третьем дистрикте, у Вас есть доступ к делам в полицейском участке, а я встречусь с Плутархом Хевенсби, — рассказывает Эбернети. — Вдруг нас не подпустят к делам, — сомневается Джон. — Произнесете имя: Плутарх Хевенсби, — загадочно говорит Хеймитч, а после улыбается, — и вас пропустят.       Прибыв на станцию в десять утра, мужчины разъехались в разные организации: детективы в полицию, ментор в министерство. Они договорились встретиться на этой же станции в пять вечера и поехать в столицу.Третий славится развитием техники и индустриализации всей страны, собственно поэтому здесь и находится министерство связи. Несмотря на такую важную роль в жизни страны, дистрикт, был опущен в нищету. Сейчас его отстроили и привели в достойный вид. Много денег и сил ушло у жителей, чтобы восстановить свою родину. И каждого ошеломляет факт, что что-то затевается вновь.       Министерство находится почти в середине округа; поймав такси, Эбернети быстро до него добрался. Перед ним нарисовалось высокое, состоящее, казалось, только из стекла здание, своей формой оно напоминает лестницу. Мужчина заплатил таксисту, зашел в министерство. Внутри много людей, одетых в деловые костюмы, у них у всех в руках какие-то документы, папки и слишком озадаченные лица. Они, как муравьи, рисуют на полу мнимую паутину своих следов, прям-таки киша перед глазами. Хеймитч подошел к административной стойке, за которой стояла милая светловолосая девушка и что-то печатала на компьютере. — Мисс, — обратился ментор, подойдя. Девушка от неожиданности подскочила, встала на ноги и поправила свой синий пиджачок с золотой брошью, на которой изображен герб Панема. Ее реакция вызвала улыбку на лице ментора. Он облокотился на стойку и продолжил: — Вы не подскажите, как мне найти мистера Хевенсби? — Да, конечно, — торопливо произнесла она, — Вам нужно подняться на седьмой этаж на лифте и там первый кабинет налево. Если Вы хотите, я могу проводить Вас. Она узнала ментора и несколько смутилась. Ей было неизвестно, как нужно вести себя с победителями, плюс ко всему, если этот победитель Хеймитч Эбернети. — Нет, спасибо. Вы напуганы? — удивился он. — Что Вы! — воскликнула администратор, сцепив пальцы в замок, — Я никогда не общалась с победителями и на наших курсах не было, как подобрать подход к вам. То есть, я вовсе не хотела сказать, что вы какие-то не такие, просто я не знала, потому что нас не учили, а ведь к каждому нужен свой подход и, знаете… Хеймитч понял, что тут сейчас начнется целая тирада о том, как она училась, что знает и чего нет. Его это сильно утомляло, захотелось заснуть под эти торопливые рассказы, но больше всего они его раздражали. — Хорошо, — оборвал ее ментор, кивнув, — Я Вас понял. Всего хорошего. Он уверенно зашагал по коридору в направлении к лифту, молодая девчонка еще несколько минут смотрела ему вслед.       Хеймитч поднялся на этаж, нашел кабинет, постучал и вошел в него. Там на стульях из вишневого дерева с красной обивкой сидели пять министров с серьезными видами и классическими чемоданами на коленях. Ментор окинул их взглядом и сел на свободный стул, те очень изумленно посмотрели на Эбернети, стараясь, чтоб тот не заметил их взглядов. Тут к нему подошел молодой юноша в деловом костюме и спросил: — Мистер Эбернети, я рад приветствовать Вас. Мистер Хевенсби сейчас занят, я сообщу ему о Вашем визите. Хотите чего-нибудь выпить? — Да, — кивнул Хеймитч, выслушав паренька, — Принесите мне пожалуйста чай. Услышав последнее слово, министры разом глянули на наставника угольного дистрикта, разинув рты. Их очень удивила его просьба, потому что все остальные обычно заказывали чего-то покрепче перед встречей с главным министром. — Вот Ваш чай, сэр, — произнес парень, подавая ментору чашку на блюдце. — Благодарю, — со всей вежливостью ответил Хеймитч. Эффи была бы в восторге от таких манер высшего общества. Какие бы слухи не ходили, но по истине Эбернети умел ладить с людьми, говорить то, что они хотели слышать, и тем самым завоевывал их расположение, а потом добивался личных целей. Вдруг из кабинета министра вышел мужчина лет тридцати с небольшим животиком; он тяжело дышал — перенервничал наверно. — Мистер Эбернети, министр ждет Вас, — произнес юноша из приемной. Хеймитч взял свою чашку и зашел в кабинет под гул, поднятый депутатами. Перед ним оказался длинный, покрытый лаком стол, во главе которого восседал Плутарх. Он встал со своего места и с улыбкой на губах пошел к Хеймитчу. Мужчины обменялись рукопожатиями и по-дружески обнялись. Плутарх сел в свое кресло, а Эбернети на самый ближний стул к нему. Он поставил чашечку на стол и расположился по-хозяйски. — Ну, каким ветром тебя сюда занесло? — подавшись вперед, с улыбкой спросил Хевенсби. — Не поверишь, попутным, — ответил ментор и сделал глоток чая. — Это что? — указывая на чашку, поинтересовался министр. — Чай. — А если подожгу? — Очень остроумно, — парировал Хеймитч и издал смешок. — Бросил? — Плутарх удивленно поднял брови. — Нашел пристрастие в другом, — загадочно произнес Эбернети. — И в чем же? — По министерствам ездить. — Ладно, — засмеялся министр, — давай к делу. — Ты выполнил мою просьбу? — задал вопрос ментор. Хевенсби достал из стола бутылку янтарной жидкости и налил ее себе в бокал, предложив Хеймитчу; тот отказался. — Если ты говоришь про встречу с Пэйлор, то да. Она ждет тебя завтра в восемь утра, — ответил тот. — Обожаю ранние визиты, — недовольно высказался Хеймитч. — А что ты хотел? У нее тоже весь день по часам расписан. Она — президент, ты не забывай. Эбернети повернул голову, глядя в огромное окно на панораму дистрикта. — В любом случае, спасибо, — поблагодарил он. — Не за что. Ты лучше расскажи мне, из-за чего общественность на взводе, — просит министр. — Странно, что ты не в курсе дела, — иронично улыбается Хеймитч. Он ставит чашку на стол и встает с места; ее донышко звонко опускается на столешницу. — Думаю, тебе известно о живых мертвецах, — жестикулируя руками, продолжает ментор, — В Панем приехал Шерлок Холмс, если слышал о нем. — Смеешься? Он популярный детектив. — Вот. У него есть предположение, что это действие наркотика. Ладно, что я видел Рубаку. Он видел человека, мертвого человека, который никак не причастен к Играм, — рассказывает Хеймитч, — короче, договорись, чтоб мы могли получить доступ к медицинским проектам. — Это всего лишь предположение, — отрицательно мотая головой, говорит Плутарх. — И что, мне нужно тебе Холмса за ручку привести? — возмущается Эбернети. — При чем тут? Хорошо, дам я тебе доступ. Дальше что? Вы перекроите все, что только можно, но я уверен, если что-то есть, оно где-то в недоступном месте. Мы в Панеме, Хеймитч, не забывай. Тебе сколько лет, чтобы гоняться за этой ерундой? На Играх не набегался? Я видел тебя в менторстве и не хочу принижать стратегические способности твоего ума, но ты забываешь обо всем и рискуешь, — пытается остановить поиски Хевенсби. Хеймитч замечает это и оставляет этот факт для себя на заметку. — Упрекаешь меня? — нахмурив брови, спрашивает он. — Нет, но я знаю все твои действия. Сказать, почему выиграли Китнисс с Питом? Потому что ты пошел на риск, ты рискнул и привел их к этому. Ты действительно подсел на андреналин, он стал твоим пристрастием. — Не неси чепуху, Плутарх. — Тогда в чем выгода, Хеймитч? — в лоб спросил министр, — ты начинаешь чем-то заниматься, когда находишь выгоду. Тут я ее не прослеживаю. Ты хочешь показать, что ты лучше Холмса? Но кому? Жене? Она это и так знает. В чем смысл всего? Неужели страх, Хеймитч? — Страх? Не стану его отрицать, потому что я такой же человек, как и все. Я способен бояться, а тот, кто кричит об отсутствии страха, на самом деле сам боится многого. Но дело не в этом. Я женатый человек, понимаешь? — Эбернети поднял правую руку, показывая кольцо. — Были времена, ты говорил, что не женишься на Тринкет, — усмехнулся тот. — Я не об этом. Теперь я не могу думать только о себе и наплевательски относиться, — говорит Хеймитч, глядя в глаза приятеля. — Ты лезешь непонятно куда, но теперь ты уязвим, — выдает Хевенсби. Хеймитч удивленно смотрит на приятеля, наклонив голову вправо. Эбернети, конечно, знал о привязанности и качественно избегал ее всю свою жизнь. Лишь Эффи смогла разбить его стереотипы и разрешить любить себя, но и в этот раз что-то пошло не так. — Уязвим? — переспрашивает он. — Да, — кивает министр, — помнишь Альму Койн? — Твою возлюбленную? — посмеялся Хеймитч, — ее не забыть. — К черту юмор, — произнес Плутарх. — Да, она мне никогда не нравилась, — продолжал веселиться ментор. Хевенсби смерил того недовольным взглядом и резко встал со своего места. — Будь ты идиотом, я бы понял твой веселый настрой. Но ты ведь не идиот, — начал он, наклонившись вперед, — ты здорово мешаешь ее людям. — Это чем? — нахмурившись, поинтересовался Эбернети. — Ты руками Китнисс убил ее. — Китнисс мне вечно противоречит, поэтому это было… — Твое решение. Она тебе противоречит, но и слушает тебя, как никого другого, — обрывает ментора Плутарх. — И что теперь? — спросил Хеймитч, сохраняя самообладание. Министр расслабленно сел в кресло, сделал глоток из своего стакана и произнес: — Они постараются убрать тебя, потому что ты — неудобный победитель и слишком умный ментор. Хеймитч пришел в огромное изумление, и первая мысль, которая посетила его голову, — спрятать Эффи, уберечь ее любыми способами, защитить от всего.       Тем временем Джон и Шерлок развлекались в полицейском участке. Они искали любые предпосылки бунта мертвецов. Ничего там не найдя, мужчины отправились к Бити Литье — победителю 35-х Игр. Он живет в деревне победителей, как и все ему подобные, потому что такова традиция. Доехав до деревни за пятнадцать минут, детективы находят нужный дом и стучатся в дверь. — Кто там? — раздается низкий голос из-за двери. — Это Джон Ватсон и Шерлок Холмс. Мы детективы, сэр, — отзывается доктор. — Входите, — говорит победитель. Перед ними на пороге стоит не гордый и даже несколько надменный Хеймитч, а мужчина среднего роста, к шестидесяти, в очках, с темными волосами и смуглой кожей, у него классические усы и под нижней губой бородка, но не длинная, а невыходящая за подбородок. Он не женат, не имеет вредных привычек и после революции живет спокойной жизнью. Запустив мужчин в дом, Бити хромающей походкой двигается в гостиную; Шерлок и Джон проходят следом. Они знакомятся, обменявшись рукопожатиями. — У Вас была травма, мистер Литье? — спрашивает Ватсон, не став применять способности военного доктора, чтоб догадаться. — Я думаю, это позвоночник, — подал голос Холмс. Джон извиняется взглядом за своего всезнающего друга. — Вы правы, детектив, — ответил Бити, — как Вы узнали? — Дело в Вашей походке, — объясняет Шерлок, — она хромающая, что подразумевает перелом ног, тазовых костей или вовсе позвоночника. Перелом ноги после того, как она срастается не заметен, с тазовыми костями все сложнее, тут важен процесс реабилитации. А вот позвоночник: перелом этих костей серьезен и влечет за собой некоторые последствия. Вас починили, но восстановлением особо никто не занимался. Вы долгое время пользовались инвалидной коляской, поэтому практически разучились ходить. В течение многих лет Вы старались научиться сами, но Ваше же тело подводило Вас. Сейчас ходите уже без опоры, но все еще с отголосками прошлого за спиной. — Вы правы, — кивает Литье, — Я должен спросить, почему вы здесь? Я слышал, что вы расследуете, я вам не помощник. — Вы могли бы рассказать нам о системах страны и как их обойти, — говорит детектив. — Я не могу доверять вам, господа, — отрицательно качает головой изобретатель. — Мы здесь с Хеймитчем Эбернети, — говорит Джон. — С кем? С Хеймитчем? — удивляется Бити, — Он занялся благотворительностью? — Не понял, — изумленно говорит Холмс. — Вы понятия не имеете, кто он, — говорит победитель, — но я удивлен, почему он помогает вам. Он поправляет очки, глядя на гостей. — Сейчас я вам ничего говорить не буду. А если понадобится моя помощь, Эбернети знает мой телефон, — сообщает тот. — Хорошо, спасибо, — прощаются мужчины и уходят. Время близится к пяти вечера, поезд ждать не будет.