Wonderwall

Йен проехал около полумили от места, где высадил Микки, прежде чем решил остановиться ради собственной безопасности и безопасности любого, кто окажется на этой же дороге. Он хаотично трясся и содрогался, распустив нюни на сиденьях своего автомобиля, в замкнутом пространстве которого сохранился тонкий аромат Микки. Йен рыдал громко, не заботясь, что кто-то услышит, потому что чувствовал себя так, словно его сердце вырвали из груди. К тому же, он находился один и мог не заставлять себя быть тише. Его разум снова научился держать себя под контролем после комбинации новых лекарств, которые успешно действовали вот уже больше года. Так что это не было биполярным расстройством. Это было расстройство обычного человека, который позволяет себе рыдать из-за разбитого сердца. Он видел это в глазах Микки: ту же боль, которую испытывал сейчас. Йен напомнил себе, что у него нет права ощущать себя плохо после всей той боли и разлуки, причиной которых стал он сам. Он ранил Микки, и, соответственно, ранил самого себя. Это все сделал он. Теперь Микки едва смотрел на него. Горькие слова Микки звенели в его ушах: "Разве есть что-то, что ранит меня сильнее, чем ты, а, Галлагер?" В глубине души Йен знал, что Микки прав, что Йен причинил ему самую ужасную боль. Микки подарил ему свое доверие и свою любовь, а Йен просто причинял ему боль снова и снова. Йен знал это, и ненавидел это знание. Но почему-то он все еще хотел исправить все, что сделал парню с волосами цвета воронова крыла, тому парню, которому даже теперь, спустя три года, принадлежало его сердце. Он потерял право претендовать на любовь Микки - теперь он должен был бороться за это. И он был готов делать это. Он был готов поступиться своей гордостью и высокомерием, чтобы заслужить еще одну улыбку Микки Милковича, парня, которого он любил с тех пор, как они были подростками. Йен все еще принадлежал Микки, но не был уверен, что Микки все еще ощущает то же самое. Потому что кто был тот парень, который сказал, что любит Микки и получил от него такой же ответ? Кто был тот парень, который назвал Микки, его Микки, "деткой", в то время как Йен был для Микки никем? Йену хотелось стукнуть свое собственное тупое наглое лицо. Микки больше не был его, с тех самых пор, как Йен так бездушно разбил его сердце. Не один раз, а дважды. Но теперь его собственное сердце отказывалось понимать его логику. Его сердце хотело, чтобы все сложности исчезли, хотело вернуться обратно, претендовать на любимого парня, и никогда больше не отпускать его. Но Микки... Микки не хотел этого. Микки думал, что их новая встреча была плохой идеей. Йен не мог винить его. Он и Микки никогда не смогли бы быть просто друзьями или приятелями по траху снова. Между ними было слишком много эмоций, у них была слишком большая история. И Микки не собирался позволять разбивать его сердце снова. Когда он сбежал из тюрьмы, он разыскал Йена и принял его назад с распростертыми объятьями. Тогда, в очередной раз, Йен подвел его. Конечно, Микки теперь считал плохой идеей связываться с Йеном. Конечно, он хотел Мистера Телефонного Парня вместо Йена. Вероятно, Мистер Телефонный Парень не разрывал сердце Микки в клочья. Вероятно, он не предавал и не бросал его. Но, Йен был уверен, Мистер Телефонный Парень никогда не будет любить Микки так, как любил Йен. Прошло полчаса, прежде чем Йен достаточно успокоился, чтобы снова сесть за руль, засунув отвращение к самому себе обратно в самые темные уголки разума. Он включил радио и переключал каналы, слушая одну романтичную песню за другой, задаваясь вопросом, пыталась ли Вселенная таким образом отправить его на тропу вины. Я уже тут, заверил он ее. Йен ехал по пустым дорогам, лишенным всяких признаков жизни, и удивлялся, как именно вышло так, что эта ночь обернулась тем, чем обернулась. Он просто зашел в клуб с некоторыми коллегами, чтобы выпить, и все это закончилось тем, что он рыдал в своей машине после того, как любовь всей его жизни была подстрелена, а потом заявила, что они никогда больше не увидятся. Никогда больше не увидятся. Это заявление казалось окончательным, таким убийственным. Никогда больше не увидеть Микки. Никогда не увидеть его улыбку, никогда не заставить его смеяться, никогда не целовать его снова. Это казалось жестокой шуткой, совсем не смешной. Когда Йену предложили работу в Мексике, он ухватился за нее. Не потому, что его бывшая беглая любовь была там, нет, вовсе нет. Просто оплата была хорошей, плюс они давали квартиру, а ему нужны были перемены. Неважно, что его сердце подпрыгивало всякий раз, когда он видел копну темных волос. И неважно, что, когда он увидел, что работника месяца в "Старбаксе" зовут Микки, то ездил туда каждый день, пока не увидел этого (незнакомого) мужчину. И теперь, после месяцев самоубеждений, что он здесь не ради Микки, он сдался. Как Йен мог убеждать себя, что Микки ничего не значил для него, когда он значил так много? Когда Микки означал весь мир... Микки был ВСЕМ. Истории их жизни были так бесповоротно скручены вместе. Как бы далеко они ни убегали, сколько бы они ни расходились, они всегда оказывались рядом друг с другом. Если это была не любовь, то что тогда? Это значит, мы должны заботиться друг о друге. В хорошие времена, в плохие, в горе и здравии - все это дерьмо. Слова Микки звучали правдиво, правдивей чем все, что Йен когда-либо слышал. Он хотел избить себя за то, как отреагировал тогда, как отбросил чувства Микки. Йен много о чем сожалел в своей жизни: об отношениях со стариками, о днях, проведенных в клубе, о бегстве с Евом, о тату на животе с изображением орла, держащего винтовку... Господи, о чем он вообще думал? Но больше всего он сожалел о тех временах, когда причинял боль Микки, который, казалось, был всем. Йен ощущал себя ужасно виноватым, что человек, которого он ранил сильнее всех, также был человеком, которого он любил сильнее всех. Это было горько и иронично, но правдиво. Вернувшись домой, Йен оцепенело открыл дверь в свою спальню. В его квартире не было ничего особенного - одна комната и крошечная кухня, куда одновременно могли протиснуться только два человека. Комната была маленькой, и здесь едва умещался диван, но теперь для Йена его квартира казалась огромной и одинокой. Кровать королевского размера была холодной и пустой, прикроватная тумбочка словно смотрела на Йена с издевкой. Это не было домом, раз он так остро ощущал свое одиночество. Дом - это не просто место. Дом также может быть человеком. Йен узнал это давным-давно. Он узнал это, когда дом Милковичей был заморожен зимним холодом, но Микки и Йен блуждали в каких-то заброшенных зданиях, разжигая огни со старыми учебниками и курили травку. Он узнал это, когда дом Галлагеров был полон людей, но казался Йену пустым, потому что там не было одного человека. Теперь он знал это. Йен не собирался притворяться, что он был целомудренной монашкой. Совсем наоборот, вообще-то. Лип часто шутил, что он становится "Новой Фионой", и это заставляло Йена и Фиону сердиться. Но это было довольно правдиво - у него было множество бессмысленных отношений с тех пор, как Микки снова вошел в его жизнь и он расстался с Тревором. Какое-то время Йен думал, что Тревор был тем, с кем он мог построить отношения, но пара дней с Микки разрушила эту иллюзию. У Йена и Микки был... огонь... то, чего он не мог обрести с кем-то другим. Его собственные слова вернулись к нему: "Что, если ты никогда не испытаешь такого трепета?" Такого ни с кем не было. Калеб, Тревор - с ними было безопасно и легко. С ними Йен мог представить домашнюю жизнь и свидания - свидетельство счастливых отношений. Но с Микки он мог снова ощутить вкус страсти, а попробовав его однажды, как можно довольствоваться меньшим? Он бросил свои ключи на "обеденный стол", который на самом деле был куском хлама из подвала Галлагеров, и проделал путь в спальню. Он скинул одежду по пути, отказавшись от ежевечернего ритуала перед сном. Его сонный измученный организм был благодарен. Йен вздохнул, устраиваясь под одеялом, пытаясь найти более удобное положение. Он принимал таблетки достаточно долго, чтобы подстроиться под это расписание, так что они не становились причиной сонливости. Просто он был совершенно измучен событиями дня, и провалился в сон, едва его голова коснулась подушки. Прямо перед тем, как сон поглотил его, Йен принял решение. Он, Йен Галлагер, так или иначе завоюет любовь всей своей жизни снова. На этом Йен уснул, думая о парне с волосами цвета воронова крыла. О том парне, который владел им, его сердцем и душой. // В это время в своей постели этот самый парень плакал в подушку, пытаясь вытащить себя из кроличьей норы, куда падал всякий раз. Потому что он любил Йена, и события этой ночи были слишком желанными, чтобы их игнорировать.