Wonderwall

Микки осознаёт, что были моменты покоя даже в его жизни. Ему не так уж часто они даровались, учитывая то, как он рос, как жил. У него было не много радостных воспоминаний из детства: когда Терри был далеко, и они оставались с мамой и братьями и сестрами; те далекие дни, когда они с Мэнди накуривались, и пара вдохов наполняла его счастьем, которого у него никогда не было. Но самые мирные моменты в его жизни были связаны с Йеном. Вот они спорят о Сигале и ван Дамме в подсобке "Kash and Grab". Вот Йен с сияющими глазами покупает ему травку после того, как Мэнди проговорилась о дне рождения Микки. А вот позднее пробуждение с прижимающимся к нему Йеном. Йен был оазисом посреди Саут-Сайда, глотком свежего воздуха среди всей этой боли. Пока не превратился в человека, который ранил Микки сильнее всех. Обида снова вспыхнула, но сейчас она была слабее. Микки ощущал комок в груди, прямо под татуировкой, ослабший после этих трех лет боли. Это противостояние, этот выплеск эмоций был тем, в чем он нуждался. И теперь они сидели здесь, пойманные еще одним мирным моментом, разделяя бутылку "Джека Дэниелса", что завалялась в бардачке машины Микки. Он достал ее, когда прятал пистолет обратно. Йен сделал пару глотков, Микки выпил полбутылки, но оба были примерно на одном уровне опьянения. - Я вообще не ебу, как ты это делал, Мик. Мне хотелось отпрыгнуть, когда она касалась меня, - Йен говорил о том, как впервые в жизни пытался заняться сексом с девушкой. Микки пьяно хихикнул и признался: - Я не трахал Энджи. Йен недоумевающе посмотрел на него расширенными глазами. - Я и Энджи, у нас было... понимание. Мы не трахались, но говорили всем, что делали это. И это работало. Никто не думал, что я гей, и никто не обливал ее дерьмом за то, что она не была способна завести парня из-за своей внешности. Энджи, вероятно, была первым человеком, понявшим, что он гей. Это стало пиздец как очевидно, когда у него не встал. Она ничего не сказала. Он ничего не сказал. И они оба были в безопасности. - Черт, Микки, - заговорил Йен после долгого молчания. - Я не знал этого. Если бы я знал, я никогда не стал бы встречаться с Недом, - увидев полное замешательство Микки, он уточнил: - Тот парень, которому ты вмазал у клуба. В глазах Микки мелькнуло узнавание и он самодовольно ухмыльнулся Йену: - Престарелый виагроид? Йен закатил глаза, но кивнул. Микки фыркнул: - Твоя зацикленность на стариканах была пиздец какой странной. Йен покраснел, но засмеялся: - В любом случае, я уже долгое время не встречаюсь с такими парнями. Вот оно. Неприятное напоминание, что Йен не ждал, что он встречался с кучей других парней. Йен ощутил дискомфорт Микки и положил руку на его плечо в утешительном жесте: - Их было не так уж много, Мик. И... и они не были тобой. Микки слегка нахмурился, но охотно позволил покою снова накрыть его с головой. Это заняло время, но ревность и горечь утихли. Он поднял взгляд и увидел, что Йен явно размышляет, стоит ли что-то говорить. - Говори уже, - сказал он, ошеломляя Йена. - Ладно, - неуверенно начал Йен. - Просто... тот парень? По телефону? Микки знал, что этот вопрос последует рано или поздно. Он видел ревность и боль Йена, когда Рамирес поприветствовал Микки и сказал ему, что любит его. Он разглядел еще более глубокую ревность, когда Микки ответил Рамиресу тем же. Микки полагал соврать, или, по крайней мере, не срывать покров тайны. Какая-то его часть любила эту ревность в глазах Йена. Но, в конечном итоге, его лучшая часть победила. - Просто друг, Галлагер, - успокоил он и увидел, как Йен сразу расслабился. - Не друг... семья. Ревность полностью ушла. Йен широко улыбался. Это было не только потому, что Микки был свободен и доступен. Да, это был положительный фактор, и основной. Но также его осчастливило слово "семья". Это говорило ему о том, что Микки не был одинок, что были люди, которые любили его и заботились о нем. Йен все еще мучился из-за грубых слов Микки о том, как он бросал его. В них не было ничего, чего Йен бы не говорил самому себе, но ему все еще было больно осознавать, как сильно он ранил Микки. Однако этот маленький кусочек информации дал ему столько успокоения. - Я рад, - Йен улыбнулся и нервно добавил: - Я... Прямо сейчас у меня никого нет. Вообще никого не было с тех пор, как ты... посетил меня. Микки мог расслышать тот самый тон в голосе Йена. Он хорошо знал этот тон, потому что слышал его множество раз в своей жизни. Это был надеющийся, ожидающий Йен. В его глазах была искра, его улыбка сияла. Как бы сильно Микки не любил это выражение на его лице, он чувствовал необходимость уточнить: - Йен, это не значит, что с нами все хорошо. Лицо Йена потускнело, так что Микки поспешил с дальнейшими объяснениями, чтобы сохранить эту детскую невинность: - Это не означает, что мы закончили. Мне нужно время. Но я все еще... - он замолк, неспособный завершить фразу, и закончил непримечательным: - Понимаешь? Улыбка вернулась. - Да, понимаю, - Йен вздохнул наполовину с восторгом, наполовину с облегчением. - Я подожду. Все нормально. Я буду ждать, пока ты не будешь готов. Микки робко улыбнулся ему. Йен посмотрел вниз. Они не знали этого, но их сердца синхронно забились сильнее и быстрее. Комфортная тишина опустилась на них. Покой, подумал Микки. Разум Йена был умиротворен. Покой, подумал Йен. Разум Микки был умиротворен. Под ними было одеяло, хотя они были вне палатки. Это было одеяло, на котором Микки лежал в палатке, когда приходил сюда один. Он был рад, что больше не один. Это место было его, было тем местом, куда он никого не пускал. Теперь здесь был Йен. Но это место все еще было его, он просто делился им с человеком, которого любил. Может, еще одеялко расстелим и будем звездами любоваться? Мозг Микки был измучен давлением давно ушедшего момента. В этом месте небо сияло звездами. Оно освещало этот мир и двоих парней, которые ни на что не променяли бы этот момент. - Думаю, это наше, Мик - смотреть на звезды, - Йен улыбался ему, и его зубы слегка блестели в темноте, делая его похожим на Чеширского кота. Микки мог бы рявкнуть что-нибудь насчет того, что это пиздец как гейски, но этот момент был охренительно потрясающим. Их руки медленно сближались, и когда Микки ощутил теплые пальцы Йена на своих, он понял, что снова влюбляется. Держаться за руки никогда не было в их стиле, но когда их пальцы лениво переплелись, Микки задался вопросом, почему. И здесь, под блеском освещенного звездами неба, на краю высокого обрыва, где под их ногами находились мили пустоты, рядом с человеком, которого он любил, Микки уснул самым крепким сном за последние три года. // Микки просыпался лениво и медленно, словно в его распоряжении было все время мира. Рука Йена оборачивалась вокруг него, как это всегда было раньше, и спина Микки была прижата к теплому телу Йена. Микки закрыл глаза, спасаясь от пекущего мексиканского солнца, пытаясь убедить себя, что он все еще спит, прижимаясь к Йену. Но это не сработало. Он вздохнул и сел. Микки редко просыпался раньше Йена. Йен всегда был жаворонком: вставал рано, готовил блинчики и бегал. Это было не только из-за расстройства. Даже раньше, когда они были совсем юными, Йен мог рассказывать Микки о прекрасном рассвете, который застал его во время тренировки, пока Микки, вероятно, спал как убитый. Даже во время расстройства Йен никогда не был незнакомцем для Микки - в такие моменты Микки видел Йена, которого знал, в этом человеке. Кроме того раза, когда Йен изменил ему. Тогда Микки осознал, что его Йен действительно раздавлен своей болезнью и нуждается в помощи. Потому что его Йен никогда, никогда не играл бы с ним так. Микки вздохнул, потирая глаза пальцами, пытаясь запретить воспоминаниям об измене проникать в его разум. Он сделал глоток из бутылки, которая находилась под рукой, а потом протянул руку, чтобы ласково коснуться умиротворенного лица Йена. Дежавю настигло его, словно удар камнем по голове. Такое же непринужденное пробуждение, когда Микки чувствовал себя в полной безопасности и любви, было как раз перед обострением болезни Йена, что привело к началу их конца. Разум Микки завертелся. Все хорошее закончилось. Микки понял, что с ним происходит. Это случалось очень часто, и Лили называла эти приступы паническими атаками. После тюрьмы, где он застрял без чьей-либо поддержки, и после всего, что там произошло, с ним случались эти неожиданные моменты паники, в которых его мир рушился. Внезапно Микки ощутил тошноту. Он вскочил на ноги, отталкивая Йена в процессе. - Микки? - устало спросил Йен. - Что случилось? Микки не мог ответить ему - он был слишком занят тем, чтобы подбежать к краю обрыва. Его тело слишком поздно вспомнило, что он вообще-то не ел несколько дней, так что Микки просто склонился над пропастью и попытался заставить себя проблеваться. Йен последовал за ним, сонное выражение пропало с его лица. - Микки, - пробормотал он, успокаивающе касаясь его подрагивающего тела. К удивлению Йена, Микки оттолкнул его с криком: - Нет! Не трогай меня! Пожалуйста, я не... я не могу... - вся эта борьба опустошила Микки, и он рухнул на землю. Сердце Йена разбилось, когда он смотрел на любимого человека, умоляющего не трогать его. Он не мог представить себе, от чего могла исходить такая жуткая паника Микки. По лицу Микки катились слезы, он хватал ртом воздух, но не мог ничего вдохнуть. - Микки, - тихо и успокаивающе воззвал Йен. - Микки, мне нужно, чтобы ты дышал. Ты ощущаешь мое дыхание? - он вдохнул глубоко, как можно сильнее вздымая грудь. Микки слабо кивнул. - Хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты дышал, когда я дышу. Микки последовал этой инструкции. Он наконец сделал вдох, к облегчению Йена. - Все хорошо, Мик, - прошептал Йен ему на ухо. - Я не позволю никому причинить тебе боль. Больше никогда. Может, это было наивно, но Микки поверил ему. Йен ощутил тот самый момент, когда разум Микки перестал душить его в собственном теле, и Микки слился с Йеном, словно больше хотел больше никогда не двигаться. Они сидели в относительной тишине, пока Микки пыхтел и пытался заново научиться дышать. Когда он достаточно успокоился, Йен тихо спросил: - Что это было, Микки? Микки дернулся, потому что не был готов рассказать Йену все, что с ним случилось. Никто этого не знал. И так и должно было оставаться. - Ничего, Галлагер, - заверил он. - Это просто то, что иногда происходит. Панические атаки или какое-то похожее дерьмо. Он видел, как Йен, неудовлетворенный ответом, открыл рот, желая больших объяснений, к которым Микки пока не был готов. Так что он подарил Йену убийственный взгляд, что заставило того немедленно заткнуться. Йен видел панику и страх, заполнивший Микки, и он не хотел давить на него, не в этом случае. - В любом случае, - сказал Микки, поднимаясь и отряхивая свою одежду, - я, наверное, пойду, Галлагер. Йен испугался, что это конец, что еще одна ночь и точка в отношениях - это все, что он получил. - Подожди, Мик, - сказал он, слегка хватая его за руку. - Ты можешь... дать свой номер? Микки выглядел противоречиво, но в конечном счете взял телефон, который Йен протянул ему, и набрал номер. Йен с широченной улыбкой сохранил контакт, подписав его "Мик", и сразу же установил на вызов песню "Hey, Mickey!", которую всегда раньше ставил на контакт Микки. Микки улыбнулся этому. Когда Микки залез в машину, Йен спросил: - Я еще увижу тебя? - Да, Галлагер. Ты еще увидишь меня. // Спустя пару миль пути Микки не мог перестать улыбаться. Вероятно, он выглядел безумным, улыбаясь в никуда. Но он улыбался не без причины. Он улыбался из-за Йена. Потому что ощущал себя так, словно вернулся домой.