Wonderwall

Ночь была великолепной, и Йен по-прежнему кайфовал от всего, что произошло. Не только от секса, но и от того, что Микки теперь носил жетон, который он купил для него почти год назад. Йен помнил тот день так хорошо, словно это было неделю назад. Он отправился на военную выставку, своего рода полевую поездку со своими товарищами по работе. Там было полно старого оружия и исторических фотографий с ценниками, цифры на которых оказались выше, чем Йен рассчитывал. Он думал, что сохранит свои деньги, когда на ткнулся на эти две цепочки в стеклянном футляре в углу. Если бы ему не было так скучно, он бы так тщательно не искал отвлечения, и, вероятно, пропустил бы их. Две цепочки лежали рядом с надписью "свободен". Прошло почти два года с тех пор, как Йен видел Микки, но по-прежнему это был первый человек, который ему вспомнился. Йен, то что происходит между нами, делает меня свободным. Йен, то что происходит между нами, делает меня свободным. Йен, то что происходит между нами, делает меня свободным. Он должен был взять их. Даже если он никогда (его разум протестовал против этой мысли) больше не увидит Микки, эти цепочки будут связью с голубоглазым парнем, по которому он все еще скучал спустя два года так же, как в первый день. Он купил их, заставив аукциониста упаковать их как подарок, хотя и не знал, сможет ли когда-нибудь подарить это тому, кому оно предназначалось. С тех пор он носил их вместе и никогда не снимал. Если кто-то и замечал, он никогда ничего не объяснял. Теперь, когда Микки носил это, все снова стало на свои места. Микки снова был его. Они были связаны не просто цепочками, а тем, что они символизировали: их историю, их любовь друг к другу. Это ощущалось... правильным. Это единственное подходящее слово. Большую часть второго раунда Микки провел, крепко сжав зубами жетон Йена, что заставляло Йена вызывающе ухмыляться, пока Микки не сказал ему отвалить. Все было правильно в мире. Было хорошо, великолепно. Пока на следующее утро они не добрались до крепости Санчеса и не обнаружили там трех ее обитателей, напряженно окруживших... подарок на день рождения. - Что происходит? - сразу спросил Микки, теряя свой веселый тон. Санчес поднял взгляд: - Посылка для тебя. От Энцо. Йен увидел, как Микки вздрогнул, хотя сделал шаг ближе, и осторожно провел пальцем по упаковке, затем, не оборачиваясь, сказал: - Йен, убирайся отсюда. Йен сдвинул брови на это. - Иди нахер. Я никуда не пойду. Теперь Микки повернулся, качая головой: - Это может быть бомба или еще какое дерьмо. Уходи. Все вы уходите. Он умоляюще посмотрел на всех четверых. Никто не сдвинулся с места. - Господи, Мило, - резко заговорил Рамирес, - мы не собираемся оставлять тебя и уходить. Мы будем держаться вместе. Микки выглядел чрезвычайно расстроенным, но отказался от борьбы. Бессознательным движением он коснулся жетона на груди, чему Йен обязательно улыбнулся бы, не будь ситуация такой напряженной. Сердце Йена билось быстро. Если это будет бомба, они все умрут. Они ни за что не выживут на таком близком расстоянии. Даже если его сердце было разбито, что все Галлагеры были далеко в Чикаго, он не мог не думать, что хотел бы уйти именно так. С Микки, с их одинаковыми цепочками, которые позволят их идентифицировать, если они умрут. Пять человек в одной комнате, затаив дыхание, ждали, когда Микки неуверенно вскрывал посылку. Йену ужасно хотелось приблизиться к нему, обнять на тот случай, если это последний раз. Но он все же остался позади, зная, что Микки не понравится это, хотя они оба знали, что этот метр не будет иметь никакого значения на воздействие бомбы. Так что он ждал. И смотрел. Прошло два столетия. Прошло всего несколько минут. Никакого взрыва не произошло, когда подарок был распакован, и по комнате пронесся общий вздох облегчения. Так было, пока Микки не вытащил что-то из коробки и тут же уронил, словно это была зараза. Йен решил, что этого достаточно, чтобы перестать ждать, и позволять Микки делать все в одиночку, когда увидел, что его руки чуть дрожат. - Микки? - тихо спросил он, хватая его за руки даже раньше, чем мог увидеть его лицо. Микки подался назад к этим прикосновениям. - Что? - Йен услышал голос Рамиреса за спиной. - Что это? Как только Йен убедился, что Микки уже не так трясет, то заглянул внутрь коробки и увидел ожерелье, похожее на ошейник домашних животных. Оно было усыпано золотом и бриллиантами, вероятно, подлинными. Микки с отвращением выдохнул, когда снова увидел это. Йен поднял вещь, чтобы показать остальным, так как Микки совершенно не двигался. Хотя Йен не смог понять, что это, от других последовала незамедлительная реакция. - Энцо послал тебе это? - резко спросил Санчес. - Ты не хочешь ничего рассказать мне, Мило? Хотя это прозвище всегда звучало нежно, теперь оно было выплюнуто со злостью. Микки вздрогнул. - Что это? Я не понимаю, - задался вслух вопросом Йен, ненавидя то, что он единственный был в неведении о том, что происходит. - Мик? - обратился он теперь к голубоглазому парню. Микки просто пробормотал: - Я, блять, убью этого сученыша. - Это ошейник. Некоторые лидеры банд любят использовать их, чтобы... указать на то, что принадлежит им. Так они метят своих подруг. Это знак собственности, - коротко пояснила Лили. Микки выглядел так плохо, как себя чувствовал Йен. Йен бросил ожерелье, словно оно его ошпарило, как и Микки до этого. Это было похоже на жестокую пародию подарка Йена. Но значение было совсем другое: конечно, Йен хотел, чтобы Микки был его, он хотел, чтоб у них всегда была часть друг друга с собой, но он не хотел владеть им. Микки был отдельной личностью, как Йен. - Микки, - теперь Санчес использовал его настоящее (ну, известное большинству людей) имя, чтобы подтолкнуть голубоглазого парня к говорению, - объясни. Сейчас. Нерешительно, явно опасаясь конфликта, Микки повернулся. - В тот день, когда я столкнулся с Энцо и он рассказал мне, что стрелял в Рамиреса, он также сказал еще одну хрень. На лицах всех было любопытство, кроме Йена, который уже знал всю историю и сжал губы в негодовании. - Сказал, что собирается... завладеть мной. Сделать меня своим. Я думал, он просто играл, но теперь очевидно, что нет, - Микки указал на извращенный "подарок". - Я не собираюсь быть подружкой какой-то суки, - с вызовом закончил Микки, словно кто-то в комнате собирался заставлять его делать это. По каменному лицу Санчеса пробежал гнев, он нахмурился. - Я знаю, Мило, - наконец холодно сказал он, но по крайней мере прозвище вернулось. - И ты не думал, что об этом стоит упомянуть? Микки устало пожал плечами: - Это не было угрозой. Просто взбесило меня. Лили скользнула вперед, чтоб положить свои руки на его, которые Йен уже не держал: - Ты в порядке, Микки? - настойчиво спросила она. - Он не пытался больше ничего сделать? - добавила она чуть тише, что заставило Йена думать, что не все в комнате знали степень травмирования Микки в тюрьме. Микки кивнул, затем покачал головой. Они помолчали. Потом Микки заговорил: - Я хочу... Есть какая-нибудь работа? Мне надо отвлечься от этого дерьма. Санчес выглядел готовым возразить, но, увидев выражение его лица, сказал: - У меня есть кое-какое дело в центре города. Пойдешь со мной. Микки кивнул, и все начали медленно расходиться. Лили взяла ошейник и сказала: - Я избавлюсь от этого. Вскоре в комнате остались только двое. - Ты идешь домой, - подсказал Микки, заставляя Йена чувствовать себя опустошенным. - Прости, - тихо добавил Микки. Йен покачал головой, натянуто улыбаясь. Он слегка наклонился, чтобы поцеловать Микки и ощутил, как тот расслабляется в его руках. - Я приду позже, если смогу, хорошо? - сказал Микки перед уходом. Пару минут Йен не мог заставить себя двигаться. Его сердце не знало, что чувствовать: злость на Энцо или грусть, что их счастливый настрой исчез. По-видимому, оно решилось на оба чувства, так что даже костяшки его пальцев стали белыми, когда он плотно обхватил руль с разочарованными слезами на его глазах. // День проходил медленно. Йен ничего не замечал. Он наверстал упущенное позвонив членам своей семьи, ни один из которых еще не знал об их воссоединении с Микки. Лип был мудаком, как обычно, хотя невнятное произношение в три часа дня раздражало. Фи заверила его, что все здорово и справлялась о его диете и условиях жизни в своей типичной материнской манере. Дебби, всегда занятая мать, сбросила вызов, отправив текст, полный опечаток, что заставило его чуть улыбнуться. Карл заставил его подтвердить, что он приедет на Новый год, хотя остались еще месяцы, а Лиам рассказал ему красочные истории про новых друзей, которых он завел в школе. Разговор с семьей всегда оставлял Йена в счастливом ностальгическом настроении. Это подтолкнуло его включить успокаивающую музыку - ремикс "Ocean eyes" - песни, которая всегда заставляла его думать о Микки. Микки, о котором он беспокоился весь день, даже когда начала подкрадываться ночь. Микки, который появился сразу после семи, с едой на вынос и руками, которые искали и хотели. No fair (Это нечестно, что) You really know how to make me cry (Ты знаешь, как заставить меня плакать) When you gimme those ocean eyes (Когда смотришь на меня своими глазами, как океан) I'm scared (Мне страшно) I've never fallen from quite this high (Я никогда не падал с такой высоты) Falling into your ocean eyes (Прямо в океан твоих глаз) Those ocean eyes (Океан твоих глаз)