Wonderwall

День Микки прошел не так спокойно, как у Йена. Санчес доставил Микки прямо к дверям дьявола: к дому Энцо. Поездка поначалу проходила в тишине; Микки рулил, пока Санчес с каменным выражением лица смотрел в окно и совершал злые звонки людям, которые нарушали свои обязательства. Наконец Микки нарушил тишину, зная, что на этот раз это все из-за него. - Слушай... Прости, - тихо пробормотал он, пока милковичская гордость угрожала задушиться этим извинением. Санчес посмотрел на него, впервые встречаясь с ним взглядом с тех пор, как правда выплыла наружу, легонько кивая ему продолжать. Микки внутренне вздохнул - он надеялся, что простого извинения будет достаточно. - Я просто... - он чуть пожал плечами. - Не думал, что он действительно имеет это в виду. Я думал, в прошлый раз он просто пиздел. Не понимал, что он серьезно, пока он не прислал мне эту... вещь. Теперь Санчес казался удовлетворенным, что в свою очередь заставило Микки почувствовать облегчение. Он надеялся, что эта ситуация не станет клином между ними: ему нравилось иметь отца, который действительно считал, что он хорош для чего-то. - Мило, я не злюсь. Я беспокоюсь. Я не верю, что Энцо тот, кто отступит, когда ему говорят. Микки проигнорировал укол в сердце, когда услышал слово беспокоюсь и пробормотал: - Спасибо. Санчес только усмехнулся, глядя на эмоциональный запор своего протеже, и Микки понял, что все у них будет в порядке. Когда они добрались до нужного дома, Микки снова поплохело. Он не был готов к этому противостоянию, даже если на этот раз Санчес был рядом. Охранники были удивлены, когда Санчес прошел прямо к двери: большинство людей, вероятно, записывались к Энцо заранее. Но охрана пропустила их достаточно легко. Не было никого, кто отказал бы в аудиенции Серхио Санчесу. Они отвели их в приватную комнату со стоическими лицами охранников, и Микки ощутил себя здесь совершенно неуместным в своей помятой, ношеной второй день после лежания целой ночи на полу, одежде. Черт, даже эти охранники выглядели более подходящими на роль правой-руки-наркобарона. Он прошел в комнату и сел в одно из кресел. Энцо величественно вошел двумя минутами позже, одетый в безупречный костюм, что заставило Микки ощутить себя еще более запачканным. - Извините, что опоздал, я не ждал гостей! - пылко воскликнул он. Санчес и Микки оба встали в приветствии. - Санчес, - кивнул Энцо в его направлении и получил ответный жест. - Микки! - это приветствие было более жарким. - Боже, ты сегодня выглядишь исключительно милым и взъерошенным. Микки побледнел, затем огрызнулся: - Завязывай нести херню, Энцо. Энцо вздрогнул, театрально приложив руку к груди. - Мой помощник правильно сказал, мне достаточно того, что ты думаешь и делаешь, - вмешался Санчес. - Ты приходишь в мой дом, стреляешь в мою команду, играешь с членом моей банды. Кем ты себя возомнил? - при каждой фразе он указывал на Энцо. Микки с удовлетворением заметил, что ухмылка Энцо стала уже не такой широкой. - У тебя нет никаких доказательств, - ответил Энцо, поднимая руки в издевательской капитуляции, его улыбка снова стала озорной, пока взгляд проскользил к Микки. - Микки... Наоборот, я не играю с ним. Я хочу его. Обещаю, это стоит твоего времени. Микки не был уверен, к нему или к Санчесу было обращено последнее предложение. В любом случае он резко ответил: - Пошел. Нахуй, - делая акцент на последнем слове, сваливая с ним из комнаты. Позади себя он услышал, как Санчес сказал: - Держись подальше от меня и от моей банды. Или ты больше никогда не будешь улыбаться. С этим они оба ушли. Санчес отправился домой, а Микки взял такси, чтобы поехать к Йену. Путь занял почти два часа, и за это время его разум немного очистился. // У Йена играла медленная музыка, которая заставила его отказаться от разговоров в пользу голодных прикосновений. Именно этим он и занялся. Они добрались до дивана, Йен оказался сверху, их футболки были сброшены где-то на пути к дивану. Руки Йена блуждали по туловищу Микки, но затем рыжий слегка отстранился, когда ощутил, как что-то выступает на коже вдоль талии Микки, тут же скрытое под его рукой. - Что это? - спросил Йен голосом, все еще наполненным желанием. - Ничего, - быстро ответил Микки, зная, что именно Йен только что нащупал. Йен легонько поднял руку Микки, разглядывая это место. Несколько минут была тишина, лицо Йена вытянулось. Микки ощутил себя худшим человеком в мире, но быстрый взгляд на татуировку помог ему вспомнить, как он себя чувствовал, когда делал ее, что это не было необоснованным. - Как я не заметил ее, когда мы...? - тон Йена был вопросительным, но в нем была и печаль. Микки пожал плечами. - Было темно. Это не в самом заметном месте, - сказал он и попытался пошутить: - Не как моя татуировка на пальцах, да? Ответная улыбка Йена не была и вполовину веселой. Нахуй любовь, читалось на боку Микки жирными буквами, как на случайном плакате в его подростковой спальне. Пожалуй, это не было самой любимой фразой его возможного парня/единственного любимого. Йен долго доставал его с просьбами снять этот плакат. После того дня, когда Микки впервые поцеловал Йена, он молча сорвал плакат, и когда Йен заметил это во время той "ночевки", его понимающая улыбка заставила Микки хотеть вырвать свои волосы и сорвать с Йена одежду. О, та пресловутая ночевка. Ночевка, которая, похоже, множественными способами полностью изменила всю их историю, как понял Микки, оглядываясь назад. Если бы Терри не пришел бы тогда, Йен не отправился бы в армию. Если бы он не ушел, не было бы всего этого дерьма с военными. Сэмми не натравила бы их на Йена. Микки не пытался бы убить ее. Он не попал бы в тюрьму. Не стал бы мексиканским беглецом, работающим на печально знаменитого наркобарона. Он никогда бы не сидел на том стуле через год после жизни в Мексике, пока мастер тату делал свою работу. Мысли Микки той ночью были в беспорядке. Накануне вечером он напился, трахнул рыжего парня, и водка одурманившая его голову, убедила его, что он был с Йеном и Йен без слов покинул его после секса. Конечно, утром здравый смысл к нему вернулся. Конечно, это был не Йен. Конечно, Йен не вернулся. Конечно, Микки был один. Его тошнило от себя и своей отвратительной созависимости. Микки направился в тату-салон в центре города, не говоря ни слова тем, с кем жил, хотя татуировка, которую он тогда имел в виду, не была той, по которой сейчас скользили пальцы Йена. - Если тебе станет легче, той ночью я отправился туда, чтобы прикрыть твое имя. Думал, это было главной ошибкой, - Микки глянул на Йена, чтобы увидеть, что тот смотрит с еще более болезненным выражением лица, если это вообще возможно. - Я не мог сделать этого. Не смог выцарапать тебя. Под моей кожей, понимаешь? - выдохнул он с тихим нервным смешком. Улыбка Йена теперь стала чуть более искренней. - Я рад, - нежно сказал он, потянувшись к своему неаккуратному имени с ошибкой. Микки верил ему. Йен, похоже, любил эту татуировку так, как он не ожидал. Он лениво скользил пальцами по этим буквам, целовал их, когда они трахались, и смотрел на них при каждом удобном случае, словно они могли исчезнуть в любой момент. // Затем они продолжили свое первоначальное намерение, серьезные разговоры о значении татуировок Микки были забыты. Хотя, может, не полностью. Закончив, они надели боксеры и отправились на кухню, чтобы перекусить. Йен обернул свои длинные руки вокруг Микки со спины и уткнулся лицом в изгиб его шеи. - Я буду любить тебя так сильно, Мик, - сказал он, заставляя сердце Микки биться чаще, не желая возвращаться в обычный ритм, - я буду любить тебя так сильно, что ты никогда не захочешь снова увидеть эти слова. Микки предвкушал это.