Wonderwall

Составляя план в уме, Микки знал, что будет архисложно сделать то, что они собирались. Это было опасно и безрассудно и могло закончиться тем, что он вернулся бы в место, где не смог бы даже стоять. Он никогда и подумать не мог, что будет нервничать из-за какого-то ребенка. Их ребенка? Йен, кажется, уже считает его таковым. Микки смотрел сейчас на него, свернувшегося калачиком на пассажирском сиденье с Тео, прислонившимся к его груди. Ребенок спал, уставший - прямо перед этим он плакал минут десять. Микки ощущал, что уже знает этого крошечного человечка с голубыми глазами и пушистой черной копной волос. Словно он знал его всю жизнь, а не всего несколько часов. Ну, вся жизнь этого ребенка была не намного больше. Согласно свидетельству о рождении, которое Микки внимательно изучал у Санчеса, ребенку было три месяца и двенадцать дней от роду. Теперь жизнь Тео была в руках Микки. Его и Йена. Микки не был уверен, как он должен себя чувствовать по поводу этого. Да, он любил Йена, и какая-то часть его всегда ожидала, что в конце концов у них будет ребенок. Прежний Микки решительно отрицал бы это, но когда Ви и Кев оставляли своих детей на пару часов с Йеном - а Микки неизменно был рядом - он не так уж плохо управлялся с этими маленькими девочками. И некоторое время у них была своя маленькая семья с Евом. Йен, казалось, был рожден, чтобы быть отцом, держать детей в своих руках и защищать их. Микки изначально не был уверен в своем отцовском мастерстве, но Йен показал ему, чего он может, если попытается. Йен собирал из него подобие отца, кусочек за кусочком, те несколько месяцев. В теории это было здорово - новое начало для них со всеми этими кусочками счастливой семьи. Но. Но. Даже несмотря на то, что он учился снова доверять Йену, он мог вспомнить, каково это - остаться брошенным им. И слышать эти слова - "я больше не такой". Микки понимал это больше, чем тогда. Он понял, что Йен не был готов отказаться от вновь обретенной стабильности. Микки просто переживал, что в один прекрасный день Йен снова осознает, что он больше не такой. Он не хотел, чтобы Йен ощущал себя в ловушке из-за Микки и малыша Тео. Внезапно рука коснулась щеки Микки, заставив его вздрогнуть. Он повернул голову и увидел, что Йен смотрит на него, проводя тыльной стороной ладони по скулам Микки, вытягивая пальцы, чтобы разгладить задумчивые морщины на его лбу. - Хватит переживать, - полусонно прошептал Йен. Микки не знал, как именно сказать, что то, что его беспокоило, не было тем, чего он ожидал. Так что с типичной милковичской элегантностью он просто ответил: - Ты уверен, что хочешь этого? Теперь лоб Йена покрылся морщинами. Микки ощутил необходимость дальнейших объяснений. - Я имею в виду... не только себя. Но ребенка. То есть я спросил Санчеса. Он сказал, что не составит труда убрать твое имя из документов. Боль промелькнула в глазах Йена. - Ты не хочешь этого со мной? - спросил он, слегка повышая голос и возвращая вопрос Микки. - Потому что я говорил тебе, Мик, я говорил миллион раз, что это все, чего я хочу. Если ты не можешь доверять мне, тогда я просто... Микки слышал, как его голос становился все выше и выше. По многолетнему опыту он знал, что это означало, что близки слезы. Так что он протянул руку, слегка касаясь щеки Йена. - Я хочу, - сказал он. - Я доверяю тебе. Я просто... не хочу, чтобы ты чувствовал себя... в ловушке. Помню, что в прошлый раз, когда нам приходилось вместе заботиться о ребенке, это не сработало. Вообще. Лицо Йена немного расслабилось при осознании того, что это не было заявлением того, что Йен - человек, который может сбежать. - Тогда мы были детьми, Мик. Мы были детьми, и, думаю, пытались играть во взрослых прежде, чем были способны на это. Но ты знаешь, Боже, мне чертовски нравилось то, что у нас было. Ты и я вместе, с ребенком. Но с биполяркой и тем дерьмом, что я творил, этого было слишком много. В этот раз все будет иначе. Ты и я, Микки. Было скрытое обещание в словах Йена. Он говорил о вечности, о сосновых свечах. Микки решил поверить ему, потому что это Йен, и Микки отдал бы каждую частичку себя, чтобы быть с ним. После нескольких ударов сердца в медитативной тишине они вышли из машины, чтобы обменяться местами. Йен передал Тео и наклонился, чтобы легонько поцеловать Микки перед тем, как взять на себя вождение в течение следующих нескольких часов, чтобы Микки мог отдохнуть. Микки устроился поудобнее на сиденье, уже согретом телом Йена, и укачал ребенка, стряхнув прядь волос с его крошечного лица. Его сердце наполнила нежность. /// Йен вел машину, темнота и ночные тени окружали его. Будучи ребенком, он боялся темноты; не то чтобы это было заметно во время жизни в Саутсайде. В районе Йена не было принято спать с ночниками и задерживаться в детских страхах. Тем не менее он боялся монстров под кроватью и призраков в шкафу. Сейчас было утро, и рассвет, коснувшийся неба, пугал его больше всего. Утро означало, что все наконец закончилось - пребывание его и Микки в их собственной стране фантазий. Начался новый день, их мечтам пришел конец. Теперь они жестко приземлятся обратно в суровость человеческой реальности. Микки будут судить и, возможно, посадят в тюрьму. Скоро его отнимут у Йена - на границе или в Чикаго. Это пугало Йена, и холод замораживал его вены. Он знал, что Мэнди и ее парень-с-деньгами с оптимизмом смотрели на шансы Микки легко отделаться, но страх все еще заполнял Йена. Руки тряслись, он остановился. Это напомнило ему тот первый день, когда он остановился, потому что Микки сказал, что никогда не захочет его. Эта боль была другой, но почти такой же невыносимой. Потеря Микки тогда означала пытку, но такую, к которой он привык за последние три года. Теперь Йен давно не практиковался. Он не привык жить без Микки. Даже если им повезет, было бы наивно представить, что Микки выйдет совершенно свободно. Даже если бы это были недели, они определенно долго были бы в разлуке. И Йен был не так хорошо справился без Микки, как раньше. Он посмотрел на Микки с любовью, слегка улыбаясь тому, как тот, казалось, защищал крошечное тело Тео своим. У них не было возможности найти автокресло для ребенка - то, о чем они, еще не привыкшие к ребенку под своей опекой, несколько волновались. Наконец они пришли к выводу, что при медленном, осторожном вождении Тео должен быть в порядке. Возможно, решение ехать медленно было принято больше ради них, чем ради Тео. /// Йену нравилась картина, которую они нарисовали. Небольшая семья как раз для них. Он хотел остаться там, в том моменте, навсегда. Но он не мог этого сделать. Утро разрушило иллюзии. Время ехать.