Wonderwall

Когда Микки проснулся, машина не двигалась. Йен сидел за рулем, казалось, очень глубоко задумавшись, мысленно находясь где-то далеко, куда Микки не мог последовать за ним. - Галлагер? - хриплым сонным голосом спросил он, используя фамилию, что стала выражением нежности - единственное такое выражение, которое он мог предложить Йену за долгое время. Йен сразу же посмотрел на него, повернув голову так резко, что его шея чуть хрустнула. Глаза Йена были расширенными и полными вины. Микки удивился, почему. - Мы остановились заправиться? - он сделал еще одну попытку получить ответ от этой странной, нервной версии Йена. - Э-э... - начал Йен. - нет. Это просто... мы в получасе езды. Нужно быть готовыми. Я просто... Я хотел... - он замолчал, явно не в состоянии найти верный способ выразить свои чувства. Микки мог его понять. Их путешествие к границе было полно таких неловких остановок и промежутков - моментов молчания, когда один или другой задумчиво смотрел в окно, абсолютно неподвижно. Микки понимал, почему Йен остановился, даже если тот сам не был уверен. Достижение границы означало прямое направление в Чикаго, конец их фантастической жизни в Мексике. Это был грустный момент, но Микки надеялся, что парень Мэнди окажется прав, и это также сможет стать началом чего-то нового для них. Все, что Микки мог сейчас сделать, чтобы успокоить своего возлюбленного, это положить руку на руку Йена - знак бессловесной, но надежной поддержки независимо от того, что должно было произойти. Йен снова повернулся, и его зеленые глаза подозрительно заблестели в темноте. Утихомирив свои эмоции, Йен сдержал натиск слез и вырвал руку из легкого пожатия. - Ты должен подготовиться, - сказал он, звуча неприятно и грубо для собственных ушей, надеясь, что Микки поймет, что ничего из этого негатива не было направлено против него. Микки просто кивнул и вышел из машины, оставив все еще спящего Тео на пустом заднем сиденье. Малыш несколько раз просыпался, чтобы поесть, намекнуть о смене подгузников, просто поплакать, и у парней было мало времени, чтобы выспаться, а уж про сигареты и секс и вспоминать не приходилось. Йен с нежностью вспоминал свое первое путешествие к границе с Микки, как они время от времени выгоняли Деймона из машины, чтобы просто лежать на заднем сиденье и целоваться с тем, кого не увидит на протяжении нескольких лет. Размышляя о тех золотых днях, Йен задавался вопросом, почему он ничего не спрашивал об отсутствии секса. Йен и Микки всегда дрались, а потом с тем же энтузиазмом срывали друг с друга одежду. Потом были дрочки, минеты - все, кроме самого акта. Теперь он знал, что Микки на тот момент зализывал раны после того, как его сломали в тюрьме. Сердце Йена разбивало осознание того, что Микки не доверял ему настолько, чтобы дать об этом понять. Было еще больнее от того, что всего два дня спустя Йен наглядно доказал, почему не заслуживал этого доверия. Со сжавшимся сердцем Йен наблюдал за тем, как Микки резко выхватил свою сумку из багажника, чтобы найти атрибуты своей маскировки. Между ними были острые шипы раздражения. Они огрызались, Микки колебался - несомненно, это путешествие слишком напоминало ему их первую совместную поездку, которая закончилась для него одиночеством и разбитым сердцем. Йен тонул в воспоминаниях, и мысль о том, что Микки больно, рождала в нем защитные позывы, которым он не мог сопротивляться. Воздух словно стал тем приливом, что подтолкнул его к парню, и Йен тянулся, пока они не оказались лицом к лицу. Микки склонил голову таким образом, который всегда заставлял сердце Йена выпрыгнуть из груди (боже, как же он обожал эту разницу в росте), и Йен погладил лицо Микки большим пальцем. Микки прижался щекой к ладони Йена, словно щеночек. Йен ощутил немного влаги под пальцами, но не прокомментировал это. Он просто держал Микки и целовал его лицо, не убирая губ, пока Тео снова не воззвал к ним своими криками. /// Йен не мог перестать смеяться, ухмыляясь до ушей. Тео самым натуральным образом хихикал в его руках, и струящиеся потоки детского смеха заставляли Микки улыбаться, хотя он и пробормотал "предатель" обрадованному ребенку. К счастью, Микки не было необходимости переодеваться в женщину, поскольку работа на Санчеса обеспечила ему безупречные поддельные документы. Тем не менее ему пришлось отрастить смешные усы, так как волосы на лице были самым быстрым и простым способом изменить внешность. Прошло три года с побега Микки, и его сокращение срока и время, прошедшее с тех пор, делали возможным спокойное пересечение границы, но истерика Йена и гораздо более спокойный совет Санчеса убедили сделать этот небольшой шажок в маскировке. Микки следил глазами за этими двумя, стоящими перед ним, смакуя момент - наверное, последний приятный, что они разделят в ближайшее время. Микки больше всего на свете хотел, чтобы они были такими же, как любая другая семья - парни с постоянной работой и приемным ребенком. Но вместо этого пока Йен и Тео вписывались в эту картину, с Микки все было иначе. Он не рассчитывал на теплый прием, но офицеры, тюрьма и суд и прочее всегда приводили к самому худшему. За исключением последнего раза, когда его срок был сокращен. Но это было также тогда, когда он был помещен в отделение с низшим уровнем безопасности, где Терри... где все это произошло. Даже если это длилось всего несколько месяцев... Микки не был уверен, что сможет пережить вид четырех серых стен, ощущение ловушки и подконтрольности. В тюрьме Микки не был защищен, никто не рисковал своей задницей ради парня с татуировкой с мужским именем в области сердца. Но Микки быстро дал понять, что быть геем не значит не быть способным причинять вред. Пока не появился Терри Милкович, и его превратили в жалкий объект, которым он усердно старался не быть. Микки мало что помнил о тех ночах, о наркотиках, которые Терри давал ему, от которых все рассеивалось в тумане. Сначала он сопротивлялся, его кормили наркотиками насильно, и он выблевывал их, как мог. Вскоре он обнаружил, что быть в полном сознании намного хуже. Поэтому послушно глотал белые таблетки, не задаваясь вопросами об их влиянии на тело и побочных эффектах, важно было только то, что они обеспечивают - то же самое, что он искал в наркотиках и алкоголе по прибытии в Мексику. Он думал, что, возможно, видел несколько знакомых лиц свкозь транс; люди, которым он угрожал или причинял вред, мстили наихудшим образом. Просыпаясь, он проводил ранние часы в ванной, выблевывая свои кишки, не уверенный в том, следствие ли это таблеток, или из-за произошедшего во время транса. Он не хотел всего этого, только не снова. На этот раз он бы не выжил. Он раздумывал об этом тогда - о молчаливом спасении с помощью заточки ручной работы или занавесок, привязанных повыше. В действительности никто не нуждался в нем, никто не скучал. Мэнди была его единственным посетителем, и она нашла свой путь в жизни, и он гордился ею за это. Она бы пережила его потерю. Но именно боевой дух Милковичей, этот инстинкт выживания пронзили его, остановили от серьезного рассмотрения этого вопроса. Слыша, как Йен говорит о собственной борьбе с темными мыслями, Микки радовался, что они оба одолели своих демонов. Может, они все еще были в дерьме, но больше не были бестолковыми сами. Они исправляли себя и, возможно, помогали друг другу в этом. Йен уловил выражение лица Микки, и приятный момент, к большому сожалению Микки, был прерван. Йен подобрался к парню - чье состояние уже граничило с паникой - уткнулся губами в плечо и пробормотал: - Ты в порядке? Микки кивнул, а затем сообразил, что Йен не может этого видеть. Вслух он решил быть более честным: - Я чертовски напуган. Рука Йена, не держащая Тео, потянулась, чтобы успокаивающе погладить верхнюю часть его спины. Он поцеловал Микки в шею и мягко ответил: - Я тоже. Внезапно он отстранился, и Микки правым боком ощутил потерю тепла. Однако при взгляде на лицо Йена и его улыбку это тепло тут же вернулось. Йен коснулся носом маленькой пухлой щечки Тео, заставляя малыша снова заулыбаться. - Но все будет хорошо, так, Тео? Мы будем в порядке - ты, я и твой папа. Йен вдруг поднял расширенные глаза, как будто осознавая, что только что сказал. Папа. Они не говорили об этом - то, кем они будут Тео. Поэтому он сделал очевидный вывод, что они будут его родителями. Микки замер на мгновение, прежде чем расслабиться и заключить для себя, что да, он хотел этого, все это. Он подошел, погладил Тео по щеке большим пальцем. Тео, этот маленький человек, который был таким крошечным, таким хорошим и был их. - Мне это нравится, - подтвердил Микки с нахальной ухмылкой, и Йен облегченно выдохнул. Затем чуть наклонился так, что их тела образовали навес над головой Тео, защищая его, как обычно. /// Когда они добрались до линии автомобилей, едущих прямиком к пограничной черте, казалось, что все в машине затаили дыхание. Ну, может, только Йен и Микки, поскольку Тео оставался совершенно безразличным и беззаботным. Они наскребли кучу бабла и купили автокресло по пути, надеясь, что это заставит их выглядеть ответственными родителями. У них было достаточно проблем с властями, и им не нужен был полицейский кортеж вдобавок. Руки Йена на рулевом колесе слегка дрожали, хотя он и хотел остановить это. Контрольно-пропускной пункт все приближался, пока до него не осталась всего одна машина. Йен посмотрел на Микки и неуверенно коснулся его руки. - Все будет хорошо, - сказал он, надеясь, что это звучит гораздо более убедительно, чем его ощущения. - Я люблю тебя. В этом Микки был уверен. Возможно, это было единственное, чем он был уверен. - Нахер тебя, Галлагер, - ухмыльнулся он. Это то, как в гетто признаются в любви. В истинной. Машина перед ними двинулась, и Йен проехал на ее место, опуская стекла в окнах. Несмотря на их опасения, проверка была довольно простой. Их автомобиль тщательно избавили от всего незаконного, ни грамма травки. Пограничники попросили паспорта Йена Галлагера и Михайло Фишера, спросили о причинах поездки. Затем отвлеклись на малыша на заднем сиденье, восхищенно воркуя в ответ на их легенду о путешествии в Мексику за приемным ребенком. Микки догадывался, что в этих краях редко случаются такие трогательные истории среди нелегальных иммигрантов, наркош и бандитских войн. Быть белым, похоже, хорошо для упрощения всего - пограничники были бы гораздо более осторожными, будь на их месте мексиканская семья. Это обижало Микки, когда он думал обо всех этих прекрасных людях, которых он встретил в Мексике, и о его новой семье. Но он был рад этому преимуществу. /// Уже совсем скоро они махали пограничникам, проехав границу, а те махали Тео, который просто смотрел на них с (Йен готов был поклясться) понимающей улыбкой. Затем они с Микки выдохнули задерживаемое дыхание, Микки даже громко ухнул. Йен остановился и обнял его, а Микки потянул его вниз и поцеловал его так сильно, что Йен, кажется, ослеп. Быстрая смена подгузников, и снова в путь. Не только в Чикаго, а в новое начало для них.