Вся эта магия

Меня дёрнули за плечо. Потом сорвали повязку с головы. Я смутно ощущал какой-то приглушённый голос. Константин стоял передо мной, потрясая трубкой телефона. Наконец, сообразив, в чём дело, я приподнялся на локтях и вынул беруши. — Звонок международный! Будешь принимать? — Ааа… эээ… да! — я покосился на часы. Десять ноль две. — Ну так давай! — Джон ткнул трубкой мне чуть не в глаз и, путаясь в пледе, ушёл. Я оглянулся. Геллерт лежал на другой половине кровати, на безопасном расстоянии, отвернувшись к стене. — Алло? — Звонок из Бангкока, Таиланд, — терпеливо повторила явно не в первый раз телефонистка. — Принимаете? — Да… разумеется! — интересно, кто бы это мог быть? Послышался звук переключающихся каналов и неожиданно чётко, будто звонили из соседней комнаты, раздался голос Криденса: — Привет, Грейвз! Я сполз по подушке. На том конце линии стоял неясный гул, будто идёт сильный дождь. — Привет, Криденс, — сложно было не улыбаться, услышав этот голос. — Я думал, ты улетел в Пекин. — Я и улетел в Пекин. Но там узнал, что Тибет сейчас закрыт на въезд туристам. И я полетел в Бангкок. — Нехило… ты это только там узнал? — Н-ну-у-у… слухи ходили… Я бросил взгляд в сторону Геллерта. Он тоже проснулся и внимательно глядел на меня. — Я решил позвонить… сказать, что всё о’кей… и, Персиваль… дай мне этого засранца к телефону. — Константина? — Чего? Нет. Я про Геллерта. У тебя там и Константин? Ты что, организовал общежитие? — Откуда ты знаешь, что Геллерт здесь? — А где ему ещё быть? Я звонил к нему домой, никто не отвечает. Значит, он здесь. У нас… у тебя. — Хорошо… ээ… Геллерт… — я передал трубку в смешанных чувствах. Признаться, мне было немного обидно, что разговору со мной Криденс предпочитает разговор с Геллертом. С другой стороны, конечно, это могло быть что-то их, семейное… — Неужто к телефону? Мммм, не думал, не думал… Алло? Принцесса? Я понял, что поспать не удастся, встал, надел шорты и решил пока пойти принять душ. И заодно проверить, что там со стиркой. Константин уже снова вовсю спал, одна рука свесилась до пола, коротковатый плед не закрывает пятки. Из спальни доносился невнятный голос Геллерта. Только сейчас я заметил на потолке гостиной такие же подозрительные жёлто-чёрные пятна, как и на испорченных джинсах Геллерта. Постоял под душем, приходя в себя. Стиральная машина уже выполнила свою работу. Я достал вещи и понёс их на балкон, развесить на сушилке. Тёмные классические брюки Джона (даже летом он одевался так) были, вроде бы, в порядке. А вот белая часть гардероба вся приобрела психоделический раскрас — бледно-жёлтые с черноватым разводы покрывали теперь не только джинсы, но и рубашку Константина. «Так вам и надо, заговорщикам» — непросветлённо подумал я. Вернулся в комнату. В спальне всё ещё разговаривали. Я вздохнул и решил сперва отмыть потолок, а потом уже приняться за завтрак. Через пять минут балансирования на стремянке с щёткой и тряпкой я понял, что потолок можно будет только перекрасить, и то не факт, что краска поможет. Въедливых же демонов Джон притащил в своём саквояже… Кофе. Нужен кофе. Я следил за туркой, чтобы не пропустить тот момент, когда кофе начнёт закипать, когда меня обняли сзади. — Геллерт? — Он самый, любовь моя… — Геллерт прижался губами к шее. — Что там Криденс? — Семейные дела. — Я так и подумал… — Не бойся, Перси, я оплачу счёт. — Я не боюсь. У меня тоже есть деньги… а… Криденс… что говорит? — Он пока что решил остаться в Бангкоке. Я могу его понять… зов крови. — Что? — Его мать была восточным демоном. Виктор всегда увлекался востоком. Даже провёл последние годы жизни в Таиланде. — Погоди, Геллерт, то есть, Криденс поехал в Таиланд потому, что там жил Виктор? — Не сомневаюсь. — Он не сказал… — Возможно, он этого сам не осознавал… кофе, Персиваль! Я успел в последний момент подхватить турку с начавшим перекипать кофе. — Какой пируэт! — хмыкнул Геллерт, так и не выпустивший меня из объятий. И зарылся носом в волосы. — Обожаю запах твоего шампуня… — Но Криденс… — Ах, Перси, оставь Принцессу в покое. Он большой мальчик. Сам о себе позаботится. К тому же, в отличие от меня, он не страдает от… зависимостей… разного рода. — Не знаю. Мне вот что-то неспокойно. — Да всё в порядке. Я бы почувствовал… ты бы почувствовал… — Я и чувствую. — Это от бессонницы, милый. Давай уже пить кофе, пока Джонни-бой не испортил нам всю идиллию… Мы сели за стол. — Между Фриско и Бангкоком… сколько там… — Четырнадцать часов разницы, дорогой. — Значит, там уже полночь… вернее, за полночь… откуда он звонил? Из отеля? По-моему, я слышал дождь… Геллерт вскинул бровь. — Криденсу двадцать четыре года. Не трясись над ним, как мамочка. Или папаша, — он ухмыльнулся. — Не знаю, откуда он звонил. Я не спрашивал. — Он не оставил номера? — Нет. Сказал, что перезвонит через несколько дней. Не беспокойся, Перси. Если наша Принцесса в Бангкоке, то ему ничего не грозит. Сам понимаешь — воля… Виктора. — О чём же вы всё это время разговаривали?! — Обсуждали моего брата, конечно. Криденс интересовался, к кому он может обратиться в Бангкоке. Я назвал несколько адресов и имён. Дал рекомендации. И пару предостережений. Не беспокойся, его примут с распростёртыми объятиями. Кофе почему-то показался безвкусным. Наверное оттого, что всё же перекипел. Геллерт с безмятежным видом доливал себе молоко и добавлял сахар, ложку за ложкой, пока напиток в его чашке не стал совсем бледного цвета, почти без намёка на кофе. Я думал о том, что, похоже, над именем Гриндевальдов всё-таки висит какой-то рок, и мне было не по себе, что Криденс оказался в это втянут. После событий прошлой ночи — просмотра «Видеодрома», явления Джона Константина, взрыва адовых анемон — наступивший день казался слишком ярким и резким. — Добро пожаловать в мой мир, — сказал Джон, усаживаясь за стол. Как будто прочёл мои мысли. — С вашими звонками не поспишь… Кофе ещё ожидается или мне варить самому? — Я сварю, — предложил Геллерт. Я смерил его тяжёлым взглядом. — Мы же договорились. Кофе варю я. Джон, твоя одежда на балконе. Если сегодня будет так же жарить, как и вчера, высохнет она быстро. Только предупреждаю… рубашка свой вид потеряла. — Не в первый раз, — пожал плечами Джон. И я, вылив свою чашку в раковину, пошёл варить ещё кофе. — Рууууууди не подведёооооооот*, — донеслось мне в спину в меру безголосое пение Джона. Возможно, его музыкальная карьера закончилась не только благодаря Геллерту…