***
«Вспышка» помогла, как обычно — Криденс прошёл везде без помех и лишних вопросов. Палата 420… Криденс потянул за ручку и вошёл в комнату. Первое, что он увидел, была кровать, на которой лежал Джереми с закрытыми глазами. Вторым была изящная женщина-таиландка, сидящая возле кровати на стуле. Она повернулась и посмотрела на Криденса — красивое лицо, кажущееся старше благодаря печально опущенным уголкам губ. Мать, понял Криденс. И, поборов желание тут же выбежать обратно в коридор, сделал шаг вперёд. — Кто вы такой? — спросила женщина по-тайски. Затем повторила тот же вопрос по-английски. — Я… эммм… друг Джереми, — ответил Криденс. — Пускают только родственников. Что вам здесь нужно? Что вы за друг? Криденс подошёл поближе. Точно. Джереми, вроде бы, спит. Но как же он плохо выглядит! Кожа кажется такой прозрачной… Криденс на мгновение зажмурился. И тепло… Джереми едва теплится… — Что вам нужно? — тон женщины, вроде бы, немного смягчился. — Я хотел увидеть его… Джереми… проверить, как он… — А как он может быть? — вздохнула мать. — Рано или поздно, всё шло к этому… как вас зовут? — Криденс. На лице женщины не дрогнул ни мускул, но глаза словно бы стали ещё темнее. — Можете звать меня миссис Силверстоун, Криденс... Вы давно знаете Джереми? — Я… мы познакомились месяца два назад… — Он дорог вам? — миссис Силверстоун внимательно следила за выражением лица Криденса. — Можете не отвечать, я вижу, что дорог… лучшее, что вы можете сделать сейчас, Криденс, это уйти. Помнить Джереми таким, каким он был — весёлым и увлечённым мальчиком. — Почему вы говорите он нём в прошедшем времени? — Потому что… разве вы не знали? Выйдемте в коридор. Этот разговор не для его ушей, — понизив голос, произнесла мать. Они прошли по коридору и вышли на балкон, опоясывающий здание. Внизу Криденс разглядел мотоцикл Дэвида, самого Дэвида видно не было. Миссис Силверстоун закурила, поглядывая на Криденса из-под полуопущенных век. — Красивое лицо. Вы модель? — Иногда. — Я сама была в молодости… Ладно, всё это чушь… — она отвернулась и замолчала. Пепел, слетая с кончика сигареты, тут же пропадал в воздухе. Наконец миссис Силверстоун затушила окурок о балконные перила и выкинула в жестяную пепельницу, подвешенную тут же. — Передозировка… героина… это всё ужасно, но… — она сглотнула. — Есть что-то ещё. Доктора не говорят мне, но я же всё вижу. Я уже почти неделю здесь, с ним. С моим Джереми. Жизнь покидает его, Криденс. Никто не знает, почему… — она снова обернулась, и Криденса поразило это сочетание — усталые чёрные глаза — и застывшая улыбка профессиональной фотомодели. — И если Джереми что-то поможет, то это будет только… чудо. Не знаю, зачем я вам всё это говорю. Наверное, я слишком устала. — Если я могу чем-то… — Что же, дерзайте! Помогайте! Проводите ритуал! Взывайте к богам! Сперва вы все довели его до этого состояния, а теперь… — Я сделаю всё, что смогу… всё, что угодно… Миссис Силверсторун порывисто схватила Криденса за руки, заглянула ему в глаза, словно пытаясь прочесть в них будущее Джереми. — Ты уж постарайся, — сказала она. Миссис Силверстоун ушла — дала Криденсу время побыть со своим сыном. Криденс не знал, что за диагноз поставлен, но ощущал, что что-то здесь явно не так. — Джереми, — он склонился над бледным лицом. Тени под глазами были жуткие. — Панда… — прошептал Криденс, слегка прикасаясь губами к губам. Какие холодные!.. Никакой реакции. Словно Спящая Красавица. Криденс погладил руку, лежащую поверх одеяла. На предплечье была незажившая до конца татуировка: «Криденс». Совершенно по наитию, Криденс взял эту руку в свои, закрыл глаза и сосредоточился. Проникнуть внутрь. Понять, что происходит. Лёгкая чёрная тень отделилась от Криденса, повисла облаком над кроватью. Комнату пронзил крик. Криденс обернулся в панике. В дверях стояла медсестра с глазами как два блюдца. Криденс вскочил. Тьма взорвалась, заполнив комнату. Крик оборвался, а Криденс каким-то образом уже снова был на парковочной площадке и, скрючившись, прислонился к мотоциклу Дэвида. И почти сразу же увидел приближающуюся фигуру экс-вампира — тот бежал в его сторону. — Повидался, я вижу, — хмыкнул Дэвид. Криденс долго не мог найти подходящих слов, потом махнул рукой. — Что-то происходит, Дэвид, — наконец сказал он. — Что-то неправильное. И это был не героин. Точно не героин. — Таааа-а-аак… — Мне нужно вернуться… — Тебе нужно сейчас поесть. И поспать. Желательно дома, а не на улице. Криденс попытался встать. Голова кружилась. Он обернулся в сторону больницы. — Возможно, ты прав. Чертовски хреново себя чувствую… — Вооот, и я о чём… Если будешь держаться крепко — не превратишься в окровавленный труп на проезжей части… — По всем статьям хреново, Дэвид… — Криденс надел на голову шлем. Всю дорогу до «дома» его продолжало преследовать неясное пока чувство: что-то там неправильно. Что-то неправильно… но что?..***
— Надеюсь, ты всё же восстановил свои магические способности и не станешь ко мне приставать этой ночью? — как ни в чём не бывало поинтересовался Дэвид. На кухне появились вилки, он размахивал своей, с намотанной на ней лапшой, прямо перед носом у Криденса. — А мне казалось, что тебе вполне понравилось… — задумчиво произнёс Криденс, ковыряя свою порцию. Мысль «что-то не так» продолжала свербеть в мозгу. — Естественно, мне понравилось! Ты же инкуб! — Дэвид патетически закатил глаза и снова принялся за еду. — Кстати, что у вас там стряслось в больнице? — Странное… я видел Джереми… видел его мать… поговорил с ней… потом остался с ним вдвоём, хотел понять, что происходит, а тут эта медсестра заорала, словно её режут… ну и… — Криденс подпёр ладонью щёку. — И я… немного испугался. Надеюсь, никого не убил… — Так вот ты какой, северный олень… — пробормотал Дэвид. Потом продолжил уже громче: — В былые годы я бы с удовольствием поаплодировал тебе за такую выходку и отношение к ней. «Надеюсь, никого не убил», ха! — Можешь и сейчас поаплодировать, — хмуро сказал Криденс. — Сейчас уже не хочется что-то. Когда становишься простым смертным, начинаешь смотреть на все эти вещи по-другому. — Вот кстати, о простых смертных. Как ты этого добился? Разве это вообще возможно — вернуть свою природу? Или изменить её настолько? Отказаться от силы? — Если отнестись к этому профессионально — возможно всё, — таинственно ответил Дэвид. — Однако я не слышу в твоём вопросе достаточной увлечённости, поэтому не собираюсь на него отвечать. — Мдааа… — Апельсиновый сок, любовничек? — ухмыльнулся Дэвид, доставая картонку сока из холодильника. — Не зови меня так. Это было из… — Из самосохранения, я уже понял. Все вы, демоны, такие… — А у тебя много знакомых демонов? Но Дэвид не ответил, разливая сок по чашкам. Криденс понимал, что его силы не восстановились полностью; после внезапного выплеска в больнице он ощущал сильную слабость — куда уж тут спасать кого-то… Он сидел на диване, обхватив руками колени, и пытался понять, но пока что мысль не давалась — только помахивала своим коротким пушистым хвостиком и юрко убегала, снова и снова. Дэвид куда-то ушёл, обещал вернуться через полчаса, но уже прошло полтора. Телевизора в квартире не было. Был дряхлый магнитофон и несколько кассет. Криденс с удивлением обнаружил The Doors, «Morrison Hotel» — и впервые за всё это время (не считая утреннего разговора с Дэвидом) подумал о Персивале. Персиваль. Как с ним всё было легко и просто… даже тогда, когда казалось, что всё сложно. Персиваль, который светил ярко и постоянно, словно солнце, которое не затмить ничем. И вдруг оказывается, что солнце — это слишком много для Криденса. Солнце светит всем. Солнце сияет. Солнце сжигает… Вдруг оказывается, что ему, Криденсу, хватает одного-единственного лучика. Как это объяснить?.. Криденс закусил губу. И всё-таки Джереми пока что жив. И есть шанс всё исправить… Дэвид подвозил Криденса к больнице каждый день, и каждый раз Криденс заставал там миссис Силверстоун. Они по-своему подружились, хотя разговаривали очень мало. Криденс поинтересовался, что случилось с медсестрой, которая подняла крик, миссис Силверстоун пожала плечами: «Уволилась, кажется…» Ну, хоть жива, подумал Криденс… Ему нужно было одиночество: при миссис Силверстоун Криденс не рисковал ни «сканировать» Джереми, ни тем более пытаться ему помочь (ведь получилось же когда-то с Грейвзом!), боялся напугать. Наконец, в воскресенье, тринадцатого сентября, Криденс, явившись, застал стул, на котором обычно сидела мать Джереми, пустующим — миссис Силверстоун отлучилась в поездку к какому-то храму. Криденс осторожно подошёл к двери, придвинул стул к дверной ручке. Это не задержит надолго, но хоть немного заблокирует. А потом вернулся к Джереми. — Джереми, — как обычно, тихо позвал Криденс. Ресницы, кажущиеся ещё длиннее, чем обычно, затрепетали, и только. Криденс снова взял руку Джереми в свою и, сосредоточившись, позволил мраку выйти из своего тела и проникнуть в тело Джереми. Какой-то странный резонанс. Неужели, даже после всех этих дней?.. Может ли такое быть?.. Но тьма явно ощущала это... «Магия». Джереми принял «магию». И она как-то странно на него повлияла… — Зачем?.. — прошептал, едва двигая губами, Криденс. — Зачем ты сделал это?.. Ведь ты сам говорил, что это тебя убьёт… Неожиданная, ещё недооформившаяся картинка пронзила мозг Криденса. «Лунная Дорога»… Община… демоны… «магия»… Геллерт?..— Криденс мотнул головой. Ты здесь не затем, чтобы злиться, ты должен помочь, идиот… Он вздохнул поглубже. Тьма поглощает. Тьма растворяет… сейчас всё будет хорошо… …электричество вырубилось, и, похоже, не только в больнице. Резко запищали электронные приборы. Криденс распахнул глаза. Джереми изогнулся дугой и рухнул на кровать. Он так и не пришёл в себя. А Криденс почувствовал, что его сметает очередная волна тьмы — как сложно оказалось её контролировать, когда рядом нет Персиваля — тьма и отчаяние несли его куда-то прочь, подальше… — Криденс, эй, Криденс! — Дэвид изо всех сил тряс его за плечи. — Что произошло? — Я… — мир медленно фокусировался, обретая привычные черты, а затем разом навалился какофонией звуков, цветов и ощущений. — Дэвид… — Криденс почувствовал, что внутри что-то вот-вот сломается. — Я только что убил Джереми.***
— Меня предупредили, что ты ещё тот фрукт… ты уверен? — Что? — Ты уверен в том, что убил Джереми? — Я неспособен исцелять, Дэвид. Я умею только разрушать… это всё, на что я способен… — Криденс снова опустил голову на скрещенные руки. Они находились на крыше больницы. Как они сюда попали — Криденс не имел не малейшего понятия. — Но ты разве проверял? Пульс, дыхание?.. — Приборы запищали… и… — И что? — … — И ты просто сбежал оттуда, идиот. — Он принял «магию», Дэвид. Ты знаешь, что это такое — «магия»? — Отлично знаю. Не первый год живу. — Ты сказал мне, что это был героин. — Официальное заключение, — пожал плечами Дэвид. — «Магию»… хмм… это же всё меняет… — Что это меняет? Если он всё равно мёртв… — Слушай, хватит причитать! Иди лучше сам проверь! Криденсу понадобилось ещё минут пятнадцать, чтобы решиться на этот шаг. После чего он в абсолютном смятении вернулся обратно. — Он… жив… правда, «магию» я из него выбил, и это… не знаю, хорошо или плохо… Криденс ходил взад и вперёд, то обхватывая себя руками, то ломая пальцы. Дэвид следил за ним, оставаясь в тени. — Персиваль, — остановился Криденс. — Тогда, пять лет назад… это было не из-за меня. Персиваль сам себя вытащил… сам избавился от «магии» в своей крови… а я просто оказался рядом… — Интересная гипотеза, — пробормотал Дэвид. — Ну, может быть, я тоже выбил из него «магию»… но всё остальное… Нужен Персиваль. Боже мой. Мне нужен Персиваль. Не мне даже, Джереми… Дэвид, мне надо срочно позвонить! Дэвид постоял ещё на крыше, наблюдая, как Криденс бегом мчится к телефонному аппарату, и только потом спустился вниз. Электричество уже восстановилось. Всё было в порядке. На парковочной площадке его ждал Криденс — бледнее бледного. — Персиваль не отвечает. Ему удалось дозвониться до Санта-Карлы лишь спустя четыре дня.