Вся эта магия

«Магия» в клубе действительно была не только моя. Мы нашли тех, из кого её выкачивали в подвалах «Иридия». Некоторые даже были живы… Найден был и единственный уцелевший вор, которого спас Константин от моего стража и цербера. Он оказался слабым магом. Его то ли подсадили на «магию», то ли он добрался до неё сам — что, впрочем, неудивительно, если он работал в «Дуате» и сидел на наркотиках раньше.А после попробовал «магию». И с радостью отправился добывать её по наводке старого доброго и ныне покойного Никласа. Который не мог не знать, с чем могут столкнуться люди, а остальные были именно людьми. Однако он явно подсказал, как справиться с моей защитой и стражем. А уж что никто из них может не выжить — к чему упоминать? Это было достаточно странное чувство… Видеть тех, из кого выкачивали силу, «магию» и саму жизнь. Снова. Вот только это делал уже не я. И моя «магия» — она была чище. Конечно, я имею в виду, та, что была взята из крови юных волшебников и волшебниц. Детей, подростков… Проваливаясь в наркотически-магический транс благодаря этому серебристому веществу, их сути, я мог видеть, как могла бы сложиться их судьба. Но, признаться, не хотел… Как правило, я извлекал «магию» медленно, небольшими порциями, погружая донора в особое состояние — наполовину сон, наполовину бодрствование. Детишкам должно было быть хорошо — тогда и «магия» была «чище». Как на скотобойне: страх портит мясо, так зачем же делать наших коров несчастными! Мне казалось, что это весьма гуманно. Подобное полубессознательное состояние могло тянуться несколько месяцев, временами до года. Если случалась смерть — а большинство случаев оканчивалось смертью — это была счастливая смерть. И, как я весьма искренне считал в то время, некоторым действительно лучше было умереть. Потому что мало кто был готов обучать этих малолетних талантов настоящему чародейству. Я вот, например, готов не был. А если магические способности начинают проявляться спонтанно, это чаще всего настраивает окружающих людей против. Люди не любят необычного. Они хотят волшебства, но не выносят его присутствия в собственном ребёнке. Да… Вторые Салемцы были просто отменным инкубатором… подготовка перед «Фермой»... Что же, иным — магам послабее — даже везло и, когда магия в их крови кончалась, они становились мне больше не нужны, неинтересны.Помнится, я даже отпустил двух… или трёх… (куда я их отпустил? Сложно сказать. Помню, что отпустил — и всё.) Остальные… Сколько же их было всего? Смертей на моей…совести. Но явно не памяти. Многое я просто не мог вспомнить из того времени. Того безумного времени, когда я практически постоянно был под кайфом. Под «магией».Бежал от себя. Глушил собственные силы, беря взаймы, бесконечно беря взаймы… Пока не появился Перси. И уже тогда что-то начало происходить. Меняться. Мой волшебный Перси, чья мистическая суть только начинала проявляться… Я инициировал тебя и то, что было скрыто в тебе. А ты что-то сделал со мной. Но что?.. Константин вызвал медиков и полицию. Одних доноров держали отдельно — тех, кто ещё мог сопротивляться и сбежать, других — в общей комнате. Почему-то много было юных оборотней. И им давали «магию». Мою «магию». Интересно, сколько из них добровольно пошли на это? На бесконечный, как им казалось, кайф… Способ ведь тоже неплохой: подсадить на наркотик, а после предложить его. Даром. Вот только его же потом и будут извлекать из тебя. Вместе с жизнью… И ведь они, скорее всего, выживут. Если дотянут до полнолуния, и луна проведёт их через обращение и ломку. О волшебниках, паре гоблинов и фейри я бы этого не сказал… — А Коннор мне намекал заняться ещё и пропажей молодняка из своей стаи. Но я решил, что они загуляли — с кем не бывает. Он валил всё на разногласия с чужой стаей, что служит какому-то свихнувшемуся тёмному магу. Теперь ясно — какому. Служила. То-то эти перебрались в один дом и чего-то боялись… Чёрт, за это он мне уже явно не заплатит, — притворно вздохнул Джон, останавливаясь рядом со мной. Вокруг сновали люди, а я понял, что просто выпал из реальности. Спасти кого-то от участи быть израсходованным на «магию» — какая ирония. — Мы можем быть свободны? Надеюсь, вопросов к нам больше не возникнет? — я проводил взглядом очередные носилки. Один из медиков был точно волшебник. Целитель. — Да, они из наших, Гриндевальд. — Полиция тоже? — удивился я, повернувшись к Джону. — Ну, не настолько. Но кое-кого я знаю. И там тоже есть люди, которые в курсе всех этих мистических дел и не покрутят пальцем у виска, увидев, например… гоблина. Чёрт! А, уже поздно, — махнул рукой экзорцист. И пристально посмотрел на меня, насторожённо прищурив глаза: — Какой-то ты больно задумчивый. И что тут недавно заявлял такое твой приятель… Не хочешь ли поговорить? Что-то подсказывает, что у тебя есть ответы на некоторые мои вопросы. И я намерен их получить. Кое-что знаю и я. — Да неужели? Это что-то новенькое… Кажется, сейчас мне нужна была компания. Хоть какая-то. Пусть даже ею будет и Джон Константин. Кроме того, он мог мне пригодиться. Разве он не экзорцист, демонолог и магистр тёмных искусств, в конце-то концов? Хотя бы временами. Я, вздохнув, обвёл глазами помещение. — Не здесь. — Ясно, что не здесь. Так куда поедем? К тебе? Пару секунд я колебался, потом вспомнил альтернативу — «гостиницу» Джона, больше похожую на собачью конуру и по размеру, и по запаху, — и махнул рукой. — Ко мне, что уж тут. Я заставил Константина подождать, пока приведу себя в порядок, не сомневаясь, что в моё отсутствие он простучит все стены в гостиной и проверит пространство на наличие магических артефактов. Что поделать — у каждого свои бзики. Принял душ, переоделся. Я ведь действительно устал. Вся эта история с поисками «магии», с охотой за ней порядком меня вымотала. Причём, что самое удивительное, вымотала отнюдь не физически или магически — морально. Наконец, мы расположились на диване. На журнальном столике появилась бутылка «Ардбега», я плеснул в низкие бокалы на два пальца. Джон посмотрел напиток на просвет, пригубил и одобрительно хмыкнул. Можно было начать разговор. Джон его и начал: — Отлично устроился, Гриндевальд. Такой огромный особняк,прекрасный вид, шикарная обстановка, много отменного бухла. Вот только ты тут явно один обитаешь. Знаешь, я бы свихнулся. — А разве ты ещё в здравом уме? Твёрдой памяти? — хмыкнул я. — У меня есть определённые сомнения… — А вот у меня сомнений нет. Если бы я был в здравом уме, сидел и говорил бы я сейчас с тобой? Магом и полудемоном. Гриндевальдом. — Ты сейчас со мной ещё и пьёшь. Хотя зарекался, — кажется, Джон Константин всё не спешил переходить к самому главному. Я немного расслабился. Отпил сам. — Кстати об этом. О том, что мы пьём, — проговорил он, не глядя на меня и наливая в свой опустевший стакан ещё виски. — О том, что ты пьёшь. Или — пил. Кого… Он помолчал. Секунда. Одна, вторая, третья. А после вдруг решил перейти к сути. — Итак, Геллерт, что ты знаешь о Граале? — экзорцист впился в меня взглядом. Я, уже в какой-то мере ожидавший подобного вопроса, усмехнулся: — Ты действительно спрашиваешь сейчас меня о Граале или о его рыцаре, способном добыть Грааль, удержать его силу в себе и использовать, ммм, время от времени? Похоже, мой ответ сбил Константина с толку. По крайней мере, его лицо вытянулось на какое-то мгновение, хотя он и постарался тут же сделать вид, что у него просто чешется нос. — Так ты знал? Все это время ты знал и...  Я перебил: — А мне интересно, кто еще теперь это знает, а? Если уж об этом узнал Джон Константин, магистр всего и ничего сразу...  — Ты знал! — Константин наставил на меня палец. — Ты питался им, вот почему ты так теперь выглядишь… И полон сил!  — О, тебе все покоя не даёт моя прекрасная внешность...  Константин нахохлился и сразу стал похож на недоброго ежа. Он допил свой бокал залпом и тут же налил ещё. На два пальца. Несколько раз открывал рот, порываясь что-то сказать, а потом начал искать сигареты. Я потягивал виски, любуясь видом из окна. Как жаль, что с Джоном. А не с моим сокровищем… Через некоторое время демонолог допил и этот бокал тоже, сигарет так и не нашёл, махнул рукой и рискнул продолжить разговор. — Если ты всё знал… Тогда почему ты не присвоил Грааль себе? И… я так понял… расстался… с Персивалем? Если уж называть вещи своими именами… хотя я, конечно, был за то, чтобы ты исчез из его жизни… Я обреченно вздохнул: — Это не твоя вина… Не льсти себе, — как мило было со стороны экзорциста наконец «догадаться» о нашем разрыве. Бутылка виски была полна уже только наполовину. Хотя на меня спиртное не действовало, да и на Джона оно действовало меньше, чем на простого смертного. Смертные… Когда подумаешь — как они вообще умудряются жить в этом мире? — то невольно приходят на ум сотни уловок и изворотливых способов, какие они изобретают, чтобы выживать… и давать жизнь своим детям… что же, время пришло. Пора рассказать. Константин и так во всём этом замешан. И лишним не будет… —Понимаешь, Джон... Я давно подозревал. Ещё со времен «Фермы», да. И выяснил потом, как так вышло. Знаешь, что Персиваля изначально звали иначе? И это был больной ребенок, наш Перси... Смертельно больной, понимаешь? Что-то с сердцем… он должен был умереть ещё в детстве. Но отец, профессор медиевистики... покопался в трудах, ветхих свитках, наверняка —провел пару ритуалов… думаю, в нём была капелька магической крови, всё же…до чего он там докопался точно — я не знаю, но я видел его библиотеку. Видел его записки. В дневнике 1953/1954 года не хватает страниц, уничтожены…— я не стал упоминать, что вырезаны они были моей рукой и хранились теперь в надёжном тайнике. — …а миссис Грейвз знает всё только в общих чертах… Так вот, похоже, профессор нашёл способ спасти сына. Наткнулся на случай объединения с Граалем... для этого не нужен Грааль вот тут, в руках, достаточно установить связь с Чашей. И нашему маленькому Персивалю — так профессор переназвал сына,для верности — будет открыт источник неисчерпаемой энергии. Если, конечно, он сам окажется достаточно чистым для этого потока… А может, это было обязательным условием, кто знает... имя и чистота… Вот так вот и появился он, наш Персиваль, наш славный рыцарь... безупречный воин… мой Перси… — я, кажется, немного забылся под конец своей речи. Назвал его «моим». Но он больше не был «моим»… Джон вернул меня на землю. — Отличный экскурс в прошлое, Гриндевальд. Но это не объясняет, почему ты не использовал то, до чего жаждут добраться маги со всего мира. И не только маги, судя по всему...  — Ты ничего не понял, Джон. Я не удивлён, всё как всегда. Я пытался его оградить. И я потерпел фиаско… благодаря моему милому почти мёртвому братцу и, отчасти, собственной… самоуверенности… — Не сомневаюсь, — вставил Джон. Я покосился на него. Но продолжил. — Сейчас Грааль до сих пор поддерживает силы Персиваля. И Персиваль пока жив. Он даже ничем не болеет. И не болел больше с детства. Никогда. Возможно, Перси будет жить ещё долго… Но если подчинить Грааль себе? Перенастроить его на себя? Как думаешь, что будет с Перси? Сам понимаешь, проверять я не хотел. Что бы ты там обо мне ни думал…И есть ещё одно маленькое «но»… и это «но» сводит меня с ума… — «Почти мёртвый братец» и «самоуверенность»? Я вздохнул. — Вроде того. Виктор, как настоящая старая ворона, предвидел очередную магическую бурю — кстати, Джон, если ты искренне полагаешь, что подобное происходит впервые, ты глубоко ошибаешься — так вот… Буря крутится, магия барахлит, артефакты сходят с ума… Отличное время, чтобы подобраться к силе, пусть даже и диаметрально противоположной… Гроза, Джон. Она делает всё возможным. А внутри у Персиваля сидит один дьявольски хитрый и исключительно злобный демон, тянущий свои лапы к Чаше. Я всегда считал, что Грааль неподвластен подобным атакам, но… человек, Джон. Человек подвластен. Особенно, во время грозы. Это и есть то самое «но»… и уже который день я не знаю, правильно ли поступил, оставив его… но не мог поступить иначе, потому что… — Ох, Фермер, оставим твои изъявления нежных чувств в стороне… Ведь ты сам хотел привязать Грейвза к себе? Опутать своими чарами так, что он себя забудет? Попробовать воздействовать на Грааль таким образом? Я, не выдержав, простонал: — Издеваешься, Константин... Нет, я хотел защитить Персиваля. Я считал, что Грааль реагирует на меня, не даёт мне подобраться ближе, транслирует Перси кошмары, сводит его с ума. И я глушил это чарами, гипнозом. Надеясь, что Грааль одумается. Или зачаруется, в итоге, тоже… И да, я пил его силу, его вкусную силу... но ведь Грааль — это бесконечный источник жизни… и я прекрасно помню, как Персиваль отвечал тебе тогда, при этой твоей… — я так сжал пальцы вокруг бокала, что он слегка треснул, — …жалкой попытке пленить меня… — Артефакты лажают, — невозмутимо ответствовал экзорцист. — Да, я тоже это помню. И помню свои ощущения. Он действительно не выглядел… истощённым, хм. — Не выглядел и не был. А мне необходимо было вернуть свою собственную силу, свою магию, которой меня так любезно лишил мой дорогой братец-психопат, — бокал всё же раскололся. Осколки вместе с драгоценным виски оказались на диване. Я взмахнул рукой, сконцентрировался — и вот бокал снова, целёхонький, в моей руке. Жидкость, как в обратной съёмке, потянулась в бокал. — Да, вижу, свои силы ты восстановил, — нехотя признал Константин. — Практически. Я уже и не помню, когда обладал ими в таком объёме… Это было слишком давно, ещё до того, как Виктор забрал часть моей жизни и сил. И всё, что я делал потом — это пытался выжить. И я отплатил брату за это. Я убил его и отдал душу на растерзание. Но что-то, похоже, осталось в этом мире. Или в том. И подбирается к моему… к Перси…Я не мог не уйти. Я должен был во всём разобраться. И усыпить бдительность этой тёмной твари. И всё ради него. Ради Персиваля. Я вздохнул, ощущая, как тяжело мне даётся эта исповедь. Мысли продолжали путаться. — И ещё меня беспокоит, Джон. Мне кажется, что Персивалю сейчас может быть очень, очень плохо… ведь он не привык болеть, а у него, по ходу, самое настоящее магическое вторжение… — Беспокоишься за свой источник дармовой энергии? — Константин продолжал не верить мне. Как же надоело! — Хватит! — оборвал я его. Демонолог начинал меня бесить, снова. — Если ты, идиот, ещё не понял… Персиваль для меня гораздо больше, чем… чем… батарейка… он — моя жизнь, моя звезда, мой возлюбленный… — Ты можешь говорить все эти красивые слова, но правда остаётся правдой, Гриндевальд: ты использовал Грейвза. И жаждешь использовать вновь?.. А Виктор, твой брат — оправдание… И какое!.. — Замолкни! — надо же, получилось: экзорцист с удивлением пошевелил губами, но ни одного звука не сорвалось больше с них. — Ты снова сможешь говорить, когда покинешь этот дом, Константин, ни раньше, ни позже. Ты позвонишь… Персивалю. И узнаешь, как он… как он там… Ты всё понял, Джон Константин? Экзорцист, взбешённый, кивнул. В один глоток допил свой бокал, с треском кинул его об пол и быстрым шагом покинул комнату. Ершистый, как всегда. Я смотрел на разбитый бокал и думал о Персивале. И чем больше я думал о Персивале, тем хуже мне становилось. Надеюсь, Джон всё же позвонит. Дом казался огромным и ужасно пустым.