Вся эта магия

— Грейвз? Грейвз, приезжай сюда немедленно! Немедленно, Грейвз! Я стоял, прижав трубку к уху, и на меня накатывали волны дурноты. Криденс просил как можно скорее — «сегодня, Грейвз!» — прилететь в Бангкок, спасти чью-то жизнь. — Сегодня? Сегодня не получится…. — наконец, смог произнести я. — Криденс, что происходит? Откуда ты звонишь? Я не понимаю… — Грейвз, если я тебе сейчас начну всё объяснять… — Я должен знать, чёрт возьми! Что за тайны? С меня хватит тайн! На том конце провода раздался вздох. Раздражение, нетерпение Криденса бежало по проводам. Я ждал. — Есть один человек, Грейвз. Который мне очень, очень дорог. И он умирает. Пожалуйста, Грейвз — пожалуйста — я знаю, только ты сможешь помочь — и я ещё раз говорю: пожалуйста — помоги… ему… — Джереми? — вспомнил я слова Геллерта. Неужели это правда… — Джереми, — выдохнул Криденс. Мы оба замолчали. В трубке потрескивали помехи. Наконец, Криденс заговорил снова — на другом конце света: — Я понимаю, что тебе всё равно… что это… — Я приеду, — сказал я, чувствуя, как поднимается горечь. Я упёрся кулаком в стену. — Так быстро, как только смогу. Ради тебя, Криденс. — Ради Джереми, — совсем тихо сказал Криденс. Он оставил номер. Мы договорились, что я позвоню,когда куплю билет. И по прибытии в Бангкок. Разговор был окончен. Я положил трубку. А потом быстро ударил несколько раз стену — одной рукой, другой — пока на костяшках пальцев не показалась кровь. Как ни был я вымотан, через какое-то время я всё же собрался, позвонил в справочную аэропорта. Рейс до Бангкока с пересадкой в Гуанчжоу, Китай, я забронировал на пятницу. В надежде, что приведу себя в порядок за оставшиеся сутки: сегодняшний день уже повернул в сторону ночи. Если здесь было начало шестого, когда позвонил Криденс, то там, в Бангкоке… семь утра?.. Позвонил, как проснулся?.. Тот тон, которым он говорил… не оставлял сомнений. Это не просто блажь, это действительно серьёзно… Я отвернулся от телефона — оказывается, всё это время я бездумно смотрел на него, словно ожидая очередного звонка — снова взглянул на фотографии, которые отложил во время разговора. Виктор или Геллерт? Если Геллерт, то выглядит он слишком странно… а если Виктор… то как я его, чёрт возьми, умудрился заснять?! Впрочем, до меня и прежде доходили слухи, что в Биг-Сур что-то… творится… временами. Но как-то так редко, незначительно. Я даже и не выбирался туда ни разу на порядочную «охоту». Ах, Персиваль, ты, как обычно, что-то упустил… Оставив фотографии на столе, я лёг на диван. На тот самый диван. Наш диван. Наш — это мой с Геллертом. Потому что Криденс предпочитал лежать на полу, и я перенял эту его привычку тоже. Я лёг на диван, потому что у меня уже не было никаких сил оставаться на ногах и сохранять гордое положение «человека разумного». «Человеком разумным» я сейчас точно не являлся. Значит, Геллерт всё-таки не всегда лгал мне. И у Криденса действительно был там… был там парень. Который ему «очень, очень дорог»… Интересно, всё то ощущение эйфории, которое я ловил от Криденса… это была влюблённость?.. Или что-то ещё… …ты, как обычно, что-то упустил, Персиваль. Поверил, что ты и вправду крутой лайф-коуч. А у самого — проблем полон рот… Потому что… ведь были же эти пять лет… пять лет, что я провёл с Криденсом. Пять лет экстрима и страсти. И что теперь? И почему при мысли о Криденсе теперь эта странная пустота? Два месяца. Ему хватило двух месяцев. Я закрыл лицо руками. А Геллерт? Что ещё из его слов — правда, что — ложь?.. И почему же так больно? Вспомнив об обещании, я отзвонился в Бангкок. Криденс поблагодарил меня и не сказал ни одного лишнего слова. На ночной рейс в пятницу я чуть не опоздал, чтобы не возиться лишний раз с автомобилем, взял такси, и всё равно едва поспел к окончанию регистрации. …Константин позвонил днём. — Ну, как ты там, Грейвз? Не умер ещё? Прекрасно. И, как всегда — тактично. Я даже слабо улыбнулся. — Жив. — Даа… хреново как-то всё с вами получилось… — я не стал напоминать, что идея разлучить меня с Геллертом исходила именно от Джона. Стоп. Ну и выбор слов — «разлучить»… я поморщился. — Как получилось, так и получилось, — неопределённо ответил я. — Вообще забавно вышло, Грейвз, — то «хреново», то «забавно»… в этом весь Джон. — Мы тут в последнее время с Фер… с Геллертом много общались. Проводили одно расследование. Всякие магические штуки, и вот что! Выяснилось, что этот Гриндевальд и правда не имеет отношения к использованию «магии»… — Да ты что? — «много общались». Я непроизвольно сжал телефонную трубку. Ну вот. Что за реакции такие опять?.. — Как-то не верится… и когда я его расспрашивал с твоим «детектором»… — «Детектор» лажал. Сейчас всё, что можно — лажает, Грейвз. Артефакты, заклинания, волшебные существа, люди, маги… даже я облажался, скажу по секрету… — Что-то я не удивлён, — пробормотал я, опускаясь на пол. — В общем, Грейвз. Не так страшен этот Гриндевальд, как его малюют. Это я тебе просто так говорю, на будущее. — Он, что ли, попросил? — Ну, не то, чтобы… — Можешь не стараться, Джон. И… перезванивать пока не надо. Я уезжаю. — О’кей, Грейвз. Охотиться? — Жизнь спасать. — Ну… это хорошо. Я, в общем, уезжаю тоже… Удачи. — И тебе. Я ещё немного посидел на полу. Провёл пальцами по волосам, взъерошивая их. Чёрти что творится. Джон выгораживает Геллерта?.. Я открыл, не вставая, ящик стола, достал оттуда бумажный пакет со снимками. Геллерт. Я разглядывал фотографии до тех пор, пока не сообразил, что надо бы собираться в дорогу. А не предаваться бессмысленным действиям. Ностальгия. Ненавижу ностальгию. Потом позвонила мать. Уже в семь вечера. Завела пространный разговор о начале учебного года и о рыцарском отношении некоего Кита Роллинза к Модести. Я смотрел на наполовину собранную сумку и думал, а, может быть, плюнуть на всё? Уйти в горы смотрителем, как Джек Керуак? Или в дровосеки податься… сколько угодно снимков йети можно будет сделать, не напрягаясь — собственных автопортретов… Потом ухо уловило что-то необычное на фоне привычной матушкиной болтовни. Имя. «Геллерт». — Прости, я немного отвлёкся… что ты только что сказала? — Я сказала, что твой Геллерт… — Мой Геллерт! — иронично перебил я её и тут же пожалел. В трубке повисла нехорошая пауза. — Может быть, я чего-то не понимаю в современных отношениях, но я достаточно либеральная мать, — произнесла миссис Грейвз весьма и весьма холодно. — Прости… сложный день… — «вернее, последние почти три недели». — Так о чём речь?.. Что там… с Геллертом? — Ааа, так вот, — снова перешла на свой обычный тон мать. — Представляешь, он оплатил Черити AP*! — Ага… это хорошо… — я прикрыл рукой глаза. — И вообще… я этого сперва не хотела говорить, но просто не могу удержаться! Он перевёл деньги — Персиваль, много денег, то есть, сумма очень, очень достойная, я бы даже сказала, солидная — на банковский счёт, который я специально завела для девочек… и даже кое-что мне… уж не знаю, с чего бы… там была приписка, правда, «Ради дальнейших успехов на стезе здоровья»… хоть кто-то оценил мой труд как инструктора! — я слегка отодвинул трубку от уха, на том конце линии уже началось построение радужных планов по поводу дальнейшего поступления Черити в хороший университет, и как бы этим гордился отец, и как лучше распорядиться таким неожиданным подарком для остальных, и что Геллерт такой милый, обходительный, обаятельный… — Мама, — наконец прервал я этот поток. — У меня скоро самолёт. — Ты опять куда-то улетаешь?.. — Я уже давно никуда не улетал! — Да брось, всё время путешествуешь, я столько раз тебе пыталась дозвониться, и всё время этот твой автоответчик — «Грейвз в дороге»… Я скрипнул зубами. Ладно. Ещё полчаса трёпа. А потом быстро, быстро, быстро собраться… и это, наверное, даже хорошо, потому что мне будет некогда думать о Геллерте… о его странных действиях… обо всём этом… …и вот я бегу по аэропорту, чтобы успеть сперва получить билет, затем пройти досмотр и зарегистрироваться, и добраться, наконец, до самолёта, и подняться по трапу в хвостовой части… Пассажиров было не так, чтобы очень много — рядом со мной оба места пустовали. Впереди, через несколько рядов кресел — занавеска, отгораживающая бизнес-класс. Ещё четырнадцать с лишним часов полёта над Тихим океаном… Когда мы приземлимся, в Сан-Франциско будет около часу дня, а в Гуанчжоу — начало шестого утра. Парадокс… Я чувствовал себя настолько измотанным, что едва дождался окончания взлёта. Откинул кресло, заткнул уши берушами, натянул на глаза повязку, закутался в плед и почти сразу заснул. Что самое удивительное — если сегодня, как и всегда в последние дни, и были кошмары, я их не запомнил. Для меня этот странный сон в самолёте оказался на удивление благотворным. Будто бы рядом — мерещилось мне — сидит ангел, и держит меня за руку, и великая небесная любовь наполняет меня и изливается через край…