Осколки

Уэверли сидел в своей комнате, не включая свет. В ясную погоду отсюда был хорошо виден берег, но сегодня море разбушевалось настолько, что полностью пожрало скудную полоску дикого пляжа, взбивая высоко в небо у самого обрыва облако мокрой соленой взвеси. Интересно, он и завтра пойдет купаться, как всегда делал до этого? Надо надеяться, что нет. Хотя, лучше предупредить, что это опасно. От него чего угодно можно ожидать. Он ведь до сих пор еще не вернулся. Уэверли прислушался. Он отчетливо различил в тишине старого дома жалобный скрип половиц, прогибающихся от непривычно тяжелой поступи. Шаги человека слишком большого и неуклюжего для респектабельного викторианского особняка, построенного еще в те времена, когда люди старались ходить медленно и бесшумно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ибо это считалось нескромным. Шаги человека, которого он ждал и боялся. Шаги, от звука которых по душе разлилось облегчение и благодарность. Все-таки вернулся. Вот он идет по длинному темному коридору, замедляя шаг, чтобы умерить шум от своего присутствия и не разбудить других обитателей. Уэверли буквально кожей чувствовал, как он медленно, на ощупь пробирается в темноте, опасливо переставляя ноги, чтобы ненароком не наступить на ту старую и хлипкую половицу, издающую самый пронзительный скрип, от которого даже у спящих все холодело внутри. Уэверли также знает, что чтобы миновать коварную половицу, этому человеку придется обогнуть ее слева, и пройти совсем рядом, почти прижимаясь к двери его, Уэверли, комнаты. И когда он будет проходить мимо, Уэверли будет стоять за дверью, и слушать оттуда его тяжелое загнанное дыхание. Спальня Ильи была смежной со спальней Уэверли. Это вышло случайно. Уэверли ничего для этого не делал. Когда он приехал в свой дом спустя несколько часов после прибытия туда агентов, комнаты уже были распределены, и Илья выбрал комнату с видом на море. Хороший выбор! Теллер и Соло осталось довольствоваться комнатами с видом во двор, что, впрочем, тоже было неплохо, во всяком случае, там было гораздо тише. Сам Уэверли давно привык к шуму прибоя и не тяготился звуками природы. Дверь в соседнюю комнату закрылась с легким хлопающим звуком. Увидимся завтра, Красная Угроза. Сегодня уже ничего не должно произойти. Если, конечно, Теллер еще не спит. И, словно, в ответ на его мысли, в коридоре послышались быстрые шаги босых ног, пробирающихся на цыпочках из дальней комнаты в конце коридора. Теллер, даром, что маленькая и стройная, наступила-таки на голосистую половицу, да так неаккуратно, что скрип перекрыл шум прибоя, а Уэверли вздрогнул и отскочил от двери. Шаги ускорились, и Габи почти влетела к Илье в комнату. Ну, все, сейчас начнется! Уэверли считал для себя неприличным вмешиваться в личную жизнь своих агентов. В конце концов, это по его милости они уже третью неделю вынуждены скрываться в его брайтонском доме вдали от основных событий, пережидая опасный момент, когда их могли раскрыть и убрать с дороги главари преступных синдикатов. Теперь вот терпи. Уэверли никогда не сомневался в уме и хваткости своей молодой подопечной. Габи всегда знала, с какой стороны намазано масло, и умела извлечь личную выгоду из любой ситуации. А тут сам Господь Бог не смог бы ее осудить! Трое молодых людей оказались в ограниченном пространстве без особых занятий, из них двое сильных, энергичных и, чего греха таить, красивых мужчин, и одна хорошенькая оборотистая дамочка. Кто бы на ее месте не соблазнился, когда есть такой шикарный выбор? За стеной скрипнула кровать. Черт бы побрал эти тонкие фанерные стенки! Во времена дедушки Арчибальда все дома строились так: каменным был только каркас, а внутренние стены оставляли деревянными. Таким образом, скрываясь от глаз посторонних, человек все равно оставался у всех на слуху. Возможно, в этом строительном решении присутствовал дальновидный расчет, призванный удержать подданных великой Империи от чрезмерного проявления чувств, однако во второй половине двадцатого века, когда Империя раскололась на множество обломков разной величины и фактически прекратила свое существование, эти ухищрения уже никого не могли спасти. Кровать опять скрипнула, на этот раз сильнее. Да, Габи умела брать от жизни все. Уэверли уже знал, что будет дальше. Мучаясь от бессонницы в своей комнате, он почти каждую ночь слушал звуки, похожие на борьбу, из соседней спальни, а если не слышал, то знал, что сегодня борьба происходит в спальне Соло на той стороне коридора со скрипучей половицей. Но, все-таки, гораздо чаще здесь, за стеной. *** Новый учебный год начался с того, что в доме Друрис не досчитались одного ученика. По слухам его отчислили за какой-то невероятно постыдный проступок, о котором даже упоминать нельзя, но ехидный Уолтер Файнс, шевеля своими холодными хрящеватыми ушами, кривляясь и прихихикивая, сказал, что тот парень «не удержал своего угря в садке». Для Эрни ситуация понятней не стала, но он догадался, что это что-то связанное с половой жизнью, тем более, что угорь в его собственном садке уже начинал доставлять ему неудобства. Как некстати! Новый учебный год навалился на плечи неподъемным грузом геометрии, алгебры, химии, астрономии и одного иностранного языка на выбор. Эрни выбрал русский. Он предчувствовал, что этот язык ему еще пригодится. В первые дни октября, когда погода уже начинала хмуриться, но холода были еще далеко, в Хэрроу традиционно устраивали общешкольный футбольный турнир. Надо сказать, что футбол в школе Хэрроу был особый, не как везде. В общем-то, он был похож на обычный футбол, только ворота были, как в регби, а правила свободными — главное забить. При этом поле должно в идеале представлять собой вязкое болото, в котором игроки, завязая по колено в жирном глиноземе и оскальзываясь при каждом шаге, сбившись в кучу, толпой возили еле различимый среди множества грязных ног разбухший от воды мяч. Иногда, в засушливые годы поле даже специально заливали водой, дабы имитировать болотистую местность. Восторг был неописуемый! Особую радость доставляло зрителям, когда кто-то из игроков удачно падал лицом в грязь, или завязывалась драка. Тогда страсти на трибунах кипели нешуточные. Зрители соперничающих домов (игра всегда проходила между разными пансионами) неистово болели за своих, и нередко в порыве страсти пытались доказать свое превосходство болельщикам противоборствующей команды. Тогда завязывалась вторая драка, уже на трибунах. Тут уже наступал полный восторг! Считалось, что каждый хэрровианец должен хоть раз сыграть в родную разновидность футбола. При всей нелюбви Эрни к командным играм, местный футбол казался ему забавным именно потому, что наибольшее удовольствие люди получают не от результата матча или правильной игровой техники, а от самого процесса толкотни в болоте, где падение было желанным, а самая неуклюжая передача могла исходить от самого лучшего игрока, что вызывало лишь добродушный смех. Октябрь в этом году выдался, что надо для футбола – дождливый и мокрый. Второй учебный год для студентов Друрис начался с товарищеского матча против студентов дома Брэдбис. Обычно от каждой команды выходило по одиннадцать игроков, но в этот раз руководство решило устроить массовую «бойню» второклассников. А что, почему бы и нет? Больше народу, больше беспорядка, больше радости! В день матча с утра прошел дождь, но после обеда, как по заказу, выглянуло солнце. Эрни вместе со всеми вышел на поле. Команда Друрис была одета в красные джемперы, черные трусы и гетры. Их соперники из Брэдбис носили фиолетовые джемперы, белые трусы и гетры. На трибунах уже собрался возбужденный народ. Болельщики из Друрис хорошо подготовились: нарисовали огромный плакат «Друрис – вперед!». Однако их соперники на южной трибуне не отставали. Брэдбианцы сочинили целый сборник задорных кричалок, и все время распевали их, подкрепляя ритмичным хлопаньем в ладоши. По традиции игроки команд должны были выстроиться в две шеренги и пожать друг другу руки. Эрни впервые участвовал в футбольном побоище, и ему было интересно, кто же играет против них. Кое-кого он знал: толстяк Финниган (его специально звали играть, потому что его комичную свиную тушу было видно со всех трибун), Джим Эндрюс (подающий из команды по крикету), Иэн Оливер (самый низкий балл на прошлых экзаменах). Эрни жал руки брэдбианцам, лениво скользил взглядом по их лицам, бормотал традиционное «Удачи!», когда чья-то необычайно теплая и мягкая ладонь сжала его холодную потную руку, да так сильно, что Эрни вздрогнул. «Удачи!» прозвучал над ухом веселый голос и тут же смешался с голосами остальных. Эрни на автомате выпалил свое ответное «Удачи!», и уже совал свою руку другому игроку, но почему-то решил посмотреть, кто же это был с такими теплыми и сильными руками. Если он ничего не перепутал (очередь на рукопожатия быстро и неумолимо сдвигалась), рука принадлежала высокому юноше со светлыми волосами. Юноша повернул голову, и Эрни увидел, что глаза у него голубые, а ресницы длинные-предлинные, чуть выгоревшие на кончиках. Незнакомый юноша улыбнулся… не ему, а кому-то на трибуне, и помахал рукой. - Двигай, Уэверли, чего встал! – грубо толкнул его в бок капитан команды Эдвард Йорк. Эрни отмер и побежал на свою половину поля. Футбольный тренер мистер Джонсон, исполнявший на матчах роль рефери, свистнул начало матча, выбросил мяч на поле, и началось месиво. В центре поля тут же завязалась свалка из самых активных игроков. Эдвард Йорк выбил мяч из-под ног Финнигана, и тот смачно плюхнулся всей своей тушей прямо в грязь, обдав жирными брызгами толпившихся игроков. Трибуны взвыли от восторга. Еще бы — Финниган, как всегда, не подкачал! Эрни, оборонявший левый фланг ворот увидел, что какой-то парень из Брэдбис упустил мяч и чуть не растянулся в луже. Воспользовавшись удачным моментом, Эрни схватил мяч руками (правила это позволяли) и закинул его как можно дальше, подальше от своих ворот, но промахнулся, и мяч упал на трибуну. Зрители на трибуне бросились врассыпную, уворачиваясь от тяжелого, сочащегося грязной жижей мяча. Кажется, кого-то все же задело. Мяч полетел обратно на поле. Мистер Джонсон просвистел угловой. Эрни встал в углу поля, напротив него, толкаясь, как стадо ослов, сгрудились игроки. Эдвард Йорк махал руками: сюда бей, а я подхвачу. Эрни разбежался и ударил со всей силы по мячу. Мяч полетел прямо в руки Йорку. Тот метнулся в сторону, но был сбит с ног тем высоким голубоглазым парнем. Парень проехался коленями по жидкой грязи, проворно вскочил, прижимая драгоценный мяч к груди, и выбросил его на половину Друрис. Вдруг оказалось, что кроме вратаря Робинсона, на поле Друрис почти никого нет — все увлечены очередным падением Финнигана в лужу, причем на этот раз, головой. Трибуны стонали от удовольствия. Еще немного и гол был бы забит, но Робинсон нечеловеческим прыжком накрыл собой мяч и не отпускал, пока рефери Джонсон не просвистел брейк. Мистер Джонсон развел игроков по своим полям и выбросил мяч снова. Эрни, оказавшийся ближе всего к мячу, подхватил его на колено и отдал Берти Карлайлу, но тот не понял его маневра и просто пробежал мимо, так что мяч оказался в ногах у брэдбианца. Трибуны Друрис засвистели «буууу!», но тут же взорвались восторженным ревом, когда удачный маневр Эдварда Йорка отправил мяч прямиком в ворота Брэдбис. Счет открыт! Уже через четверть часа после начала игры невозможно было отличить красно-черную форму Друрис от филолетово-белой формы Брэдбис. Мальчики извозились настолько, что с трудом различали, кто за кого играет. Случались и ошибочные передачи. Так Берти Карлайл, не признав, кто перед ним, отдал мяч Иэну Оливеру, и тот радостно забил гол в ворота соперников. Бедняга Берти потом неделю не мог пройти по школе, не услышав в свой адрес язвительной насмешки. Начался второй тайм, счет был 1:1. За время перерыва ребята успели кое-как отмыться, но первая же атака Джима Эндрюса закончилась падением. Сверху на Эндрюса упал сбитый с ног Финниган и погреб его под собой, так что снаружи этой кучи-малы торчали только беспомощно болтающиеся тонкие ноги поверженного. Кое-как втроем удалось поднять Финнигана, а следом за ним, впечатанного в грязевое месиво Эндрюса. Трибуны рыдали. Сами игроки чуть не загибались от смеха. Но пока одни смеялись, другие успели перехватить инициативу. Высокий голубоглазый парень откинул мяч далеко в сторону Друрис и бросился его догонять. При виде этого Эрни, единственный, оказавшийся на своем поле вдали от свалки, побежал ему наперерез и столкнулся с ним за десять метров до ворот. Робинсон, растопырив руки и ноги, уже готовился ловить. В борьбе за мяч Эрни толкнул высокого парня в грудь и схватил за джемпер, скорее, чтобы удержаться на ногах, но тот понял это как вызов. Он отодрал руку Эрни от своей одежды и с силой оттолкнул его от себя. Эрни упал на поле, но успел потянуть за собой соперника, так что приземлились они вместе. Уже на земле их взгляды на секунду встретились. Эрни не понял, почему, но ему показалось, что парень вовсе не злится на него за это падение, наоборот, ему весело и смешно. Его мысли были прерваны очередным свистком рефери. Назначен удар из центра поля. Высокий парень встал, отряхнулся и поставил мяч на указанное место. Он разбежался и точным ударом пробил ворота Друрис. Робинсон даже дернуться не успел. 2:1 в пользу Брэдбис. - Ну, ты чего, Уэверли. Из-за тебя мяч пропустили, - отвесил ему подзатыльник грубый Эдвард Йорк. Эрни, не привыкший, чтобы его обвиняли в чем-то, что не соответствовало действительности, решил доказать свою состоятельность и отыграться. Он встал в атаку и очень быстро завладел мячом, выбив его прямо из под-ног Иэна Оливера. Окрыленный такой удачей, Эрни повел мяч по полю мимо обомлевших брэдбианцев, невольно расступающихся перед таким напором. Однако он слишком увлекся ведением мяча и совсем не заметил, какая опасность поджидает его слева. Оттуда ему наперерез с грацией танка Марк 1 двигался толстяк Финниган. Кажется, он даже не заметил, как сбил Эрни с ног, да еще случайно задел его ногой под колено. Эрни упал и замер. Острая боль в правом колене пронзила тело до спинного мозга. Свет померк перед глазами. Эрни упал навзничь, прижимая ушибленную ногу к животу. Он закусил губу и сдавленно завыл. Он слышал, как рядом ходили чужие ноги, говорили чужие голоса, но все это было, как во сне. Ему показалось, что он лежал на поле целую вечность, хотя на самом деле не прошло и минуты. Наконец, кто-то опустился рядом, и теплая влажная рука коснулась его плеча. Эрни открыл глаза. Над ним склонилось лицо голубоглазого юноши, с которым он ранее столкнулся в борьбе за мяч. Он улыбался и тряс Эрни за плечо. - Эй, парень, ты живой? Эрни тут же перестал мычать. Он разжал пальцы и опустил ногу. Юноша сидел перед ним в грязи и махал своим товарищам, мол, вы играйте, я сейчас… - Ты как? Сам дойдешь? – спросил он Эрни и протянул руку. - Все в порядке, - Эрни вцепился в предложенную руку, попытался встать, но тут же плюхнулся обратно в чавкающую жижу. - Да я уж вижу, - усмехнулся тот, - Давай, помогу. С этими словами парень подхватил Эрни под мышки и, плотно прижав его к себе, медленно, в развалку, побрел с ним вдоль кромки поля к скамейке. - Спасибо, - смущенно промолвил Эрни, опускаясь на скамейку. - Тебя как зовут? – неожиданно спросил его парень, лучезарно улыбаясь. - Александр Эрнест Уэверли, - отчеканил он, и хотел уже, было, огласить весть титул полностью, но понял, что сейчас это не к месту, и торопливо добавил, - Зови меня Эрни. - А, Уэверли! Так это ты получил в прошлом году высший балл по истории? Поздравляю. А у меня с историей так себе. Кстати, я Дэвид Кортни. Ребята пожали друг другу руки. Эрни показалось, что в тот момент, когда они коснулись друг друга, солнце стало светить ярче. С тех пор между мальчиками завязались дружеские отношения. Эрни, не имевший до этого друзей, не мог объяснить себе, чем его привлекает этот юноша. Он не блистал особыми знаниями, хотя учился вполне прилежно, любил спорт, развлечения, шутки и смех, все то, от чего сторонился сам Эрни, и вообще, производил впечатление человека легкомысленного. Но по какой-то причине, именно рядом с ним Эрни чувствовал себя легко и расслабленно. Это был второй человек в его жизни, от которого он не ждал подвоха. Сам еще не понимая зачем, он в тот же день нашел в библиотеке справочник аристократических родов Британии и попытался найти там фамилию Дэвида. Кортни…. Кортни…. Есть! «Знатный английский род французского происхождения, ветвь Первого дома Куртене. Король Иоанн Безземельный в 1215 году даровал ему ряд владений в Девоне. Актом от 1553 года роду Кортни был дарован титула графов Девон». Значит, Дэвид, нынеший наследник графа, должен быть уже 10-м или 12-м по счету. Почему-то эта мысль понравилась Эрни. Оказывается, его новый друг не только приятный человек, но и родовитый аристократ, даже более родовитый, чем он сам, предки которого происходили из захолустной Нортумбрии. Конечно, сейчас вес аристократии в обществе стремительно снижается, но все же, дворянская честь и манеры… Дэвид действительно производил сильное впечатление. Высокий и развитый не по годам, с правильными чертами лица, золотистыми волосами и ярко-голубыми глазами. Таких глаз ни у кого нет. Точно такими же представали на старинных выцветших гобеленах и драгоценных книжных миниатюрах его далекие нормандские предки. Общение пошло обоим на пользу. Эрни благодаря Дэвиду втянулся в спорт. Теперь они вместе играли в сквош и в футбол. Дэвид же попросил Эрни помочь ему по истории и немецкому. По выходным, если оставалось время после подготовки домашнего задания, большинство мальчишек устремлялось в Лондон, чтобы пройтись по магазинам и кинотеатрам, или наведывалось в окрестные пабы. Самым сложным в этом деле было вернуться в школу трезвым и до отбоя. Многие не справлялись с этой задачей, после чего принимали порцию розог от мистера Флетчера и ходили всю неделю, почесывая незаживающий зад. Однажды после ужина Дэвид подошел к Эрни и спросил: - Пойдешь с нами в бар Патерсон сегодня? Джон Салливан и Джим Эндрюс тоже пойдут. Эрни смутился. Он до сих пор никогда не был в баре. К тому же, к понедельнику ему надо было сдать эссе по творчеству Тургенева. Он замешкался и проговорил, чуть заикаясь: - Я не могу. У меня сдача эссе. Дэвид откинул голову назад и закатил глаза, так что его длинные ресницы, казалось, закрыли пол-лица. Он вздохнул и с усталой насмешкой сказал: - Да ладно ты, потом напишешь. Книги от тебя никуда не убегут. А в баре будут девчонки. - Какие девчонки? – встрепенулся Эрни. - Из школы Квинс Гейт. Эрни был неприятно удивлен. Зачем Дэвиду понадобились девчонки? Неужели ему лучше с малознакомыми девчонками, чем с ним? Но отказывать другу не хотелось. Если сейчас отказаться, в следующий раз он уже не позовет, а то и вообще перестанет с ним общаться. - Хорошо. Когда выходим? - В шесть. Не забудь значок, а то обратно не пустят, - предупредил его Дэвид. В баре Патерсон, находящемся на равном расстоянии от мужской школы Хэрроу и женской школы Квинс Гейт, было уже полно народу. В основном, молодежь. Это было почти единственное место в округе, где ученики могли общаться с представителями противоположного пола на относительно легальных условиях. Владелец паба, мистер Патерсон, говорят, получал добавку к жалованию от директоров обеих школ, чтобы присматривать за поведением пьяной и дуреющей от гормональной бури молодежи, а после докладывал директорам обо всех нарушениях. Ничего этого Эрни не знал. Он был здесь впервые. Он сел за широкий стол под газовой лампой (Боже, где-то еще сохранились газовые лампы!) вместе с друзьями, и им тут же принесли пива в высоких пинтовых кружках. Эрни пробовал пиво и раньше, но не в таком количестве. Джон Салливан, судя по всему, завсегдатай заведения, сказал, что пить надо быстро, а то пиво остынет и станет, как ослиная моча. Это вызвало взрыв хохота за столом. Видимо, шутка была уже всем знакома, но всем нравилась. Дэвид тоже пил - часто и мелкими глотками. Эрни решил последовать его примеру. Очень скоро к ним за стол подсели девушки. Без своей школьной формы, в выходных платьях и туфельках они вовсе не были похожи на учениц, а скорее на хористок. Девочки представились как Лили, Грета и Дорис. Совсем юные, но уже накрашенные по моде: глаза Тэды Барры и губы Клары Боу. Они хихикали, подсаживались ближе и просили пива. Рядом с Эрни опустилась дородная Дорис и сразу взяла его в оборот. - Я тебя раньше здесь не видела, - пророкотала «красотка» с криво накрашенными губами и растянула рот в страшном оскале. Эрни уставился в свою кружку. Но надо было что-то ответить, она же все-таки дама. - Да, я здесь в первый раз. - Эй, Дорис, осторожней, а то испортишь нам мальчика, - захохотал Дэвид, обвивая рукой стройную талию блондинки Лили. Ему легко говорить, Лили не наваливалась на него пудовой грудью. Эрни покраснел, как помидор и отхлебнул из кружки большой глоток. - Приходи почаще, тут весело, - не унималась Дорис, жарко дыша ему в ухо. Она откинулась на спинку стула, так что ее полная колышущаяся грудь оказалась на уровне его глаз. Эрни украдкой посмотрел на товарищей. Те были заняты своими дамами. Только Салливан с нехорошей ухмылкой указал ему глазами на Дорис и подмигнул: давай, мол, не теряйся, приударь за ней. Эрни стало совсем неуютно. Он почти не участвовал в общем разговоре, за неимением других занятий продолжал пить пиво, которое стремительно подходило к концу, и односложно отвечал на вопросы приставучей Дорис. Очень скоро он почувствовал жужжание в голове и странную сосущую легкость в груди, словно кто-то невидимый закручивал в его диафрагме маленький водоворот. Он посмотрел на Дорис. Она уже не казалась ему такой ужасной. Он даже улыбнулся ей. Хорошая девушка. А если бы она не смеялась так оглушительно шуткам Эндрюса, и не пахла так сильно потом, она была бы еще лучше. Эрни допил пиво, но тут же кто-то подсунул ему под руку стакан бренди. - Пей, Уэверли, не отставай! – завопил Джим Эндрюс, прижимая к себе долговязую костлявую Грету, и тут же сам залпом опрокинул в себя содержимое стакана, - А вы, мисс, бывали в синема Палладиум? Эрни ничего не оставалось, как выпить бренди. Напиток жестоко обжег горло, Эрни вдохнул, выдохнул, закашлялся и затрясся мелкой дрожью. Из глаз полились слезы. Это вызвало всеобщий дружный смех. - Так, Уэверли больше не наливать! – с притворной строгостью приказал Дэвид. Он держал руки под столом, при этом Лили не отрываясь смотрела на него во все глаза и изредка вздрагивала, кривя тонкие губки. Что у них там происходило? Эрни сделал вид, что уронил нож, и полез под стол, с трудом вырываясь из крепких хозяйских рук Дорис. Под столом он пробыл не больше трех секунд, но то, что предстало перед его взором, потрясло его до глубины души, обожгло, оскорбило. Лили сидела c задранной юбкой, а в это время рука Дэвида, оттопырив краешек ее белья, трогала ее в том месте, где сходились ноги. При этом тонкая ручка Лили нерешительно, но с интересом исследовала через брюки напрягшийся и увеличившийся пах Дэвида. Эрни вынырнул из-под стола и посмотрел на верхнюю часть этой парочки. Они сидели рядом, весело и беспечно болтали с остальными, потягивали пиво, и по их виду невозможно было представить, чем в это время заняты их руки. То ли от этого жуткого противоречия, то ли от выпитого алкоголя, Эрни замутило. - Мне нужно выйти, - сказал он, подталкивая Дорис, чтобы та выпустила его. - Тебе плохо? Я с тобой, - встрепенулась девушка и вскочила вслед за ним. - Нет, не надо. Но она все-таки увязалась. Во дворе они прошли несколько шагов и остановились за углом паба. Эрни замер на месте, как соляной столб. Его все еще мутило. Дорис стояла перед ним и чего-то ждала. Наконец, она зачем-то спросила: - У тебя есть девушка? -Нет, - коротко мотнул головой тот, отгоняя позыв тошноты. - Странно. Ты такой симпатичный. Но уж очень стеснительный, - ласково заговорила она и положила руку ему на плечо. Дорис уже поняла, что решительных действий от него не дождешься, и взяла дело в свои руки. Она попыталась заключить Эрни в объятия и притянуть его лицо к своему. - Что ты делаешь? – в ужасе вскрикнул Эрни, безуспешно вырываясь из плотного кольца ее рук. - Поцелуй меня, - низким чувственным шепотом проговорила Дорис и приблизила к нему свои толстые накрашенные губы. - Нет! – изо всех сил закричал Эрни, как если бы его убивали. И тут все поплыло у него перед глазами, желудок сделал отчаянный толчок, еще секунда и неудержимая волна рвоты потекла изо рта прямо на выходное атласное платье Дорис. -А-а-а-а-а! – заорала Дорис, как недорезанная свинья на бойне, - Идиот! Что ты наделал! Она со всей силы толкнула Эрни от себя и начала отчаянно стряхивать с рук мелкодисперсную кисло пахнущую рвоту. Эрни перегнулся пополам и продолжал исторгать из себя потоки блевотины прямо на красивые туфли Дорис. На крик из паба выскочили ребята. Дэвид первый сориентировался и понял, что произошло. Он позвал девочек и попросил их помочь Дорис привести себя в порядок. Он сказал Эндрюсу и Салливану, что сам разберется с Эрни (в конце концов, это он его позвал и несет за него ответственность). Когда все разошлись, Дэвид, как тогда, на футбольном поле, склонился над корчащимся от рвотных позывов другом и подал ему руку. - Эх, ты! Не умеешь пить совсем, - добродушно улыбнулся Дэвид, вытирая мокрое красное лицо Эрни своим платком, - Пойдем отсюда. - Я… я все испортил…- жалобно всхлипнул Эрни. - Ничего страшного. Я и так собирался уходить. Бережно придерживая захмелевшего Эрни под руку, Дэвид повел его по дороге в сторону школы. *** После инцидента в баре друзья еще сильнее сблизились. Теперь у них бы общий пережитый опыт, о котором они могли вспоминать и смеяться. Они еще несколько раз ходили в паб, но Эрни старался много не пить и с девушками вел себя строго по-джентльменски. Кажется, им это даже нравилось. Однако подобные похождения не доставляли Эрни большого удовольствия. Он делал это ради Дэвида, чтобы поддержать компанию, и каждый раз искал предлога отказаться. Однажды, в конце апреля, когда уже зацвели липы, а маки и нарциссы покрыли собой окрестные луга, друзья сидели на скамейке перед теннисным кортом, ждали ужина и неспешно переговаривались, глазея на проходящих мимо студентов. - Какой запах! У моего отца в саду тоже цветут липы. С детства люблю этот запах, - поделился впечатлением Дэвид и прикрыл глаза от наслаждения. Эрни искоса посмотрел на него. Он видел его античный профиль, мягкий изгиб скул и огромную тень на пол-щеки, отброшенную длинными рыжеватыми ресницами с выгоревшими кончиками. Он почувствовал, как его сердце замерло и сделало несколько быстрых тревожных толчков. У него даже дыхание перехватило. Чтобы справиться с этим внезапным чувством, Эрни сделал вид, что отсидел ногу и встал, чтобы поменять позу. - Пойдем сегодня к Патерсону? – вскинул голову Дэвид и зажмурил синий глаз от яркого вечернего солнца. Эрни снов взглянул на него и снова почувствовал в груди один пропущенный удар и вслед за ним два-три мелких догоняющих толчка. - Может, сходим в рощу вдвоем? – внезапно предложил Эрни. Он сам не знал, зачем он это предложил. Дэвид как-то странно посмотрел на него и вдруг сказал: - Хорошо, давай в рощу. Эрни был в панике. Он сказал это просто так, наугад, в полной уверенности, что друг ни за что не согласится променять общество девчонок из Квинс Гейт на… а, собственно, на что? Что они будут делать в роще? - В восемь, после ужина? – дрожащим голосом переспросил Эрни. - Я приду, - кивнул Дэвид и тут же встал, задев Эрни локтем, - Будь осторожен. Следи, чтобы тебя не засек комендант. Эрни показалось, что последняя фраза была сказана не просто так, будто Дэвид уже не раз ходил на свидания в рощу и знал, чем это может грозить. Тем лучше, значит, он знает, что делать на свиданиях. До восьми часов Эрни ходил сам не свой. В половине восьмого он незаметно проскользнул из дорма мимо дежурных, пробежал полмили по темной липовой аллее до рощи и затаился там в кустах барбариса. Но как он узнает, что Дэвид уже пришел? В семь пятьдесят пять его уже трясло от волнения, зуб на зуб не попадал. Вдруг он услышал тихий свист с дороги. Эрни вылез из барбарисовых зарослей на лужайку и увидел в тусклом свете знакомую статную фигуру. Вся кровь остановилась в нем. Значит, все всерьез. - Я здесь! – громким шепотом просипел Эрни и замахал рукой. Дэвид подбежал к нему и остановился очень близко, тяжело дыша. В темноте его глаза блестели диким кошачьим блеском. Он схватил Эрни за руку. Своей теплой мягкой рукой за его холодную потную руку. Повинуясь неосознанному инстинкту, Эрни схватил Дэвида за другую руку и приблизился к нему так, что их тела почти соприкоснулись. Что дальше? Надо что-то сделать. Но тут Дэвид сам пришел на помощь неопытному другу. Он отпустил его руку и обвил за плечи. Голова Эрни мягко легла во впадинку между его шеей и плечом. Эрни протяжно выдохнул и зарылся носом в теплую, пахнущую знакомым запахом кожу. Как в полусне Эрни шарил руками по телу друга, пытаясь найти им наилучшее место. Наконец, он обхватил его за шею, закинув руки далеко вперед, как делал на руках у няни в детстве, и начал тереться носом о щеку Дэвида, как теленок, ищущий ласки. Эрни знал, что нужно поцеловаться, но он еще ни разу до этого ни с кем не целовался и боялся, что не справится. - Не так, - мягко отстранился Дэвид. Он взял в руки лицо Эрни и, помедлив секунду, коснулся его губ своими губами. Мягко, тепло, страшно. Потом Дэвид пальцами оттянул подбородок Эрни вниз и проник языком в его раскрытый рот. Эрни сначала вздрогнул от неожиданности, но тут же понял, что это вовсе не отвратительно, наоборот - приятно. Он шевельнул языком в ответ, и волна острого наслаждения захлестнула его. Он целуется в первый раз, и это просто потрясающе! Эрни неожиданно почувствовал, как в штанах все напряглось, и стало тесно. Он очень испугался, что Дэвид это заметит и рассердится на него. Он уперся ладонями в плечи друга, чтобы прервать поцелуй, но Дэвид не дал ему этого сделать, обвил его второй рукой и крепко прижал к себе. Только теперь Эрни заметил, что у Дэвида в паху тоже затвердело. Значит, он чувствует то же самое! И тут его охватил такой бешеный восторг, что он со всем пылом прижался к губам Дэвида и потерся бедрами о его бедра. Рука Дэвида сползла со спины вниз и сжала зад Эрни, на что его тело отозвалось волной сладкой дрожи. Но тут же рука разжалась, их губы разомкнулись. Дэвид, чуть возвышаясь над своим юным другом, проговорил: - Все, на сегодня хватит. - Нет, я хочу еще, - настаивал перевозбужденный Эрни. - Уже поздно. Опоздаем к отбою. Завтра придешь? - Да! *** Это был первый раз, когда Эрни не слушал лекцию профессора Лэнгдона. Весь урок он просидел, пялясь в доску, но не видел ни спряжения греческих глаголов в аористе, ни цитат из Феокрита, ни внушительного задания на следующую неделю. Все его сознание застилала только одна мысль: сегодня они снова встретятся. Сегодня они снова будут целоваться. В восемь вечера Эрни уже занял свою позицию в кустах барбариса. Он уже был возбужден. Вчера ему так и не удалось достичь желаемого наслаждения. Только он лег в кровать и приготовился доделать начатое, как в комнату ввалились Эдвард Йорк и Берти Карлайл, и начали, гогоча, рассказывать о своих похождениях в баре Патерсон. После их пьяных откровений желание пропало напрочь. - Эй, где ты? – окликнул знакомый голос. Эрни выскочил из зарослей навстречу, как испуганная птичка, и чуть не впечатался в спину Дэвида. - Вот ты где! А я уж думал, ты не придешь. - Я бы пришел несмотря ни на что, - воскликнул запыхавшийся растрепанный Эрни. Несколько секунд они стояли молча, пожирая друг друга глазами. Эрни не выдержал первым, он шагнул вперед и попытался заключить друга в объятья, но Дэвид неожиданно отпрянул. - Нет, не здесь. Давай отойдем подальше, - предложил он и потянул Эрни под большую иву, ветви которой почти касались земли. Там он прислонил юношу спиной к стволу и накрыл его губы своими губами. Повторилось все то же, что и вчера. Эрни, как пьяный, впивался в горячий рот возлюбленного и сладко мычал, так что Дэвид сделал ему замечание. - Не стони так громко, нас могут услышать. - Кто? - А ты думаешь, мы здесь одни? – лукаво усмехнулся Дэвид, - Нужно быть очень осторожным, чтобы тебя не заметили. Эрни был поражен. Получалось, что многие школьники назначали друг другу свидания в роще. Возможно, и в данный момент под одной из темных крон жмутся парочки. Ему сразу расхотелось. - В чем дело? – спросил Дэвид. - Я не хочу, чтобы кто-то был рядом, - обиженно буркнул Эрни. - А мне даже нравится. Щекочет нервы. - А если нас поймают? Нас могут выгнать из школы! - Эрни, перестань. Я не дурак, чтобы подвергать нас опасности. Я уже делал так. - С другими? - Ты уже ревнуешь? Не волнуйся, это было не всерьез. Я люблю только тебя. - Я тебя тоже люблю. С тех пор их вечерние свидания стали регулярными, и все это время им удавалось ни разу не попасться на глаза дежурным или администрации. Бывало, что они натыкались на других школьников, уединившихся в тени деревьев, но тут же ретировались, тем более что застигнутые врасплох тоже были не в восторге от этой встречи и не стремились распускать язык. Самое интересное, что их интимное общение ограничивалось этими вечерними свиданиями и никак не касалось учебы и других занятий. Жизнь шла своим чередом. При этом Дэвид регулярно наведывался в окрестные бары для общения с девушками, о чем Эрни, если и знал, то предпочитал не думать. Зачем тратить силы на ревность, если почти каждый вечер Дэвид шепчет ему на ухо, что любит его? К тому же, мальчикам нужно было как-то выпускать пар. Во время их свиданий они только целовались и трогали друг друга через одежду — ничего более. Эрни уже научился управлять своим телом. После встречи он спокойно приходил к себе в дорм, ложился и ждал, пока все уснут, а после извлекал из памяти самые сладкие мгновения, проведенные вместе с Дэвидом, и доделывал то, до чего они еще ни разу так и не дошли вдвоем. Хотел ли он, чтобы дошли? Наверное, да. Но не здесь, не в школе. Здесь он не сможет расслабиться. Скоро будут экзамены. А потом летние каникулы. На лето их со Скоттом, как обычно, упекут к тете Эмили в Брайтон. Опять тупые оболтусы-кузены Джим и Ларри, опять пресная и забитая кузина Мэри. Скотт, скорее всего, в этот раз откажется и не поедет — у него найдутся дела поважнее в Лондоне. Одному там можно помереть со скуки. А если не одному? - После экзаменов приезжай к нам в Брайтон на лето. У моей тетки дом прямо на берегу. Мы сможем купаться в море хоть каждый день. - Хм, заманчиво. Брайтон — шикарное место. Я поговорю с отцом. Сердце снова пропустило удар и тут же торопливо нагнало затянувшуюся тишину несколькими короткими толчками.