Осколки

Ну, ничего, вроде взбодрились мои племяннички. Во всяком случае, Габи перестала язвить и даже решила разобрать свой гардероб, чтобы приодеться к приходу гостей. Прекрасно, а то ее укороченные брюки и линялая рубашка уже всем примелькались. Илья специально переодеваться не будет, да у него и нет ничего, кроме суровых черных водолазок, невыразительной куртки и нескольких пар простых советских брюк. Правда, во время последней поездки в Лондон, он купил себе модные нынче синие джинсы. Ему идет. Красиво смотрится… Да… Про Соло и говорить нечего. У него всегда с собой два чемодана – один с инвентарем, другой с одеждой. К тому же, никто тогда не знал, сколько времени это продлится. Уэверли сел за стол и начал разбирать рабочие документы. Два пухлых конверта с кодовыми номерами. Ага, это по делу ирландских повстанцев. А это агентурные донесения об обстановке в окружении Никиты Хрущева. Похоже, переворот готовят наши русские коллеги. В 57-м не получилось, решили снова попробовать? А вдруг Илья получает сведения в обход меня и потому так рвется домой? От этой мысли стало тяжело на душе. Уэверли раздраженно отодвинул конверт. Он достал из верхнего ящика стола открытую пачку сигарет и закурил. Никотин привычно обжег нёбо и, повинуясь мощному потоку вдыхаемого воздуха, покатился к легким. Теперь это был единственный вид наркотика, который Уэверли мог себе позволить. Вчерашний стакан виски был не в счет. Просто достало уже все. Черт меня дернул пойти в разведку. Эх, сбили меня тогда с верного пути. Был бы сейчас профессором в Оксфорде, преподавал бы свою любимую историю в родном Крайст-Черч… Спокойно и почетно. Нет, не сиделось на месте, хотелось доказать всем: отцу, брату, умникам из «Чертополоха», что я чего-то стою. Сейчас нет уже ни отца, ни брата. И где все те умники? Кому я что доказал? Невеселые мысли были прерваны телефонным звонком. Господи, кто это? В голове сразу пронеслись все возможные версии одна другой тревожнее: Холлис* дает отбой, Ингрэм попался в Найроби, жена не приедет, служба доставки продуктов не может подъехать к Шелтеру… Уэверли затушил в пепельнице бычок и взял трубку. - Ты чего так долго не отвечаешь? – прокричал на той стороне провода недовольный молодой голос. Уэверли чуть не подскочил на месте от неожиданности. Как она сюда дозвонилась? Странная смесь испуга и радости охватила его. Сумасшедшая! Но, все-таки приятно слышать ее голос. - Агата, ты же знаешь, что сюда нельзя звонить, - сказал Уэверли, зачем-то прикрывая трубку ладонью, как будто в пустом кабинете его мог услышать кто-то еще. - Не волнуйся ты. Я звоню из автомата на углу Флит и Стрэнда. Он не прослушивается, - гордо парировала она. - Тебе разрешили выйти в рабочее время? Ну и бардак творится в нашем Управлении! - Если хочешь знать, пока ты там отсиживаешься, Холлис взял меня на время к себе. Теперь я у него на подхвате. Ну, я воспользовалась служебным положением и выбила себе пропуск с правом свободного перемещения. Вот, звоню тебе. - Ну, ты даешь! Смотри, попадешься когда-нибудь, - Уэверли в шутку погрозил ей пальцем, хотя его собеседница не могла его видеть. - Но ты же за меня заступишься, папа Уэверли? Кстати, как там твой медовый месяц? - Какой еще медовый месяц? – недовольно буркнул Уэверли. - Как какой? Я думала, ты счастлив быть рядом со своим русским другом. Это так романтично: вечер, веранда, шахматы допоздна… - Мисс Харпер, ваши шуточки здесь неуместны! - Ой, простите, оскорбила. А кто еще полгода назад плакался в мою пышную грудь, что не может сосредоточиться на работе, потому что все мысли о нем? Давно бы уже пригласил парня на свидание... - Очень смешно, – Уэверли страдальчески выдохнул, - Дожили. Моя помощница учит меня жизни. - Иногда таких старых маразматиков, как ты, стоит поучить уму-разуму. А еще граф, Оксфорд окончил! - Ты чего звонишь-то? – устало спросил Уэверли. - А, ну да. Слушай, я видела отчет на столе у Холлиса, что главаря «Кита» поймали в Венесуэле. Я подумала, что тебе это будет интересно. - Хм… Спасибо за информацию. - И это все? - после недолгой паузы воскликнула девушка. - А чего ты хотела? Премию в размере оклада? Но информация действительно ценная. Если все обстоит именно так, значит, скоро нам дадут отбой, и мы вернемся в Лондон. - Скорей бы. Холлис меня уже загонял. Его три секретаря вообще непонятно чем занимаются. - А я думал, тебе нравится. Думал, захочешь уйти к нему на повышение… - Уэверли, ты в своем уме? За те шесть лет, что я на тебя корячусь, разве я хоть раз пожаловалась, что мне с тобой плохо? - Нет, но, сколько крови ты из меня выпила! - Занудам, вроде тебя, иногда полезно кровопускание. И потом, кого ты возьмешь на мое место? Свою драгоценную Теллер? Вот уж, кто прорва ненасытная. Смотри, она тебя еще удивит, эта хитрая немка. - Ревнуешь? Правильно делаешь, - усмехнулся Уэверли. Он негладких отношениях двух девушек он знал, и старался по возможности использовать профессиональную ревность Агаты в своих целях, - Спасибо, что позвонила. Не люблю быть сентиментальным, но я, и правда, соскучился. - Я тоже, папуля! Передавай от меня привет ребятам. Особенно Соло. Илью, так уж и быть, забирай себе. - До встречи, злюка. Уэверли повесил трубку. Некоторое время он стоял над столом и чему-то улыбался. Да, Агата Харпер, его незаменимая помощница и ценнейший источник информации по всему, что творилось внутри Управления, всегда умела поднять ему настроение своим едким чувством юмора. Уэверли вообще любил окружать себя умными и красивыми людьми, пусть и не всегда уживчивыми. Настенные часы пробили девять. Поезд из Лондона прибывает через два часа. До одиннадцати нужно успеть проанализировать пакеты с разведданными, потому что потом до вечера времени не будет. И Уэверли углубился в работу. *** Эрни шел по зеленой лужайке колледжа Крайст-Черч в сторону величественного позднеготического здания с возвышающейся над округой колокольней Большой Том. Он – студент Оксфордского университета, и через четверть часа он будет сидеть в просторном лекционном зале «четырехугольника» Том Куод и слушать лекцию профессора Холла по историографии. Сегодня будут разбирать Тацита. Эрни не мог поверить своему счастью. Он послал свое заявление, табель успеваемости и рекомендации профессора Бригсдейла еще осенью прошлого года. Однако отец до последнего не говорил, сможет ли оплатить его обучение в Оксфорде. Несмотря на предпринятые Эрни усилия, финансовое положение семьи, хоть и вышло из-под непосредственной угрозы, но все еще внушало опасения. Пришлось продать машину, рассчитать шофера Риггса (к большому огорчению мамы) и горничную Лесли (к огромному облегчению Эрни). В последние месяцы учебы в Хэрроу Эрни вовсю готовился к выпускным экзаменам, заживо похоронив себя в библиотеке. Он почти не сомневался, что сдаст все профильные предметы на отлично, но все же продолжал подтягивать математику, а заодно помогал Берти Карлайлу с литературой, и Джиму Оливеру с немецким языком. На время Эрни забыл про все: про кризис, про предстоящую свадьбу брата, про Мэйди (последний раз виделись на катке еще зимой), даже про Дэвида забыл, тем более, что тот в последние месяцы давал о себе знать все реже. Эрни хотел навестить его на пасхальных каникулах, но старый слуга сказал ему по телефону, что молодой лорд Кортни уехал по делам. По каким делам? Ну, да ему виднее. Видимо, сейчас Дэвиду не до него. Экзамены, как и предполагалось, прошли гладко. На следующий день после вручения аттестатов, Эрни рванул домой на свадьбу Скотти и Джейн. Венчались в полдень, и он еле успел к выезду в церковь. Дома было не протолкнуться от гостей. Из Брайтона в полном составе приехало семейство Грей. Эрни понял это еще в прихожей, услышав на лестнице топот близнецов Джима и Ларри и недовольный возглас тети Эмили, отчитывающий Мэри за неудачный выбор шляпки: «Как чучело, ей Богу. Кто на тебя такую посмотрит? Наказание мое!» Мама, такая красивая, и уже с утра заплаканная, очень обрадовалась приходу Эрни, поцеловала в щеку, шепнула, что у него есть еще около часа, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к выезду. Отец, непривычно празднично одетый и чрезвычайно раздраженный от всей этой шумихи и от бестолковости суетящихся слуг, только фыркнул в усы в ответ на приветствие, что, по-видимому, должно было означать общее одобрение пунктуальности сына. Эрни не стал уточнять. Он вошел в комнату к брату, где тот наводил на свою внешность последний лоск. Он впервые видел Скотти таким нарядным: светлый костюм в тонкую голубую полоску, золотые запонки, темно-синий галстук, флердоранж в петлице. Волосы были густо напомажены и нафиксатуарены, и сейчас Скотт заботливо вправлял выбившийся из аккуратного пробора локон. - Привет! - сказал Эрни и радушно потрепал брата по плечу, - Ого, ты, как на первое причастие собрался. Опасаясь резких движений, чтобы случайно не сбить тщательно уложенные волосы, Скотт кивнул в ответ. - Привет, Эрни. А я уж думал, что ты не придешь. - Как ты мог такое подумать! А еще брат называется. Ой, что… что это у тебя? - Эрни сдвинул брови и озабоченно заглянул в лицо брата. - Что? – испугался Скотти и начал ощупывать себя. - Да вон, под носом что-то торчит, - продолжал настаивать Эрни. Скотт поднес руку к верхней губе и уставился в зеркало. - А…черт, Эрни! Это мои усы! Я их уже два месяца отращиваю! - Усы?, – округлил глаза Эрни и попытался дотянутся до полоски тонких рыжеватых усиков над верхней губой брата, - А ну, дай проверю… Хмм… И правда, усы. А я думал, налипло что-то, ха-ха-ха! - А, ну тебя с твоими шутками, - махнул рукой Скотт. - Ха-ха-ха! Я просто хотел поднять тебе настроение перед ответственным днем. А то ты какой-то напряженный. - Ты смотри, перед гостями так не пошути. Я-то знаю, что мой маленький братишка дурачок, но другим это вовсе не обязательно знать, - покачал головой Скотти, когда Эрни просмеялся, - Слушай, давай покурим перед отъездом. - Давай. Последняя сигарета свободного мужчины? - Типа того, - вздохнул Скотт и раскрыл портсигар. Они закурили. Скотт задумчиво вглядывался в табачный дымок и молчал, размышляя о чем-то своем. - Рад, что женишься? - прервал молчание Эрни. - Конечно. А уж Джейн-то как рада! Да и в штабе холостых не жалуют. А ты когда? - вдруг спросил Скотт. - Что, когда? - Женишься когда? У тебя вроде есть какая-то девушка. Все пишет тебе. Эрни удивленно пожал плечами. Мысль о том, чтобы жениться на Мэйди пока всерьез не посещала его. И с чего брат решил, что Мэйди его девушка? Они даже не целовались. И он ей ничего не обещал. Хотя, после всех этих писем и совместных выходов, родители и соседи уже наверняка заочно поженил их. - Я как-то не думал об этом. Сначала нужно окончить учебу. - Правильно. Не торопись с этим, - кивнул Скотт и затушил сигарету, - Ну, что, ты готов? Тогда пошли. *** Вот бы все свадьбы были такими же. Гостей, кроме родственников было совсем немного. Сейчас мало кто мог позволить себе широкую свадьбу. Но зато родители молодых сложились на грандиозный подарок: медовый месяц во французской Ривьере. Жених и невеста были чудо, как хороши. Даже строгая тетя Эмили смягчилась и ни разу не прокомментировала платье и прическу невесты, тем более, что Джейн действительно очаровала всех присутствующих. В своем атласном белом платье до щиколоток, в диадеме из белых роз и струящейся фате, она казалась воздушной, как облачко в летний день. Скотт мужественно произнес слова супружеской клятвы, хотя было видно, что он сильно волнуется. Он то и дело возносил очи горе, пытаясь в правильной последовательности выудить из памяти, что именно, согласно Библии, должен делать образцовый супруг. Джейн и тут была на высоте. Каждый раз при заминке она крепко сжимала его руку и смотрела на своего Скотти широко распахнутыми глазами, так что ни у кого не оставалось сомнений, что этот брак по любви. Когда викарий объявил молодых людей мужем и женой, и зазвучали звуки свадебного гимна, подружки невесты прошли вдоль гостей с корзинками риса, предлагая каждому взять по горстке. На пороге церкви под радостные крики началось ритуальное осыпание. Кажется, в древности так призывали богатство и достаток в дом новобрачных. Эрни бросил в них пригоршню риса, и подумал, неужели и ему когда-нибудь придется побывать на их месте? После церкви молодожены и гости поехали в Кенсингтонские сады, где на берегу Круглого пруда уже были расставлены праздничные столы и играла музыка. Гости расположились на лужайке, и началось веселье. Молодожены, напротив, в основном, стояли под куполом декоративной арки и принимали поздравления, изредка прерываясь на угощение или танец. Молодежь быстро разбилась на группки, а потом и на парочки. Буйные друзья Скотти по университету и по клубу «Орион» наперебой обхаживали хорошеньких подружек невесты. Люди старшего поколения обступили столы с закусками и степенно обсуждали свои дела под херес и канапе. Эрни не хотел ни есть, ни танцевать, он старался держаться подальше от назойливых девиц и подвыпивших родственников, и любоваться праздником со стороны. Оказывается, так много можно узнать о людях, если наблюдать за ними, когда они об этом не подозревают. Например, выяснилось, что мистер Дорсет любит выпить, а миссис Дорсет тщеславна, почти не отходит от лорда Артура и его высокопоставленных знакомых. Дядя Руперт, бодрый старичок, в прошлом известный в Лондоне картежник и повеса, вовсю ухаживал за дамами, а мужчинам предлагал сыграть в покер на пару фунтов. Желающих не находилось. Джим и Ларри, как всегда, в своем стиле, начали было кадрить двух красоток, но в процессе напились и забыли, зачем пришли. Молли, лучшая подруга Джейн, воровато оглядываясь, направилась в сторону старого паркового павильона, а спустя минуту, старательно имитируя непринужденность, за ней последовал Стиви, плечистый парень из университетской команды брата по гребле. Эрни невольно улыбнулся этому неумелому приему молодых любовников. На скамейке под деревом сидели мама и тетя Эмили. Тетка горячо жаловалась той на жизнь. - Ох, Матильда, ты не представляешь, что это такое, воспитывать троих детей в провинции. Твои сыновья хотя бы не доставляют тебе хлопот. А мои мальчики до сих пор нигде не устроены. Этот кризис сведет меня с ума. Хоть бы Мэри кто-нибудь замуж взял что ли? Но ты посмотри на нее, разве кому такая понравится? Бледная, худая, а еще шляпку эту нацепила, как пугало. - Ну что ты, Эмили, Мэри очень милая девушка. И шляпка ей вполне идет. Смотри, какой-то джентльмен пригласил ее на танец, - попыталась успокоить золовку мать. - Ой, и правда. Хоть бы она не отпугнула его своей простотой. Что поделаешь, выросла в деревне, столичных манер не знает... Эрни проследил за взглядом тети Эмили и увидел, что Мэри действительно танцует с каким-то высоким брюнетом, и ее блеклая шляпка ничуть не мешает ей получать удовольствие от танца. Она робко улыбалась своему кавалеру, что-то отвечала на его расспросы и зарывалась лицом ему в плечо каждый раз, когда он в танце резко подбрасывал ее на повороте. Эрни с нежностью смотрел на свою кузину, и ему вдруг всем сердцем захотелось, чтобы у Мэри все сложилось хорошо. Тем временем, из-за павильона по-отдельности вернулись Молли и Стиви. Вид у обоих был рассеянный и до неприличия счастливый. Оба усердно делали вид, что не знакомы. Среди гостей были не только родственники и друзья самих молодоженов, но и именитые гости. Дорсеты, пользуясь своим положением издателей, пригласили на свадьбу нескольких известных писателей и публицистов. Среди них был Алан Эндельфорс, сотрудник «Хэральд Уикли», прославившийся своими репортажами о жизни театральной богемы. И Уилфрид Дезерт, автор нашумевшего поэтического сборника «Медяки» о судьбах ветеранов войн. И Доротея Трэвис, только что вернувшаяся из экспедиции в Тибет, где общалась с Далай-ламой ХIII Тхуптэном Гьяцо. Она с готовностью рассказывала об этом каждому, кто готов был слушать, в таких подробностях, что Эрни всерьез засомневался, что эта встреча на самом деле имела место. Фотограф, приглашенный снимать новобрачных, только успевал сменять светочувствительные пластины на своем фотоаппарате, чтобы заснять кого-либо из гостей в компании знаменитостей. С стороны Уэверли из «знаменитостей» был один епископ, два генерала, и бывший Канцлер казначейства. Его Эрни узнал по широкой оплывшей фигуре, мясистому лицу и длинной кубинской сигаре, ни на секунду не покидавшей прокуренного рта. Он казался очень серьезным и все время говорил о политике. Эрни разговаривал с братом в перерыве между танцевальными номерами, когда к их маленькой компании подошел толстый джентльмен с сигарой. Он окинул молодых людей тяжелым взглядом бульдога, словно прицеливался, куда укусить, и заговорил с женихом твердым требовательным голосом. - Поздравляю, лорд Уэверли, теперь и вы тоже в команде счастливо женатых мужчин. - Благодарю вас, уверен, что это так, - чуть устало, но все же благодарно ответил Скотт. Ему сегодня пришлось отвечать на столько поздравлений и трясти столько рук, что он был слегка раздосадован тем, что кто-то решил помешать его короткому перерыву, пока Джейн кружится в танце с дядей Рупертом. Однако джентльмен с сигарой не распознал намека. - Надеюсь, что мы скоро увидим вас в Правительстве. Только не сделайте глупости, не связывайтесь с этими болтунами-лейбористами. - О, нет, боюсь, что политика не для меня. Я скорее по военной части, - попытался уйти от политической дискуссии Скотт. - Тоже неплохо, тем более что тучи над Европой снова сгущаются. Не знаешь, откуда ждать напасти. Вдруг Эрни, до этого молча стоявший рядом, спросил сурового джентльмена: - Вам кажется, что Германия снова развяжет войну? Толстый джентльмен не донес сигару до рта. Он удивленно перевел взгляд на юношу, высказавшего такую смелую мысль. - Что вы имеете в виду, молодой человек? Эрни растерянно улыбнулся, но ответил: - Германия сейчас переживает новый экономический подъем. Через несколько лет они захотят взять реванш за поражение в Войне. Толстый мужчина жевал сигару и продолжал буравить Эрни своим тяжелым бычьим взглядом. - Мы знакомы? - Александр Эрнест Уэверли, - Эрни протянул руку. - Еще один Уэверли? Приятно познакомиться. Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль. Мы с вашей матерью дальние родственники. Они пожали друг другу руки. Левый уголок рта маминого дальнего родственника, сжимавший дотлевающую сигару, чуть дернулся вверх. По-видимому, это означало добродушную улыбку. - Интересная мысль для такого молодого человека. Где вы учитесь? - Только что закончил Хэрроу и собираюсь поступать в Оксфорд, - отрапортовал Эрни. - Прекрасно! Я сам окончил Хэрроу. Удачи вам, лорд Уэверли. Надеюсь, мы еще увидимся. И толстый откланялся. Спустя некоторое время он собрался уходить и подошел к лорду Артуру, чтобы попрощаться, а заодно выяснить некоторые вопросы. - Этот мальчик тоже ваш сын? - спросил Черчилль, указывая на Эрни. - Да, младший. Только что окончил школу, - слегка удивился отец. Почему он спрашивает про Эрни, а не про Скотта, славная карьера которого вот-вот начнется? - Он мне показался очень разумным. Вы правильно поступаете, что даете своим детям хорошее образование. Он сказал, что собирается поступать в Оксфорд. - Правда? Он так сказал? - Да, и я считаю, что ему там самое место. Мне понравился ваш младший сын. Когда он закончит обучение, я, пожалуй, возьму его к себе. Мне не помешают умные люди в команде. - Смотрю, он вас очаровал, - усмехнулся отец. - Я никогда не очаровываюсь теми, кто этого не достоин, - сказал Черчилль и откланялся. Похоже, эти слова произвели впечатление на отца. Когда молодые уехали, чтобы уединиться в номере отеля, а большинство гостей начало расходиться, лорд Артур подошел к Эрни и спросил: - Скажите мне, Александр Эрнест, вы уже подали документы в Оксфорд? Эрни понял, что отец не просто так это спрашивает. Он внутренне подобрался и ответил так, будто его поступление в университет уже состоялось: - Да, отец. Мне назначено собеседование на первое августа. Если я его пройду успешно, нужно будет внести плату не позднее двадцать седьмого числа. Эрни продолжал, не мигая, смотреть отцу в глаза. Ну, давай же. Он ждал, неподвижно держал его взгляд, до тех пор, пока тот не произнес: - Хорошо, вы будете учиться в Оксфорде. Но с одним условием: вам будет отказано в карманных деньгах на все время учебы. Вам придется самому зарабатывать на свои повседневные траты. - Я согласен. - Тогда, пожалуй, это все, - сказал лорд Артур и отвел глаза. - Спасибо, отец. Я вас не разочарую, - горячо заверил его Эрни. В ответ лорд Артур лишь скользнул по нему взглядом и тут же отвернулся, словно боялся проявить чуть больше чувств, чем положено по отношению к младшему сыну. Но ничто уже не могло смутить ликования Эрни. Оставшись один, он залпом выпил рюмку вишневого ликера и подумал, что жизнь, в общем-то, не так уж несправедлива. Интересно, где сейчас Дэвид? *** В лекционном зале уже было яблоку негде упасть. Эрни прошмыгнул в левый ряд и сел на первое попавшееся свободное место. С минуту он близоруко вглядывался в центр зала, откуда шел звук профессорского голоса. Вокруг шептались и хлопали партами опоздавшие. Нет, так невозможно ничего расслышать, а увидеть — еще меньше. Эрни пошарил глазами по аудитории. Он приметил свободное место с краю шестью рядами ниже. Воспользовавшись паузой, когда профессор Холл отвернулся к доске, чтобы написать очередную историческую дату, Эрни встал и переместился туда. - Извините, - прошептал Эрни, присаживаясь на свободный краешек скамейки. Его сосед, светловолосый парень, удивленно вскинул брови, но тут же улыбнулся и подвинулся, освобождая место для новичка. Итак, Публий Корнелий Тацит. Эрни читал Тацита в английском переводе в школе, но тогда его больше интересовали события войн и переворотов времен Флавиев и Юлиев-Клавдиев. Он по-мальчишески принимал все написанное ученым римлянином за чистую монету. Да и в школе от них требовали в основном знание фактического материала. О том, что такое «критическое чтение», Эрни тогда не имел понятия. Оказывается, многое, если не всё из того, что написано древними авторами, необходимо подвергать сомнению, осмысливать и заново интерпретировать, чтобы установить истину. В этом и состоит суть истории как науки. «Никому не верить на слово, читать первоисточники, проверять по косвенным данным», - три кита науки, о которых каждое занятие не уставал напоминать своим студентам профессор Холл. Эрни очень понравились эти «три кита». А как может быть иначе? - Ярким примером исторической пристрастности является раннее произведение Тацита «Агрикола». Может быть, кто-то из вас знает, почему? - спросил профессор Холл и обвел рукой слушателей, предлагая им вступить в диалог. Эрни поднял руку. Вместе с ним поднялись еще две-три руки. Как? А остальные что, не знают? - Прошу, молодой человек, - обратился профессор Холл к Эрни. - Гней Юлий Агрикола был его тестем, поэтому Тацит не мог написать о нем плохо, - высказал свое мнение Эрни. - Совершенно верно. Римская историография того времени была очень конъюнктурна... Эрни сел на место и заметил, что его сосед, снова удивленно вскинул на него брови и слегка улыбнулся. Похоже, Эрни произвел впечатление не только на профессора. Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что улыбки посыпятся на него со всех сторон, однако ничего подобного не случилось, и он вернулся к лекции. Спустя час Эрни выходил из четырехугольника Том Куод с твердым намерением немедленно пойти в библиотеку и взять оригиналы Тацита, Плутарха и Светония на латыни и самому проверить, насколько отличается описание одних и тех же событий в устах главных историков древности. Дьявол прячется в деталях. Почему одни и те же люди в каких-то источниках едва удостаиваются упоминания, в других они выглядят чуть ли не спасителями Отечества? Эрни уже думал о том, что хорошо бы для полноты картины проштудировать Диона Кассия в греческом оригинале, когда его догнал на выходе из двора тот самый студент, к которому Эрни подсел на лекции. - Простите, вы, кажется, оставили свой список лекций на парте, - сказал запыхавшийся от быстрой ходьбы парень и протянул Эрни свернутый вчетверо листок бумаги. - О, благодарю, я и не заметил, - сказал Эрни, принимая список из его рук. Он уже хотел развернуться, чтобы идти дальше, но парень снова заговорил. - Кажется, профессор Холл заметил вас. Поверьте мне, это дорогого стоит. Эрни не понял, зачем он ему это сказал, но было приятно. - Боюсь, вы преувеличиваете мои способности, но, это правда, я всегда интересовался древней историей. - Вы собираетесь специализироваться по древней истории? - Еще не знаю, но все возможно. А вы любите античность? - Очень люблю. Каждый раз, когда бываю в Лондоне, я хожу в Британский музей и просто пропадаю там. Кстати, меня зовут Роберт Стайлз, - представился парень и протянул руку. - Очень приятно. Александр Уэверли, - ответил любезностью Эрни и крепко пожал руку новому знакомому. - Вы — тоже Уэверли? - воскликнул тот, - Кажется, в прошлом году из Крайст-Черч выпустился какой-то Уэверли. Он еще был в команде по гребле. - Точно, это был мой брат Скотт. - Надо же! Вы с ним совсем не похожи, - чуть задумчиво сказал Роберт Стайлз. - А вы с ним знакомы? - Нет, но я видел его на соревнованиях. Мне этого достаточно, чтобы понять, что вы с ним разные. Что-то в тоне голоса нового знакомого заставило Эрни более внимательно взглянуть на него. Мягкие карие глаза Роберта Стайлза смотрели на Эрни сдержанно, немного стыдливо. «Он что, серьезно?» - подумал Эрни. Но он не успел ничего ответить, потому что мимо него с громким лаем пробежал веселый пес: короткая белая шерсть с черными и рыжими подпалинами на спине, висячие уши, хвост антенной. Еще не понимая, что произошло, Эрни зачем-то крикнул: - Скипи! Пес дернул головой на зов, повел носом и, сломя голову, рванулся к Эрни. Он подбежал и обнюхал ему ботинки, бешено виляя хвостом. Эрни присел на корточки и потрепал пса за загривок. Этого не может быть! - Это ваша собака? - поинтересовался Роберт Стайлз. - Нет, не моя. Но, кажется, я знаю его хозяина, - озабоченно ответил Эрни и начал оглядываться по сторонам в поисках того, кого он больше всех хотел и боялся увидеть. - Скипи! Иди сюда, паршивец! - прозвучал голос, и вслед за ним послышались торопливые шаги по гравиевой дорожке. Эрни выпрямился и повернул голову в сторону приближающегося звука. На минуту ему показалось, что все это сон, что он вот-вот проснется, и вновь окажется в холодной и равнодушной реальности, где нет места чуду, ибо что это, если не чудо? - Эрни? - послышался совсем рядом его голос. - Ты… Ты здесь? - только и смог вымолвить сбитый с толку Эрни. В ногах пыхтел и суетился пес. По-видимому, он был очень рад встрече двух друзей. - Увидимся завтра, - сказал за спиной голос Роберта Стайлза. - До встречи, - рассеянно кивнул Эрни ему вслед. Через секунду он уже забыл про него. Эрни во все глаза смотрел на человека перед собой. Светлые волосы, голубые глаза, длинные ресницы, лучезарная улыбка. Все на месте. Даже та странная морщинка на переносице уже не казалась чужой. Эрни стоял перед ним, как вкопанный, не в силах двинуться с места. Дэвид сделал это за него. Он схватил Эрни за руку и, как тогда, два года назад в их квартире в Сохо, рванул к себе и обнял. - Наконец-то я тебя нашел, - прошептал он ему на ухо. Эрни уже оправился от шока. Он изо всех сил сжал Дэвида в объятиях и тут же выпустил его. Стоять, обнявшись, посреди оживленного двора было сомнительно, люди уже начали подозрительно поглядывать на них. Скипи опять куда-то убежал. Ему было скучно. - Дэвид, как ты здесь оказался? - наконец произнес Эрни, когда головокружение отступило. - Пойдем, сядем куда-нибудь, я тебе все расскажу. Ой, Эрни, я так рад! Но сначала зайдем ко мне, оставим Скипи, а то он нам не даст поговорить. Дэвид свистнул собаку, надел на нее поводок и вместе они пошли по Сент-Олдейтс в сторону Хай стрит. *** Они сидели в дальнем углу паба «Кингс Арм» с двумя кружками пива и тарелкой жареной картошки с рыбой. Скипи был очень огорчен, когда понял, что его не берут на дружескую вечеринку, и с демонстративной обидой улегся на свой коврик мордой к стене. - Как тебе разрешили привезти собаку? - недоумевал Эрни. Обычно студентам строго запрещалось брать в университет своих питомцев. Но, как известно, из любого правила бывают исключения. - Это ненадолго, - покачал головой Дэвид, - Через месяц родители вернутся их лечебницы, и я увезу малыша обратно. Эх, знал бы ты, сколько времени мне пришлось потратить на переговоры с администрацией, сколько бумаг я подписал, чтобы мне разрешили его оставить хоть на пару месяцев. Ну не брошу же я его на улице, в самом деле! - Это из-за него тебя поселили в подвале с окнами под потолком? - усмехнулся Эрни, вспомнив комнату Дэвида, где они только что побывали. - Во-первых, я сам поселился, потому что там стены толстые - почти ничего неслышно, если Скипи вдруг начнет лаять. Живу теперь, как монах в келье. Зато гораздо дешевле, чем на верхних этажах. Ничего, проживем. После той квартиры в Сохо мне ничего не страшно, - махнул рукой Дэвид, и на излете этого жеста подхватил из тарелки кусок жареной трески. - Вы живете все там же? - Нет, переехали в Ислингтон. Далековато, конечно, но зато район спокойный и жилье вполне доступное. Ох, Эрни, я теперь эксперт в области недвижимости. Знаю что и почем в Лондоне. Обращайся, если что, - невесело улыбнулся Дэвид. - Почему ты не отвечал на мои письма? - Зачем? - пожал плечами Дэвид, - Чем бы ты мог мне помочь? А лишний раз напоминать другим о своих проблемах... - Но я же не какой-то «другой». Я твой друг, - с обидой в голосе произнес Эрни. Дэвид внимательно посмотрел на него поверх стакана с пивом. Взгляд этот был жесткий, колючий, и в то же время, какой-то жалкий. Взгляд этот, как будто умолял: ну не могу я тебе этого рассказать! Эрни понял, что пока лучше не давить. - Ты, значит, в Крайст-Черч? - сменил тему Дэвид. - Да, а ты? - А я в Эксетере. Колледж маленький, но уютный. К тому же, на гуманитарных факультетах плата чуть ниже. - Как ты все-таки здесь оказался, ты расскажешь уже? - осторожно спросил Эрни. Он боялся, что Дэвид снова замкнется. Однако он ошибся. Дэвид отпил большой глоток из стакана и хитро улыбнулся. - О! Это интересная история. Ты можешь не поверить, но это так. Оказывается у моего старика еще остались в загашнике ценные бумаги. Не все сгорели в кризис. А сейчас они и вовсе пошли в рост. Акции завода Круппа. Представляешь, кто бы мог подумать? Он купил их еще в Войну. Мы и забыли про них. А тут я начал разбираться с делами, обнаружил эти акции. Поговорил со знакомым финансистом, а тот мне посоветовал сначала подождать, пока цена подрастет, купить еще, а потом все это продать с выгодой... Дэвид говорил долго и пылко, рисовал на салфетке какие-то цифры и графики, объяснял, почему нельзя сразу продавать, и чем кассовые сделки отличаются от срочных. Видно было, что тема финансовых операций его сильно волнует. Эрни его почти не слушал, он смотрел на своего друга, которого давно не видел, замечал изменения в его внешности, голосе, поведении, и пытался заглушить бешеный стук сердца, из-за которого было трудно дышать. А, может, это из-за духоты битком набитого студентами паба? Дэвид сильно возмужал за последний год. Он еще больше вырос и раздался в плечах. Голос окончательно огрубел, а на остром подбородке пробивалась упрямая светлая щетина. Эрни заметил, что Дэвид теперь гораздо реже проявлял столь культивируемые в их среде аристократические манеры, и вообще, не особо заботился, что о нем подумают окружающие, если это касалось важных для него вещей. Видимо, два года хождения по мукам и общения с людьми разных сословий дискредитировали в его глазах ценность высокородной спеси. Это было ново и непривычно, и, в целом, даже добавляло ему привлекательности. Но глаза и улыбка были все те же. И Эрни успокоился. - ...Ну и вот, после этого мы переехали в Ислингтон, а я поступил в Оксфорд, - гордо заключил Дэвид и поставил чернильным грифелем на салфетке жирную точку. - Хм. Но ты ведь мог поступить в любой другой университет, где дешевле? - резонно спросил Эрни. - Мог бы. Но не захотел, - отрезал Дэвид и с вызовом посмотрел на друга. Эрни понял, что сказал бестактность. Видимо, у Дэвида были свои причины поступать именно так, и дело было не только в деньгах. - Я очень рад за тебя. Ты совершил подвиг, - сказал он, чтобы сгладить неловкость. - Да ладно, какой там подвиг. Любой на моем месте сделал бы то же самое для своих родных. - Не скажи. Мы с отцом до сих пор не в ладах. Он не хотел платить за Оксфорд. Представляешь, если бы ты поступил, а я — нет. - Было бы очень глупо, - засмеялся Дэвид. - Зато я теперь лишен карманных денег пожизненно. Придется искать подработку. - Вместе будем искать, - ободряюще подмигнул Дэвид. Пиво закончилось. За окном почти стемнело. Зал заполнили горластые старшекурсники. Кажется, они спорили о том, кто войдет в университетскую сборную по гребле, чтобы в этом году повалить на лопатки заносчивых кэмбриджцев. - Знаешь, я так счастлив. - Я тоже. Я очень соскучился. В зале включили освещение. Лампы светили тускло, ровно настолько, чтобы официанты смогли посчитать сдачу. Зачем молодежи освещение? А в их глухой угол оно едва пробивалось. В темноте они нашли друг друга, и их пальцы сплелись. Если бы в эту секунду случился пожар, они бы и тогда не двинулись с места.