Осколки

Прохладное осеннее солнце озарило застывшие в барочной истоме башни замка Карфакс и церкви Святой Марии. Город только просыпался, но некоторые студенты, из тех, что не прожгли вчерашний вечер в пабе, уже стекались к обеденным залам своих колледжей, чтобы начать очередной учебный день с порции сытного английского завтрака и утренних газет. Промозглый ветер забегал за воротник, но это маленькое неудобство, равно как и прошедший ночью дождь, не могло умерить энтузиазма Эрни, спешащего из обеденного зала к своему общежитию, чтобы переодеться и взять с собой нужные на сегодня вещи. Он не знал, какая сила гнала его с утра на лекцию по немецкой философии, но он знал, куда она приведет его в конце дня. Они с Дэвидом договорились встретиться сегодня вечером. От этой мысли, он почти перешел на бег. На входе в общежитие его окликнул пожилой вахтер: - Мистер Уэверли, вам письмо, - и протянул ему конверт. - Благодарю, мистер Роджерс, - ответил Эрни и взял конверт из его рук. Письмо было от Мэйди. Эрни улыбнулся, но тут же погасил улыбку, опасаясь, что любопытный мистер Роджерс догадается, что автором письма является девушка, иначе потом (в этом можно не сомневаться) каждое письмо от нее будет вручаться ему с ехидной усмешкой и многозначительным подмигиванием. Только этого не хватало! Еще в августе, когда о поступлении в Оксфорд стало известно точно, Эрни, за неимением других наперсников, способных в полной мере разделить с ним эту радость, написал Мэйди восторженное письмо. И вот ее ответ. «Позже почитаю», - подумал Эрни, пряча письмо подальше от чужих глаз. Надо было спешить. Он быстро переоделся в своей комнате, сунул в карман несколько галет, чтобы не проголодаться до обеда, и, подхватив тетради и книги, выбежал во двор. В холодном лекционном зале народу с утра было совсем не густо. Небольшая кучка непроспавшихся студентов вольготно расположилась на первых рядах, словно воробьи на телеграфном проводе. Эрни заметил, что кто-то помахал ему рукой с четвертого ряда, приглашая сесть рядом. Он тут же узнал его. Это был тот парень, Роберт Стайлз, с которым Эрни вчера довольно неожиданно для себя познакомился. Роберт так энергично махал ему, что Эрни посчитал невежливым отказываться, хотя уже приметил удобное место прямо напротив преподавательской кафедры. Стайлз широко улыбнулся и подвинулся вглубь, гостеприимно освобождая место для Эрни. - Доброе утро, - сказал он полушепотом, хотя лекция еще не началась. - Доброе утро, - ответил Эрни и сел рядом на теплое нагретое место. - Надо же, вы встали в такую рань, чтобы послушать лекцию профессора Пьюси про немецкую философию? - дружелюбно начал он. - Но ведь вы тоже пришли? - возразил Эрни, немало удивившись тому, что посещение утренних лекций вовсе не является здесь нормой. - Я дал себе обещание, что не пропущу ни одного занятия, пока учусь, - не без гордости ответил Роберт Стайлз. - В самом деле? Как интересно, - сказал Эрни тоном, будто ему в самом деле было интересно. - Да, представьте. Сам я родом из Кентерберри. Все мои родные живут там: матушка, дядя Оливер и сестры Сесилия и Китти. Я первый из нашей семьи, кто учится в Оксфорде. Они на меня очень надеются, поэтому я посещаю все занятия, и не хожу в пабы. «Господи, зачем он мне все это рассказывает?» - подумал Эрни. Он внимательно посмотрел на своего соседа. Соломенного цвета волосы, нос картошкой, мягкие карие глаза. Простоватое, но, в целом, приятное лицо. Он улыбался и говорил с охотой, словно только и ждал, что Эрни к нему подсядет и будет слушать. - А еще я являюсь членом клуба «Чертополох», где собираются студенты Крайст-Черч. Приходите и вы, мистер Уэверли, там интересно. - Благодарю вас, мистер Стайлз, обязательно приду. - Ой, нет, называйте меня просто Робби, - сказал он, и щеки его зарозовели. - Тогда вы называйте меня Алекс, - усмехнулся Эрни в ответ. Он решил пока не говорить ему свое домашнее имя. Зачем? - Договорились, - кивнул Робби, - Кстати, как вы вчера… Но тут в аудиторию вбежал маленький человек в сером костюме и в пенсне — профессор Пьюси, - и прямо на ходу, еще не добежав до кафедры и не развернув своих записей, начал вещать тонким пронзительным голосом. - Итак, господа, посторонние разговоры в сторону, - сказал он, как будто покинул слушателей всего минуту назад, - Мы начинаем. Немецкая классическая философия, также называемая немецким идеализмом, обычно представляется следующими именами: Кант, Гегель, Шеллинг, Фихте. Эрни достал карандаш и начал записывать. Лекция и впрямь оказалась трудной. Эрни никогда толком не понимал немецкой философии. Она казалась ему искусственной, и совершенно игнорирующей человеческую природу. Неудивительно, что эту философию создавали в основном оторванные от жизни чудаки-одиночки. Европу сотрясали Французская революция и Наполеоновские войны, а они рассуждали о трансцендентальности мира, о переходе предметного мира в область чистого мышления. Возможно, тогда это был способ уйти от реальности? Но в новом двадцатом веке такие представления о мире казались чем-то странным, хотя и любопытным. Впрочем, не стоит недооценивать немецкий идеализм и силу его влияния на умы. Маркс много взял у Гегеля, а через него гегелевские идеи подхватили все коммунисты, включая Ленина. Так что тот мир, в котором мы живем сейчас, во многом обязан тем чудакам, что, сидя в башне из слоновой кости, силой своего разума ваяли новое идеальное мироустройство. - Позвольте спросить, кто из вас знает немецкий? - воззвал к аудитории профессор Пьюси. Эрни честно поднял руку. Немецкий он знал с детства, поэтому в школе он учил более экзотический русский, а в Оксфорде решил взяться за фарси. Кроме него руку подняли еще два студента. Робби метнул в сторону Эрни изумленный взгляд. - Прекрасно, - заключил профессор Пьюси, - значит, вам будет проще готовиться к следующему занятию, потому что оно связано с анализом первоисточников. Следующие труды обязательны для изучения… Эрни уходил после лекции с тяжелой головой. В ушах все еще звенел тонкий голосок профессора Пьюси: «Чем отличается субъективный трансцендентальный идеализм Фихте от объективного трансцендентального идеализма Шеллинга?» Рядом шел Робби, на ходу роняя и подбирая вываливающиеся из папки листки с конспектами. - Нет, философия - явно не мое. А ты как думаешь, Алекс? – спросил он, заглядывая ему в лицо. Эрни пожал плечами. - Сложно только вначале. Профессор правильно сказал: главное - читать первоисточники. Там все написано. - Тебе легко говорить, ты-то знаешь немецкий. Они вышли во двор. После темного лекционного зала солнце светило в глаза особенно нагло. Следующее занятие начиналось в десять, как раз для тех, кто выспался. Рассеянной толпой к зданию Том Куод начинали медленно, в развалку, как тараканы после морения, сбредаться еле живые после вчерашнего студенты. Эрни достал из жилетного кармана старые дедушкины часы. - Черт, до обеда еще два часа! Вдруг он вспомнил про галеты. Он вытащил несколько штук и протянул их приятелю. - Угощайся, Робби. Робби уставился на угощение, потом на Эрни, и с сомнением помотал головой. - Спасибо, не стоит беспокоиться... - Бери, а то до обеда с голоду помрем, - продолжал с улыбкой протягивать ему галеты Эрни. Красный от смущения Робби взял печенье. Видимо, ему действительно хотелось есть. Они присели на низкие каменные ступени и принялись за галеты, глядя на залитую светом изумрудную лужайку и круглый фонтан в центре квадрата. Было так приятно и спокойно сидеть здесь и греться в лучах утреннего солнца, что Эрни забыл обо всем. Он даже глаза закрыл от удовольствия. - Скажи, Алекс, а тот парень с собакой — это твой друг? – вдруг спросил Робби. - Да, мы вместе учились в школе, - ответил Эрни, приоткрыв один глаз. - А, понятно! Хорошо, наверное, иметь здесь знакомых. Я-то учился в Кентерберри, все мои друзья там и остались. А здесь я уже год, но до сих пор ни с кем близко не сошелся. - Это потому что ты не ходишь в пабы. А если бы ты пил наравне со всеми, то быстро бы влился в компанию, - засмеялся Эрни и показал на ползущих по полю студентов, подпирающих друг друга с боков, чтобы не упасть. - Возможно, ты прав. Но я думаю, это, скорее из-за того, что в основном здесь учатся графы, бароны и прочая аристократия, а они жутко высокомерные. - Хм. Вообще-то я — барон, - медленно, раздельно произнес Эрни. - Что? - Ну да, лорд Александр Эрнест Уэверли, младший сын графа Бринскот к вашим услугам, сэр. Вот моя визитка, если не веришь, - и Эрни элегантным жестом вынул из внутреннего кармана свою карточку и с легким поклоном, как его учили, вручил ее опешившему Робби. На ней злотым тиснением было пропечатано его полное имя и титул. - Вот это да! Никогда бы не подумал. А ты держишься вполне по-простому, - обескураженно произнес Робби, разглядывая карточку. - Не вижу причин ставить себя выше остальных. У нас в школе лучший балл по математике получил сын торговца мебелью. - Как? Не ты? Мне уже казалось, что ты лучший во всем: и историю знаешь, и философию, и немецкий. - Ты преувеличиваешь. Здесь я всего лишь один из многих. Ты сейчас куда? – спросил Эрни, чтобы как-то закончить обсуждение своих личных достоинств. Еще ни разу он не слышал столько комплиментов в свой адрес за такое короткое время. - У меня сейчас история искусств, но не здесь, а в Альберт-холле. - Угу. А мне надо в администрацию утрясти кое-какие дела. Ну, до свидания. - Алекс, подожди. Сегодня в шесть заседание клуба «Чертополох». Может быть, ты захочешь прийти? - К сожалению, сегодня не могу. У меня назначена встреча. Может, завтра? - Хорошо. Я предупрежу дона, что к нам придет новенький. - Ну, до завтра, Робби. - До завтра, Алекс. И Эрни пошел быстрым шагом в сторону улицы. На повороте он мельком взглянул туда, где оставил Робби. Тот стоял в той же позе и провожал его взглядом, но в ту секунду, как Эрни посмотрел на него, Робби отвернулся и зашагал прочь. «Странный парень. Прилипчивый. Чего ему от меня надо?» - подумал Эрни, но тут же устыдился своих мыслей. Он сам несколько минут назад говорил, что не ставит себя выше других, так чем провинился перед ним этот парень из небогатой провинциальной семьи среднего класса? Тем, что хотел ему понравиться? Эрни действительно зашел в администрацию своего колледжа, чтобы уладить пустяковый вопрос с расписанием занятий. По дороге он зашел в магазин канцелярских принадлежностей и купил новое вечное перо с золотым наконечником, тонкое и изящное, а еще пачку писчей бумаги и карманный блокнот. Он бы много чего еще хотел купить, но решил оставить траты до момента, когда у него будет, пусть небольшой, но стабильный доход. На самом деле, Эрни планировал со следующего года получать стипендию, но для этого нужно было показать отличную успеваемость, так что Робби Стайлз с его наивным перфекционизмом был не так уж неправ. На стойке возле прилавка продавались открытки с видами Оксфорда. И тут Эрни вспомнил про письмо Мэйди. Он ведь так и не прочитал его. Он выбрал для нее самую красивую открытку и присовокупил к покупке. Сидя на скучной лекции по географии британских колоний, он распечатал конверт и начал читать. «Дорогой мистер Уэверли, Я получила ваше письмо. Я безумно рада узнать, что вы поступили в Оксфорд. Честно говоря, я в этом ничуть не сомневалась. Университету, должно быть, повезло с вами. Я верю, что ваше имя когда-нибудь украсит список знаменитых выпускников колледжа… Напомните, какому колледжу вы принадлежите? Мне думается, что учиться в университете гораздо веселее, чем в школе, не так ли? Ни строгого расписания, ни зануд-учителей, ни наказаний. Да и родители не надоедают своей опекой. Можно почувствовать себя свободным человеком. Вы уже чувствуете эту свободу? Эрни, если это вас не затруднит, опишите мне все в подробностях. Я хочу знать как можно больше о том, как там все устроено. Говорят, в Бодлианской библиотеке хранятся настоящие сокровища: Великая Хартия вольностей, гуттенберговская Библия и первый Фолио Шекспира? А некоторые древние книги прикованы к полкам цепями, чтобы их не вынесли? Боже, как это все интересно! Вы уже были в Бодлианской библиотеке? Говорят, там бродит приведение. Я ужасно боюсь привидений. У дяди Грегори в доме живет привидение его прабабушки, которая повесилась на чердаке, потому что ее муж, дядин прадедушка, проиграл ее в карты своему соседу. Она не вынесла позора и повесилась, представляете? А еще говорят, что в университетах все студенты каждый вечер ходят в пабы и напиваются, а потом с утра идут на лекции и отсыпаются там. Как забавно! С вами такое уже бывало? Мне осталось учиться еще год. Мои родители вряд ли смогут отправить меня в университет. Я еще не говорила с ними на эту тему, но, кажется, они хотят, чтобы я выкинула из головы эти «бредни» про высшее образование. А почему? Вот скажите, почему? Женщины ничуть не глупее мужчин. Я узнавала, в Оксфорде есть колледжи для девушек — Леди Маргарет Холл, Сент-Хильда, Сомервиль. И пусть их еще немного, но они есть, а в будущем будет еще больше. Как вам оксфордские девушки? Они и правда такие умницы? Как бы я хотела оказаться среди них. Скажите, а вы бы поддержали меня, если бы я захотела поступать в университет? Мои родные до сих пор уверены, будто главное для девушки — это удачно выйти замуж. А если она хочет сама распоряжаться своей жизнью, это считается глупостью и вызывает подозрения. Это несправедливо! Неужели вы тоже так считаете? Простите мне мою извечную горячность. Я не могу сдержать чувств, когда дело касается женского вопроса. Этим летом мы ездили в Шотландию к дяде Грегори. Он водил нас на охоту. Мне не понравилось. Было холодно и дул сильный ветер, к тому же, лошадь попалась строптивая. Мужчины поймали трех зайцев и барсука. Все радовались, а мне хотелось плакать от жалости, когда выяснилось, что барсук оказался барсучихой. Эрни, а вдруг у нее в норе остались ее маленькие детки-барсучата? Это ужасно! Почему у нас в стране до сих пор процветают эти кровожадные виды спорта? Была бы моя воля, я бы всю эту охоту запретила и точка! В тот вечер на ужин нам подали зайчатину, представляете? Я не смогла проглотить ни кусочка. А как вы проводите свое свободное время? Надеюсь, вы сможете приехать на каникулы в Лондон? Возможно, нам удастся увидеться. Навеки ваша, Мэйделин Суонси». Эрни еще раз перечитал последнюю строчку. «Возможно, нам удастся увидеться». В этой короткой фразе было столько робкой девичьей недосказанности, что его сердце растаяло от нежности, и вместо того, чтобы записывать лекцию, он начал писать ответ своей подруге. «Дорогая мисс Суонси, Ваше милое письмо застало меня прямо на лекции. Благодарю вас, вы скрасили мне полтора часа скучнейшего времяпрепровождения. Этот лектор мало того, что не был в тех местах, про которые рассказывает, так еще и врет, как сивый мерин. Представьте себе, и в Оксфорде профессора разные встречаются. К вашему сведению, я учусь в колледже Крайст-Черч, который был основан королем Генрихом VIII. В свое время наш колледж окончили Льюис Кэрролл и Уильям Гладстоун. А главное здание нашего колледжа, по общему мнению (да и на мой скромный взгляд) – самое красивое учебное здание Оксфорда, которое спроектировал сам сэр Кристофер Рен. Благодарю вас, дорогая Мэйди, за вашу похвалу моим способностям, однако я и мечтать не смею о том, что мое имя когда-либо будет упомянуто в одном ряду с именами столь знаменитых личностей. К мировой славе я не стремлюсь, скорее, наоборот. Все, чего я хочу - это принести пользу своей семье и стране. В начале года мы слушаем лекции по всем дисциплинам, дальше начинаются практические занятия, семинары и индивидуальные занятия с доном-наставником. А в конце года пишем работу по выбранной специальности. Я решил выбрать историю. К счастью, в Оксфорде гуманитарные дисциплины преподают лучшие профессора на самом высоком уровне. Повседневная жизнь студента, если не считать большой учебной нагрузки, в целом отличается от школьной жизни в лучшую сторону. К студентам относятся, как к взрослым, а преподаватели, скорее наши коллеги, чем строгие судьи. Преподаватели могут запросто подсесть к тебе за столик в баре или пригласить в гости. Сам я, сказать по правде, пока ни разу не был удостоен такой чести. В Бодлианскую библиотеку я пошел в первый же день по приезду в Оксфорд. К моему разочарованию, туда пускают только при наличии рекомендательной записки от дона-наставника, то есть, не раньше, чем на второй триместр. Зато мне удалось прогуляться по атриуму, где стоят стеллажи времен Карла I со старинными справочниками в кожаных переплетах. Книги цепями уже не приковывают, однако на выходе досматривают очень тщательно. Приведений пока не видел, но, предполагаю, те, что водятся в библиотеке, скорее всего, миролюбивы. И вы зря боитесь приведений, Мэйди. По мне, так больше стоит бояться живых людей. Вы правы, в Оксфорде действительно есть несколько женских колледжей. Правда, их пока немного – три или четыре, и расположены они вдали от центра города, так что мы почти не видим девушек-студенток. Те же, которых я видел до сих пор, на вид были очень серьезны и деловиты, и, как мне показалось, избегали общаться с нами. Мне показалось, что оксфордские девушки более ответственно подходят к учебе, чем парни. Они не пьют, не пропускают занятий, не бегают на свидания. У них даже есть свои закрытые клубы, куда мужчинам путь заказан. Скажу вам честно, я был бы счастлив видеть вас среди них. Уверен, вы бы справились лучше многих. К сожалению, среди джентльменов такое прилежание к учебе редкость, и пабы здесь гораздо популярнее лекционных залов. Сам я еще ни разу не напивался настолько, чтобы проспать занятия, и надеюсь, что эта участь обойдет меня стороной, тем более что склонности к выпивке я, по счастью, не питаю. Сочувствую, что ваши каникулы прошли так невесело. Я скорблю о судьбе барсучихи, падшей от рук безжалостных охотников, а также о судьбе ее возможных сироток-барсучат. Сам я никогда не был на охоте. Мне достаточно того, что мой отец в молодости был заядлым охотником, чтобы не питать к этому дикому развлечению никакой приязни. Благодарю вас, дорогая Мэйди, за вашу заботу о моем душевном спокойствии. Представьте себе, я неожиданно встретил здесь своего школьного друга, так что теперь мне не будет одиноко. Но и без этого народ здесь умный и доброжелательный. Меня уже пригласили в студенческий клуб, где люди общаются и обсуждают важные вопросы. Надеюсь, это действительно так, потому что членство в лондонском клубе «Орион» не принесло мне никакого морального удовлетворения, кроме головной боли от глупых разговоров и скверного пива. Поделитесь своими новостями. Что вы сейчас читаете, какие места посещаете? С нетерпением жду каждого вашего письма. Я напишу вам, когда соберусь приехать в Лондон, и мы с вами обязательно встретимся. Навеки ваш, Александр Уэверли». Эрни перечитал письмо и, удовлетворившись написанным, вложил его вместе с открыткой в конверт. Он подумал и написал на конверте домашний адрес Мэйди. Сейчас она должна быть в своей школе, но так уж было у них заведено, что письмо сначала должна увидит ее мать. Строгая миссис Суонси внушала и без того робкому с дамами Эрни священный ужас. И, кажется, в своем буржуазном снобизме она не одобряла дружбы своей дочери с молодым аристократом. Она почему-то считала, что все высокородные сынки сплошь развратники и пьяницы, а те, что не пьют и не развратничают, еще хуже – не знаешь, что у них на уме. В чем-то она была права. Эрни сам не знал, что у него на уме. *** Эрни стоял возле газетного киоска на Альфред стрит и читал последний выпуск «Оксфорд Газетт». «Студенты Тринити колледжа подрались со студентами колледжа Уэдем на церемонии инициации», «Дон Фитцпатрик из колледжа Всех Душ уходит на пенсию после сорока лет преданного служения университету и науке», «Всем студентам, не сдавшим годовое эссе, необходимо срочно явиться в администрации своих колледжей для ликвидации задолженности. Это последнее предупреждение. Не явившиеся будут отчислены». Эти новости мало о чем говорили новичку Эрни. Но он читал их с любопытством путешественника, забредшего в чужой город. После строгости Хэрроу вся эта бурная местная жизнь обладала своим особым очарованием, и Эрни хотелось быстрее самому приобщиться к этой очаровательной жизни. Пройдет год и каждое имя, место и событие обрастет для него своим смыслом и заговорит с ним своим голосом. Колокольня Собора Церкви Христа звонила к вечерней службе. Значит уже шесть. Опаздывает. Но в тот момент, как он об этом подумал, сзади послышались торопливые шаги. И хотя улица в этот час была довольно оживленной, Эрни узнал эти шаги. Он выбросил газету в урну. - Привет, Эрни. Извини, что опоздал. Нужно было выгулять собаку, - сказал запыхавшийся от быстрой ходьбы Дэвид. Эрни поднял на него глаза, и, как всегда, как много раз до этого, его сердце резко остановилось, а потом, будто вспомнив о долге, нагнало затянувшийся интервал несколькими запоздалыми ударами. Сегодня Дэвид был особенно красив. В щегольском кофейного цвета костюме, которого Эрни никогда раньше не видел, и каком-то невообразимом голубом галстуке, от чего его голубые глаза казались еще ярче. Неужели он так нарядился ради их свидания? - Рад тебя видеть, Дэвид, - сказал Эрни и раскрыл руки для объятий. Они обнялись. Эрни зажмурил глаза, а когда открыл их, небо над головой было таким ослепительно розовым, а листва такой неправдоподобно зеленой... - Почему ты не взял Скипи с собой? Вместе бы погуляли, - спросил Эрни. Он еще не знал, как они проведут этот вечер, но, похоже, у Дэвида был свои планы. - Нет, не получится. Пойдем в «Белую лошадь», тут недалеко. - Пойдем, а что там? - Эрни, ты не поверишь, меня взяли в команду по гребле. Это надо отпраздновать! - с еле сдерживаемым ликованием сказал Дэвид. - Ого! Поздравляю, отличная новость, - искренне обрадовался Эрни. - Ага. Сегодня в «Белой лошади» собираются гребцы из Эксетера и Тринити. Мы идем к ним. Радость Эрни померкла. Он был озадачен. Идти праздновать вступление Дэвида в команду по гребле с его дуржками-гребцами? Это не было похоже на свидание, о котором он мечтал. - Послушай, а мне точно нужно идти? Я ведь не в команде. - Ты же со мной. Не волнуйся, они славные ребята, - ободрил его Дэвид и по-дружески хлопнул по плечу. Эрни не был уверен, что хочет идти, но Дэвид был так счастлив своему достижению, что у Эрни не хватило духу ему отказать. В конце концов, ничего плохого не случится, если они сегодня проведут вечер в компании. У них впереди будет еще много вечеров. Так успокаивал себя Эрни, идя на полшага позади Дэвида, который всю дорогу оживленно рассказывал ему про отборочный тур, где он занял второе место. Первое занял какой-то здоровяк валлиец из Мертон-колледжа, забыл, как зовут. У паба «Белая лошадь» на Броуд стрит уже собралась возбужденная вечерняя толпа. Кто-то был уже подшофе, кто-то еще нет, но всем одинаково хотелось выпить. Внутри было густо, шумно и душно, как в парной. Дэвид нашел в толпе своих товарищей и потащил тревожно озирающегося по сторонам Эрни в противоположный конец зала к самой крикливой и буйной компании. - Кортни! Наш новый член команды! - воскликнул широкоплечий парень с красным мясистым лицом, еще издалека приметив новых гостей. И вслед за ним в их сторону повернулись все, сидящие за сдвинутыми столами, в общей сложности, человек десять. - Ты опоздал. А ну, пей штрафной, - загорланил другой студент и протянул Дэвиду стакан темного пива. - Всем привет! - Дэвид помахал рукой и добавил, принимая стакан, - Тогда уж два штрафных. Я пришел не один. Джентльмены, позвольте представить вам моего друга Уэверли. - Добрый вечер, - сказал Эрни и попытался улыбнуться как можно приветливей. Кажется, он ни у кого не вызвал неприязни. Гребцы одобрительно загудели и расступились, освобождая место для двоих. Дэвид, тем временем, продолжил процедуру знакомства. - Эрни, знакомься, это Дик Томас, капитан команды, - сказал Дэвид, указывая на широкоплечего мордатого парня (тот на редкость учтиво и церемонно поклонился), и дальше пошел называть всех подряд, не заботясь о том, запомнит Эрни их имена или нет, - Это Ник, Питер, Гарри, Уилл, еще один Гарри… - Гарри-правша, - уточнил еще один Гарри. - А я — Гарри-левша, - вставил первый Гарри и сделал жест левой рукой, будто качал гирю. - Бен, Крис и… а где Джимми? - Джимми решил сделать перерыв после недельного запоя, - с сожалением констатировал Дик Томас и добавил немного презрительно, - Слабак! - Ничего, это только первые две недели пьют беспробудно, а потом начнутся серьезные задания, тогда будет не до пьянок, - попытался оправдать оплошавшего коллегу Гарри-левша. Тут к компании подошла официантка — здоровенная тетка в белом фартуке серого цвета, и, сурово глядя на молодежь, процедила: - Еще заказывать будете? - Будем, красавица, конечно, будем! - с притворной нежностью засюсюкал Крис, тот, что предлагал Дэвиду штрафной, на что «красавица» лишь презрительно скривила губы, - Кортни, Уэверли, что пьете? - Как все, пиво, - пожал плечами Дэвид. - А может, что покрепче? - Ой, нет, не надо, - замотал головой Эрни. Он хорошо помнил, к чему может привести смешивание пива с чем-нибудь покрепче. Впрочем, перед этими парнями особо стесняться не стоило — это тебе не девочки из Квинс-гейт. Не случайно пол и тротуар перед пабом были обильно посыпаны опилками. Когда принесли пиво, капитан Дик Томас поднял бокал и торжественно провозгласил тост: - Ну, за alma mater! Все гурьбой вскочили со своих мест и под троекратное «Ура!» сдвинули стаканы с такой силой, что белая липкая пена расплескалась и полилась на стол. - Надо в этом году поднажать и попытаться попасть в сборную университета. Давно в сборной не было никого из Эксетера, - посетовал Гарри-правша. - Уэверли, а ты в каком колледже учишься? - поинтересовался Питер, носатый студент из Тринити. - В Крайст-Черч, - скромно ответил Эрни. - Ого! Да среди нас философ! - Крайст-Черч — колледж для умников, - констатировал Ник и громко рыгнул. - Кхм-кхм, насколько я знаю, четыре года назад, когда Оксфорд победил с максимальным отрывом, капитан команды был как раз из Крайст-Черч, - отбил атаку Эрни, чем заслужил дружное одобрение собравшихся. - Ого, да ты в теме! - засмеялся Дэвид и толкнул Эрни плечом. После этого все начали наперебой обсуждать греблю. Ребята до хрипоты спорили о том, в каком году была лучшая команда, почему в прошлом году Кэмбриджу удалось победить, и кто в этом виноват. Эрни мало что знал о гребле, кроме того, что успел прочитать в «Истории Оксфорда», и потому почти не участвовал в разговоре. Из всего сказанного, он, впрочем, понял, что отнюдь не все члены команды должны быть здоровяками и тяжеловесами. Рулевой, в отличие от гребцов, должен быть легким. Эрни позволил себе замечание: почему бы в таком случае не сделать рулевым девушку? Секунду все смотрели на него в недоумении, после чего разговор резко свернул в другое русло. - Девушку? Эх, ребята, все мне здесь нравится, кроме одного: девчонок маловато. - Да ладно, четыре женских колледжа, а тебе мало? - Ты их видел, этих девчонок? Синие чулки, зубрилы очкастые. Ни одной хорошенькой. - А сюда не за красотой едут. За хорошенькими езжай в Лондон. Там тебе за деньги любая на шею кинется. - Эх, парни, была у меня одна... Следующие полчаса прошли за обсуждением достоинств и недостатков местных студенток. Видимо, никто не принял всерьез слова Эрни о девушке-рулевом. Сам же он не участвовал в этой части разговора, потому что рассказать ему было нечего. А говорить с малознакомыми пьяными людьми о Мэйди было бы кощунственно. И потому он спокойно допивал свое пиво и смотрел по сторонам. Почти за каждым столом царила та же картина, что и в их «гребной» компании. Студенты в разной степени подпития изо всех сил спешили воспользоваться своей молодостью и свободой. Одни высказывали свое авторитетное мнение, другие били себя в грудь и божились, третьи, недобро сверкая очами, предлагали выйти и выяснить вопрос за пределами паба, четвертые мирно спали, сложив буйны-головы на залитые пивом и заплеванные окурками столы. Все, как всегда. Эрни стало до жути тоскливо. Он посмотрел на Дэвида. Тот увлеченно доказывал Дику Томасу преимущества техничной гребли над силовой. Дик Томас кивал и соглашался. Дэвид мог бы самого черта убедить в своей правоте. Эрни улыбнулся. Он был рад за друга, но все равно чувствовал себя одиноким в этой бурлящей спортивными страстями компании. Не так он хотел провести этот вечер. Он украдкой взглянул на часы. Была четверть десятого. - Прошу прощения, джентльмены, мне пора идти. Было приятно познакомиться. Надеюсь, видимся не в последний раз. Он заплатил за выпивку, вежливо раскланялся со всеми и начал пробираться к выходу. Краем глаза он успел заметить тревожный взгляд Дэвида, но не стал помогать ему. Пусть остается, если хочет — это его праздник. На улице было темно и прохладно. Если отойти от паба на сто шагов, то даже тихо, что Эрни и сделал. Он хотел быстрее попасть домой и лечь спать. Завтра с утра профессор Першор давал лекцию по истории Англии. Ну почему такие важные лекции, как нарочно, ставят на раннее утро? - Эрни, подожди! - послышался сзади взволнованный голос. Эрни обернулся. К нему быстро приближалась знакомая высокая фигура. - Дэвид? Почему ты не остался? - сказал он, чуть заикаясь от выпитого. - Ты что! Это же я тебя сюда привел. Эрни, ну прости, что я не предупредил тебя заранее. Ребята сегодня перевозбудились, слегка перебрали. Но ты им очень понравился. Я сам слышал, когда уходил вслед за тобой. - Что ты им сказал? - Сказал, что провожу тебя до твоего колледжа, потому что ты плохо переносишь алкоголь и можешь упасть где-нибудь по дороге. - Ну, ты даешь! - усмехнулся Эрни и покачал головой. - Ладно, не обижайся. Я, правда, хочу проводить тебя. Уже темно. И они медленно пошли по опустевшей Броуд стрит, слегка шатаясь, глотая холодный осенний воздух, прислушиваясь к тревожным звукам ночи. Эрни задрал голову к небу. Небо было черное, бархатное, оно мелко подрагивало перед глазами и загадочно сверкало разлитым молоком. Эрни резко остановился, чтобы прервать это беспорядочное мельтешение в глазах. Дэвид, шагавший позади, не успел вовремя остановиться, и на полном ходу врезался в его спину. Эрни охнул от удара, но устоял, и в следующий момент почувствовал, как сильные руки обхватили его сзади, а лицо зарылось в его волосы. - Ты? - тупо спросил Эрни и схватил обнимавшую его руку. С минуту они стояли так, словно приросли друг к другу. По телу разливалось тепло от тесноты объятия. - Что это за звезда? - прошептал Дэвид ему в ухо и указал пальцем вверх, где над крышами домов среди звездного кружева красовалась огромная розоватая мерцающая точка. - Арктур, созвездие Волопас, - ответил Эрни, стуча зубами. Он ждал, что Дэвид что-нибудь скажет в ответ. Но вместо ответа он ощутил на своей щеке его грубы. Горячая волна поднялась и обожгла нутро. Не в силах больше противиться этому чувству, Эрни развернулся и порывисто обхватил Дэвида за шею. В темноте его голубые глаза казались совсем темными и мерцали розоватым огнем, как далекий Арктур в созвездии Волопас. - Пойдем ко мне, - вдруг предложил Дэвид. Оказалось, что они стояли совсем недалеко от общежития колледжа Эксетер на Турл стрит. Эрни неуверенно кивнул. Он уже знал, что пойдет. И вряд ли уснет сегодня. И плевать он хотел на дона Першора с его историей Англии. Он загадал, и сбылось. Он желал, и боялся, и шел навстречу своему страху. Может, он просто не верил, что это происходит на самом деле? Может, это все пьяный бред? - А вахтер не остановит? Поздно уже. - Ему все равно. Просто покажи пропуск. Они действительно беспрепятственно прошли мимо вахтера, который в виду позднего часа, лишь бегло окинул их подслеповатыми взглядом и сонно кивнул. Темная келья Дэвида с двумя маленькими окошками под потолком впустила их в свои своды, как в таинственный грот. Тяжелая дверь закрылась, и они оказались отрезаны от всех звуков и красок внешнего мира. Теперь им предстояло заполнить это пространство звуками и красками по своему усмотрению. Дэвид включил свет. На коврике завозился Скипи и недовольно заворчал на припозднившихся гостей. Дэвид шикнул на пса, но тот только больше оживился. - Извини, у меня тут беспорядок, - сказал Дэвид и начал суетиться по комнате, на ходу раздеваясь, и торопливо убирая с глаз долой разбросанные по комнате вещи, хотя в этом не было никакой необходимости. Похоже, он просто волновался. Эрни с растерянной улыбкой наблюдал за ним. Он знал, что будет дальше. От острого предчувствия весь хмель испарился из головы. Его била дрожь, лоб горел, внизу происходило вообще непонятно что, но при этом его сознание цепко отмечало все детали обстановки: небольшую стопку книг на столе (сверху лежал журнал с красоткой на обложке), тетради, чернильницу и открытую пачку сигарет. Пепельница почему-то стояла в изголовье кровати. В уборной висело новое зеркало, вместо старого с трещиной, а на полочке лежала расческа, безопасная бритва и флакон дорогого одеколона. Не вовремя разбуженный Скипи вяло поскуливал и все норовил ухватить хозяина за штанину в попытке привлечь его внимание. Не добившись эффекта, Скипи не отчаялся и решил попытать счастья с Эрни. - Тебе здесь нравится? – спросил Эрни, не отрывая взгляда от мечущегося по комнате Дэвида. - Да, неплохо, - небрежно бросил Дэвид через плечо. Он спрятал в нижний ящик стола журнал с красоткой. Эрни тихо подошел к нему сзади и положил руку ему на плечо. Дэвид резко повернулся, откинул со лба волосы. Боже, какой он красивый! -Иди ко мне! – угрожающим шепотом сказал Дэвид. Эрни сначала не понял, к кому он обращается (пес все еще вертелся у его ног). Но Дэвид сам приблизился к нему, обхватил за плечи и притянул к себе. Их лица оказались так близко, что Эрни видел свое отражение на дне его расширенных зрачков. Прошла томительная секунда, две, три… Они поцеловались. Эрни закрыл глаза. Когда они в последний раз так целовались? Неужели еще тогда, в арке безымянного дома во время дождя? Это было так давно, что Эрни уже и забыл, как это делать. Кажется, он никогда не привыкнет, и каждый поцелуй будет для него, как первый - горячий, мокрый и жуткий. - Эрни, я так ждал! – простонал Дэвид ему в висок и тут же, дрожа от нетерпения, начал расстегивать на нем рубашку, - Раздевайся, раздевайся! Внизу тонко взвизгнул Скипи. Эрни вздрогнул и отпрянул. - Что не так? – спросил Дэвид, тяжело дыша. - Я так не могу. Он смотрит. - Кто? Скипи? Ну и пусть смотрит, он нам не помешает. - Нет, я не могу при нем. - Кажется, в последний раз тебя это не смущало. - Да, но тогда мы не раздевались. - Стесняешься раздеваться при посторонних? Эх, ты, скромник, - вздохнул Дэвид и потащил упирающегося пса в уборную, где и запер. Пес начал истошно лаять сквозь дверь. Ему совсем не нравилось сидеть одному в темной комнате. - Так лучше? – спросил Дэвид, - Ничего, полает и перестанет. Он снова привлек Эрни к себе и продолжил прерванный поцелуй. Лай не прекращался. Эрни не мог сконцентрироваться ни на чем. И даже внизу все как-то расслабилось. Он высвободился из объятий друга. - Ну что опять? - Дэвид уже начал терять терпение. Его, видимо, ничто не смущало. - Ладно, выпусти его. Мне его жалко, - виновато сказал Эрни. Правда, чем собака может помешать двум почти взрослым мужчинам? Он всего лишь не хотел иметь лишних свидетелей рядом. Скипи был торжественно вызволен из заточения, после чего лай прекратился, а сам пес спрятался под стол, где покорно затих. Похоже, он немало испугался, что его и впредь будут запирать, если он позволит себе излишнюю назойливость. Эрни не дал себя долго уговаривать. Срывая пуговицы и запонки, теряя манжеты, путаясь в подвязках для носков, через минуту они оба стояли нагие, как перед Богом. Несколько секунд они не решались прикоснуться, а лишь рассматривали друг друга жадно и ненасытно, до рези в глазах. Наконец, Эрни вытянул руку и провел ею по груди Дэвида сверху вниз. Кожа гладкая, упругая, словно спелый плод. Да, он изменился. Ушла подростковая тонкость, мускулы начали наливаться рельефной тяжестью. Впрочем, Дэвид всегда был хорош, его не коснулись никакие уродливые возрастные мутации, которые обычно терзают юношей, ввергая их в отчаяние и чувство собственного ничтожества. - У тебя волосы на груди растут, - сказал Эрни. - Ты тоже изменился. Ты такой красивый. - Я? - Конечно, ты. Дэвид обнял Эрни за бедра и тесно прижал к себе, словно боялся, что тот убежит. Эрни, судорожно, как утопающий, глотнул воздуха, пытаясь справиться с бешеным боем сердца. Он посмотрел вниз, туда, где смыкались их тела, и где сейчас было жарко, как в аду. Он опустил руку и дотронулся до них обоих. Дэвид схватил его руку и сжал сильнее. - Пойдем, - сказал он. - Выключи свет.