Осколки

- К концу одиннадцатого века, после Нормандского завоевания, область Датского права окончательно стала частью Англии. Потомки викингов постепенно растворились среди местного населения, однако их пребывание оставило свой след не только в истории страны, но и в английском языке, и в юридической практике. Правовая система Данелага сильно отличалась от Уэссекса и Мерсии. Она базировалась на Скандинавском праве, но не копировала его напрямую. - Спасибо, Уэверли, садитесь, - прохрипел дон Першор и посмотрел поверх очков на остальных студентов, - Маршалл. Кит Маршалл вскинул вихрастую голову и схватился за дужку соскальзывающих с переносицы очков. - Что вы можете сказать об основных отличиях правовой системы Данелага? Маршалл испуганно вскочил, закатил глаза и начал воспроизводить отрывок из книги по памяти. - Система в Данелаге отличалась тем, что…., - Маршалл запнулся и испуганно уставился перед собой. Дон Першор нахмурился. Его кустистые брови слились в единую линию, а сам профессор стал похож на карикатуру Верховного судьи из журнала «Панч». Эрни с сожалением посмотрел на Кита Маршалла, чье бледное лицо покрывалось красными пятнами, а стекла очков запотели от страха. Ему стало жаль товарища. Эрни взял книгу и прикрыл ею лицо, словно углубился в чтение, а сам тем временем шепотом процедил в сторону стоящего в ступоре Маршалла: - Суд присяжных. - Там был суд присяжных... Кустистые брови дона Першора взметнулись вверх. - Вергельды, - еще тише прошептал Эрни. - Вермельды, - переврал незнакомое слово Маршалл, и, как последний дурак, повернул голову в сторону подсказчика, видимо, ожидая дальнейших указаний. - Уэверли, кажется вам уже давали слово, - рявкнул дон Першор, - А Маршаллу давно пора обзавестись собственным комплектом мозгов! Садитесь. Эрни закусил губу и замолк, как пристыженный школьник. Право, это было очень глупо. - Черт! Он специально заваливает меня, чтобы я ушел, - жаловался Маршалл по дороге домой. - Зачем ему это, Кит? - успокаивал товарища Эрни. - Он видит, что я не тяну и пытается избавиться от слабых студентов. - Мне кажется ты преувеличиваешь. Лучше подготовься к следующему семинару, и выступи так, чтобы он остался доволен. - А это мысль! - Добрый день, мистер Роджерс, - сказал Эрни в сторону конторки на входе в дорм. Мистер Роджерс, вахтер общежития Крайст-Черч кивнул в ответ и сказал: - Вам записка, мистер Уэверли, - и протянул Эрни запечатанный квадратик бумаги. Распрощавшись с Китом Маршаллом на лестнице, Эрни развернул записку. Она была от Дэвида. «Приходи ко мне, как сможешь. Я у себя. Д.К.» Ого, значит он уже приехал. Дэвида не было уже пять дней, и Эрни соскучился. На сегодня по расписанию была только тренировка по теннису, да и то лишь через два часа, так что можно навестить друга прямо сейчас. И Эрни направился на Турл стрит. На стук никто не открыл. Эрни дернул ручку — дверь оказалась не заперта. - Привет, - сказал Эрни, входя внутрь, и оглядел комнату, - Эй, ты где? Комната была пуста. Теперь не было даже Скипи, которого, как и было обещано, увезли обратно в Лондон, дабы не смущать комендантов, вахтеров и прочих поборников студенческой дисциплины. Но тут из двери уборной показался Дэвид и вместо приветствия скомандовал: - Эрни, заходи быстрее и закрой дверь! Дверь захлопнулась, и они бросились друг другу в объятия. Эрни взъерошил рукой мягкие светлые волосы Дэвида и зарылся в них лицом. Пахло лавандовым мылом. - Ты как? Нормально? Как родители? - начал он забрасывать Дэвида вопросами. - Мама в порядке. Передает тебе привет. А отец проходит курс терапии. Он каждый день ездит к доктору Найджелу и занимается на каких-то хитрых тренажерах. В общем, нормально. Он молодец. Все порывается вернуться к работе. Хотя, куда там… Да ты садись. У меня сюрприз. Дэвид снова скрылся в уборной и вышел оттуда с большой мокрой дыней в руках. Эрни даже ахнул от удивления. - Дыня? В ноябре? Откуда такое чудо? - Мама дала с собой. А ей подарила ее подруга, которая недавно вернулась из Греции. Вот, решил тебя позвать. Все равно я один ее не съем. Дыня была зеленая, круглая, вся в жестких прожилках, словно в соломенном кружеве. Аромат от дыни шел божественный. Дэвид достал складной нож и начал деловито разрезать спелый плод вдоль. Аромат усилился и вызвал обильное слюноотделение. Две половинки раскрылись и явили взору сочную оранжевую мякоть. Слизистые семенные нитки желейно подрагивали на дне ребристого лона. Эрни засмотрелся на процесс разделывания, на руки Дэвида, так уверенно управляющиеся с экзотическим плодом. Дэвид подтянул рукава, чтобы не запачкать. В этот раз запонки на нем были обычные, медные с эмалевым рисунком. Дэвид быстро и умело вынул из половинок семена и начал нарезать дыню на толстые ломтики. Эрни не стал дожидаться окончания процедуры, схватил уже готовый к употреблению кусок и вонзил в него зубы. Он редко ел дыню, а такую дыню - в первый раз. У них в доме подобные роскошества не поощрялись. Лорд Артур даже на виноград смотрел с подозрением, считая, что излишек сладкого может пагубно сказаться на мужественности его сыновей. Какие глупости! Эрни прекрасно помнил, как главный школьный грубиян Эдвард Йорк постоянно грыз на уроках то леденцы, то изюм, то колотый сахар, что однозначно не шло на пользу его зубам, равно как не смягчило его буйного нрава. Эрни ел уже четвертый кусок. Дыня терпко пахла горячим южным солнцем, сухой пропеченной землей и шумящими на вершине Акрополя оливковыми рощами. Наверное, Перикл, Алкивиад и Александр Великий когда-то точно так же лакомились дынями, хвалили богов за их щедрость и не боялись при этом показаться слабыми или женственными. Медовый сок стекал липкими дорожками по подбородку, гора зеленых корок со следами ненасытных зубов росла и высилась посреди стола. Дэвид улыбался, рассказывал о последнем кинофильме, который он успел посмотреть в Лондоне, о том, как снова чудил на прогулке его несносный пес, о выжившей из ума соседке мисс Чизлтон, которая упорно продолжала звать его Дэнни и думала, что он ее племянник из Саутгэмптона. Эрни слушал, задавал вопросы и все смотрел, смотрел на своего друга, и не мог понять, что его тревожит: то ли чрезмерная веселость Дэвида, то ли его рассеянный взгляд, который блуждал где-то, куда Эрни не было доступа. Но задавать такие вопросы сейчас, когда им обоим так хорошо, было неуместно. Когда с дыней было покончено, Эрни обессиленно бросил в тарелку последнюю обглоданную корку и сладко потянулся. Дыня распирала желудок, но он знал, что это ненадолго. - Ох! Ну все, теперь нужно ждать, - сказал Эрни, забираясь с ногами на кровать. - Мой ватерклозет всегда к твоим услугам, - Дэвид важным жестом указал на дверь уборной, после чего сам забрался к нему на кровать и стал удобно устраиваться, - Ну, расскажи, что тут без меня было? - Да ничего, вроде, - порылся в памяти Эрни. - Врешь. Я знаю, что Першор взял тебя в свою группу. - А, ну да, взял. - Поздравляю. Ты у меня такой умный. Всегда восхищался тобой. Эрни не смог скрыть улыбки и благодарно сжал его руку. - А ты? Ты уже кого-то выбрал? - А, у меня все замечательно. Помнишь, я рассказывал тебе про ту леди с собакой? Мой Скипи чуть не наделал ее болонке биглей-бастардов. Так вот, оказалось, что это жена дона Форстера, профессора права из нашего колледжа. Когда я встретил ее в другой раз, мы разговорились, она пригласила меня к себе на ланч, представила меня профессору, ну и… - И он тебя взял? Ну ты даешь! Всегда восхищался твоей способностью нравиться людям. - Людям много не надо, - усмехнулся Дэвид и задумчиво добавил, - А иногда это даже мешает. - Ты о чем? - насторожился Эрни. - Да так, не о чем. Просто рассуждаю. Дэвид замолчал. Он придвинулся ближе к Эрни и уткнулся ему в плечо. Эрни вдруг подумал, что вот настал хороший момент, когда можно спросить. Но тут Дэвид положил руку ему на живот, совсем недалеко от того места, где начинался пояс брюк, и начал медленно поглаживать. В горле пересохло несмотря на недавнее пиршество. Совсем запутавшись в своих мыслях и чувствах, Эрни сказал: - Дэвид, у меня тренировка в три. - У меня тоже. - Мы не успеем. - А я и не прошу. Просто побудь со мной. Расскажи, что вы там на семинарах проходите. Эрни глубоко вздохнул и начал рассказывать. Момент прошел. *** Он успел ко второму сету. Но тревожное чувство, будто он упустил что-то важное, еще долго не отпускало. Что бы это могло быть? Однако скоро студенческая жизнь закружила их в своем водовороте так, что и думать про посторонние дела стало некогда. Дон Першор драл своих студентов, как сидоровых коз. Дон Чэпмен знал всех студентов в лицо, по именам и по номерам комнат и вычислял прогульщиков с первого взгляда. Дон Пьюси категорически отказывался мириться с тем, что философию считают предметом второстепенным. Дон Холл щедро рассыпал нелестные характеристики и плохие отметки тем, кто допускал ошибки в цитатах и путал даты. Студенты реагировали на это каждый в своем духе. Рассеянный Кит Маршалл почти каждый вечер чуть не плакал в комнате Эрни, жалуясь на произвол и несправедливость преподавателей. Гордец Горацио Гарфилд по мере накопления долгов становился все более желчным и саркастичным. Вскоре по грубости его шуток можно было судить о том, сколько занятий было им пропущено и требовало срочной реабилитации. Красавец Дерек Хиддлстоун плевать хотел на всё, что мешало ему заниматься музыкой. Из дома он перевез в свою комнату пианино и ровно в девять, как раз когда все только возвращались из клубов и пабов и садились за учебу, начинал репетировать, чем приводил в бешенство обитателей этажа. Робби Стайлз буквально физически впихивал в себя знания. Он пыхтел над книгами, горбил спину над переводами, краснел от напряжения на семинарах, но не мог прыгнуть выше своей головы. Он изредка ненавязчиво просил Эрни помочь ему с непонятной темой, смотрел на него большими карими глазами, внимательно слушал и кивал, но у Эрни оставалось стойкое впечатление, что и после всех разъяснений Робби уходил от него со столь же пустой головой, как и приходил до этого. Это было тем более странно, что у них с Робби был один наставник — мистер Честер, молодой, но очень толковый преподаватель, бывший ученик профессора Блэра. Дэвид в своем Эксетере, похоже, тоже даром не прохлаждался, хоть и попал к дону Форстеру через знакомство с его супругой. Здравый смысл справедливо подсказывал ему, что на одном природном обаянии далеко не уедешь, что он не может ставить под удар свое положение, с учетом того, каких трудов ему стоило поступить в Оксфорд. При этом Дэвид зачем-то задался целью попасть в университетскую сборную по гребле, чтобы выступить в апреле на регате против Кэмбриджа, и это несмотря на то, что первогодок в сборную никогда не брали. Но спорить с ним на этот счет было бесполезно, да и не хотелось. Зачем тратить драгоценное время на споры, когда можно заняться другими, более приятными делами? Их редкие любовные свидания неизменно проходили в полутемной «келье» за толстыми стенами с маленькими окошками под потолком. За то время, что они не виделись, они успевали соскучиться друг по другу настолько, что их молодые тела почти гудели от накопившегося напряжения. Они занимались любовью, возились в постели, как щенята, лежали, обнявшись, болтали, или, наоборот, молчали, и снова занимались любовью до изнеможения, чтобы надолго хватило. Но теперь Эрни почти никогда не оставался на ночь. Они все-таки опасались лишних слухов. Но даже если слухи и были, они не знали об этом. Дэвид довольно часто уезжал на выходные в Лондон, чтобы помочь родителям. Эрни не возражал. Однажды он предложил поехать с ним, чтобы вместе провести время, а заодно навестить своих. Но Дэвид отказался от его компании, сославшись на то, что будет очень занят и не сможет уделить ему внимания. И вообще, приезжай лучше на каникулах. Летом все как-то проще. Голубые глаза устремились куда-то в потолок, рука инстинктивно потянулась к пачке сигарет. Что же, предложение заманчивое. Эрни помог ему прикурить и краем глаза взглянул на прикроватный столик, куда они сбрасывали свои принадлежности. Платиновых запонок он с тех пор больше не видел. Кроме этих редких свиданий, еще одним приятным развлечением был клуб «Чертополох». Дон Блэр оказался тем самым Учителем, которого так жаждет каждая молодая душа, и под чьим чутким крылом расцветают цветы разума, воображения и духовной смелости. Он быстро разглядел в молодом Уэверли интеллект и любознательность и стал выказывать ему симпатию, но не в ущерб другим студентам. Все они были его детьми. Дон Блэр неизменно сидел в своем кресле в углу комнаты возле пианино и ненавязчиво, как только он умел, дирижировал собранием. На вопрос, отчего Блэр никогда не встает со своего кресла, Робби с благоговением ответил, что у профессора обострилась старая военная травма. Ах, вот оно что! Жаль старика. Такой умище. Эрни вдруг испытал укол стыда. Совсем недавно он читал доклад о прогрессивной роли Войны. И перед кем! Перед человеком, покалеченным ею. Кстати, диспут он тогда выиграл, а дон Блэр ни словом не оспорил его победы. Однажды весной, когда они с Дэвидом шли через парк Крайст-Черч в сторону речки Чэруэл, чтобы посмотреть на тренировку гребцов из колледжа Магдалены (Дэвид сказал, что у них очень сильный тренер), Эрни увидел на скамейке знакомую круглую фигуру с седой головой и черными глазами-буравчиками. Дон Блэр сидел неподвижно, будто статуя, сжимал в руке трость и задумчиво глядел в пространство перед собой, словно пытался разглядеть что-то в прозрачном эфире. - Добрый вечер, профессор, - поздоровался Эрни, поравнявшись со стариком. - А! Уэверли, мой мальчик! Приятный вечер, - воскликнул Блэр, выйдя из своего забытья, - Рад тебя видеть. Вижу, ты не один? - Да, это мой друг… Дэвид первым протянул руку профессору. - Дэвид Кортни. - Очень приятно, Фергюс Блэр, - промолвил профессор, глядя на Дэвида, и вдруг спросил, - Постойте, Кортни… Вы случайно не родня графам Дэвон? - Я и есть граф Дэвон. - Ах, вот оно что! Тот-то ваше лицо показалось мне знакомым. Тогда, получается, я знал вашего отца Джорджа. Мы служили с ним в Войну. Он был капитаном отделения, а я полковником пехотной бригады на Сомме. Славный был боец, ваш отец. Говорил, что погибать ему нельзя, потому что у него дома маленький сын. Так вот ради кого он берегся. А сынок-то вырос, - и дон Блэр беззлобно ткнул Дэвида тростью в живот. Дэвид застенчиво улыбнулся. Было видно, что он очень польщен услышать добрые слова о своем отце. - Вы в каком колледже учитесь? - с живостью начал расспрашивать его старик. - В Эксетере, сэр. - Неплохой колледж. Крепкие профессора. Форстера знаете? - Конечно, сэр. Он мой научный руководитель. - Ага, понятно. Скажите этому руководителю при встрече, что последний сборник его кроссвордов — полнейший хлам. Моя служанка Молли теперь им камин растапливает. А Толкина знаете? - Я только слышал. Он, кажется, филолог? - И неплохой. Сходите к нему в клуб «Инклинги». Эти ребята там что-то интересное замышляют, - и дон Блэр значительно поднял палец. - Не уверен, что мне понравится, но схожу, раз вы советуете, - озадаченно ответил Дэвид. - Куда направляетесь, джентльмены? - спросил дон Блэр, будто не слышал последней реплики. - На Чэруэл, посмотреть на гребцов, - наконец, вставил слово Эрни. - Я собираюсь участвовать в гонках, - гордо заявил Дэвид. - Желаю вам удачи, - добродушно кивнул профессор и добавил, возбужденно стуча тростью по гравию, - Надо же, какая встреча. Передавайте своему батюшке привет, если он еще помнит старого полковника Блэра. Уэверли, я надеюсь на ваше присутствие завтра в клубе. Будем разбирать Декларацию прав человека и гражданина. - Я приду, сэр. Когда они отошли, Эрни оглянулся на учителя. Тот снова сидел, опершись на трость и неподвижно глядя в пространство. Что-то он все-таки видел в этом прозрачном воздухе. *** Дэвида так и не взяли в сборную. Впрочем, этого следовало ожидать. - В следующем году я точно буду в команде! - недовольно сказал он и хлопнул себя кулаком по колену, когда Эрни пытался успокоить его. От досады он даже не поехал посмотреть на соревнования. В тот год снова победил Кэмбридж. Это дало Дэвиду обильную пищу для злорадства. - Да, будь ты в команде, вы бы точно выиграли! - подначивал его Эрни. Тот только закатывал глаза и устало отмахивался. А через неделю, когда страсти по лодочным гонкам улеглись, во всех колледжах вывесили объявление, что с 30 апреля по 1 мая в городе будет проводиться традиционный праздник Весны. На время мероприятий будут открыты все публичные заведения города и университета. Студенты могут пригласить к себе друзей, подруг или родственников. - Опять этот дурацкий праздник! - желчно процедил Горацио Гарфилд, вольготно расположившись в удобном кресле в комнате Эрни, - В прошлом году все кусты были заняты. Я проверял. Кит Маршалл, согнанный хозяином комнаты с другого кресла, сидел на низком пуфе, выставив вперед свои длинные мосластые ноги. Он по-мальчишески прыснул от смеха на реплику Гарфилда, но тут же спохватился: - Ой, а мне и пригласить-то некого. Уэверли, у тебя есть девчонка? - Э-э-э…, - замялся Эрни. - Конечно, у него есть, Маршалл, - перебил его Гарфилд, - Ты у нас один невинный младенец. - Пригласи сестру или кузину, - предложил Эрни компромиссный вариант. - А лучше девушку по вызову. Только выбери покрасивее, чтоб Рикман лопнул от зависти. - А что, так можно? - Маршалл нервно поправил на носу очки. Эрни разбирал смех, но он покамест сдерживался. - Конечно. А еще лучше, если ты пригласишь миссис Хопкинс из «Торф Тэверн». Ее уже сто лет никто не приглашал. Порадуй старушку. Тут Эрни не выдержал и закатился веселым хохотом, а вслед за ним захохотал и сам Гарфилд, широко раскрывая рот и закидывая назад прилизанную черную голову. - А, ну вас! - махнул рукой красный от стыда и беззлобного смеха Маршалл. Однако вопрос так и остался открытым. Эрни тогда не придал этому большого значения, и вовсе бы забыл, если бы Дэвид не напомнил ему при встрече. - Ты пригласишь кого-нибудь на майский праздник? - Мне некого приглашать, - честно ответил Эрни. - Как некого? А твоя Мэйди? - Сомневаюсь, что она решится приехать сюда одна. У нее очень строгие родители. - Ну, предложить-то можно, - пожал плечами Дэвид. - А ты? - Да вот думаю... Пожалуй, приглашу Джеки. - Кто это такая? - насторожился Эрни. - Джеки-то? В прошлом году познакомился с ней в поезде по дороге из Дувра. Ой, да не волнуйся ты, Эрни, у меня с ней ничего серьезного нет. - Я и не волнуюсь. Это была неправда. Он очень разволновался. Настолько, что потерял покой. Он уже давно не писал Мэйди — был завален учебой. А тут представлялась такая отличная возможность повидаться, да еще здесь, в Оксфорде, куда Мэйди так давно хотела попасть. Но вместе с тем его охватывала легкая паника при мысли о том, что она окажется рядом. Он и сам не мог себе объяснить, что его так пугало. А тут еще Дэвид приглашает какую-то Джеки. Кто она ему? Эрни давно для себя решил, что не будет ревновать Дэвида к девушкам. Ведь их с Дэвидом любовь — это совсем другое дело. И тем не менее, он всегда с недоверием относился к его женским увлечениям. Эрни не мог понять, зачем флиртовать с девушкой, если не собираешься на ней жениться. Для Дэвида это все так просто: «Да вот, думаю, кого пригласить...» Он еще и выбирает! Но, к чему все это? Дэвид же вовсе не против того, что у Эрни есть подруга. Он сам ему об этом напоминает. А ведь их двоих придется познакомить. Господи, как это все нелепо! Ну почему он не может так же легко к этому относиться? Остается надежда, что миссис Суонси не отпустит дочь одну в другой город на столь сомнительное мероприятие. А все-таки хочется ее увидеть… Мэйди была почти единственным человеком, с которым у Эрни были связаны только хорошие воспоминания. Он написал ей незадолго до праздника. Письмо вышло короткое, скорее, записка с приглашением. Эрни знал, что скоро получит ответ с ее благодарностью и разочарованным отказом, и потому, он вовсе не удивился, когда через два дня мистер Роджерс с ехидным подмигиванием протянул ему письмо из Лондона. Убедившись, что это ее почерк, Эрни спокойно зашел к себе в комнату и разорвал конверт. «Дорогой Эрни, Я так обрадовалась твоему письму, ведь последний раз ты мне писал еще перед Рождеством. Я все понимаю, и не хотела тебе докучать, ведь ты так занят учебой. В этом году я заканчиваю школу, впереди выпускные экзамены, поэтому и у меня свободного времени не так много. Ты приглашаешь меня приехать к тебе на майский праздник. Не могу передать, как взволновало меня твое приглашение. Так получилось, что это письмо пришло мне прямо в руки, и мама его не видела, иначе бы она ни за что не отпустила меня к тебе. Но у меня есть план. Если все получится, я сообщу тебе телеграммой. Эрни, я очень, очень хочу приехать. Твоя навеки, Мэйди» Эрни сидел на своей кровати и в сотый раз перечитывал письмо. Такое короткое, такое интимное, такое искреннее. Она вся в нем: храбрая маленькая женщина, готовая бороться и преодолевать препятствия ради своей цели. Эрни совсем сник. Он не достоин такой девушки. - Алекс, у тебя остался чай? Мой совсем кончился. В щели приоткрытой двери показалась соломенная шевелюра Робби Стайлза. - Посмотри на полке, - бесцветно сказал Эрни. - Что с тобой? Ты в порядке? - карие глаза тревожно вперились в него. - В полном. - А ко мне сестра приедет на майский праздник. А к тебе? - У меня нет сестер, - неопределенно сказал Эрни, пряча письмо в нагрудный карман. Она приедет, он в этом не сомневался. *** Уэверли еще раз прочитал телеграмму: «Приеду сегодня в Брайтон. М.У.» Сердце сладко забилось в предвкушении встречи. Они так давно с ней не виделись. Нежная, терпеливая и понимающая жена — что еще нужно разочарованному в жизни разведчику? Ну, разве что пара безумно-голубых глаз и сильных рук, способных как принести тебе блаженство, так и причинить боль. Уэверли снял с полки серую, рассыпающуюся от ветхости папку, и развязал тесемки. Внутри лежали несколько бумажных файлов, разложенных по алфавиту. Он начал листать в конец: Э.Г.; Д.Г; Д.К.; Л.К.; Б.К.; М.С.; Р.С.; А.У.; Д.У.; М.У.(мама); М.У. Последний файл был не самым объемным, но самым посещаемым, судя по истрепавшимся уголкам. Уэверли бережно сложил телеграмму в файл и поворошил пальцами остальное содержимое: письма, открытки, фотографии, записки. Столько всего накопилось за эти годы. Вся их жизнь. Вся его жизнь. Будет ли в его жизни еще кто-то? Добавит ли он новый файл?