Obstinate

      После занятий в институте, даже несмотря на отсутствие обоняния, Хосок всё же не смог сдержаться от покупки любимого земляничного пирога. Поэтому он и стоит сейчас в очереди, ожидая, когда у него примут заказ.       Любовь к землянике появилась с самого раннего детства. Омега часто ездил на ферму своего дедушки для того, чтобы насладиться свежесобранной ягодой. Ведь именно такой, экологически чистой, в городе не найти.       Переехав в Сеул для поступления в институт, парень немного огорчился, когда попробовал здешнюю землянику — вкус совсем не тот. Но как только омега наткнулся на кондитерскую рядом со своим домом, к нему вновь вернулось счастье. Продаваемый в ней земляничный пирог напомнил парню вкус детства, и теперь он не может пройти мимо, не купив его.       Продавец-омега уже не спрашивает о заказе, потому что работает здесь довольно-таки давно, чтобы запомнить предпочтения Хосока. Он улыбается и протягивает покупателю упакованный земляничный пирог, добавив небольшой подарок для постоянных клиентов. Хосок рыскает по карманам в поисках денег для оплаты покупки, но ничего не находит. И тут парень вспоминает, что настолько спешил в институт, что даже не взял с собой денег. И не только их...       Хосок в ужасе осознаёт, что забыл ключи от квартиры, и тут одним плохим словечком не обойтись. Но одно утешает — продавец всё же пожалел парня и разрешил занести деньги в следующий раз, странно при этом подмигнув.       Омега спешит домой, матерясь по дороге, и надеется, что тот нахальный альфа никуда не ушёл, иначе придётся вызывать слесарей или, на худой конец, искать где-нибудь ночлег. Благо, домофон почему-то отключён, и подъезд оказывается открытым.       Только Хосок обрадовался, что первая преграда преодолена, как на его пути появляется новая — сломанный лифт. Теперь придётся переться до квартиры по лестнице. Двенадцатый этаж — это вам не шутки. — И какой чёрт меня угораздил арендовать квартиру так высоко? Ах, точно. Этого черта зовут Ким Тэхён. Бери, Хосок, не пожалеешь. Оттуда ведь такой прекрасный вид открывается. Спасибо, Тэхён, за совет. Удружил, блять, — ругается Хосок, поднимаясь по лестнице, а где-то в этот момент внезапно начинает икать ни о чём не подозревающий Тэхён, причём в очень пикантной ситуации. Но омеге ведь всё равно, кого и когда материть. Его даже не смущают люди на лестничных площадках, недовольно косящиеся на него — слишком уж увлечён чертыханьем друга.       Весь запыхавшийся омега подходит к собственной квартире и начинает трезвонить в дверной звонок. Проходит около пяти минут, но открывать никто не спешит. «Неужели ушёл?» — встревожено думает Хосок, с большим усердием надавливая на кнопку, а через несколько минут подключает и ноги. Он барабанит по двери со словами «эй, Юнги, ты ещё там?», и, наконец, после этой фразы ему открывают. — Ты, блять, идиота кусок, почему так долго не открывал? — с порога кричит взбешенный Хосок, проходя в квартиру. — И тебе добрый день, — усмехается Юнги, следуя за омегой. — В следующий раз накажу за такие нецензурные словечки. — Ну и что ты мне, блять, сделаешь? — хмыкает Хосок, оставляя пакет с земляничным пирогом на столе в гостиной. — Сейчас узнаешь.       Юнги улыбается хитро, подходя всё ближе, и в следующее мгновение резко заваливает омегу на диван, забираясь на него верхом. Он заключает лицо Чона между своих ладоней и смотрит пронзительно прямиком в глаза. Хосок вздрагивает, ощущая горячее дыхание на своих губах, и хочет сказать излюбленное «охуел?», но его опережают: — Охуел, — спокойно с придыханием произносит Юнги, впечатываясь в чужие губы своими.       Альфа по-хозяйски проникает языком Хосоку в рот, исследуя нёбо и страстно лаская язык. Омега закрывает глаза, тая под нежными ласками, и неторопливо начинает отвечать на поцелуй, одной рукой обхватывая миновскую шею, а другой зарываясь изящными пальцами в чёрных локонах.       Поцелуй становится более глубоким и напористым, а омега податливее и умиротворённее. Юнги целует с пристрастием, облизывая и посасывая покрасневшие губы. Забирается под футболку, ладонями наглаживая рельефный торс и поднимаясь выше, сжимает пальцами напряжённые соски, заставляя омегу издать протяжный стон.       Один щелчок, и сознание Хосока, которое временно покидало непокорного парня, внезапно возвращается. Омега инстинктивно прикусывает чужой язык, избавляясь от него, и резко отталкивает альфу, влепляя звонкую пощёчину. Отчасти брюнету не больно — ему смешно. Он заливается смехом, скатываясь на пол, невзирая на то, что на щеке остался красный отпечаток хосоковой ладони, а на языке следы его зубов. — Поэтому ты мне и нравишься, милый, — прижимая к своей щеке ладонь, Юнги улыбается как-то по-особенному мило и даже в некоторой степени влюблённо.       Хосок бессознательно залипает на улыбку Мина, подмечая для себя, насколько она хороша. И только благодаря этому мат начинает литься не сразу, а через какое-то время, когда омега, наконец-то, смог по-настоящему опомниться. — Какой я тебе, нахрен, милый? Ещё раз так назовёшь меня, въебу! — Хосок сверкает яростно глазами, а в душе, сам того до конца не осознавая, хочет ещё раз ощутить этот блаженный поцелуй на своих губах. — Хули, ты смеёшься? Совсем с катушек слетел? И почему этот хренов леденец снова у меня во рту? Ты их что, без перерыва сосёшь? — Они помогают мне бросить курить, — Юнги поднимается с пола и впритык усаживается на диван рядом с омегой, на что тот чуть ли не на спинку лезет, лишь бы не соприкасаться с альфой. — Ты должен поддержать меня. Для нас же всё-таки стараюсь. — А я-то здесь каким боком? — удивляется Хосок, скептически таращась на брюнета. — Твоё тело - твоё решение. — А при том, что я это делаю ради здоровья наших будущих детей, — делится Юнги, поглядывая на всё больше расширяющего золотистые зрачки омегу. — Я считал, что любви с первого взгляда не существует. Но как только впервые увидел тебя четыре дня назад, понял, что ошибался, — альфа подмигивает, пуская вход всё своё обаяние. — Как же я был рад, ощутив твой запах. Даже не представляю, что бы делал, не окажись ты моим истинным. В общем, я хочу от тебя детей, и их будет как минимум четверо. — Зачем мелочиться? Может, сразу десятерых заделаем? — с сарказмом выкрикивает Хосок, делая артистические взмахи руками. — Тебя, случайно, по голове недавно не били? Или ты всегда был таким больным на голову? — Ты прав, я болен... — кроткий вздох и нежный взгляд на омегу. — ...тобой.       Хосок хмыкает, вскакивая с дивана, и хватает пакет с земляничным пирогом, направляясь на кухню. Альфа ни на шаг не отстаёт и следует за ним по пятам, иногда пытаясь приобнять за талию, отчего получает каждый раз удар локтем. — Я хочу поухаживать за тобой, — после этих слов Юнги забирает пакет у омеги, пальцем затыкая ему рот, чтобы вновь не услышать протесты вперемешку с забойным трёхэтажным матом. — Прошу, не возражай.       Альфа усаживает омегу на стул, а сам начинает распаковывать покупку. Он достаёт земляничный пирог, а под ним находит аккуратно сложенную записку. — А это что ещё такое? — поднимая бровь, Юнги разворачивает бумажку, и его взгляд моментально меняется. — Я оплатил твой заказ. Деньги мне твои не нужны. Давай лучше прогуляемся? — читает вслух альфа, ревниво прикусывая губу. — Ещё и номер оставил... Кто эта зараза, которая заглядывается на чужого омегу? — Так вот почему он мне так подмигнул, — улыбается Хосок, забирая записку, но её тут же вновь выхватывает альфа и злостно рвёт на мелкие кусочки, отправляя в мусорное ведро. — Ну и зачем ты это сделал? Меня всего лишь пригласили прогуляться. Тем более это продавец-омега из той кондитерской, у которой ты меня видел. — Хосок, на дворе двадцать первый век, где сплошь и рядом творятся возмутительные вещи. Альфа влюбляется в альфу, а омега в омегу. Я считаю это не дружеским приглашением прогуляться. Поэтому пока к тебе не вернётся обоняние, буду всё время с тобой, — довольный своей идеей, Юнги разрезает пирог, не обращая внимание на недовольного омегу, который сверлит его взглядом. — Теперь нужно будет и от омег тебя отбивать. Но ничего, я справлюсь. — Ты в край оборзел, — недовольно качая головой, заключает Хосок. — Тебе, кстати, домой не пора? — Я же сказал, что буду всё время с тобой. — А как же учёба или работа? — У меня отпуск, — лёгкая усмешка. — Ты от меня теперь не отделаешься. — Только не говори, что ты будешь ночевать у меня, — кривится омега, нервно постукивая по столу. — Буду, и желательно в одной постели с тобой, — лыбится Юнги, уже представляя как всё будет. — Чего это ты улыбаешься? Не думай, что с лёгкостью сможешь взрастить своё семя в моей почве, — складывая руки на груди, заявляет Хосок, довольно при этом улыбаясь. — А я лёгких путей не ищу, — подмигивает Юнги, поднося кусок пирога к хосоковым губам, чтобы тот откусил. — Земляничный, значит? Мы действительно созданы друг для друга. — И как ты это понял? — с наслаждением откусывая, интересуется Хосок. — Потом узнаешь.       Загадочная улыбка на миновском лице и блеск в карих глазах — это то, от чего что-то по-настоящему ёкнуло в хосоковой груди. Он мог бы запросто выставить этого альфу за дверь, но у Хосока мания — искать приключения на свою восхитительную задницу. И омеге уже не терпится узнать, что же из этого выйдет.