— А если подумать, почему ты мне веришь, Люциус, что ты чувствуешь? — всё же решился Гарри приоткрыть часть правды. Малфой, услышав его тон, тут же попытался принять привычный надменный вид, но, прислушавшись к чему-то внутри себя, как-то неуверенно протянул:
— Твоя магия всегда меня завораживала, она необычайно сильна, но сейчас я чувствую, как она давит на меня, как вливает силу в каждое твоё слово, делая их единственно верными…
— И что за магия может так влиять? — подтолкнул Гарри Люциуса к правильным выводам.
— Неизменная… — шокировано выдохнул тот, — но… а? Хм… — Гарри не мог удержаться от улыбки: уж слишком был сейчас забавен Малфой. — Ритуал, да? Но с какой целью… Это, должно быть, действительно что-то значимое, иначе Неизменная не откликнулась бы на твой призыв, да и наказала за такую наглость… — Люциус даже не спрашивал, просто рассуждал вслух, и Гарри не переставал удивляться, насколько мужчина перед ним умен и проницателен. И, конечно же, какими обширными знаниями он обладал! Гарри предполагал, что далеко не каждый после его намеков смог бы сделать настолько точные выводы. — И, конечно же, ты не можешь мне всего рассказать? — с усмешкой закончил тот, и, по всей видимости, полностью пришел в себя — перед Гарри снова был уверенный в себе и в своих силах молодой маг.
— Нет, не могу, — подтвердил Гарри и, чуть подумав, произнес, — но могу поклясться, что все мои действия, так или иначе, ведут к тому, чтобы выполнить мое соглашение с Неизменной.
— Чего она хочет?! — в серых глазах Люциуса зажегся маниакальный огонек, он всем корпусом подался вперед, жадно ловя каждое слово Гарри.
— Она хочет, чтобы магия не покинула Британские острова, чтобы, как и ранее, впредь проводились обряды и ритуалы, чтобы каждое новое поколение волшебников не забывало об истоках и вливало свою силу, в благодарность ей, в эти земли. Англичане начали забывать значимость Магии, и это однажды приведет всех нас к вырождению… — когда Гарри начал говорить, он и сам почувствовал то, о чем до этого говорил Малфой: от его слов исходили волны силы, заставляя воздух в помещении загустеть и начать трещать от концентрации колдовства и ее мощи.
— Да! — Люциус подскочил с места с шальной улыбкой, сделал несколько кругов вокруг Гарри. — Я знал! Знал! Значит, все же Лорд прав, и он действительно тот, кто изъявляет волю Неизменной! Честно признаться, после последних событий — он, знаешь ли, тут пару недель назад заавадил парочку магов из немцев, которые посмели усомниться в его власти и силе — я сам начал задумываться, а за тем ли мы магом все пошли? А точно ли он тот, кто нам нужен? Но теперь я снова уверен, что сделал правильный выбор! Он говорил точно так же, как и ты! Ты для этого хотел подобраться к нему? Хочешь встать рядом с ним в нашей борьбе? — Люциус, довольный собой и своими выводами, расслаблено улыбнулся и снова занял место напротив.
— Не торопись с выводами, Люциус… — Гарри было жаль снова разбивать его иллюзии, но пришло время уже точно обозначить свои позиции и понять, поддержит ли Малфой его в будущем, сможет ли он на него рассчитывать. Гарри тоже поднялся, прошел к маленькому столику, на котором им еще в начале встречи разместили кофейник с чашками, с помощью магии быстро разогрел напиток и обернулся к Малфою: — Кофе?
— Чувствую, тут и коньяк будет не лишним, — Люциус кивнул, отцепил от пояса брюк небольшой мешочек и засунул руку почти по локоть. Через несколько секунд возни вытащил небольшую стеклянную бутылку с темной жидкостью. Гарри, смотря на действо перед ним, расхохотался в голос. — Что? — Малфой сначала непонимающе оглядел бутылку, а затем снова посмотрел на Гарри.
— Прости, просто в прошлом у меня была подруга, которая обожала носить с собой подобный аксессуар, чего там только не было, помимо десятков книг, зелий на разные случаи, была даже палатка!
— О! Предприимчивая леди, далеко пойдет, — усмехнулся Люциус, — Нет, у меня все скромнее: запасная одежда, зелья, несколько артефактов, ну и парочка бутылок хорошего вина и коньяка, ненавижу огневиски, — как будто оправдываясь, пояснил Люциус, для чего он таскает с собой алкоголь. Гарри лишь пожал плечами. Все же, в этом возрасте Люциус был очень забавен. И этим подкупал и располагал к себе, намного больше, чем та версия, которую ему «посчастливилось» узнать в будущем. Хотя тот Малфой не старался понравиться мальчишке Поттеру, а этот, все же, хочет их общения…
Когда кофе с допингом был разлит по белым маленьким чашечкам, и каждый сделал осторожный глоток, Гарри продолжил свою мысль:
— Если говорить о моей подруге, она магглорожденная, но чрезвычайно умная ведьма, и во время нашей учебы была на порядок сильнее, чем некоторые чистокровные…
— Да, так бывает, — спокойно кивнул Малфой, и Гарри порадовался, что нет все же в Люциусе необоснованной ненависти к немагам.
— Так вот, в будущем, если политика власти останется прежней, даже не слишком талантливый магглорожденный будет сильнее чистокровных… — Гарри видел, что Люциус снова хочет его перебить, и предупреждающе поднял руку. — Но, — весомо заметил он, и Малфой насторожился, — политика вашего Лорда приведет к еще большим разрушениям для королевства. Начнется война, многие погибнут, будут рушиться семьи, брат пойдет против брата, сыновья против родителей. Маги начнут кидаться в крайности, либо только так называемая светлая магия, либо только темная, забывая основы Неизменной! Магия едина, и в мире должен быть баланс! Нет одного без другого. И магия все равно будет уходить с острова. А ваш Лорд в погоне за силой лишится разума, его будут бояться и ненавидеть не только враги, но и свои подданные, а точнее, рабы. Вы все, отмеченные его знаком, будете просто рабами для него и таким же расходным материалом, как и другие… и однажды, через пару десятков лет, ты, Люциус, будешь передвигаться по своему Родовому гнезду утайкой, боясь собственной тени, потому что монстр в обличье вашего Лорда решит, что этот дом будет отличным местом для его ставки. Вся шваль магического мира будет ходить по коридорам Малфой-мэнора, разграблять твое наследие, а твоя жена и наследник будут бояться и нос высунуть из своих комнат, но даже там они не будут чувствовать себя в безопасности… и когда твой повелитель кинет тебя в Азкабан, как щенка, за провинность, те, которым ты должен был быть защитой и опорой, останутся одни…
— Хватит, замолчи! — звук разбившейся чашки привел Гарри в себя. Он тяжело дышал и шокировано посмотрел на бледного дрожавшего Люциуса. Тот вскочил с места и с силой сжимал и разжимал кулаки. Гарри был ошеломлен не меньше него, он не собирался ничего этого рассказывать!
— Прости… я не хотел… — Гарри потеряно провел ладонью по лицу, скидывая с себя остатки морока, и снова посмотрел на посеревшего лицом Малфоя.
— Это… это магия заставила тебя говорить? Она показала тебе мое будущее? — Люциус потянулся к бутылке, которую так и не убрал, и тут же приложился к горлышку, его кадык быстро двигался, и, в конце концов, он подавился и закашлялся. Гарри кинулся к нему, отнял бутылку и отставил ее прочь. Усадил снова Люциуса в кресло и как можно внушительнее произнес:
— Да, это было твое будущее, но многое я уже успел изменить, и сейчас мне нужна твоя помощь, чтобы не допустить того, что ты услышал! Мы сможем все исправить!
— Как, как… почему? Почему он стал таким? Как он мог со мной, с моей семьей, такое сделать? — Люциус был словно в бреду, он не смотрел на Гарри, а голос его был еле слышен. Гарри потянулся к нему, захватил его подбородок и чуть сильнее чем нужно сжал, акцентируя его внимание на себе.
— Люциус, мы сможем все исправить! — Гарри вгляделся в бледное лицо и снова удивился. Он постоянно забывал, что Малфой сейчас младше него, ему не было и двадцати пяти лет, почти мальчишка. — Ты меня понимаешь? — уже мягче уточнил он.
— Да, и попрошу отпустить мое лицо, — хрипло, но уже намного увереннее ответил тот через несколько секунд. Гарри незаметно перевел дух, отпустил его и чуть отодвинулся, выходя из личного пространства, но занимать свое место не стал, ему надоело скакать по комнате.
— Замечательно, — ровно похвалил он и продолжил, — что касаемо твоего вопроса, Риддл стал безумным из-за своего стремления к силе, ему захотелось слишком многого, и он создал хоркрукс, — услышав пораженный выдох, Гарри кивнул, — вижу, ты знаком с этим колдовством, хорошо, не нужно тогда пояснять, насколько оно мерзкое и противоестественное, но и тут Риддл не остановился, ему было мало один раз разорвать свою душу и он сделал на сегодняшний момент, если я не ошибаюсь, пять якорей… — Гарри на миг задумался, подсчитывая и освежая в памяти историю всех памятных вещей, из которых Лорд сделал свои якоря, и уверено кивнул, — да, сейчас у него их пять.
Показав, что понял, Люциус лишь кивнул, глубоко вздохнул, откинулся в кресле и закрыл глаза. Гарри его не торопил. Такие новости могли выбить из колеи на долгие дни. Он сам безумно устал от этого разговора, и был не готов к тому, что Неизменная вынудит его настолько открыться Малфою. Но, если задуматься, это действительно был, наверное, единственный действенный способ заставить Малфоя довериться и поверить. А самое главное - не предать. Люциус был чистокровным, который чтит и уважает традиции, и пойти против воли самой Неизменной ему бы никогда не пришло в голову.
Прошло не менее получаса, прежде чем Люциус открыл глаза, чуть повел головой, разминая шею, снова сделал глубокий вздох и уже намного собраннее устроился в кресле. Взгляд его снова был пронзительным и острым.
— В первую очередь у меня два вопроса: почему Неизменная выбрала тебя как проводника своей воли, и почему именно у меня ты ищешь помощи?
Гарри же, увидев, что Малфой, наконец, пришел в себя, полностью расслабился. Он продолжал так же полусидеть, откинув голову на подголовник дивана, и улыбнулся.
— Почему я? К сожалению, мой друг, тут я не смогу утолить твое любопытство, а вот почему я пришел к тебе, то тут и таить нечего, — Гарри подмигнул серьезному Люциусу и с удовольствием выдохнул, — потому что, я думаю, ты будешь прекрасным Министром магии через несколько лет, и сможешь соблюсти то равновесие, которое нужно Неизменной, да и вообще, мне приятно общаться с умными людьми… — Гарри снова расхохотался, увидев, как новая маска Люциуса так быстро дала трещину: тот снова был шокирован его словами и выглядел действительно забавно.
***
Было уже около полуночи, когда не совсем трезвый Гарри наконец добрался до дома брата и его семьи. В окнах уже не было света, и Гарри на миг почувствовал вину. Джейми опять будет недоволен, что он так надолго оставил его. Но, с другой стороны, на следующий год Гарри отдаст его в школу, и им обоим следует привыкать быть порознь.
- "А есть ли школа в Годриковой впадине? Было бы чудесно, если да." — проскочила мысль. Гарри пьяно улыбнулся. У них с сыном снова будет свой собственный дом, и не просто какой-то снятый или даже купленный, а его, Родовой! И огромным бонусом в этом подарке стало то, на что он никогда и не рассчитывал. Гарри сможет основать новый магический Род. Эвансы. Это было просто захватывающе!
На душе было как никогда светло и хорошо. Все страхи и опасения, что держали его в последние дни в диком напряжении, наконец-то прошли: он смог договориться с Люциусом, причем, почти тому не соврав, открывшись ему, и, как Гарри надеялся, теперь у него действительно может появиться близкий друг.
***
По гулким темным коридорам раздавалось эхо быстрых шагов. Юноша, кутаясь в длинную теплую мантию, шел уверенно, хорошо зная дорогу.
С первых же минут, как только он оказался в Хогвартсе, он знал, что именно тут будет его дом на ближайшие долгие семь лет. Шляпа настойчиво звала его на Гриффиндор, обещала, что он найдет себе друзей и поддержку. Было очень соблазнительно послушаться её, ведь ранее на факультет огненно-красных попала та одна-единственная в его жизни, кроме матери, которая понимала его, единственный и близкий друг. Лили.
Но! Было еще одно, чего он хотел намного больше дружбы. Он хотел признания! Он желал доказать всем, и главное отцу, что магия - это не просто махание палочкой, что магия — это не проклятье, а дар свыше! Что волшебники не уроды, как часто кричал пьяный отец, избивая его и мать. Он хотел изучать как можно больше, как можно глубже понять всю глубину магии, и знал по рассказам матери, что только факультет Слизерин может дать ему такую возможность. Конечно, и на Равенкло ему могли дать знания, причём очень обширные, но практику, и ту изнанку, которую таили чистокровные Рода, Северус мог получить только у змей.
Эйлин Принц, впервые услышав его намерения, даже не попыталась его отговорить, прекрасно зная характер сына и понимая, что это бесполезно, лишь посоветовала быть готовым к большим трудностям, к пренебрежению и вечному холоду - как от стен, так и от сокурсников. А также начала, пока только с длинной веточкой, подобранной на заднем дворе, практиковать основные чары и заклятья, которые смогли бы помочь ему в будущем.
Да, Северус оценил заботу матери, когда в первые же минуты в Хогвартс-экспрессе ему пришлось защищаться от шайки идиотов, которые, как потом выяснилось, попали все как раз таки на «справедливый» факультет Гриффиндора.
В первые пару лет действительно было сложно. Полукровок всегда было мало, и, в основном, именно матери были из магглорожденных, на такое часто закрывали глаза, ведь кровь необходимо было обновлять. Но вот чтобы чистокровная волшебница, да ещё из Темного Рода - сбежала, бросив все: деньги, власть, могущество - к магглу, было большой редкостью. И за это многие презирали Эйлин Принц и её сына тоже. А уж когда выяснилось, насколько бедно они жили, многие захотели за счет Северуса утвердиться на факультете. И только благодаря Малфою, как потом узнал Северус, запретившему сильно донимать полукровку Снейпа, ничего непоправимого с ним не случилось.
Но через пару лет Северус уже и сам мог достойно ответить всем своим обидчикам. Его успехи на поприще зельеварения и Защиты от Темных Сил отмечали все, и постепенно он добился уважения. Но, сближаться с ним так никто и не торопился. Северус старался не показывать, как его это задевает. Каким бы самодостаточным он ни был, всё же, он был ребенком, и ему действительно хотелось дружить. С Лили они продолжали общаться и часто виделись в библиотеке, но Северус понимал, что это ненадолго. Еще несколько лет - и их дружбе придет конец. Слишком многое стояло между их факультетами, и с каждым годом Лили, да и он сам, желали они того или нет, менялись под давлением однокурсников и предубеждений.
А когда он был на третьем курсе, на их факультете появился новенький. Услышав его фамилию, Северус невольно скривился, чем привлек внимание к себе. Парнишка, презрев правила, уселся на пустое место рядом с ним и с ехидной улыбкой заявил:
— Я смотрю, и тебя достал мой любимый братец? — Регулус Блэк был не по годам развит, смекалист, умен и ужасно обаятелен. Северус тогда стойко проигнорировал паршивца, как успел его про себя прозвать, но тот и не думал сдаваться: несколько месяцев ходил за ним по пятам. Дошло до того, что над ними смеялся уже весь факультет. А Северус ненавидел, когда над ним потешались, и ему пришлось хоть иногда поддерживать диалог с младшим Блэком, чтобы тот на какое-то время от него отстал. Так и завязалась их странная дружба, и постепенно Северус смог поверить Регулусу Блэку, а когда уяснил, что он просто хочет дружить с ним и не держит камень за пазухой, то начал и доверять.
И сейчас Северус спешил в один из пустых классов подземелья, узнать, что же на этот раз случилось с его единственным другом. За обедом тот был непривычно хмур и попросил сразу же после уроков встретиться с ним, обсудить кое-что важное. Снейп догадывался, что, скорее всего, речь пойдет о Пожирателях. Регулус давно грезил тем, что когда он окончит школу, то сразу же вступит в их ряды, и сможет, тем самым, доказать родителям, что им не нужно надеяться на безалаберного Сириуса, что он сам справится со всей ответственностью, которую возлагают Блэки на своих детей.
Если ещё в начале года Северус разделял взгляды друга, то после того, как в замке появился профессор Эванс, и событий, которые случились с Малфоем, он понял, что поторопился в суждениях. А точнее, в гонке знаний и жажде признания, и в своей гордыне, он хотел доказать всем вокруг, и себе в первую очередь, что он что-то значит, что он сильнее и умнее многих своих не только сокурсников, но и в целом всех студентов Хогвартса. Ему казалось, что как только он вступит в ряды Пожирателей, перед ним сразу же предстанут яркие перспективы, и он играючи докажет свою значимость. Забывшись в мечтах, Северус как-то совсем упустил из виду действительность: он собирался выступить на стороне противников действующей власти, и, скорее всего, Пожиратели захотят совершить переворот, а это война. Кровь и смерть. Нет, Снейп не боялся «испачкаться», он допускал, что некоторые решения требуют жертв, но, все же, был совсем не готов увидеть тогда Люциуса в таком виде. Не какого-то там постороннего, незнакомого мага, а самого Малфоя! Блистательного молодого волшебника, одного из самых влиятельных в Магической Британии, и это несмотря на возраст! Люциуса многие уважали, ещё больше - боялись и презирали, но Северус никогда бы не подумал, что кто-то мог обладать такой властью, что просто так, даже не за провинность, смог подвергнуть пыткам Малфоя, почти доведя его до критического состояния.
Тот кусок живого мяса, облитый кровью, что предстал перед ним, когда заплаканная Нарцисса привела его в свои покои, казалось, навсегда запечатлелся в его памяти. Было страшно даже смотреть, не то что прикасаться к нему, но крик Нарциссы быстро привел его в чувство, и он заставил себя взяться за дело, как за самое сложное зелье: полностью отключив все эмоции и чувства. После, почти через пять часов, когда Северус завершил работу, он рухнул там же, на полу, возле слабо, но всё же дышащего Малфоя; в полубредовом сознании он понял, что никогда не сможет уважать и подчиниться лидеру, который может совершить подобное со своими соратниками.
