Та, что светлее всех (The Fairest One of All)

Когда её перестала сотрясать дрожь, Сара сумела-таки подавить в себе страх – или, скорее, притвориться, что его больше нет. Она отодвинулась от Джарета, будто стремясь подтвердить эту иллюзию. – То существо с платформы было маленьким, – проговорила она, пряча ступни в складках юбки. – Это был не Эльф. Тогда что же? – Альфарштрёссель, – ответил Король Гоблинов. – Они – эльфовы подкидыши, эльфийская мелочь, мелкий дрызг. Ты могла бы даже назвать их гномами, если бы тебе вдруг вздумалось выражаться языком сказок и легенд, да только они не гномы. Альфарштрёссели что мухи, вьющиеся вокруг козла. Ты ведь видела цепи? Слышала колокольчики? – Цепей я не заметила, но слышала звон. Насколько они опасны? – Средне, – признался Джарет. Повторяя позу Сары, он опёрся подбородком о кисть руки, закинутой на спинку сидения, и заговорщицки склонился к ней. – Если появился один альфарштрёссель, то знай – за ним по пятам следует целая орда ему подобных. Они способны разделяться, но каждое такое деление делает их слабее и мельче. Однако, что куда хуже, они могут тянуть цепи и тем самым привлекать внимание своего хозяина. Альфарштрёссели для нас опасны из-за ловушек, которые они большие мастера подстраивать, и из-за того, что они могут привести к нам Эльфа. Его нам нужно избежать во что бы то ни стало. – И что же Эльф? Что, если он нас отыщет? – Это крайне нежелательный исход, – помрачнел Джарет. – Он, знаешь ли, не из тех остроухих миловидных созданий, о которых ты читала у Толкина, и к забавным маленьким эльфам, раскрашивающим игрушки в мастерской Санты, тоже не имеет никакого отношения. – Я это уже поняла, – сказала Сара, кусая губы. Похоже, она не знала об эльфах столь многого, что информацией, которой ей недоставало, можно было бы заполнить не один справочник. – Ковен, должно быть, совсем выжил из ума, если решился призвать существо вроде него, да ещё считает, что сумеет его контролировать, как своих рабов, – с отвращением выплюнул Джарет. – Однако, если они ведут такую же игру, как на последнем Великом Эсбате… – Что за Великий Эсбат? – Его проводят каждые семь лет или выбирают дату согласно предзнаменованиям. Охоту не устраивают каждый год – у ковена для этого попросту недостаточно юных ведьм. Перестань спрашивать и слушай меня, – он намотал на палец прядку её волос. – Они не выпустят Эльфа сразу – для начала, чтобы замедлить, они умилостивят его подношением. Но, раз уж ты отпустила священника, Эльф отправится на Охоту или голодным, или же ему предложат замену, однако в любом случае ведьмы не смогут удерживать его долго. Эльф – древнее создание родом с заснеженных альпийских вершин, чуждое улицам Нью-Йорка. Имей в виду, он нечеловечески выносливый, бесконечно коварный, невообразимо могущественный. Если он поймает тебя до рассвета… Джарет потянул её волосы так осторожно и мягко, что Сара поняла, что ей больно, только когда он отпустил её. – Он выколет тебе глаза, утащит домой, в самое сердце гор, и сделает своей женой, – он принялся шарить в своём кармане. – Или, возможно, обедом. Это зависит от того, насколько любезно ты будешь себя вести. – Что произойдёт на рассвете? – М-м-м? Джарет достал зажигалку – вещицу, сделанную из меди и бронзы, клеймённую символом в форме его кулона, – и приготовился закурить сигарету. – Вряд ли тебе стоит здесь курить, – сказала Сара, тыкая в него пальцем ноги. – Вряд ли мне есть до этого хоть какое-то дело, – проворчал Джарет в ответ, но сигарету отложил. Вместо этого он занял себя тем, что стал играть с зажигалкой, то открывая её, то закрывая, то заставляя её танцевать по костяшкам пальцев. – Так что случится на рассвете? – повторила Сара, заворожённая помимо собственной воли. – На рассвете заклинание падёт. Первые лучи солнца изгонят их всех – и Эльфа, и альфарштрёсселей, и всякий другой обитающий во тьме дух. До этого момента, однако, нас отделяют несколько часов. В конце концов, сегодня день зимнего солнцестояния. – Ты можешь унести нас из города? – спросила Сара. – Прочь от них всех? В безопасное место? – И вот перед нами встал вопрос. Вокруг этого проклятого маленького островка – могущественные чары, которые не позволяют магическим существам покидать охотничьи угодья, но я сумел бы нас отсюда вывести. Конечно. Мы оба могли бы бесследно исчезнуть, и ни Эльф, ни бог, ни ведьма, ни кто бы то ни было ещё не смог бы нас отыскать, – Джарет по-лисьи хитро улыбнулся и со щелчком захлопнул зажигалку. – Теперь лишь надо пожелать. – Пожелать? Пожелать, чтобы Король Гоблинов забрал меня? Чтобы ты забрал меня? Он кивнул. – Разумеется, ты ведь понимаешь, что это будет навсегда. Тебе придётся бояться меня, любить меня и делать, как я скажу. Это моё царство, и я в нём властвую. Никакого больше перекраивания местности в угоду своим желаниям, никакого использования Седьмого Чуда, чтобы изводить меня и играть на моих чувствах. Ты станешь моей. Такую цену я назначаю за это желание. Джарет положил ладонь на колено Сары и сжал его. – Я пас, – ответила та. – Ты позволишь мне повелевать собой, а я дам тебе всё, чего ты только ни пожелаешь. Это ведь не так уж и ужасно, не правда ли? Ведь я, в конце концов, и впрямь так люблю тебя, моя драгоценная. Рука, нежно поглаживая, заскользила вверх, под юбку. Твёрдое прикосновение большого пальца отчётливо ощущалось на бедре, обещая удовольствие. – Пас! – сузила глаза Сара, стараясь не выдать себя участившимся дыханием. – Сейчас – да, – небрежно обронил Джарет. Он убрал ладонь, но там, где его пальцы дотрагивались до неё, кожу по-прежнему жгло. – Ты невыносим, – сказала Сара, отодвигаясь. – Да что ты? А я-то считал, что необыкновенно с тобой честен, – проговорил Джарет, снова открывая зажигалку и накручивая на пальцы язычок пламени так просто и естественно, словно огонь был не более, чем её локоном. – Если предпочитаешь, чтобы я лгал, только скажи. Я более чем готов тебе угодить. Он свил из огненной нити кошкину колыбель. Тонкое плетение ярко горело в его чёрно-красных перчатках. – Я боюсь тебя. Я люблю тебя. И пока мы находимся в этой юдоли смертных, я должен всегда делать, как ты скажешь. Джарет с досадой рванул нити, и те распались. Миниатюрный язычок пламени, как капелька солнца, вновь возник в его ладони, и он уронил его обратно в зажигалку. – Она может попытаться найти меня. Моя мама. Ты не можешь быть уверен, что я ей не рассказала о твоём королевстве, – сказала Сара, скрещивая руки на груди. – Она для тебя куда опаснее Эльфа. Если бы ты только могла это видеть. – Что ты имеешь в виду? Король Гоблинов покачал головой, вновь сосредотачивая внимание на своём огне. – Я всё тебе рассказал о её планах на тебя, тринадцатая дочь, но ты не слушала, а я должен молчать. На твоём месте я бы не хотел, чтобы её поиски увенчались успехом. Но да, она попытается. Ты представляешь для неё огромную ценность. Она перевернёт небеса и землю, лишь бы разыскать тебя. На наше счастье, мой Лабиринт расположен куда южнее, и Линда не знает о его существовании, ведь ты не сказала ей ни слова. – Отчего ты так уверен? – У меня на то есть две причины, – ответил Джарет, снова закрывая зажигалку. – Причина первая: Линда и словом, и делом постаралась воздвигнуть между нами стену недоверия и страха. Если бы она знала о моём убежище, она бы использовала это против нас обоих. Ты ведь понимаешь, да? Сара кивнула. Да, она понимала. То, что Джарет высказал мысли, которые одолевали её в машине, подействовало на неё отрезвляюще. – Причина вторая: я совершенно уверен, что ты молчала просто потому, что ты – та, кто ты есть. Ты наделена сильным чувством справедливости, а ещё ты готова к сотрудничеству и идёшь к своей цели до конца. Ты всегда получаешь то, чего хочешь, играя по правилам, но никогда не проявляешь себя, пока все козыри не будут у тебя на руках. – Кто бы говорил, – фыркнула Сара, однако тон её был мягок. – Ты немного ненавидишь меня, но немного и любишь тоже, – проговорил Джарет. – Быть может, ты не веришь мне до конца, но матери ты не веришь вовсе. Почему ей есть место в твоём сердце, а мне – нет, совершенно недоступно моему пониманию. – В нём для тебя есть место. У тебя есть на меня влияние, – сказала Сара и, когда его лицо осветилось недоброй радостью, добавила: – Немного. Совсем чуть-чуть! Но, скорее всего, это обыкновенное физическое притяжение. Сама сложившаяся ситуация – какой-то нонсенс. Ведь ты взялся помогать мне, лишь бы избавиться от моей матери. Я освободила тебя, чтобы ты помог мне спастись от Эльфа. В наших нынешних отношениях есть место только для наших собственных интересов и всё. – У тебя совершенно нет никаких романтических фантазий, да? – поинтересовался Джарет, пряча зажигалку. – Они у меня были, – вздохнула Сара. – А потом появился ты.

***

– Вон там телефон, – отрывисто произнёс Джарет, когда они поднялись в вестибюль, и указал на будку, пристроившуюся в углу. – У нас около десяти минут. Звони. Сара поторопилась воспользоваться предложением. Её руки не дрожали, голос был твёрд – в конце концов, она ведь актриса. Фоном звучала болтовня Тоби – бесконечная невнятная череда слов и фраз, обычная для всех малышей двух лет отроду. Отец обрадовался и удивился звонку и поделился последними новостями: Ирен благополучно добралась до Вермонта, а приступ тётушки Баб оказался совсем не таким страшным, как они опасались, и к Рождеству она уже вернётся к себе домой. – Как бы мне хотелось приехать на Рождество, – тоскливо проговорила Сара. – Разве ты не хорошо проводишь время? – спросил папа, и она едва сдержала смешок. – Мне здесь неуютно, – Сара покосилась на Джарета, который, как часовой, стоял неподалёку – так близко, что превосходно мог слышать разговор – и бесстыдно дымил сигаретой прямо перед знаком «КУРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО». – Мне не нравятся мамины друзья, – в ответ в трубке зазвучал смех. – Папа… скажи, почему вы с мамой развелись? – Сара… – замялся Роберт. – Это очень личный вопрос. – Потому что вы не любили друг друга? – не отступалась Сара. – Ну… нет, – признался Роберт. Она услышала, как он перекладывает трубку к другому уху. – Мы любили друг друга. Думаю, до сих пор любим. – Тогда почему? Твой ответ очень помог бы мне понять её. Сара как будто наяву видела, как отец молча хмурится. – Если не вдаваться в подробности, думаю, всё дело в том, что она оказалась неспособна быть верной и честной. Я просто недостаточно силён, чтобы справляться с этой болью. – Но я ведь твоя дочь, верно? Ты – мой папа? Сара уставилась на Джарета, который, не таясь, беззастенчиво глядел на неё в ответ. Он указал на своё запястье и, подняв руку, продемонстрировал ей пять пальцев. Осталось пять минут. Роберт замолк на мгновение. – Сара, что случилось? Кто-то с тобой это обсуждал? – Мне просто нужно знать. – Ты – моя. Ну, конечно, ты – моя, – судя по звукам, Роберт взял сына на руки. Тоби залепетал что-то радостное. – Наверно, мне не надо удивляться твоим расспросам. Первую трещину наш с Линдой брак дал, когда я задал ей тот же вопрос. Она призналась, что у неё роман с тем блондином – не с Джереми, а с другим, который был до него. Я боялся, что ты – его ребёнок. Мне было невыносимо думать об этом, потому что я полюбил тебя всем сердцем, едва ты появилась на свет. – И что было дальше? – Сара вела пальцем по бороздкам между кафельными плитками и каждый раз возвращалась в исходную точку. «Очень часто, юная дева, кажется, будто мы стоим на месте…». Роберт расстроенно вздохнул. – Я настоял на тесте. Тот не показал ничего такого, что я бы уже не знал в глубине души. Это знание стоило мне отношений с твоей матерью, но, по крайней мере, она оставила тебя мне. «…когда дело обстоит совсем иначе». Сара кивнула сама себе и стала соскребать грязь с белоснежной перчатки. – Сара, у тебя точно всё в порядке? Может, мне приехать за тобой? – Всё хорошо, – соврала Сара. – Тут ужасная вьюга. Не хочу, чтобы вы с Тоби попали в эту бурю. Но… всё равно спасибо. Люблю тебя, пап. – Я тоже люблю тебя, милая, – в его голосе было ни тени сомнений. – Дай трубку Тоби, пожалуйста. – Конечно. Доброй ночи. Позвони завтра, если передумаешь, – в динамике зашуршало. – Поговори с Сарой, Тоби, – проговорил Роберт, но мальчика и не нужно было упрашивать. – Са-а-а! – проворковал он. Тоби затараторил что-то на своём языке; понять можно было лишь несколько слов. Сара слушала его, глядя в стену. От любви к брату сердце в её груди ныло. – Я люблю тебя, – сказала она, прерывая рассказ, в котором, судя по всему, главные роли играли Ланселот и сегодняшний невкусный обед. – Сара любит Тоби, – Сара понятия не имела, подействует ли Седьмое Чудо через телефон, но вложила все свои силы в эти слова. – Сара любит Тоби. – Би любит Са-а-а, – ответил Тоби. – Са-а. «Моё сердце – твоё, малыш», – подумала она, вытерла глаза рукавом и повесила трубку. Ей казалось забавным, что люди, которым приносишь больше всего бед, впоследствии становятся самыми важными в жизни. Быть может, потому-то Линда и любила её. В конце концов, именно из-за причинённого ею зла сама Сара так привязалась к своему маленькому братишке. И какое же это было облегчение – несмотря на все баталии между Джаретом и Линдой, её сердце держал в своих ручках крепкий двухлетний мальчонка, живущий далеко в Коннектикуте, которому уже давным-давно пора было в постель.

***

– Куда теперь? – спросила Сара Короля Гоблинов, который в кои-то веки решил проявить милосердие и воздержаться от комментариев. Они покинули тёплый и светлый вестибюль метро, и она прижалась к его боку. – Я подумываю о площади перед Рокфеллеровским центром, – ответил Джарет. – Мне нужен огонь. Тебе – тоже. Твоё платье можно было бы сшить из бумаги – тепла оно бы давало ровно столько же. – У меня есть пальто, – возразила Сара, однако она и сама была рада видеть сияющий небоскрёб и гигантское дерево, высоко поднимающееся между зданиями. – Это я дал его тебе, – проворчал Джарет. Он приобнял её за плечи, и Сара вмиг забыла о холоде. От Короля Гоблинов шёл жар, как от кружки горячего чая. – Нам нужно больше тепла, больше света, пения, людей… Они нас скроют, пока мы не решим, что делать дальше. – Сколько у нас времени? Ступая сквозь толпу, Сара вслушивалась, стараясь различить бряканье колокольчиков, и вглядывалась в прохожих в поисках рогов. – Вся ночь, если удача будет на нашей стороне. Несмотря на метель и темноту позднего часа, у дерева, возвышающегося над позолоченной статуей Прометея, собралось множество людей. Многие, вычерчивая на льду причудливые узоры, кружили на катке. – Жди здесь, – приказал Джарет и скрылся толчее. Сара осталась у шара, скованного из нескольких металлических лент, внутри которого потрескивало пламя, – одного из тех, что заключали каток в кольцо. Группа людей, собравшаяся вокруг, разбрелась будто бы совершенно естественно, и Сара оказалась в одиночестве. Казалось, огонь дарил ей новые силы. Несколько минут она стояла, подставляя под его жар лицо и руки. Джарет вернулся прежде, чем она успела встревожиться, и вручил ей термос с горячим какао. Сара догадалась, что он его у кого-то стянул, и предложила выпить первым – в конце концов, этим вечером Король Гоблинов не брал в рот ни крошки. – Благодарю, – он вскинул руку с пластиковой крышкой-стаканом, точно провозглашая тост, и в один присест с жадностью проглотил его содержимое. Сара налила ещё. – Ты меня избалуешь, – неловко проговорил Джарет. – Я принёс это тебе. – Нет, ты можешь взять всё, если хочешь, – ответила Сара, глядя, как он пьёт. Покончив с напитком, Джарет забрал термос, налил остатки какао в стакан и вложил в её руки так, что теперь Сара могла либо принять его, либо выронить на асфальт. – Именно так всё некогда было, – проговорил Джарет, всматриваясь в огонь, – когда ведьмы и их фамильяры были равны. Дар за дар, и никаких сожалений, – он поглядел на Сару сквозь потрескивающее пламя. – Ты заставляешь меня вспоминать былые дни. И тут Король Гоблинов сделал то, что Сара только изображала: он погрузил руки в колышущийся над шаром огонь, будто тот был проточной водой, а потом окунул в него лицо. Пламя плеснуло по его коже, искры побежали по его волосам, точно те обратились в фитили. – Что ты такое? – спросила Сара, изумляясь. – Ты… фейри? Потомок Светлого Народа? Туат де Дананн? На следующий же день после возвращения из Лабиринта она отправилась в местную библиотеку и провела несколько часов, сосредоточенно изучая энциклопедии серии «Зачарованный мир». Ей давно хотелось знать, верна ли её умная догадка. – Туат… – Джарет насмешливо фыркнул. Из его ноздрей потянулся дымок. – Фейри? Я похож на ирландца? – Ну, у тебя британский акцент. Это ведь почти одно и то же, нет разве? – Разумеется. Если с твоей точки зрения житель Манхеттена ничем не отличается от жителя Нью-Джерси. – Значит, не фейри, – разочарованно вздохнула Сара. – Думаю, нас можно было бы считать роднёй, – неохотно ответил Джарет. – Но они свободны, а я – раб. Наши пути редко пересекаются, – от тоски в его голосе Саре, как и всегда, стало неуютно и тревожно. – Если этой ночью тебе придётся приказывать мне, пусть всё будет так, как это было в начале. Давай мне что-нибудь взамен каждого своего приказа. Король Гоблинов тряхнул головой, и искры дождём осыпались ему на плечи. – Зачем мне это? Он печально улыбнулся. Голубой глаз стал тёмно-сапфировым, как пламя сгорающего газа, с кончиков его волос падали частички пепла. – Потому что иначе ты перестанешь считать меня человеком. Потому что совесть – ненужное бремя для ведьмы. Когда это случится, окажи мне одну услугу. Выколи мне глаза. Я не хочу видеть в тебе Линду. Сара ошеломлённо выдохнула. – Ты так её ненавидишь, – прошептала она. – Почему? Что самое худшее она тебе сделала? – Однажды, – проговорил Джарет, – давным-давно она приказала мне любить её. Сара позволила себе момент слабости – чтобы он увидел, как сильно он ранил её своими словами, – и раздражённо фыркнула: – Ладно. Хорошо. Сейчас я раз и навсегда объясню, что я думаю о тебе, о себе и о моей маме. Я думаю, что ты невероятно извращённое и аморальное существо, которое отлично знает, как мной манипулировать. Я думаю, что ты хочешь обладать мной и сделать из меня игрушку, которой, как ты сам утверждаешь, так ужасно быть. А ещё я думаю, что тебе на самом деле нравится быть рабом, потому что это – очень удобное оправдание для всех твоих поступков. Я не доверяю тебе и не могу доверять. Джарет оскалился, и электричество погасло. Саре понадобилась секунда, чтобы понять, что это не его рук дело. Осталась только темнота, наполненная испуганными вскриками толпы, и лицо Короля Гоблинов в языках пламени. – Но я дам тебе шанс доказать мне, что я кругом неправа, – невозмутимо продолжила Сара. В отдалении послышались звон цепей и нестройное бряцанье железных колокольцев. Она не обратила на них никакого внимания. Они были неважны. Сара приняла решение, и на сей раз время было выбрано безупречно. – Я дам тебе один-единственный шанс… быть героем. – Нам нужно идти, – встревожился Джарет. – Альфарштрёссели. Сара. Ты слышишь? – Слышу, – ответила та и стянула перчатку. – Сними перчатку и коснись моего пальца своим, – приказала она. – Что ты делаешь? – прошептал Джарет, но подчинился. – Хватит игр, – отозвалась Сара. Их пальцы соприкоснулись. Рука Короля Гоблинов дрожала, но Сара была непоколебима и тверда, как скала. Кольцо сдвинулось с её руки, с болью, будто отрываясь… и оказалось на его руке. – Ты свободен, – проговорила она и рассмеялась. Снежные хлопья падали и опускались на её ресницы, точно поцелуи. – И я тоже. Джарет хранил молчание и вглядывался в отблеск пламени на кольце – оно село как влитое, будто выкованное для него. – Теперь ты сам себе хозяин, – сказала ему Сара. Из темноты появились два, а затем и три маленьких силуэта и двинулись к их огню. – Уйди и брось меня или останься и защити. Люби или не люби меня. Это твой выбор. Двадцать ярдов, десять – альфарштрёссели подбирались всё ближе. Зазвучали тревожные вскрики, вопли ужаса и паники. – Времени мало, – Сара с наслаждением вернула Джарету его же собственные слова. – И ты говорила, что я – манипулятор? – наконец, заговорил он, с силой стискивая руку, на которой поблёскивало кольцо, и пнул металлический шар. Тот покатился в толпу, рассыпая вокруг искры. – Залезай на спину! – прорычал Джарет. – Что? Оставалось всего пять ярдов, но альфарштрёссели, испугавшись огня, замешкались. – Нам нужно улететь! Кошмарная девчонка, – он подхватил её на руки и закинул на плечо. – Отвратительная девчонка. Хватит игр! Вот что она сказала! Ха! Как будто я когда-нибудь тебя оставлю. Сара обхватила Джарета за шею. Он сделал три огромных скачка – и изменился. Он стал совой – белоснежной, как первый снег, песочно-рыжей, как золото. Быть может, это Джарет вдруг сделался очень большим или Сара – очень маленькой, но теперь она сидела верхом на его плечах, и они летели! Они летели всё выше и выше, поднимаясь над лабиринтом улиц, над тёмной площадью, а эльфовы подкидыши тонко выли и невнятно бормотали, разозлённые тем, что добыче вновь удалось ускользнуть.

***

Всем спасибо за комментарии! : 3